— Я уже и думал, что ты и не придёшь…
Громкая музыка практически заглушает радостный, но до чёртиков пьяный голос старого друга. Рустам обнимает за талию и прикрывает глаза, наваливаясь, отчего девушка оступает от неожиданности, хмыкает и обвивает руками его шею, невольно скользя ладонью вверх по затылку в копну тёмных и мягких волос.
— Моей первой любви исполняется тридцать… Ты правда думаешь, что я бы пропустила этот блядюшник? — голос низок и прокурен, вибрациями отдаётся по спине Саидахмедова и смыслово проникает даже в его пьяное состояние.
Мужчина смеётся в ответ, рвано отодвигается, а после аккуратно берет правую ладонь подруги. Осматривает поблескивающее в свете огоньков золотое колечко, а после переводит взгляд на Лею, которая лишь молчит, выжидая его действий. Она глядит также, как и последние два года: по-сучьи, сурово и моментами отсутствующее, что пробивает холодок.
Она давно не та, как и их дружба, да как и мир вокруг. Грустно. Больно. Неприятно.
— Мисс, но Вы уже почти «миссис», — взгляд вновь падает на поблескивающее кольцо, и где-то внутри девушки противно тянет от этого тоскливого взгляда друга сквозь широкую улыбку. Он всё знает и не задает лишних вопросов, она молчит и не спешит делиться.
Столько лет, столько эмоций, столько понимания, что до противного смешно. Здравый смысл всё ещё пытается понять, как они оказываются здесь, сейчас, в этот момент, но по разные стороны баррикад и прошлого, но ответа нет. Только блядская точка, противно вибрирущая где-то там на уровне подсознания.
— Впрочем, плевать. Оторвись, Лея, — горячее дыхание опаливает кожу ниже ушка, и девушка едва ли растягивает губы в улыбке, понимая, что чтобы не случилось, Руст всегда будет рад ей. Даже спустя много лет, они ведь первая любовь.
— Спасибо…
Ответ развеивается в гуле и грохоте музыки. Исчезает также, как и Рустам в толпе пьяных людей.
Ей хочется забыться, хоть на мгновение понять, что всё будет хорошо и так, как хочется ей, но, оглядываясь вокруг, её настигает понимание — Лея давно не из этой тусовки вечно пьяных, вечно молодых. Даже больше — она никогда к ним не принадлежала, и это разбивает сердце на части, сжигает и без того едва тусклые воспоминания прошлого.
Кто-то её толкает, совсем не заботясь над тем, чтобы извиниться, и это не злит. Наоборот дает понять, что тут всем похуй, кто она, чем занимается и кого из себя представляет. Легкая ухмылка с нотками сумасшествия появляется на её лице, и Лея спешит к столу с алкоголем.
Не глядя, она берет первый попавшийся алкоголь и вливается в толпу пьяных людей, отдаваясь ритму музыки. Она ещё не пьяная и вряд ли сегодня будет; она давно не счастливая и такой останется. Кто-то её лапает, притягивает к себе, но она каждый раз вырывается, но ничего не говорит — ей плевать, и всё.
Когда музыка уж слишком дает по ушам, а всё вокруг смешивается в одну большую, противную светодиодную кашу, Лея спешит туда, где нет всей этой суеты. Поднимается вверх по ступенькам, прекрасно зная, что посторонним сюда вход запрещен, но она пусть и редкий гость, но явно входит в «близкие». Открывает дверь спальни Рустама и спешит на балкон, где всегда любила с ним встречать восход солнца и говорить обо всем.
На балконе спокойно, свежо и отнюдь не одиноко. Лея давно перестала чувствовать себя одинокой — она вообще перестала хоть что-то чувствовать. Просто оболочка, которая следует чьим-то указаниям, ведь к её желаниям дела никому вообще нет. Больше нет. Раньше хоть Руст и его компания дарили чувство нужности, но с давлением происходящего,
ради них, пришлось этой дружбой пожертвовать.
Лея усмехается, когда ловит себя на мысли, что выглядит, как несостоявшаяся главная героиня какого-то тупого американского подросткового сериала. Но Жизнь никогда не похожа на кино, ведь тут нет ни откуда взявшегося парня, который обязательно её спасет, тут нет богатой родственицы, которой до главной героине
есть дело, тут нет счастливого конца, где трое детей и большая собака. В Жизни есть только ты и твои проблемы.
В её случае — беспомощность.
Взгляд падает на широкие перила, где лежит кем-то забытая пачка сигарет и зажигалка. Она улыбается и мысленно благодарит этого святого человека. Лея не осознает тот момент, как её пальцы вновь дотрагиваются к пагубной вещи, как искусанные губы захватывают фильтр и как в темени позднего вечера черкает зажигалка.
Дым приятно обволакивает давно отвыкшие от горечи стенки горла, устремляется дальше по гортани и достигает легкие, отчего она от непривычки закашливается, переклоняясь через металлические перила.
— Аккуратней, не так сильно затягивайся, — практически безэмоциональный голос звучит из-за спины с едва ощутимыми нотками заботы. Лея совсем не дергается от неожиданности, лишь хнычет и оглядывается через плечо.
Высокий, широкоплечий парень с невероятными голубыми глазами, которые глядят прямо в душу, он кивает в знак приветствия и как-то недовольно оглядывает её открытые плечи на прохладном сентябрьском ветру.
— Не против компании?
— Да нет, — безразлично отмахивается Лея на его вежливость и идет в угол балкона, чтобы присесть на холодную деревянную табуретку.
Парень молчаливо подходит к парапету, опирается бедрами о холодный металл, и делает глоток из бутылки пива, которую держит в левой руке. Изучает незнакомку, скользит взглядом, что-то хочет сказать о холоде и верхней одежде, но вовремя себя одергивает — он ей никто, а ссориться не слишком хочется.
— Я — Илья, — спустя пару мгновений бросает он, вновь привлекая её внимание. Девушка рвано обращает свой взгляд на него, ещё раз проводит глазами по его статуре и после негромко представляется в ответ:
— Лея.
И тишина: тягучая, приятная, умиротворенная.
— А ты откуда Руста знаешь? Или пришла с кем-то?
— Я — друг его молодости, — криво усмехается она, забавляясь такой формулировкой ответа.
«Друг молодости» — правдиво, точно,
больно. Хочется вернуть те времена, возвратить былую дружбу, но ебаные установки жизни, родителей и сука Судьба тягучим, ноющим чувством внутри напоминают — не сможет, нельзя.
— Погодь, — негромко привлекает внимание он, — ты та безбашенная девушка, которая зимой на спор искупалась в Москва-реке?..
Лея усмехается, вспоминая один из самых ярких споров в своей жизни. Ей кажется, что это было ещё за царя Гороха, но, если вынырнуть из кокона выгорания и хоть немножечко вернуться к Жизни, — понимает, каких-то шесть лет назад. Тогда она выиграла спор, доказала в который раз о том, что молодость нельзя тратить зря, получила обещанные пять тысяч и потратила все на лечение последующей простуды.
— Да, я…
Илья неожиданно растекается в улыбке, подходит ближе и усаживается напротив на такую же табуретку, подпирая спиной сломанный комод, который Рустам решил вынести сюда. Он изучающе скользит по ней взглядом, в момент заставляя поежится от такого интереса.
— Я столько историй о тебе от ребят слышал. Я впечатлен.
— А я-то как впечатляюсь, каждый раз вспоминая о своих безумствах, — горько усмехается Лея и глядит на дотлевшую сигарету, которой ей даже не удалось насладиться сполна. Она выкидывает окурок и достает новую, в тотчас поджигая. — А ты новый участник Лены Куки?
— Да, — с тенью гордости кивает он, наблюдая за девушкой, чей образ казался ему полностью мифическим. Ещё в первые истории он безоговорочно верил, а после имя «Лея» и её отнюдь не двенадцать подвигов — стали для него лишь выдумкой друзей. Такая вот безбашенная, интересная девчушка, которую он никогда не видел.
До этого момента.
Сейчас она сидит перед ним: такая маленькая, хрупкая, с пустым взглядом вдаль. Копна темных, коротких волос развивается на ветру, пальцы, сжимающие сигарету подрагивают, а желание укутать её в плед растет в геометрической прогрессии. Но не это привлекает в ней — пустота.
Бывает смотришь на человека и понимаешь — он давно потерян, давно нет «прежнего я» и в некоем роде даже души, которая чувстовала хотя бы что-то. И вот это видел Илья, глядя на девушку напротив. На месте голубых глаз — лишь тьма, которая поглощает всё и всех вокруг своим отсутствием. И это страшно.
— А ты чего тут одна? То есть сидишь на балконе, совсем не веселишься?.. — искренне интересуется он, покручивая в руках бутылку пива. С каждым словом его голос все тише и тише, всё неувереннее от внимательного взгляда, которым она его одаривает. — Ты же так давно с ребятами, наверное, не виделась…
— Давно и мне этого не хватает, — честно отвечает Лея, слегка склоняя голову набок. Она всё еще продолжает изучать его. — Но мне не хватает и спокойствия… Руст это знает… Он не обидится, что я проведу его юбилей здесь. Мне кажется, он наоборот будет лишь рад…
Макаров недоумевает этому ответу. Хмурится, видя, как её глаза странно поблескивают в свете луны. Мозг упрямо пытается построить логическую цепочку, но та рвётся из-за недостатка понимания происходящего. Решая не изнурять себя, он спрашивает:
— Но по…
Внезапно у неё трезвонит телефон, прерывая ту атмосферу доверия и откровенности, которая у них волей-неволей образовывается. Лея недовольно кривиться, глядя в светящийся экран, тихо материться себе под нос и отклоняет вызов.
— У меня через два дня свадьба, — словно это что-то объясняет, роняет девушка, выключая телефон полностью, — заебывают… переживают, — она хрипло смеётся, а после затягивается дымом, что в горле начинает дереть.
Илья смотрит зачарованно, не может отвести и взгляда. Таких, как Лея он не видел, таких, как Лея мало, но они притягивают той пустотой, которая растет у них в груди, затягивая за собой каждого.
— Твой парень где-то здесь?..
— Вадик?.. Надеюсь, нет, — усмехается она, но боль берет свое, и улыбка превращается в злобный оскал, рука крепче перехватывает сигарету. — В последний раз эта ревнивая сука полезла в драку с Рустом. Благо, что он драться не умеет, и Саидахмедов на место его поставил.
— Ты его не любишь?
— Как он и меня, — спокойно отзывается она, на мгновение представляя лицо своего ненавистного жениха. Сразу же уста искажает противная, пренебрежительная ухмылка.
Илье искренне непонятно, о чем она говорит, что имеет ввиду и как реагировать на это. Он хмурится, глядит прямо в упор, словно сумеет заглянуть в душу и увидеть всю подноготную, мысли и чувства новой знакомой. Для него Лея выглядит, как второстепенная героиня сопливой, русской мелодрамы, у которой обязательно будет несчастливый исход.
Её жаль.
— Но почему?..
Илья недоумевает, пытается найти хоть какую-то причину, но каждый раз мыслительный процесс разбивается об её ясный взгляд голубых глаз. Его можно сравнить с Байкалом: такой же чистый, голубой, глубокий и черт знает, что скрывается за толщей льда.
Притягивает. Пугает.
— Расчёт, — голос ровный, но взгляд грустный, — ебаный расчёт.
— Родители?
— Их бизнес, — поправляет догадку Макарова девушка. Откидывает голову назад, опираясь головой о холодную металлическую решетку, выдыхает и пытается понять, почему это так жалко звучит.
Илья впервые за вечер чувствует, как внутри пустеет.
— Глупый вопрос, но разве ты можешь сказать им «нет»?
— Такой же глупый ответ: нет, не могу. Отец меня из-под земли достанет, даже если я сбегу… Точнее, уже доставал.
Видно, что тема гложет, неприятными ощущениями отдается по коже, и только сейчас Илья понимает, что её знобит не от холодного осеннего ветра. Её знобит от пустоты, безысходности, усталости и ненависти.
— Я не знаю, что отвечать на это, — честно признается парень, взглядом испепеляя точку на балконе. — Хочется сказать, что это ужасно и мне жаль, но тебе ведь это нахуй не сдалось.
— В точку, — невесёло смеется она, а после ловит его взволнованный взгляд. Блядь, точно такой же, как и в Рустама два года назад, когда состоялся их последний разговор — когда она пожертвовала им (и). — Я так давно не делала безумств… — лихорадочный шепот срывается с её губ быстрее, нежели осознание, что это звучит, как мнимый зов о помощи, как попытка схватиться за кого-то.
Как призыв к действиям.
Илья усмехается, аккуратно наклоняется ближе и прекрасно видит в этом лукавстве намёк. Намёк на то безумство, которое ей поистине хочется, которое она желает прямо сейчас ощущать. Его рука взлетает вверх, дотрагивается пряди волос, которая развивается на ветру и аккуратно заправляется за ушко, задерживаясь подушками пальцев на мочке.
Пододвигаясь ещё ближе, он негромко уточняет:
— А сильно хочется?
Лея не отвечает, лишь сощуривает глаза и тянется рукой к его шее, притягивая.
***
Они вваливаются внезапно, слишком громко и что-то снося на своем пути, отчего неприятный звук удара недолго ещё шумит в ушах. Но это совсем не отвлекает их друг от друга. Странное безумие, попытка найти тепло и вселенское отчаяние накрывают их волной, не позволяя здравому смыслу пробиться.
Поцелуи смазанные, временами животные, совсем не нежные, как в ебанных романтических фильмах. Ни намека на чувственность — одна лишь потребность забыться, укрыться от давления бытия, висящую дамокловым мечом над ними
(над ней).
Первый стон вырывается из горла Леи слишком тихо и слишком хрипло, но это лишь больше разжигает Илью. Он пьяно усмехается, а после скользит губами по линии подбородка, прикусывая кожу, и ему искренне плевать, что останутся отметины, которые точно не будут плюсом на свадьбе.
Большие ладони крепче сжимают тонкую талию, что кажется вот-вот и Лея сломается пополам, но этого не происходит, впрочем, как и того, что здравый смысл всё же решает вмешаться. Она рвано вздыхает, когда Илья руками залезает по футболку и холодит своими пальцами разгорячившуюся кожу, а после пьяно с нотками сумасшествия смеется.
Ему хочется задать вопрос, уточнить: «готова ли?», но острые зубки, впивающиеся в его плечо отвлекают от глупых и совсем не нужных мыслей. Он мстительно суживает глаза, а после внезапным, настойчивым поцелуем врезается в её губы. Пальцами быстро находит молнию юбки и решительно тянет вниз одним движением — та падает вниз к ногам.
— Любишь управлять?
— Тебе ли не плевать?
Лея лишь едва заметно усмехается на его ответ, не желает оставаться в долгу, отчего и хватается за низ футболки, поднимая вверх. Парень позволяет ей эту нотку инициативы, но, после того, как его футболка виснет на фикусе, он подхватывает её под ягодицы и усаживает на первой попавшееся поверхности — на комоде.
Холод древесины неприятно покалывает кожу, но изучающие, скользящие по плечам поцелуи Ильи компенсируют любой дискомфорт. Мир перед глазами плывет, точно так же, как и мысли в голове. Она закидывает голову назад, предоставляя ему больше тела для ласки, и прикрывает глаза, отдаваясь этому безумству полностью и безвозмездно.
Лея чувствует хоть что-то и это уже хорошо.
Она не желает оставаться в стороне от процесса и тянет его на себя, когда тот скользит руками выше и сжимает небольшую грудь своими ладонями, соски уже набухли и стали более чувствительны к любым прикосновениям. Лея млеет, стонет и не желает думать ни о чём.
Белая футболка спустя пару мгновений исчезает вовсе, а кожу покалывает прохлада комнаты, но ей плевать, полность плевать на всё: где она, с кем она,
кто она. Здравый смысл давно перестал бороться с внутренными зовами — Лея давно просто живет по указкам.
Пряжка раскрывается с неприятным металлическим звуком, и он спешит скинуть не лишь джинсы, но и боксеры. Илья чувствует значительное расслабление, когда стоящий колом член высвобождается — на него больше ничего не давит.
Девушка не отказывает себе в удовольствии и скользит взглядом вниз, после чего усмехается и вновь притягивает парня за шею к себе, вовлекая в жадный поцелуй.
Несмотря на окутывающие их страсть и безумие, он входит постепенно, давая привыкнуть к ощущениям. Но не почувствовав сопротивления и препятствий, Илья набирает темп, отчего её стоны становятся громче, а ногти более болезненно царапают спину, оставляя кровавые следы.
Лея пьяна от эмоций, которые наконец-то бьют внутри неё фонтаном.
Нужна — она впервые за долгое время может воскликнуть это слово, чтобы охарактеризовать своё состояние.
Губы Ильи нежно прокладывают дорожку от мочки ушка до ключицы, время от времени оставляя красные отметины, которые завтра
(уже сегодня) приобретут синий цвет с фиолетовым отливом. Он не особо задумывается, как Лея это будет объяснять своему жениху, а её — это, уж точно, волнует в последнюю очередь.
Макаров толкается глубже, заставляя её срывать голос от стонов то ли наслаждения, то ли боли, которая в любом случае дает понять, что сейчас она кому-то
нужна. Она хоть что-то чувствует.
Илья ловит ей пьянящий взгляд и не сдерживает рык от того, насколько прекрасная сейчас Лея. Он ловит себя на мысли, что ею не только хочеться обладать, ею хочеться наслаждаться, боготворить и давать понять,
вбить в темноволосую голову, что Лея в самом деле важный человек и её нужно любить.
Парень не особо задумывается над тем, что они знакомы всего пару часов, не задумывается о том, что девушка в его руках — первая любовь близкого друга, не задумывается том, что Лея представляет собой одну лишь сквозящую пустоту. Ему хочется вывести её на искренность. Позволить ей вновь сделать безумство, которые ушли из её жизни.
Лея достигает пика первой, протяжно стонет его имя, откидывая голову назад. Илья делает ещё пару толчков, и волна наслаждения также накрывает его. Девушка обмякает в его руках, кладет голову на плечо и нежно целует в шею, вызывая ещё большую волну взбудораженности.
Макаров аккуратно подхвативает её на руки и спешит положить на мягкую, холодную постель — он уверен, что Рустам не зайдет в свою спальню до утра. Как минимум из-за того, что закрыто и что он уже заснул пьяным на веранде. Сам он ложится рядом слева и с совсем ненужной нежностью глядит на девушку, бегая голубыми глазами по её лицу.
Обессиленная Лея, ощущающая, как ноги ещё подрагивают, а волна наслаждения пульсирует внизу живота, переворачивается на бок, аккуратно опускает ладонь на щеку Ильи и невесомо поглаживает, едва заметно улыбаясь покаливающим ощущениям.
— Спасибо… — едва слышный шепот до ужаса отчаянный, но это уже хоть что-то по сравнению с тем безразличием, что был парой часов ранее, — за это безумство…
Илья лишь кивает и утягивает её в последний поцелуй прежде, чем она уйдет прочь не только из этой вечеринки, но из
его жизни.
Это всего лишь мимолетное рандеву.
Всего лишь безумство.
***
спустя время
— Лея, позволь познакомить с комиками, которые будут вести тобой придуманное шоу, — голос мужа неприятно ударяет по слуховому аппарату. Она кривится куда-то в сторону, встает и с милейшей улыбкой глядит на парней. Удивление накрывает с головой, сердце адски стучит, а эта встреча перестает быть такой ненавистной и плохой.
Голубые глаза смотрят с теплотой, неким победным настроем и усмешкой, так и говорящей: «Вот так встреча!».
— Это Эмир, — представляет муж, и девушка на автомате протягивает руку смутно знакомому человеку, другу Рустама, которого Вадим категорически не захотел видеть в роли ведущего. — А это Илья.
Ай да Руст! Ай да хитрец! Не захотел благоверный взять её друга на роль, чтобы убрать объект раздражительности, так тот подсунул того, кто точно сумеет постоять не только за себя, но и за неё, ощутив оголенную душу и её эмоции сполна.
— Вы знакомы? — настойчиво интересуется голос слева, что тут же выдергивает девушку из жарких воспоминаний. Лея ловит вопросительный взгляд мужа, крепко прижимающего её к себе за талию. — Жизнь моя?
И она вновь смотрит в глаза цвета летнего неба, ища там своё пристанище. Находит, но не может остаться. И никогда не могла, никогда не сможет. Быть может.
— Нет, милый, — лукавит, врет, но как правдиво. Верит Эмир, понимающий правду, верит Макаров, помнящий правду, верит Вадим, не знающий ни-че-го. — Очень приятно. Можно просто «Лея».
— Илья, — голос бархатный, вкрадчив, и она понимает, как безумно по нему соскучилась. — Надеюсь на плодовитое сотрудничество.
— И я…
Илья растекается в широкой, теплой улыбке, и Лея где-то на уровне подсознания ловит себя на понимании, что быть может, всё ещё сложится…
