«хппхх». «третье……. вернуться в прошлое и обнять её, пока она не знаменитая».
Ан прислала ему хныкающий эмодзи. «ВТОРОЕ».«ахахаххаха».
«стать Богом и всю жизнь издеваться на людьми, или быть обычным человеком, но чтобы Бог всегда издевался над тобой?». Игра, в которую играли Юджин с Джункю, называлась «или… или». Правила были очень просты, хотя оба точно не могли их назвать, ограничиваясь «Ну, поймёшь по ходу». Всегда задавая друг другу каверзные вопросы, они будто узнавали друг о друге чуть больше, чем просто «Ан Юджин» или «Ким Джункю». Не знай Ан об отношениях друга с Пак Джихуном, то несомненно влюбилась бы в него.«конечно, человек!». «почему я должен наказывать невинных людей???!!!».
Губы Юджин невольно тронула тёплая ухмылка. Она спрятала телефон в задний карман джинс и, затянув шарф повыше, начала расставлять свои продукты, пока до её слуха не дошёл знакомый весёлый тон Джихуна с соседнего ряда. Когда она повернула голову, чтобы рассмотреть лицо за стойкой шоколад, то поняла, что не ошиблась. К тому же рядом с Паком стояла высокая, длинноволосая брюнетка, смущенно улыбающаяся ему. Ан понадобилось всего секунду, чтобы распознать в ней Чан Вонён. — … надеюсь, вас в следующий раз не затруднит моё приглашение, — говорил Пак, но Юджин знала, что он далёк от той галантности, которую показывает сейчас девушке. — Вы и вправду приятный собеседник, так что, возможно, и нет, — пропела Вонён. Джихун оплатил оба товара и, взяв пакеты в руки, пропустил вперёд Чан. Ан и не помнила, когда видела, чтобы Джихун вёл себя так благородно. — Оплачивать будете? — нетерпеливо уточнила кассирша, помахав ладонью перед Юджин, и та ненадолго перевела взгляд, но на душе всё ещё было неспокойно. Хотелось поскорее выбраться из магазина и дать Джихуну в затылок. А иначе, какого хрена он так внезапно бросил Джункю и так спокойно разгуливает по городу сейчас? — Пак Джихун! — позвала Ан. Джихун с Вонён одновременно вздрогнули, стоя у входа и пытаясь расправить зонт. Юджин и не заметила, как пошёл дождь и мелкими каплями осыпал землю лужами. Её всё ещё интересовало, как именно Джихун оказался в городе. Ей было плевать, что доберётся до дома вся мокрая, с хлюпающими ботинками. Она видела, как Джункю страдает днями и ночами, не находя себе места из-за волнения, и эти страдания закончились лишь несколько месяцев назад, а Джихун так спокойно живёт? Ещё и улыбается! — Юджин, — растерянно помахал Пак, испуганно следя за неестественно радостным выражением на лице Ан. Он давно понял, что безмятежность Юджин ни к чему хорошему не приводит. — Сколько лет, сколько зим. Натянутая фальшивая улыбка на лице его не значила ровным счётом ничего доброжелательного для Ан. — Ну, я думала, что тебя ещё сто лет не будет в стране, не говоря уж о Сеуле. Вонён почувствовала в голосе незнакомки враждебные нотки, поэтому из-за привычки подстраиваться под каждого подала руку для приветствия раньше времени. — Здравствуйте, меня зовут Чан Вонён. Юджин принципиально не пожала руку медсестре, как и не перевела взгляда на неё, впившись своими двумя бусинками в Пака. — Надеюсь, что здоров? Вонён убрала руку назад и скрестила их за спиной. — Здоров, — кивнул Джихун, игнорируя присутствие Вонён. Ему казалось, что прояви он участия к ней, Ан взорвётся и её гнев некому будет обуздать. Такое умел только Джункю, внезапно пронеслось в мыслях, но он её благополучно прогнал. — Ты? — Тоже в порядке, только крысу недавно увидела, — тут Юджин посмотрела на Вонён. Та покраснела от неожиданного внимания. — Представляешь? Возле дождевых люков рядом с дорогой. Иду по тротуару, а через дорогу крыса. Большая, ещё и здоровая. А ведь вокруг дети, хотя объяснишь ли ты такое крысе. Юджин слишком явно кидала камень в огород Джихуна, но Вонён продолжала хранить молчание. Ей хотелось поскорее в общежитие, а простая вежливость к Джихуну, который оплатил её продукты и чуть ли не до дома собирался проводить, не по — Ладно, мы пошли, — резко оборвал браваду женщины полицейский, кивнул ей на прощание и, схватив Чан за локоть, поспешил её проводить. Ан осталась позади с двойственной, непреодолимой злобой к Паку. Десять лет назад. Именно десять лет назад всё началось. С частной школы, которую посещал и младший брат члена мафиозного клана Ким Джункю, и сын прокурора Пак Джихун, пока на два класса ниже них учился кое-кто с меткой дракона, змеи и льва на внутренней стороне бедра. Его не замечали в коридорах, не оборачивались, как это порой делали из-за красивого лица Кима и никто не подозревал, что мальчик со светло-каштановыми волосами может быть тем, чей дед состоит во главе самого опасного преступного синдикате во всём Сеуле. Учителя считали мальчика одарённым, одноклассники благодарили за возможность списать контрольную, а сама школа возлагала надежду, как на будущее нации, но проходя мимо в коридоре, Джункю не догадывался, что именно этот парень убьёт его брата в будущем. Все его мысли крутились вокруг дня, когда стояк Джихуна ударился ему в задницу, а его собственный лежал в тесных штанах. Его с головой накрывал стыд в таких моментах: он ведь парень, а не какой-то там геюга. Он бы удивился, но Джихуна волновали те же страхи. — Пак Джихун, ты что тут делаешь? — заорала первая красавица класса Ан Юджин, когда Пак по ошибке забрёл в девчачий туалет. Он смутился пуще прежнего и с извинениями свалил в коридор, закрывая глаза ладонями и стараясь стереть из памяти длинные бабушкины панталоны под плиссированной юбкой Юджин. К его удаче, стоял вечер и многие ученики уже свалили по курсам или домой, поэтому Джихун мог без препятствий сбежать вниз, на выход, подальше от тех странных подштанников одноклассницы. Он не был готов к встрече с реальностью красавицы школы. — Джихуна, — отец махал ему с парковки, опираясь на переднюю дверь госмашины. Пак сделал глубокий вдох, натянул фальшивую улыбку и побрёл к машине родителя. Его не часто забирали со школы, поэтому обычно он возвращался домой на школьном автобусе по расписанию, но сегодня был поминальный день деда, и в деревня собиралась вся семья. На переднем пассажирском сиденье спала его мать, а сзади неё уже расположилась Хёнсо со своим телефоном и воткнутыми в уши наушниками. Она видела брата виновником своего расставания, поэтому раздраженно игнорировала, зато Джихуну это не мешало бесить её выходками всю поездку до деревни. — Пап, вы уже видели челку нашей Хёнсо? Отец семейства впился взглядом зеркало заднего видения на своих детей. — Встаю вчера ночью, хочу в ванной руки помыть, а там она с безумными глазами себе волосы режет, — усмехнулся Джихун, стягивая шапку с головы сестрёнки. Наружу вывалился открытый лоб Пак-младшей с короткими волосами, закреплёнными чуть выше заколкой. У неё ночью и вправду был срыв, она взяла ножницы и захотела себя координально изменить. В журналах писали, что изменения во внешнем виде обязательно приведут к глобальным переменам в жизни. К сожалению, в её случае девичьи журналы с глянцевыми страницами немного приврали, потому что получилась в итоге кривая толстая челка, напоминающая падающую Пизанскую башню. — Пап, а что это за тату? — ловко перевела она тему, подняв несколько упавших на пол бумаг с цветными фотографиями. Джихун хмыкнул хитрости сестрёнки и краем глаза глянул на документ. Запечатлённые кадры с камер видеонаблюдения, в которых изображались взрослые, на вид опасные мужчины с огрубевшими лицами и бородой, сразу же привлекли их внимания, как и приближенные татуировки на локтях и на ключицах в пикселях. Джихун сразу узнал льва с рукава куртки Джункю. — Вам лучше не знать, поэтому положите обратно в папку, — послышался беспокойный голос отца, но и Джихун, и Хёнсо успели прочитать главное. «Знак синдиката Ёнбэмджа». — У одного моего знакомого на куртке такая вышивка. Золотой лев, — вспомнила Хёнсо, обращаясь к Джихуну: — верно, оппа? У Кю ведь лев на рукаве? Ситуация на чердаке произошла неделю назад, но об этом в школе никто не судачил. Джихуну не хотелось предавать Кима, позволившего ему немного подышать полной грудью. — Не помню, — нервно сглотнул Пак-старший, но младшая не отставала. — Точно-точно. У одного школьника такой есть. Он учится в классе Хун-оппы. Их папа сразу же помрачнел, хоть и старался не напустить страха на детей: — Правда, Хун, есть такой? — Не знаю, мы с Джункю не особо общаемся, — промямлил Джи, не желая сдавать, даже если Кю в самом деле окажется членом мафиозного клана. Это вообще нас не касается, успокаивал он себя. — Так это тот парень, с которым ты подрался? Джихуну нечем было ответить. После того случая его итак хорошенько наказали дома, так как не смогли выяснить причину. — Не удивительно тогда, — сказал самому себе глава семейства и снова перевёл взгляд на сына с напутственной речью: — ты с ним будь осторожнее. Если у него лев на одежде, эта ставит его выше, — но резко замолчал, осознав, что выболтал слишком многое двум малым старшеклассникам. Так и случилось. На следующее утро вся школа трещала из-за слухов о возможной связи Джункю с мафиозным миром. Придумывали разные байки со старых школ Кима и присваивали ему убийства чуть ли не за весь период существования Ёнбэмджа. С ним боялись контактировать, а лишний раз даже воздухом рядом не дышали. Настроение в школе становилось всё более безжалостным, и каждый второй уже догадывался, что вскоре созовут родительский совет за тем, чтобы Джункю вытурить из школы. Джихун в создании этой каши не участвовал, но он чувствовал себя виновным за произошедшее, так как источником сплетен, по его мнению, была его непутёвая сестрёнка. «Уходи, грязный наркоман!» выцарапал кто-то на парте Джункю, что уже невозможно было стереть надпись. Никто бы ему в лицо не признался в этом из-за страха оказаться с распоротым животом, но все коллективно надеялись сплавить возможного мафиозника пассивной травлей. «Убийца, вон из школы!» увидел Джихун уже на стене шкафчика Кима. Формально Пак даже не мог нажаловаться преподавателям на жестокость одноклассников, ведь обращения никому не относились конкретно, отчего ему становилось обидно за Джуна. «Дерьмо из мафии» было написано на библиотечных книгах Джункю. Джихун снова стал свидетелем несправедливости, он знал, что парню придётся переплачивать за те книги, когда по его делу созовут совет попечителей, а за тем освободят его шкафчик, но его связывали по рукам и ногам его собственные родители, которым не нужны проблемы с родительским советом. — Жалко его родителей, хотя кто знает, может, они тоже из мафии, — услышал Пак на задних рядах от девушек, а Джункю, сидевший в то время впереди них, молча пялился в книгу с абсолютно безразличным выражением лица. — Ну-ну, яблоко от яблони, как говорится. Стопудов его отец отсидел или даже сидит всё ещё, — подхватила другая, будто нечего было делать на перемене, кроме как перемалывать кости ученика за передней партой. Паку уже можно было не беспокоиться за себя и за стояк недельной давности, так как никто не подошёл бы к Джункю и не прислушался бы к его правде, но оттого на душе у него скребло ещё больше. — Слышали? Говорят, что его отец сидел за убийство своей жены. Как тогда не сойти с ума, — поддержала третья, и в этот раз Пак уже не выдержал. — Эй, — он властно опрокинул свой стул, переполошив весь класс и быстрыми шагами направился к девушкам. Среди них четвёртая была Ан Юджин, которая послушно кивала рассказам своих подружек и не рассмеялась бы в лицо тому, кто посмел бы ему сказать, что вот так сама будет защищать достоинство Джункю через десять лет. Верно. Всё произошло именно те несчастные десять лет назад, когда Джихун не испугался поставить на место не только четырёх сплетниц местного разлива и защитить кого-то, кто не являлся членом его собственной семьи. — Его родители были врачами. Они умерли при взрыве больницы Кёнсан за благородным делом, а такие люди, как вы, даже понятия не имеют о благородстве, — рявкнул Пак, глядя на пунцовые от страха лица одноклассниц, но его конечной целью было не испугать их, а предупредить весь класс: — У кого есть претензии к нему, обращайтесь ко мне. С этого момента и до конца своей жизни я его адвокат. А тот идиот, который исписал его книги, завтра же принеси новые, если не хочешь проблем от классрука, потому что все твои действия записывались, — Джихун указал на камеру в коридоре, обхватывающий взором весь класс из-за окон в половину стены, и злобно оглядел всех своих одноклассников. — Надеюсь, что вы все поняли меня? Когда Джихун выдохнул, освободив полностью лёгкие от скопившегося воздуха, и обернулся к Джункю, то увидел, как он, постыдно опустив голову, сгорбился над партой с влажными разводами на страницах учебника. Но Джихун солгал. Он не смог сдержать данное обещание дорожить и защищать Джункю, даже в чем-то неправого и с кучей проблем, до конца своей жизни, но Пак Чону из того самого класса Пак Хёнсо, учившийся на два класса младше Пак Джихуна и Ким Джункю, но тем не менее родившийся с большими привилегиями в Ёнбэмджа, был совсем другим. Он не разбрасывался обещаниями, поэтому бережно выполнял каждое, в особенности те, за которые могла полететь его собственная голова. — Что мне делать, Ху? Отрезать сначала тебе пальцы или кожу содрать? Мне вот нравится твоя кожа, — ухмыльнулся Чону, обнажая ряд белоснежных зубов и ведя подушечками пальцев по щетине взрослого мужчины в возрасте. Секретарь пал на колени и начал рьяно вымаливать прощение, сложив перед собой ладони в молитвенной позе. — Я не виноват, хозяин. Клянусь, не виноват. Я не знал, что он попытается вас убить! Мужчина откинулся на спину от удара коленом Пака в челюсть, но успел удержаться на локтях и вновь принялся умолять, прижавшись щекой к ногам Принца. — Прошу вас, хозяин.Только на этот раз, пощадите меня всего раз. — Пощадить? — злостно уточнил Чону, оглянувшись на Асахи за спиной. Тот, прислонившись к стене боком, увлеченно читал какой-то журнал и безразлично покачал голой, услышав слишком риторический вопрос Принца. Чон только этого и дожидался, поэтому в этот раз пнул помощника остриём ботинки, заставив потерять сознание. — Запри в камере, и проверяй каждые два дня. Камерой называлась темница, выкопанная под домом Чону, окруженная сталью и с одной единственной дверью над головой в трёх метрах от пола. За прошедшие три месяца Пак пользовался привилегией запрятать там человека чуть больше, чем раз в неделю, потому что война на улицах Сеула только разворачивалась. Охраннику уже никому не удивлялись, послушно вели одного из приближенных слуг Семьи к темнице и в страхе осознавали, что смерть не самое худшее, что может произойти с ними. В Ёнбэмджа предателей особо не любили, даже если ты таковым не был. Чону слишком хорошо знал, что произойдёт, если дать слабину и жалеть противников. Помощника Ху оттащили в полубредовом состоянии, но на выходе из лаборатории приподняли, чтобы не запачкать дорогой паркет хозяина. В той темнице на заднем дворе за несколько дней без еды, воды и общения каждый заговорит в не зависимости от тягости преступления. — Сукины дети, весь день испортили. Этот ваш доктор с вашим же хвалёным помощником, — выдохнул Пак в пустой спальне, принадлежавшая когда-то его покойному деду. Дом Чону находился в относительно новых районах Каннама, где улицы ещё не успели обставить муравейными многоэтажками, а из окон не глядели вывески популярных брендов. Архитектура, взятая сразу с королевских дворцов, была мечтой его прадедушки, а его дедушка, годами монополизируя весь рыночный бизнес Кореи, всё-таки сумел построить тот самый дом своего отца в центре города, что было оценено многими городскими службами. Чону, будучи одним из претендентов на госслужбу к тридцати, тоже гордился ярким наследием своего деда, приравненный к национальному достоянию. Его ханок занимал сотни гектаров, по всей площади были посажены вишнёвые деревья и магнолии лучших сортов, в самых далёких краях внутреннего двора можно было увидеть искусственную речку с лотосами, а сама территория ограждалась невысокими заборами из глины и камня. Чону любил прогуливаться по маленькому замку, принадлежащий ему одному, как и любил засиживаться в своей комнате, глядя через круглое деревянное окно на рассвет, и болтать с прахом своего деда. — Вы всегда говорили, что Принцу будет принадлежать всё королевство, как только он взойдёт на трон, но все только и делают, что втыкают мне нож в спину. Пак залез под тёплое одеяло, не приняв душ, и повернулся на восток. Его уже встречало небо, окрашенное в закат, но само солнце садилось в другой стороне. — И как с этим бороться? Стать отцом и перебить их? Их семью? Нет, не получилось. С закрытыми глазами ему спалось ещё хуже, а левая рука болеть не переставала, иррадиируя в плечо. На правом он не спал и старался не двигать из-за ранения, но теперь по ночам он и левой работать не мог. Внезапно взгляд скользнул с окна на тумбу, точнее на ручной фонарик на ней. — Ну, что, Пак Чону? Я только научился дышать нормально, а теперь снова придётся глотать спокойствие в воздухе, будто это в последний раз. — Ким Джункю, — пробормотал Чону, неуверенно пробуя имя незнакомца. Он смаковал это имя в своих устах безустанно всю эту неделю, но каждое новое произношение приоткрывало для него всё новую сторону Джуна. — Хэ Чжа! — позвал Пак стоящего за дверью охранника из десятки обособленных, знавших лицо Принца. Он бесшумно вошёл, склонил голову и молчаливо ожидал приказа: — Ты ведь поставил за Джункю круглосуточную слежку? — Да, мой хозяин. У него сегодня дежурство в клинике. — Хорошо, тогда ты никому не говори, что я ушёл. — Да, мой, — Хэ Чжа замешкался, но под тяжелым взглядом Принца понял ошибку: — хозяин. Госпожа не узнает о вашем уходе. Джункю и вправду остался в ночь на вторник дежурным хирургом, но свободное от больных время проводил чуть ниже хирургического отдела, рассказывая сказки и веселя своих преданных друзей и поклонников в одном лице. — Доктор-дорённим*, расскажите нам ещё сказку. Ну, пожалуйста, — начали умолять дети, выставив вперёд руки в молитвенном положении. — Всего одну, потом уйдёте. Джункю принял задумчивую позу, положив локоть на колени, а подбородок на костяшки руки, но через несколько минут радостно согласился. Он впервые таких детей увидел пять лет назад и с тех пор не мог отказать их желаниям, потакая им. Они были для него по своему красивые, особенные и любимые. — Слушайте значит. Жил-был в тридевятом царстве, тридевятом королевстве один мальчик. Он был умный, шустрый и весёлый, но была у него беда. Его отец задолжал злому колдуну свою душу и вот, день со дня приближалось время выплаты. Малой не хотел отдавать своего папу, поэтому решился пойти к колдуну вместо него. — А потом колдун забрал его душу? — полюбопытствовала Юри с задних рядов, на что дети недовольно проворчали и зашикали. Чону не замечал, что вместе с теми онкобольными перед Джуном, он сам невольно расплывается в радостной улыбке. — Нет. Колдун запер мальчика в мире теней на десять лет. Колдун пообещал, что не тронет отца мальчика, если он сможет говорить даже через эти десять лет, а если мальчик забудет, как говорить, то ему придётся отдать и свою душу. — Во дурак, не надо было ему соглашаться. Так жил бы долго-долго, — негодующе проворчал Чжи Ху, надув губки, и Джункю не смог сдержать лёгкий смешок. — Так мальчик оказался в мире теней, где никто не говорил. Мальчик начал говорить с самим собой, но ничего не получалось. Он всё больше чувствовал себя одиноким, пока однажды не обернулся и не увидел свою тень. И вот так мальчик снова научился говорить, а через десять лет смог спасти, как свою, так и душу отца. — Как, если тени не говорят?! — загудели в основном мальчики, чувствуя подвох. — Они говорят жестами, — закончил Джункю, ласково потрепав Чжи Ху за щеку, — поэтому мальчик научился говорить руками, а не только языком. Он подружился со многими в мире теней и часто приходил к ним, даже когда выбрался. — Прямо, как у вас за спиной, — обрадовались дети, вскакивая со своих пуфиков, чтобы поглядеть на разную живость за спиной Кима. Там шастал краб по полу, летала бабочка, порхая нежными крыльями, лаяла собака и убегал от волчонка кролик, а всех их поочерёдно окружало сердце. Сердце того мальчика, невольно попавшего в мир теней. Когда Джункю встретился взглядом со своей тенью, то первой мыслью было вернуться в реальность, но эта тень казалась ему ещё более живой и настоящей. У него были миндалевидные глаза с самым обычным оттенком коричневого, сухие тёмные губы, черные, словно смоль, волосы и лёгкий оранжевый румянец на смуглой, шоколадной коже. — Пак Чону, — испуганно позвал Принца Ким, а в ответ он вынул со рта фонарик и выпрямился на полную длину, чтобы назвать его по имени: — Ким Джункю. Никто этого не знает, но к востоку от Едема стоит Хирувима, как защитник рая, и всё же в Рай с таким влиянием, как у Чону, попасть куда легче, чем заслужить место позади Джункю.