Error

Ворота фабрики открылись. Карл не переставал материться и неосознанно раскидывать по углам железные детали. Девочка плакала и этот плач уже порядком заебал его. Гейзенберг направился в свою спальню, по пути безжалостно убивая острыми кусками арматуры особо любопытных и желающих познакомиться с новый объектом ликанов. Это не усмирило гнев. Сложно описать словами степень его злости и ненависти к Миранде. Эта пернатая сука подкинула ему ребёнка и нагло сбежала! Вот что с ним делать? Как успокоить, как кормить, мыть, одевать, чему-то учить? Он не знал абсолютно ничего. Даже не представлял, что будет через час, не то, что через несколько лет. Только одно было ясно, придётся отложить все свои планы и уделить время ребёнку. Нет, не потому что Миранда приказала, а потому что ребёнок никакого отношения к её планам не имеет и стал жертвой обстоятельств. Он, как и все лорды, попал в эту ловушку и даже не осознаёт этого. Как бы Карла сейчас не душила ярость и желание выкинуть корзинку, он не мог допустить, чтобы девочка умерла. Придётся что-то делать. Гейзенберг поставил корзинку на стол в своей спальне и тут же вышел из комнаты. Нужно было немного проветриться, всё обдумать. Тем более, пока он зол, к ребёнку лучше не подходить. Пусть плачет в одиночестве, может успокоится. Карл вышел на территорию, прилегающую к фабрике и обнесённую забором. Здесь было пустынно и тихо. Как раз, чтобы хорошо подумать. Гейзенберг сел на гору железного мусора и закурил. Горький дым немного успокаивал бурю в душе. Он не понимал, почему Миранда отдала ребёнка именно ему. Может она хочет, чтобы он умер? Специально это сделала? И как понимать, что девочка не может покидать пределов фабрики. Не значит ли это, что его дом станет проходным двором? Альсина сунется сюда как только лошадиных размеров эго её отпустит, и приведёт с собой Донну, а за ними притащится и Моро. Карл не хотел видеть этот сброд даже на собраниях, не то, что постоянно терпеть их на своей территории. От мыслей становилось только хуже. Карл сорвался с места и взял в руки первую попавшуюся под руку арматуру. Железный кусок полетел далеко за пределы фабрики. Ещё несколько мелких деталей, под воздействием силы, улетели в непонятном направлении. Гейзенберг сжал кулаки. Бессилие буквально душило его. Стоило взять себя в руки до того, как добрая половина фабрики будет разобрана и раскидана по деревне под напором его злости. Ещё примерно десять минут лорд кидал маты на каждый неровно лежащий камень, бросал всё, что берётся в руки и проклинал Миранду. Он понимал, что нужно возвращаться, ведь от ответственности уже никуда не убежишь, но боялся. А вдруг он сорвётся и случайно убьёт ребёнка, вдруг сделает что-то не так? Каждое необдуманное действие, по сути, приведёт к смерти девочки. Не тем покормит, не так положит, поздно услышит… Карл снова бросил пару матных слов, закурил очередную сигару, и неохотно направился обратно. Идя по душным от постоянно работающих за стенами механизмов коридорам, лорд всё больше замедлял шаг. Он слышал плач ребёнка даже с такого расстояния. Кажется, девочка орала ещё громче. Перед дверью в свою спальню Гейзенберг постарался откинуть растерянность в сторону и собраться. Нужно её успокоить и накормить, ведь пернатая сука наверняка этого не сделала. Это просто нужно сделать и всё. Ничего сложного, взял на руки, сунул бутылочку в рот, дождался, пока доест, и положил обратно. Всё. Ничего сложного. Карл затушил сигару и выкинул подальше. Дверь открылась и лорд вошёл внутрь. Истошный крик девочки наполнял всю комнату. Лицо её сильно покраснело, слёзы текли ручьём, попадали в глаза и нос, а ручки беспокойно шарили вокруг, пытаясь за что-то зацепиться. Гейзенберг приблизился, но брать ребёнка на руки не спешил. Сперва он осмотрел содержимое корзинки. Под маленьким тельцем и пледом валялась бутылочка молока. Карл даже не хотел знать откуда Миранда его взяла. Этого хватит может на два раза, а что делать дальше? Он никак не был похож на кормящую мать, да и где брать пропитание для ребёнка не представлял. Герцог появится только недели через две, а ходить по деревне и вламываться в дома к молодым мамочкам он не будет даже на грани смерти ребёнка. Ему уже достаточно унижений. Гейзенберг взял бутылочку одной рукой, а другой поднял девочку. Карл поднёс её ко рту малышки и постарался засунуть внутрь, но девочка не успокаивалась и за своими криками не замечала ничего вокруг себя. Руки Карла непроизвольно затряслись. Он чуть не выронил ребёнка и только чудом успел подставить под тельце вторую руку. Бутылочка упала на пол и разбилась. Молоко разлилось по грязному полу и осело на остальных поверхностях белыми каплями. — Блять! — Сквозь зубы прошипел лорд, начиная раскачивать ребёнка на руках. От его хаотичных и резких движений она заплакала сильнее, хотя казалось, что это уже был предел, — Да блять! — По спине Гейзенберга побежали холодные мурашки. Паника медленно одолевала его. Лорд как можно аккуратней положил ребёнка обратно и хотел отойти назад, но поскользнулся на луже молока, опять только чудом сохранив равновесие и не упав. В воздухе чувствовалось напряжение. Карл не знал, что делать. Единственный источник питания разбился, ребёнок всё ещё плачет, а он медленно, но верно начинает паниковать. И злиться. — Бля-ять, — Карл сорвал с себя очки и со всей силой кинул в стену. Ещё одна груда осколков усыпала пол. Гейзенберг снова приблизился к девочке, — Ты хочешь есть, да? — Ребенок, конечно, не ответил, но открыл глаза и посмотрел прямо лорду в глаза. Кожа вокруг больших голубых глаз опухла, длинные ресницы слиплись, — Да твою мать. — Карл не ударил по столу, хотя очень хотел это сделать. Вместо этого пальцы в грубой старой перчатке сжали железный угол настолько сильно, что он с противным скрипом согнулся. Голова жутко заболела. Этот крик уже так достал его… Внезапно Карл вспомнил про обычное коровье молоко в своём холодильнике. Оно, конечно, не подойдёт ребёнку, но сейчас выбора не было. Либо оно, либо ничего. Гейзенберг буквально испарился из комнаты, в одно мгновение оказываясь на старой, но полностью функционирующей кухне. Она находилась рядом с остальными жилыми помещениями. Небольшая комната с дубовым столом и несколькими стульями в середине, холодильником, плитой и кухонными тумбами. Хоть лорд и не любил поддерживать порядок в своём доме, но кухню всегда держал в чистоте. Это можно было считать одним из его принципов. Карл достал из холодильника бутылку молока и перелил в более маленькую и приемлемую. Ещё несколько минут ушло на то, чтобы найти дозатор, который он обычно использовал для алкоголя. На первое время подойдёт. Закручивая металлическую трубку на бутылку, он успокаивал себя тем, что не даст девочке коснуться его губами и потом обязательно купит ей тонну сосок. Вообще купит всё, что нужно для маленького ребёнка. Он не хотел призвать, но ему было стыдно за сложившиеся явно не в его сторону обстоятельства. Будет круто, когда девочка подрастёт и спросит каким было её детство. А Карл с радостью ответит, что кормил её коровьим молоком через дозатор для алкоголя, спала она в корзинке, а играла железками с пола. Господи, он же самый худший вариант для воспитания ребёнка, зачем Миранда это сделала. Даже Моро был бы лучше. Гейзенберг почему-то был уверен, что он научил бы её чему-то путному. А он что может ей дать? Научить делать из трупов сельчан смертоносных роботов? А может делать из говна и палок двигатели и реакторы? Ещё десять минут лорд провел на кухне, машинально вертя в руке бутылку с молоком и растерянно смотря в мутное окно. Он совсем не хотел возвращаться, но понимал, что надо. Это как идти на собрания этих идиотов. Карл не хотел, не любил, но несколько минут перед выходом, и вот он уже пересилил себя и выдвинулся в путь. Правда в плохом настроении. Вот и сейчас Гейзенберг наконец собрался с силами и, стараясь не сжимать в руке стеклянную бутылку, пошёл обратно. Из спальни до сих пор развадались крики. В этот раз лорд толкнул дверь более уверенно, надеясь закончить с ребёнком и уложить его спать до полудня, а после заняться своей работой. Уверенно взяв девочку на руки, Карл опустился в кресло около кровати и осторожно поднёс дозатор ко рту малышки. Кое-как удалось заинтересовать её молоком и Гейзенберг наконец накормил её. Девочка ела жадно, не прекращая лить слёзы и почти не глядя на лорда. Карл старался не дать ей обхватить губами дозатор, отчего она больше расстраивалась и время от времени прерывалась на хныканье. Лорд чувствовал, что ему придётся отмывать её от соплей. Когда девочка оторвалась от бутылочки, там не осталось ни капли. Карл было подумал, что его ждёт хотя бы пара часов тишины в работе, но ребёнок не желал униматься. Малышка подняла на него глаза и снова начала плакать, пуская слюни и закрываясь руками. Лорд сильно сжал челюсти, стараясь унять нервную дрожь в руках. — Господи блять, — прошипел Гейзенберг сквозь зубы. Её плач точно будет преследовать его в кошмарах, — Главное не выкинуть тебя, да? — Наигранно ласково сказал он ребёнку. Карл встал и начал мерить шагами комнату, стараясь укачать девочку на руках. Ещё чуть-чуть и она заснёт. Точно заснёт, а он спокойно проработает. — Да, ребёнок? — Продолжая говорить сам с собой, но только уже вслух Карл, — Ты же заснёшь и дашь Карлу поработать? — Лорд очень надеялся на это. Прошло буквально два часа с появления ребёнка в его доме, а он уже вымотался так, будто работал несколько суток напролёт. Но девочка даже не думала успокаиваться. Лорд тщетно пытался убаюкать её на руках около пятнадцати минут. За это короткое время его голова пошла кругом, а в ушах стоял гул. В конце концов Гейзенберг сдался, почти грубо положил ребёнка на кровать и опустился перед ним на колени. Для удобства он снял шляпу и перчатки, отложив их на край кровати. Он знал несколько точек на теле, но не был уверен, что столь маленькому ребёнку это поможет. Карл твёрдо решил, что если сейчас массаж не поможет, то он просто уйдёт работать. Лорд аккуратно взял в свои тёплые руки запястья девочки и легко нажал на точку между двумя ветвями синих вен. Его большие пальцы начали медленно и осторожно массировать нежную детскую кожу. От волнения Карл неосознанно закусил губу. Он сам довольно редко, но прибегал к такому методу успокоения нервной системы. Хотя даже больше для того, чтобы скованное злостью или напряжением тело наконец расслабилось. Должно же это помочь ребёнку. Ещё через двадцать минут, когда Гейзенберг от безысходности опустил голову на матрас, девочка наконец начала затихать. Сначала громкость плача уменьшилась, а потом и совсем сошла на нет. Карл даже не сразу это понял, в его ушах ещё стояли её крики. Лорд поднял голову и с опаской оглядел малышку. Та лежала спокойно, дергая ногами и руками. Гейзенберг как можно осторожней выпустил её руки из своих и очень медленно встал. Ему казалось, что любое неверное движение спровоцирует её на новый нескончаемый поток слёз. — Успокоилась? — Буквально шёпотом спросил лорд, протягивая руку к оставленным вещам. Девочка заметила это и её носик сморщился. Вдруг Карла озарило догадкой. Ужасно глупой, но в его ситуации вполне возможной. Гейзенберг взял перчатку и поднес ближе к лицу девочки, которая почти сразу отреагировала хныканьем. Потом он медленно положил её обратно. Теперь, когда в поле зрения ребёнка не было перчатки, он снова успокоился и даже могло показаться, что благодарно моргнул. — Ты издеваешься? — Чуть не выкрикнул Карл. То есть, всё это время она плакала из-за того, что на нём была чёрная шляпа и чёрные перчатки? — Ты издеваешься?! — В этот раз лорд не сдержался. То ли от своей откровенной тупости, то ли от заскоков этой маленькой девки. Ей не нравился чёрный цвет и из-за этого она всё это время ныла? Только из-за этого? Карл отошёл от ребёнка и снова его злость досталась железному столу. Если так продолжится, ему придётся ходить здесь голым? Что ещё ей не нравится? Может ему съехать отсюда в производственные отсеки? Гейзенберг взял свои вещи и переложил на стол, накрыл ребёнка пледом из корзинки и наконец ушёл. И его догадка, которая его так взбесила, была правильной. Пока девочка видела очень плохо, только очертания, но чёрный цвет необъяснимо пугал её. Видя перед глазами лишь чёрные размытые пятна, она начинала плакать и если бы умела говорить, то обязательно выразила бы благодарность Карлу за то, что он наконец догадался убрать раздражение для её глаз. Когда лорд оказался в своём кабинете и плотно закрыл за собой дверь, ему показалось, что он оказался в последнем оплоте спокойствия. Он тут же решил для себя, что если девочка вырастет и останется здесь, то никогда не зайдёт в его кабинет. Ни при каких обстоятельствах. Гейзенберг достал из ящика стола недоделанные эскизы новых двигателей и сел за стол, но работа почему-то не пошла. Все это время, пока он сидел над листами и гонял в руке карандаш, его мысли занимала недавняя ситуация. Карл просто не мог выкинуть её из головы. Наверное сейчас он как раз понял, что с ребёнком ему придётся очень, очень и ещё много раз очень тяжело. А если бы он не догадался снять шляпу и перчатки, то она орала бы до вечера? Карл впервые пожалел, что никогда не интересовался детьми. Ни читал соответствующих книг, когда друзья ещё были, то не спрашивал об их семье. Откуда он знал, что ему на руки спихнут маленького ребёнка? Гейзенберг понял, что поработать сегодня не получится, поэтому откинул от себя эскизы и взял в руки первую попавшуюся книгу. Он хотел отвлечься от ребёнка, к которому он прислушивался каждую секунду. Вроде она успокоилась, плача не слышно. Лорд пересел на старое кожаное кресло и закинул ноги на столик. Книга открылась где-то на середине. Вообще Карл вчитываться не собирался, но немного отдохнуть и нагрузить голову другим было необходимо. Карл опустил глаза в книгу и уже через несколько абзацев текста снова начал думать о ребёнке. На собрании Миранда ни разу не назвала её имени. Скорее всего она не удосужилась ей его дать. — Сука, — ругнулся на Миранду Гейзенберг, продолжая читать книгу. Даже имени не дала! Просто скинула её и всё! Карл резко перелистнул страницу, на которой рассказывали о выдающихся инженерах всех времен. Среди них было много женщин, — Хеди, — заприметил имя Карл. Он, сам будучи инженером, был знаком с работами Хеди Ламарр. Хорошая, красивая девушка, которой удавалось совмещать и актёрство, и учёную деятельность, — Я думаю, тебе понравится. — Карл захлопнул книгу и отложил её на столик. У него было ещё немного времени. Никаких звуков из спальни не доносилось и Карл наконец спокойно откинулся на спинку кресла. Он думал, чем ему сейчас лучше заняться, ведь время теперь ограничено. Либо всё-таки пересилить себя и доработать эскизы, либо заняться поисками еды для ребёнка. Закончить работу в цеху он всё равно не успеет. Карл думал ещё какое-то время, пока усталость вконец не сморила его. Голова лорда опустилась на плечо и он заснул. Перед незапланированным отдыхом он успел подумать лишь о том, что это только первые часы с ребёнком, а впереди долгие трудные годы.