may i stand unshaken

1897 год.

      Знаете, возможно, я немного приукрасила, сравнив появление Эбигейл со сложностями. С одной стороны, спустя время стало даже легче. Для меня, по крайней мере. Артур хоть и писал о том, что ему стоило бы даже жениться на ней, но Джон его опередил.       Да, изредка я тайком читала дневник Моргана, не судите меня строго. Хотите сказать, что, если бы вы долгое время были влюблены в одного человека и не знали, что он чувствует насчёт вас, вы бы не воспользовались такой возможностью? Между прочим, оказалось, Артур не писал обо мне в дневнике. Совсем ничего. Только рисовал. Мои небольшие портреты из мягкого карандаша виднелись очень часто на белых страницах.       Из-за ответных чувств Джона он и не делал каких-либо серьёзных шагов, так как понимал заинтересованность друга в этой девушке. Артур всегда знал границы, через которые нельзя переходить. К слову, Эбигейл правда полюбила Марстона. И когда это произошло, мы сдвинулись с мёртвой точки зависти и взаимного презрения и сблизились. Я была первым человеком, который узнал о её беременности. У нас состоялся долгий разговор посреди ночи, когда нам обеим не спалось от шума навязчивых мыслей в голове. Лагерь расположился на новом месте, около широкой реки, и мы незаметно прошли к её берегу, опустившись прямо на песок. Тогда ночь была прохладной, круглая луна высоко стояла над нашими головами, касаясь белыми лучами водной глади. Рассказывала она ту новость с невольными слезами на глазах, ведь её много чего тревожило. То, что Джон имел немного противоречивый и вспыльчивый характер, было не новостью. Она боялась его реакции. Тихим голосом, словно он был частью шелеста воды или шороха листьев, Эбигейл сказала, что до Джона спала с несколькими мужчинами из нашего лагеря, и он это знал. Тогда я задала вопрос, ответ на который мог ударить в самое сердце и её, и Марстона, но девушка была уверенна, что ребёнок его, и что-то глубоко внутри подсказало мне, что она не врала. Ещё один вопрос крутился в моей голове, но я так и не осмелилась его озвучить. Была ли она с Артуром? От этой мысли в сердце пустело. Однако Эбигейл хватило смелости спросить, было ли у меня что-нибудь с Джоном, и я решила ничего не утаивать. В один момент я осознала, что появившаяся раннее ревность между нами была каким-то детским ребячеством. Но пора было взрослеть и оставлять подобные вещи позади. Всё уже в прошлом, и мы выходили на новый этап жизни. Поэтому Эбби лишь понятливо кивнула и сказала, что догадывалась об этом, хоть Джон постоянно увиливал от вопроса в попытках скрыть произошедшее много лет назад. За это время уже многое успело измениться. — А Артур? — сказала она, потерев уставшие глаза. — А что Артур? — переспросила я, обхватив колени и положив на них голову. — Что между вами? — девушка взглянула на небо, и луна осветила её лицо, сделав цвет кожи ещё белее. — Я не знаю, — я усмехнулась и загребла пальцами мягкий песок. — Ничего, я думаю. — Незаметно, — ответила Эбигейл, улыбнувшись краем рта. — Всё же понятно. — Мне вот ничего не понятно, — я шумно вздохнула, спрятав лицо в коленях. — Он, конечно, проявляет внимание, но не более. Я не знаю, что в его голове. Может, ему это и не нужно. Может, ему хватило нервотрепки с Мэри. — А может, ты встретишь другого мужчину, который будет более смелым для первого шага, — девушка улыбнулась и ободряюще коснулась моего плеча. — Может, — я пожала плечами и прикрыла глаза. — К счастью это или к сожалению, когда твоё сердце уже много лет принадлежит лишь одному человеку? — Ты должна подумать о себе, Джо, — проговорила Эбби. — Может, конечно, тебе и нравится мучить себя и убиваться из-за одного человека, но пора прекращать заниматься этим. — А тебе стоит рассказать Джону, — сказала я, зевнув. — Так или иначе, скрывать подобную вещь неправильно, независимо от того, как он отреагирует. Но если все-таки он не захочет этого ребёнка, шли его к чёрту.       Эбигейл взглянула на меня с удивлением в глазах, не веря, что я сказала что-то подобное, а потом рассмеялась, запрокинув голову назад. Я улыбнулась в ответ и шутливо шикнула, ведь её заливистый голос мог разбудить весь лагерь. — Эй, какого хрена?       Мы обернулись и увидели Карен, уперевшую руки в бока. Её грозный вид, растрепанные волосы и сонные глаза заставили нас расхохотаться ещё сильнее. — Ненормальные, — девушка покачала головой и приблизилась. — Вы чего тут сидите? Джо, ты не спишь вторую ночь, проваливай к себе в палатку. — Прости, мамочка, — ответила я, наиграно виновато склонив голову. — Я больше так не буду. — Как дам сейчас по роже, — блондинка шутливо замахнулась и тут же плюхнулась рядом. — Договоришься.       К слову, Карен присоединилась к нам ещё два года назад. Мы случайно встретились ещё раз уже в другом городке, и тогда я в более трезвом уме предложила ей присоединиться. Её ничего не держало от согласия. Она оказалась превосходной мошенницей. Конечно, сколько глаз можно отвлечь таким огромным декольте и артистичным, волевым характером. А вечерами мисс Джонс с удовольствием могла перепить, переспорить и обматерить любого мужика в нашем лагере. Даже такого крупного, как Билл. — Вторая ночь? — переспросила Эбигейл, успокоившись. — Думаешь, я не вижу, как ты бродишь ночью по лагерю, словно сраный призрак? — пробормотала Карен, склонившись назад. — Что случилось? — Эбби придвинулась ближе, понизив голос до шёпота. — Ох, чёрт, — я закатила глаза и недовольно выдохнула. — Ладно… В общем, когда я была в последний раз в городе, я увидела одного из своих братьев. — Твою мать, — проговорила блондинка, нахмурившись. — Которого? — Джимми, — ответила я, прикусив губу. — Он до сих пор ходит с повязкой на глазу. — Заслужил, — будь Карен мужиком, она бы сейчас презрительно сплюнула в ноги. — Я увидела его в компании каких-то парней не очень приятной наружности, как и он сам, — я подняла голову к звёздному небу. — И мне захотелось прострелить ему голову прямо там же. — Так прострелила бы, — сказала Джонс. — Карен! — Эбигейл недовольно махнула на неё рукой.       Будущая миссис Марстон не была сторонником драк, убийств и вообще бандитского образа жизни. Будь её воля, она бы всех поставила на другой путь, полный милосердия, добропорядочности и спокойствия. — Что? — переспросила Джонс, пожав плечами. — Такие ублюдки должны получать по заслугам. — Иногда я жалею, что рассказала тебе, — на выдохе проговорила я, прикрыв глаза. — А кто ещё толкнет тебя на свершение правосудия? — блондинка возмущённо толкнула меня в плечо, и я чуть не свалилась на бок. — Один человек не может отвечать за судьбу другого, — тихо произнесла Эбигейл. — Каждый сделал что-то, и что теперь, резать всех ради мести? Тогда мы просто утонем в крови. — Эбби, высунь свою голову из задницы и вернись в реальный мир, — Карен прозевала всё, что сказала, но слова её были вполне понятны. — Ладно, я попробую поспать, — вздохнув, я поднялась на ноги. — А то скоро ты собственноручно вручишь мне револьвер и пинком под зад отправишь мстить. — Но ты же этого хочешь? — мисс Джонс сладко улыбнулась, тряхнув блондинистыми кудрями, и взглянула на меня снизу вверх. — Хочу, — ответила я, направившись к лагерю. — Но это не значит, что я готова.       Я поднялась вверх по склону, потирая покрасневшие глаза, и вдруг вздрогнула от неожиданности. Артур стоял прямо за углом собственной палатки. — Подслушиваешь? — подозрительно нахмурив брови, я бросила быстрый взгляд на всё ещё находящихся на берегу девушек и скрестила руки на груди. — Возможно, — непринуждённо ответил он, в том же жесте сложив руки. — И как много ты слышал? — поинтересовалась я, сделав шаг ближе. — Достаточно, — сказал Артур, дёрнув бровью. — Насколько достаточно? — я уставилась на него пронизывающе пытливым взглядом, стараясь скрыть дрожь в коленях и лёгкий страх от того, что конкретно он мог услышать и с какого момента он здесь стоял.       Но Артур молча оглядел меня с ног до головы. Волосы его слегка растрепались после сна, рубашка не была застегнута до конца, словно он одевался вслепую. Мужчина ровно таким же проницательным взглядом вцепился в моё лицо. — Иди спать, — произнёс он, развернувшись. — Выглядишь плохо. — Спасибо за комплимент, — ответила я, покачав головой. — Не предпринимай ничего без меня, — Морган остановился на секунду, указав на меня пальцем. — С чего это вдруг? — взглянула на него непонимающими глазами. — Хочешь взять кого-то другого для свершения мести? — ему снова пришлось посмотреть на меня. — Я не знаю, — с усмешкой я пожала плечами. — Есть из кого выбрать. — Я думаю, ты сделаешь правильный выбор, — сказал он, повернувшись спиной, словно эта беседа была каким-то нормальным и привычным явлением, а последние слова Артура всегда оставались за ним, делая его единственного правым, будто никаких отказов не принимается.       Однако я ещё долгое время оставалась лишь с намерениями в голове. Сомнительные чувства копошились в груди, и я не тешила себя мыслями о мести. Увидеть Джимми было словно ударом по голове, резко погрузившим в прошлое, будто из меня выбили весь воздух и заставили смотреть на то, как он исчезает. Но снова видеть его я не хотела. Это было той частью воспоминаний, которую желательно было бы вырезать ножом.       Вернёмся к нашей большой семье. Пару лет назад к нам присоединился Хавьер Эскуэлла. Такой же революционер, как и Датч, поэтому они быстро сблизились. За время пребывания с нами он проявил огромную веру в цель, ведущую нашу банду вперёд. Хавьер был мексиканцем, бежавшим из родной страны в Америку ради безопасности близких. Часто сталкивался с расизмом в свою сторону от многих узколобых людей, но смог с этим смириться. У него хватало сил и опыта, чтобы заткнуть рот тех, кто ему не нравился. Хавьер оказался таким человеком, который с гордостью умрёт за то, во что верит, и за тех, кого уважает. Мужчина был старше меня на пару лет, высокий, всегда хорошо и опрятно одетый, на щеке и брови расположились шрамы, второй часто скрывался под длинными локонами чёрных волос, усы, сбритые посередине, густые брови, часто серьёзный взгляд и одновременно сдержанный и страстный характер. А ещё он отлично играл на гитаре и нередко пел у костра, из-за чего казался идеалистичным романтиком. Как бы его искренняя вера в философию Датча не завела в могилу, к чему мужчина, кажется, был готов. Но, в принципе, Хавьер был надёжным человеком, к любому делу относился со всей ответственностью. Он достаточно быстро показал себя, и его часто брали на ограбления.       Между делом, ограбления стали происходить чаще. Со временем философия Датча стала медленно рушиться под давлением мира вокруг. Растущая цивилизация и американское правительство продолжали посягать на его идею свободы. Когда-то мы помогали бедным, отдавали деньги нуждающимся, бросали купюры в воздух прямо в центре города, и они падали в мозолистые руки рабочих с больными спинами и грязными от копоти лицами, матерей с маленькими детьми, трясущихся стариков с одной костлявой коровой в поле. Теперь же деньги были нужны лишь для обеспечения банды, которая росла с каждым годом. Забота о собственных людях стала важнее. Датч встретил Леопольда Штрауса, и тогда в груди всё сильнее зарождалось сомненительное и смутное чувство. Герр Штраус был австрийцем с выраженным акцентом, ему было уже за пятьдесят, волосы на голове поседели и поредели, маленькие голубые глазки, часто излучающие частички хитрости, длинный нос, большие уши и высоко задранный тощий подбородок. Мужчина стал бухгалтером и ростовщиком банды, управлял своим бизнесом по предоставлению кредитов в основном людям низшего слоя, у которых почти не было возможности вернуть деньги. А ведь когда-то мы боролись за них… К огорчению Хозии, мы стали убивать. Пули летали чаще, и жалеть людей банда стала меньше. Никто не жалел нас в прошлом, с чего вдруг мы должны это делать сейчас? Многие озлобились под влиянием самого Датча, которого ожесточила смерть Аннабель. Лидер имел огромное влияние среди всех членов банды, даже эмоциональное.       Не знаю, верила ли я вообще когда-то в его цель. Присоединилась к банде лишь потому, что больше некуда было идти, а дальше просто жила и выживала. Помогать бедным и нуждающимся было здорово, казалось, что мы несли какой-то свет в мир, делая его лучше. Будто мы все были какими-то особенными, способными на всё. А сейчас мир вокруг меняется и заставляет нас делать то же самое. Не сказала бы, что и я сама стала жёстче, наверное, просто повзрослела, стала серьёзней. Идея Датча о свободе путём анархии и насилия не двигала меня вперёд, и убивала я лишь тех, кто нападал первым, кто вредил моим близким, кто этого заслуживал. Я была близка к мыслям Хозии, которые со временем начали розниться с главарём банды. Столкновения их авторитетных, но разносторонних мнений становились чаще. Не знаю, мне не хотелось думать о каких-то философиях и идеях, я просто хотела жить со своей семьёй.       А в 1895 году Эбигейл родила мальчика, которому дали имя Джек. Маленький, милый, сопящий ребёнок. Эбби рожала прямо в своей палатке, хватая за руку каждого, кто стоял рядом. Чуть не переломала все кости. В это время все мужчины в лагере бродили по территории в волнении, нервно дёргая шляпы, выкуривая сигарету за сигаретой, женщины сосредоточенно бегали вокруг, периодически покрикивая на них. А ведь это был сын только Джона Марстона. Кажется, в головах каждого из нас проскальзывала мысль о рождении нового поколения, новой надежды на другое будущее. Может, это будет тот самый человек, которого не постигнет участь бандита, который захочет избежать разбойнической жизни.       А затем Марстон рушит всё. Когда маленькому Джеку исполнился год, Джон посреди ночи принялся собирать вещи. Тогда я и Артур играли в покер, ну или пытались, если быть точнее. Нам, как обычно, не спалось, и времени вместе мы стали проводить больше. Он постоянно выигрывал, ехидно смеялся, а я бросалась в него костяшками домино, лежавшими рядом, обещая при следующем моём проигрыше бросить ему в лицо револьвер. Услышав шорох за спиной, я обернулась. Не знаю, о чём Джон думал. Прекратив собирать вещи, он выпрямился и, не ожидая встречи с кем-либо, столкнулся с нами глазами. Предполагаю, он хотел исчезнуть незаметно. Неловко переступил с ноги на ногу, поджал губы, опустил глаза и молча зашагал к лошадям. Вопросительным взглядом я посмотрела на такого же ничего не понимающего Артура, который застыл с сигаретой у лица в одной руке и с картами в другой, и, вскочив на ноги, свалив стул на землю, последовала за Марстоном, почувствовав что-то неладное. Он шёл, скрываясь в тени, потом забросил вещи на своего коня, стараясь делать вид, что не замечает нас, следующих по пятам. — Ты что делаешь? — тихо спросила я, приблизившись.       Джон тяжело вздохнул и, на секунду запрокинув голову, развернулся ко мне лицом. Брови хмуро опущены вниз, как и уголки рта, разочарованный взгляд, крепко сжатые челюсти, шляпа надвинута на лоб. Он явно был серьёзно настроен. — Я ухожу, — сказал он. — Прости, что? — Артур толкнул меня плечом, выйдя вперёд, словно я тут и не стояла. — Мне нужен перерыв, — ответил Джон, скрестив руки на груди, глаза его бегали по сторонам, будто он не мог посмотреть на Моргана. — Перерыв от чего? — не веря в его слова, спросила я. — Чёрт, вы не сможете понять, — Марстон шагнул назад, покачав головой. — А ты объясни, — Артур невольно повысил голос, нависая над Джоном грозовой тучей.       Черноволосый выдохнул и, скрипя челюстью, вернулся к лошади. Тогда я рванула вперёд и требовательно схватила его за рукав пальто, вынудив развернуться. — Это из-за Джека? — гневно прошептала я, сжимая пальцы в кулак. — Да, — произнёс он, даже не подумав над ответом. — Ну конечно, — Артур презрительно усмехнулся, коснувшись лба ладонью. — Марстон так и не смог повзрослеть. — Да пошёл ты, — прошипел Джон, указав на мужчину пальцем.       Артур, сжав пальцы в кулаки, сделал шаг вперёд. Достаточно грозный и опасный, чтобы запугать кого угодно до смерти, но не для Джона. Он не дёрнулся с места и теперь не сводил глаз с мужчины. Непроизвольно я положила руку на грудь Моргана в попытке остановить его. Напряжённый, нервный, словно его только что предали, и он пытается хоть что-то сделать для того, чтобы удержать человека. — Если ты сейчас уедешь, от нашей дружбы ничего не останется, — судорожно проговорила я, всё ещё не веря в его решение. — Прости, — сухо ответил Джон, и сердце неприятно сжалось. — А как же Эбигейл? — с волнением я снова приблизилась к нему. — Ты просто возьмёшь и бросишь её? — За ней есть кому присмотреть, — проговорил парень, вернувшись к лошади. — Марстон! — я снова двинулась за ним, вцепившись в руку. — Прекрати это делать. Ты же несерьёзно.       Наверное, Джон устал от моего голоса, просящего его остановиться. Возможно, он боялся в конечном итоге передумать и остаться. Стряхнув мою ладонь, он резко запрыгнул на коня, не позволив себя коснуться ещё раз. Хотел резко исчезнуть и не хотел долго прощаться, считая, что так будет лучше. Джон уже всё решил. Решил бросить сына, любимую женщину и свою семью. Но я упрямо выскочила прямо перед лошадью. Всё ещё надеялась, что он одумается. Артур схватил мой локоть и оттянул в сторону, чтобы меня не сбило конём, которого Марстон пустил вперёд. Я смотрела на исчезающую в темноте леса фигуру, мужчина рядом продолжал сжимать мою руку. Невольно, в каком-то резком порыве, я прижалась к нему всем тело, вцепившись пальцами в чёрную рубашку. Он шумно выдохнул от неожиданности и на секунду развёл руки в стороны, а потом неловко коснулся моих волос ладонью. Мне хотелось расплакаться, но вместо этого я крепко зажмурила глаза и сильнее прильнула к Артуру. Подумала, что нельзя было печалиться из-за выбора и решения другого. Наверное, я смогла бы на него повлиять, но Джон этого не хотел. Только лишь ему в будущем придётся жалеть об этом.       Вскоре Датч встретил Молли О’Ши. Она была раза в два младше лидера банды, но за какое-то время стала его любовным интересом. Странная девушка. Неоднозначная. Молли родилась в богатой ирландской семье, а потом по собственной прихоти решила уехать в Америку на поиски приключений и романтики. Рыжеволосая, с зелёными глазами и веснушками по всему лицу, с ярким ирландским акцентом. Во всей её одежде играл изумрудный цвет. Оказавшись в нашем лагере, наверное, девушка разочаровалась в том, что искала. Здесь нужно было работать и помогать другим, но она начала считать, что к ней это не относилось. Вероятно, думала, что близость с Датчем выводила её на уровень выше нашего. Однако все в банде были с характером и не стеснялись его показывать. Девушки считали Молли высокомерной и относились к ней с презрением. Я лишь наблюдала издалека. О’Ши была просто избалованной девочкой, желавшей чего-то нового в жизни и оказавшейся среди тех, кто рос в дерьме.       Эбигейл отреагировала на уход Джона, как взрослая и мудрая женщина. Не стала истерить и лить слёзы. Она понимала, что сейчас не может этого делать. У неё появился маленький Джек, забота о котором была превыше всего. Исчезновение Марстона сблизило меня и Артура. Наверное, общая обида и чувство предательства были сильными мотиваторами. Однако я уже не тешила себя мыслями о чувствах и влюблённости. Это всё засело и закрылось глубоко в сердце, на самой дальней полке. Теперь я пыталась считать Артура кем-то вроде друга.       Это было тяжело.       Но Эбигейл была права. Я не хотела больше бегать за одним человеком половину своей жизни.       Однако вселенная будто на зло решила пойти против моего решения. Или у Артура в голове что-то щёлкнуло, или его глаза стали видеть во мне что-то другое. Стал чаще предлагать вместе ходить на охоту, прогуливаться по городу, наперегонки бегать на лошадях, стрелять по птицам. Морган всегда отправлялся на изучение ближайших мест один, а теперь… По вечерам стал ещё чаще коситься, когда видел, как я общалась с Хавьером, Биллом, Маком или Дейви. Пытался подойти ближе и перевлечь внимание на себя, предлагал принести мне ещё выпить. Иногда я и Эскуэлла сидели у костра и пели, пока он перебирал длинными пальцами струны гитары. Хавьер даже собственные песни сочинял. А в этот момент Артур мрачнее тучи сидел с другой стороны огня и, наверное, думал о том, что у нас с ним нет таких общих интересов. Морган не умел петь, играть на музыкальном инструменте, иногда читал, а в основном — убивал и разбойничал. В этом он был профессионалом.       Мне хотелось уважать себя и держать дистанцию, но Артур неожиданно захотел обратного.       В один из шумных вечеров некоторая часть нашей банды решила посетить ближайший салун, и мы попали на какое-то празднование, я уже и успела забыть о причине такого большого скопления народа. Музыканты исполняли ритмичную музыку с маленькой сцены, а посетители громко танцевали. Билл сразу же под руку с Хавьером отправился к бару. Датч с улыбкой взял ладонь Молли и повел её в самую толпу. Но, как оказалось, Хозия знал об этом мероприятии и сказал, что среди танцующих будет богатый мужчина. Ему нравилось находиться среди простого народа. И я должна была его обокрасть.       Когда началась новая песня, Карен взяла меня за руку и потянула за собой. Она знала лучше всех, что я любила танцевать. Поэтому я двигалась так, не стесняясь, будто вокруг никого не было. Кружилась, прыгала, привлекала внимание. Я знала, что нужный мне человек был в этой толпе вокруг, и вскоре я его заметила. Грациозно подплыла и стянула шляпу с мужской головы, открыв каштановые волосы. Игриво двигая плечами, вернулась обратно вглубь толпы. Он не заметил, как я со спины сунула руку в его карман и вытащила кошель. Продолжая танцевать, я прильнула к Карен и осторожно передала ей украденную вещь. Блондинка, поигрывая открытым декольте, развернулась, взмахнув локонами, и в движении проскользнула сквозь посетителей салуна, периодически кокетливо хихикая.       Я продолжила танцевать, поймав на себе довольный взгляд Хозии из другого угла помещения. А рядом с ним стоял Артур, скрестив руки на груди. Взгляд был нечитаем. Вдруг чужая ладонь схватила меня за локоть и притянула к мужскому телу. Невольно я поймала момент, как Морган опасно дёрнулся вперёд, а Хозия остановил его, выставив руку. Дальше я уже ничего не видела, ведь тот самый богатый мистер перекрыл собою всё пространство. И тогда я взволнованно подняла глаза. У него был лукавый взгляд, голубые глаза немного прищурены. На мощном подбородке лёгкая щетина. И я поняла, что этот незнакомец не был простым богатым мужчиной. — Вы, кажется, кое-что у меня взяли, — сказал он, и голос его был низким, с хрипотцой.       И тогда я испугалась, дёрнулась назад в попытке отстраниться. Тяжёлая рука легла на талию, слегка надавила, вынудив двинуться за ним в снова начавшийся танец. Сердце забилось сильнее от тревоги, и я, включив глуповатую рыжую девчонку, приподняла глаза, схватилась за края шляпы на голове и вернула её на его волосы. — Вы об этом? — спросила я, склонив голову на бок. — Мило, — ответил он, улыбнувшись. — Но нет, я не об этом.       Мужчина вдруг наклонил меня назад, коснувшись обнажившейся ноги другой рукой, и так же резко вернул обратно. Мурашки пробежались по всему телу и застыли в низу живота. Он умело вёл этот танец. Крепкие венистые руки с длинными пальцами с любопытством держали меня, рукава белой дорогой рубашки были подвернуты. А я с волнением в груди глядела в эти глаза напротив. Он уверенно улыбался, и казалось, что все вокруг смотрели на нас. — Я знаю, что вы взяли мой кошель, — произнёс мужчина на ухо, притянув меня ближе. — Но я прощу вас, если согласитесь на одно свидание.       Музыка закончилась, и он отпустил меня так же неожиданно, как и появился. Я смотрела на него с тревогой и интересом, опустив брови. Чёрт, он совершенно не был похож на других. Он казался молодым бароном, которому нравилось проводить время среди таких людей, немного ветренный, безответственный, с растрепанными мокрыми волосами и красивой улыбкой. Мужчина развёл руки в стороны и шутливо поклонился. — Ричард Перси, — громко произнес он, привлекая внимание каждого, а затем снова взглянул на меня. — Очень надеюсь на ваш ответ, леди.       Вскоре мы покинули салун, который оставил меня с кучей мыслей в голове. Кошель Ричарда с несколькими крупными купюрами лежал в моей руке. Только дурак будет носить с собой такое количество денег. Билл и Хавьер тащили друг друга, Карен плелась следом, исполняя пошлые песни, Хозия следовал в стороне, а Датч и Молли шли впереди всех. В самом конце были я и Артур. Он молчал всю дорогу, доставая сигарету за сигаретой. Напряжённый, что воздух вокруг мрачнел. — Я чувствую, что тебе не терпится что-то сказать, — со вздохом произнесла я, отбросив распущенные волосы за плечи. — Правда? — он сдержанно улыбнулся в ответ. — Да ты ясновидящая. — Так скажи уже, — я резко остановилась, вынудив его сделать то же самое.       Он тяжело вздохнул, коснулся ладонью лица и взглянул на меня. Таким вдруг серьёзным взглядом. Артур умел быть весёлым, шутить над близкими и одновременно умел быть хладнокровным, леденящим кровь. А затем он в один шаг преодолел расстояние между нами и, опустив руку на мою шею, притянул к себе. Сухие губы настойчиво коснулись моих, а горячие руки остервенело прижимали ближе. Наверное, в тот момент мне стоило подумать: «Вот он, Джо, тот, которого ты всегда хотела, прямо сейчас целует тебя посреди улицы!». Но вместо этого я уперлась ладонями в его грудь и отстранилась. Артур завис с немым вопросом в глазах. Думаю, ему это стоило огромных сил, наконец решиться. — Что? — хрипло спросил мужчина. — Что не так? — Ты издеваешься надо мной? — прошептала я, осознав, что голос вдруг сел от волнения и растущей злости. — Джо, — Морган быстро забегал глазами по моему лицу. — Я не понимаю… — Конечно, — я нервно усмехнулась, ощутила скопившиеся от обиды слёзы. — Это же я любила тебя все эти годы, а не ты. А теперь, когда ты увидел, как какой-то другой мужчина меня заинтересовал, решил наконец действовать? — Ты несёшь полный бред, — Артур сделал шаг назад, сердито опустив брови. — Правда что ли? — я недовольно вспеснула руками. — Ты всё время знал о моих чувствах к тебе, и не надо отрицать этого, Артур. И что вдруг теперь изменилось?       Он молчал. Смотрел в сторону, сжимая руки в кулаки. Крепко сжал челюсти, что под кожей жевлаки ходили. Переступил с ноги на ногу. Ребята уже исчезли в раннем утреннем тумане, слышался лишь смех Билла и затяжное пение Карен. Улица пустовала, словно людей и не существовало. — Ты тоже так и не можешь повзрослеть, Морган, — проговорила я, разочарованно покачав головой.       Джон Марстон исчез на год. Но когда он вернулся к банде, меня уже там не было.