Ты должна жить, Йеннифэр

Шикарные волосы цвета вороного крыла, крупными локонами закрученные в кудри; манящие и сочные, как спелая клубника, алые губы, целовать которые — одно удовольствие; горящие фиалковые глаза, взгляд которых светит ярче тысячи звёзд; фигура, будто работа скульптора: стройная талия; плавные, округлые бёдра; небольшая, аккуратная, но красивая и упругая грудь; плавные изгибы точеной шеи, на которой вечно красуется абсидиановая звезда, — Йеннифэр из Венгерберга обладала специфической внешностью, но внимание мужчин приковывала с точной меткостью. От неё всегда пахло сиренью и крыжовником, и этот аромат уносил куда-то в просторные поля, усыпанные цветами и залитые ярким солнечным светом. Рядом с ней было необыкновенно хорошо, спокойно и безмятежно; рядом с ней воздух становился чище и дышать было легче; рядом с ней ощущалась приятная невесомость, и душа порхала, словно бабочка. Ее грубоватый голос был насыщен мягкими и нежными нотами, которые убаюкивали подобно колыбельной. Йеннифэр имела уникальную способность расслаблять и расслабляться. Отважная, гордая, смелая и сильная, умная и властная, весьма эгоистичная и вредная, но способная на сильную любовь и самопожертвование, она никого не оставляла равнодушным. Этот маленький чертёнок с огромной бестией, сидящей внутри, покорил Геральта из Ривии с первых секунд знакомства, хоть мужчина никогда в жизни этого не признает. Взгляд ее необыкновенно-красивых фиалковых глаз смотрел в самую душу и мог проникнуть в чертоги разума. Его разума. Геральт был малообщителен и скрытен, но для неё — открытая книга. Она видела его насквозь, чувствовала желания, угадывала мысли. Она знала то, чего знать просто не могла, и навскидку озвучивала догадки, которые оказывались правдой. Для всех Ведьмак был не просто загадкой — он был сложнейшим не решаемым ребусом, но для Йеннифэр — простейший пазл. Ее потрясающей красоты глаза имели глубокий мудрый взгляд и смотрели на него так пронзительно и неистово ласково, что вечно хмурый и не щедрый на эмоции Геральт улыбался своей самой искренней улыбкой, порой сам того не замечая. Чародейка, каких свет не видывал, плотно засела в чёрством сердце Ведьмака. С огромным удовольствием он вдыхал ее уникальный аромат, кончиком носа выводя плавные узоры на точеной шее. С нежностью Геральт прикасался к ее бархатистой коже, обводя ладонями идеальные изгибы. С неистовой страстью он одаривал поцелуями каждый миллиметр, настойчиво изучая самые чувствительные к ласкам участки ее тела. Он проводил с ней горячие ночи, наполненные восхитительными оргазмами и сладкими стонами. Геральт любил Йеннифэр, страстно и сильно, всей душой и сердцем, и с гордостью в голосе и взгляде произносил «Моя». Он не мыслил жизни без неё, потому что эта вспыльчивая, прямолинейная и отчаянная особа принесла в его жизнь яркие краски, показала, что мир — не черно-белое кино, что за дождем почти всегда появляется радуга. У них обоих было трудное детство и нелёгкое прошлое, о которых они предпочитают умалчивать, но взгляды говорят больше слов, когда одна пустяковая фраза беспощадно режет, казалось бы, по зажившим ранам, разрывая не затянувшиеся рубцы, и внутри вновь все кровоточит. Хочется кричать, до скрежета зубов, до боли в скулах, но один нежный взгляд ее глаз, одно прикосновение его рук, и все встаёт на свои места, в душе расцветает весна, и Чародейка с Ведьмаком точно знают: пока они есть друг у друга, за каждым дождливым вечером последует солнечный день, тьму рассеет свет, и за ночью наступит рассвет. Йеннифэр полна жизненной энергии, вселяющей надежду и уверенность в завтрашнем дне, поэтому, когда ему сказали, что она мертва, Геральт подумал лишь об одном: «Ты должна жить, Йеннифэр». Как никто другой, она заслуживала жить полной жизнью, любить и быть любимой.