Раз ковбой, два ковбой

      Миша проходит в дом и бросает ключи от автомобиля на консоль у двери. Дети проведут выходные с матерью, так что в доме оглушающе тихо. И темно, а значит Дженсен еще не добрался до Охай из Аризоны, завершив очередную неделю своих съемок мечты.       У Миши руки трясутся — так хочется обнять своего мужчину. Пять дней в разлуке — вечность. Губы изголодались по поцелуям, тело — по ласкам, задница по… гхм. Дженсен снимается в этом новом вестерне с самим Алеком Болдуином! Он выходит в большое кино, и Миша ужасно им гордится. Готов вновь терпеть постоянную разлуку, ведь это того стоит. Его и самого дома не застать: съемки его теплого и вкусного шоу в самом разгаре. Так что, даже пара дней вместе — бесценно.       Не зажигая свет, Миша идет в гостиную, на ходу снимая с себя джинсовку и «вешая» ее на кресло. Может, приготовить к возвращению Дженсена вкусный ужин? Вино там, свечи… Дженсен романтик, он оценит. Он сам регулярно делает это для Миши, так почему бы и не ответить ему тем же?       То, что у Дженсена на вечер другие планы, становится очевидно, когда неожиданно загорается напольная лампа у дивана, и в круг неяркого теплого света вступает он сам. На нем ковбойская шляпа, галстук-боло, ремень и ковбойские сапоги.       И все.       Обнаженное тело шикарное и горячее — оно такое навечно в памяти Миши. Внушительных размеров член уже чуть на страже, и Миша сглатывает, пожирая его глазами. У него лучший мужчина на планете! Остальные пусть завидуют.       — Что происходит? — спрашивает Миша.       — Ты назвал меня жеребцом, — низким голосом говорит Дженсен. Его член дергается и наливается сильнее.       — Я вообще ебаря имел в виду, — равнодушно пожимает плечами Миша. Но это чистой воды притворство. Кровь в нем уже закипает, разгоняя по телу жар. В штанах становится тесно и чуть влажно, потому что его возбужденный член сочится природной смазкой.       — Так вот, кто я для тебя? Ебарь? — задорно подступает Дженсен, а глаза полыхают зеленым огнем. Как всегда, когда он смотрит на Мишу. Потому что для него не существует никого, кроме этого плюшевого ангела.       — Могу предложить вариант гвоздя с большой шляпкой.       Дженсен ухмыляется, чуть поворачивается, демонстрируя свой «гвоздь» во всей красе.       — Алекса, включай! — командует он, и умная колонка, заслужившая личное имя, включает музыку. Это, конечно же, Реднеки с их знаменитой «Cotton eye Joe». Дженсен начинает зажигательно двигаться, засунув большие пальцы под ремень и ловко выписывая ногами незатейливые фигуры кантри-танцев. Очень зажигательно, потому что его член уже настолько крепок, что даже почти не покачивается в такт танцу.       — Ну, я же говорю — жеребец, — лукаво улыбается Миша.       — Блядь! — рычит Дженсен, подскакивает к нему, хватает за бедра и с силой толкается в них, зажимая свой окаменевший член между их телами.       — Я скучал, — шепчет Миша, с обожанием глядя на него. В синих глазах сверкают звезды, и Дженсен в очередной раз ослеплен ими.       — Я тебя люблю, Миш. И тоже очень скучал.       — Я тоже тебя люблю.       Они, наконец, целуются. Сначала аккуратно и медленно, словно примеряясь, словно в первый раз. Потом уже смело и напористо, шумно и мокро. У них так всегда. Это тоже традиционный танец, только губ и языков.       Миша обожает колкое щекотание элегантной бороды Дженсена, его отросшие гладкие волосы, в которые теперь с удовольствием лезет пальцами. Он стонет и прижимается еще ближе, еще жарче.       Дженсен жаждет своего мужчину бесстыдно обнаженным, открытым и совершенным. Но чтобы раздеть Мишу, надо разорвать поцелуй, а на это они пока не могут отважиться. Хотя Дженсен, все-таки, расстегивает ему джинсы, ныряет в них, потом сразу в трусы, находит два мягких упругих полушария и властно впивается в них пальцами. Другой такой шикарной и вкусной задницы не существует, и Дженсен чувствует абсолютно счастливым, что это сокровище досталось ему.       Миша сорвано вздыхает, отрывается от любимых губ и утыкается лицом в шею любовника. Пахнет Дженсен просто потрясающе! Немного потом, немного автомобилем, немного туалетной водой — и нет запаха роднее. Сердце то ли бьется настолько быстро, что его уже не замечаешь, то ли вообще не бьется.       Тринадцать лет они вместе, и ничего еще не кончилось, не остыло. Никогда не остынет.       — Мой ангел, — шепчет Дженсен, зарываясь носом в мягкие непослушные волосы Миши.       У него самого уже несколько прозвищ: он охотник, Дин Винчестер, архангел Михаил, Бэтмен, Солдатик, маршал — в зависимости от настроения. Но Миша для Дженсена раз и навсегда ангел.       — Я эту шляпу впервые вижу. Ты что, стащил реквизит с площадки? — шутит Миша, дотрагиваясь до ковбойской шляпы. Вообще у Дженсена кинк на ковбоев, у них дома несколько таких шляп.       — Не стащил, а позаимствовал. И она для тебя, кстати.       — Я почему-то так и предполагал, — усмехается Миша, стаскивает с себя футболку, и шляпа перекочевывает на его голову.       — Посмотрим, как ты сможешь оседлать своего жеребца, ковбой. — Дженсен игриво двигает бровями. Он уже весь горит и с удовольствием взял бы своего любовника прямо здесь и сейчас, но поиграть немножко тоже хочется.       — Так, где там мой воспитательный кнут для норовистых коней? — говорит Миша, а потом неожиданно толкает его на диван.       Дженсен плюхается на задницу, широко разводя ноги. Он сражен наповал тем, как Миша избавляется от ботинок, джинсов и белья. Теперь на нем только шляпа с загнутыми по бокам полями, и сексуальнее ковбоя просто не представить. Он сладкий. Настолько сладкий, что Дженсен каждый раз захлебывается слюной.       — Какой роскошный дикий жеберчик угодил сегодня в мой загон, — усмехается Миша, приближаясь к нему томительно медленно.       Дженсен пытается изобразить лошадиное фырканье, вскидывает голову и бьет «копытом».       — Хорошо, что я умею объезжать жеребцов, — продолжает Миша и залихватски щелкает пальцами по полям шляпы, сдвигая ее на затылок.       — Господи, прости мою душу грешную, — бормочет Дженсен, готовый прервать игру и набросится на этого ковбоя.       Миша легонько шлепает его по бедру и строго грозит пальцем. Рядом с диваном на полу приготовлено лассо. Что ж, Дженсен свое дело знает. Миша подбирает веревку с петлей и начинает раскручивать. Не очень ловко, но ему удается набросить лассо на шею своего «жеребца».       Дженсен тут же хватается за веревку и дергает на себя, Миша приземляется к нему на колени. Истекающий смазкой член трется об его ягодицы, когда Миша начинает имитировать езду на лошади.       — Ты что творишь? — хрипит Дженсен, содрогаясь и останавливая его. — Я же сейчас кончу!       — Трудно же мне будет усмирить тебя, красавчик, — ухмыляется Миша. — Но ничего. И не таких жеребцов укрощали.       Он слезает с коленей Дженсена, исчезает в их спальне и возвращается с тюбиком лубриканта. Опускается рядом на колени и без предупреждения берет в рот массивный, с узором вен и жилок член Дженсена — сразу на всю длину. Головка утыкается в горло, Дженсена скручивает судорога, и лишь невероятным усилием воли он удерживает себя от того, чтобы излиться в умелый Мишин рот.       — Мучитель, — шипит он, обливаясь потом.       — Ужас, до чего непослушный! — восклицает Миша, поднимая голову. — Придется наказать.       Он выдавливает себе на пальцы смазку и обильно наносит ее на член любовника, чуть сжимая ствол у основания, чтобы немного утихомирить этого «зверя».       Дальше Дженсен может лишь наблюдать, как Миша поворачивается к нему спиной и неторопливо насаживается на его скользкий член. Миша очень узкий, почти не растянут сейчас, и это действительно наказание.       Потому что, во-первых, его члену в нем настолько горячо, тесно и восхитительно, что попытки не кончить совершенно выматывают. А во-вторых, он очень любит смотреть на своего ангела в момент их слияния. Любит наблюдать, как сгущается синева в глазах Миши.       — Ахх… — выдыхает Миша, усаживаясь на член до самого основания. Он дрожит, покрывается мурашками, дает себе время привыкнуть.       Дженсену уже хочется пуститься в дикий галоп, но он тоже ждет, не желая причинять любимому боль и дискомфорт. Ну и он уже укрощен. Покорен раз и навсегда умелым ковбоем. Он послушный мальчик.       Миша двигается. Медленно, осторожно, приспосабливаясь. Его белые округлые ягодицы ходят вверх-вниз перед глазами Дженсена и сводят с ума. Его всегда удивляет, насколько выверено, ритмично и ловко может приседать Миша. Сам бы он, наверное, так не смог. Вообще, Дженсен против излишних физических нагрузок на ноги Миши, заботясь о его бедрах. Но попробуй, скажи об этом во время секса — рискуешь остаться евнухом. Жалости Миша не терпит. Особенно от него. Особенно когда они устраивают секс-марафоны.       — Да!.. О, да, ковбой! — восклицает Дженсен. — Оседлай меня!.. Вот так!       Миша двигается уже не вверх-вниз, а вперед-назад, сидя верхом на его члене. Он начинает запрокидывать голову, задыхаться, и Дженсен отлично знает, что его парня сейчас снесет волной оргазма.       Кончающий Миша — это еще одно восхитительное зрелище, и тоже только его.       Дженсен дотягивается до его горячего члена, целует в лопатки (он вообще уверен, что оттуда у Миши растут крылья, так что любит целовать эти места) и ласкает любовника, пытаясь подстроиться под его сорванный ритм.       — Йу-х-ху-у! — восклицает Миша, содрогаясь в оргазме. Шляпа падает с его головы на Дженсена, и тот тоже кончает, заполняя тесное пространство ануса своей спермой.       — Отлично… прокатились, — бормочет Миша, пытаясь отдышаться. Сползает с его члена и поднимается на чуть дрожащие от напряжения ноги.       Сперма медленно течет по его бедрам сзади. Дженсен наклоняется и слизывает ее, дивясь своему вкусу, но не испытывая отвращения.       — Хочешь еще один круг, красавчик? — томно интересуется Миша. — Скакун ты что надо. Крепкий, породистый.       — Блядь, это даже не обсуждается! — рычит Дженсен, отбрасывая шляпу, и вскакивая.       Члены обоих снова стоят. В голове гудит после недавнего оргазма, но их тела уже вновь горят от вожделения.       — Хорошая лошадка, — говорит Миша, хватает его одной рукой за член, второй — за лассо, болтающееся на шее, и тащит в спальню, где буквально швыряет на постель.       Вообще они любят ванильный, томный секс, но иногда их вот так накрывает, и даже ласки особо не нужны. Хочется просто остервенело трахаться.       Шляпа и лубрикант остаются в гостиной, но это ерунда. В спальне имеются и другие шляпы, а смазка теперь есть и внутри Миши — от Дженсена. Миша молниеносно ныряет в гардероб и появляется оттуда в новой шляпе — бежевой шляпе Кастиэля из той серии, после которой они несколько часов не вылезали из трейлера.       — Прокатимся, мой ковбой! — зовет Дженсен, изнывая на постели. — Помчимся быстрее ветра!       Миша заползает на постель и целует своего «скакуна». Дженсен мурчит от счастья, ощущая его полные губы и ловкий язык. Он мог бы целовать Мишу беспрерывно, если бы это не было помехой для поддержания жизнедеятельности.       Миша скользит языком вниз по его подбородку, шее, вылизывает ключицы, щекочет соски, с удовольствием замечая, как любимый мужчина наслаждается его ласками. Тело Дженсена такое сильное, упругое, крепкое. Покрыто веснушками, и Миша в который раз обещает себе все их снова пересчитать. Оно солоноватое от пота. На темно-русых завитках в паху следы смазки и спермы. Оно разгоряченное и жаждущее.       Настоящее совершенство.       — Хочу тебя, Миш… — шепчет Дженсен. — Ми-и-иш…       Миша перекидывает через него ногу и очень даже изящно насаживается на член. Второй раз всегда легче и быстрее, но ощущения такие же потрясающие, как и в первый. Дженсен входит в Мишу, кайфуя от ощущения сдавливания и того, насколько в нем горячо.       — Ну что, жеребец, погнали?       — Погнали! Погнали!..       Но «погнали» не случается. Хитрый, уверенный в своем превосходстве, словно кот, Миша двигается неторопливо, мучительно медленно, плавно, покачиваясь вперед-назад. Словно не ковбой на диком скакуне, а малыш верхом на смирном пони.       Да он издевается!       Дженсен готов взвыть от желания перевернуться, уложить Мишу на спину и оттрахать так, чтобы в ушах звенело. А Миша еще и поглядывает лукаво, блестит небесными глазами, оценивая его метания.       Дженсен тянется к его красивому сочному члену, но получает шлепок по руке. Пытается вцепиться в соблазнительные бедра, чтобы начать уже как следует вбиваться в тугой зад, однако Миша откидывает его руки в стороны и упирается ступнями ему чуть ниже плеч, с силой прижимая руки к кровати. А сам откидывается назад, опираясь руками на его ноги выше коленей. Дженсен теперь лишен возможности двигаться.       — Сегодня я сверху.       — Ты сверху, — покорно стонет Дженсен.       Миша сильный, ловкий, все еще гибкий. Он двигает бедрами, и член Дженсена то исчезает в нем, то почти выскальзывает из его задницы, чтобы вновь погрузиться в это райское местечко.       — Господи… Господи, Миш, ангел, ты… Я люблю тебя! Я так люблю тебя!..       Дженсен стонет, Миша отвечает ему с не меньшей страстью.       — Дженс, мой Дженс… Любимый… Красивый…       Кажется, на его руках и ногах останутся синяки, но Дженсену плевать. Он любит такого несдержанного Мишу, сам в порыве страсти нередко оставляет на его теле синяки, когда кажется, что если сожмешь недостаточно крепко, то Миша исчезнет.       Дженсен больше не выдерживает этой скачки. Его вопль взмывает к потолку, и он кончает так, что перед глазами пляшут цветные пятна. Миша кончает через пару мгновений. Теплые тягучие капли орошают грудь и живот Дженсена. Самая первая долетает и до подбородка, и Дженсен ее слизывает. Миша вкусный. Снаружи сладкий тортик, внутри нектар Богов.       Миша падает на спину, сминая шляпу. Пульсирующий член выскальзывает из него. Дженсен возится, переползая к нему, мостится рядом и кладет голову на его плечо.       — Я так сильно по тебе скучаю, Миш, — нежно шепчет он.       — Я заметил, — мягко усмехается Миша.       — А ты по мне так же скучаешь?       — Всегда, когда дышу.       Дженсен берет его за подбородок, разворачивает лицом к себе и мягко, сладко целует, стараясь вложить в поцелуй как можно больше своей безграничной любви.       — Кажется, я испортил коврик у дивана, — задумчиво говорит Миша, перебирая рукой его волосы.       — Похуй. Тебе что, жалко его? — интересуется Дженсен, выводя пальцами узоры на его мягком животике.       — Я мог бы его еще пару раз испортить.       Дженсен смеется и кусает его плечо.       Они любят вот так лежать, обниматься и ласкаться. Можно даже при свечах. Эти минуты, когда оба до краев переполнены любовью, для них как подзарядка. Усталость уходит, проблемы забываются, все дела перестают существовать. Весь мир за пределами их спальни исчезает. И это будет продолжаться, пока они оба хотят обнимать и целовать друг друга.       А значит вечно.       — Пойдем в душ? — предлагает Миша.       — Отличная идея, ковбой! Покажешь, как еще умеешь кататься верхом, — пошло усмехается Дженсен, уже представляя, как насаживает его на себя, поддерживая под бедра и прижимая к стенке душевой кабины.