Oh, does that bother you?
Люди странные. Хотят большего и не ценят то, что уже имеют. Стремятся туда, где их никто не ждёт. Изводят себя беспричинной тревогой. Живут прошлым, которое нельзя изменить. Все люди по-своему странные, и вьетнамцы не исключение. Они разговаривают тихо, но водят так, что клаксоны шумят на весь город, до сих пор красят зубы в чёрный, буквально живут на мопедах, а ещё пьют кофе со льдом и сгущённым молоком. К счастью, в местных кафе подают и эспрессо. — Вижу цель. Продолжаю наблюдение. Поправляя тёмные очки, Эрин отодвигает от себя чашку и достаёт из сумочки вьетнамский Vogue. Но вместо того, чтобы читать статью о возвращении моды на аозаи, боковым зрением провожает за столик неподалёку мужчину в костюме. У него не узкие, но всё равно слишком хитрые глаза. — Принято, 005. Докладывайте об изменениях обстановки. Голос квартирмейстера в микронаушнике затихает. Бросив взгляд на кофе, Эрин возвращается к своему журналу, стараясь выглядеть непринуждённо — как журналистка или дочь какого-нибудь местного богача, которая решила отдохнуть от суеты. Кафе выглядит достаточно дорогим для района, но в час после обеда в нём всё равно многолюдно. Под потолком лениво крутятся вентиляторы, бросая тени, через то и дело распахивающуюся дверь вместе с посетителями просачивается липкий жар. Во Вьетнаме скоро начнется сезон дождей. Впрочем, вода как раз смоет всю сотворённую за сухой сезон грязь. — Цель встретилась с собеседником, — докладывает Эрин, делая глоток кофе, когда спустя десять минут к первому мужчине подсаживается второй. — Включаю прослушку, — лёгким движением активирует спрятанный в сумочке микрофон. Спустя секунду в наушнике уже слышится увлекательная беседа. Прямо здесь, в кафе на окраине Ханоя, посередине дня китайский фарма-магнат и правая рука главы лаосского наркокартеля обсуждают сделку по поставке героина и других опиатов из «золотого треугольника» в Великобританию с транзитом через Гонконг. Разговаривают на китайском. Эрин знает этот диалект. Информация в любом случае не прошла бы мимо — квартирмейстер записывает и дешифрует всё, что она слышит — но 005 рада, что понимает, о чём идёт диалог. Три года назад ей пришлось выучить вьетнамский для кратковременной миссии под прикрытием, но китайский и кантон, на котором разговаривают в Гонконге, она всё же знает лучше. — Время — деньги, — говорит с фальшивой улыбкой магнат. — Но за деньги можно купить всё, кроме времени, — с пониманием кивает наркоторговец. Это пятая фигура речи за двадцать минут, и этот факт вместе с явно неподходящим для сделки выбором места, убеждают Эрин предположить, что: — Они знают о слежке. И тянут время, разыгрывая спектакль, чтобы сбить с толку нас и местных полицейских. — Продолжайте наблюдение, 005, — квартирмейстер невозмутим. — Даже если это спектакль, у вас всё ещё места в первом ряду. Они могут проговориться. Эрин вздыхает, закатывая глаза, и, чтобы как-то себя занять, действительно листает журнал. На одной из последних страниц — заметка о стиле «героиновый шик» и о том, что сейчас девушки выбирают своё здоровье, а потребление запрещённых веществ во Вьетнаме и в мире идёт на спад. 005 коротко усмехается. Вентиляторы не спасают от жары, и фарма-магнат вскидывает ладонь, чтобы заказать ещё кофе со льдом. В этот момент свет от свисающей с потолка узкой лампы ловит что-то, что бликует Эрин едва ли не в глаз — от секундной дезориентации её спасают лишь затемнённые линзы. Прищурившись, 005 успевает заметить на среднем пальце кольцо. Широкое серебряное кольцо с гравировкой чёрного спрута. Пальцы невольно сминают глянец. — Зеро, у нас есть проблема. — В чем проблема, 005? — Цель — из «СПЕКТРа». Я только что видела на его пальце кольцо. И если китаец действительно связан с шайкой претендующих на мировое господство, всё ещё хуже, чем они думали. — Исключено, — Зеро, как всегда, бесстрастен. — Но я всё же уточню эту информацию... — Уточняйте, — цедит Эрин, прикусывая губу. Потому что у фарма-магната вдруг резко меняются планы, и он встаёт из-за стола, кивая своему собеседнику. — Было приятно иметь с вами дело, Лян-сяншэн, — щурится наркоторговец. — Идущий быстро ― первым достигнет цели, — китаец отвечает вежливой улыбкой, застёгивая свой пиджак. Через десять секунд он выйдет из кафе, и его проглотит уличная толпа. — Зеро, я продолжаю следовать плану А? Но наушник молчит. Эрин как можно естественнее сворачивает журнал и, оставляя под блюдцем с кофе несколько тысяч донгов, тоже встаёт. — Зеро, санкционируйте выполнение плана. Ответом ей вновь служит тишина. Чертыхнувшись про себя, 005 всё же срывается с места. Время близится к вечеру, и на узкой улице предсказуемо стало больше нерасторопных туристов и местных. Эрин встраивается в толпу и сканирует её взглядом, наконец, находя едва не ускользнувший от них тёмно-серый пиджак. Сокращая расстояние, 005 легко обгоняет школьников и рабочих в соломенных шляпах, проскальзывает за спиной парня, который фотографирует пёстрый от вывесок фасад дома, продолжая взглядом следить за целью. Туника, отдалённо напоминающая аозай, с брюками песочного цвета позволяет ей слиться с толпой и не вызывать подозрений. Но хитрый китаец, будто почувствовав слежку, оборачивается через плечо и резко ускоряет шаг. Эрин ускоряется вслед за ним. В крови начинает жечься адреналин. 005 не может позволить цели уйти — если сейчас упустит магната, которого они так долго пасли, миссию можно будет считать проваленной. В Ханое множество узких улиц и тупиков. Даже будучи местным, здесь легко заблудиться. Однако китаец знает город подозрительно хорошо, ловко лавирует между людьми, поворачивая по минутам. — Зеро, ответьте! Зеро! — на очередном повороте Эрин решает попробовать снова. Но Лондон хранит молчание. 005 может рассчитывать только на себя. Через пару минут Ляну надоедает играть в игры: убедившись, что сбросить хвост не выходит, он начинает играть грязно. — Hãy cẩn thận! Женщина впереди вскрикивает от толчка в спину, роняя корзинку с лонганами и задевая идущих рядом. За мгновение создаётся давка: люди кричат, возмущаются, падают, скользя ногами на спелых раздавленных фруктах. От какофонии звуков, и так разрывавших мозг, Эрин тоже хочется закричать. Серый пиджак снова пропадает из вида, но Эрин, с трудом протиснувшись через толпу, успевает заметить его кусок, исчезающий в очередном переулке. Свернув за ним, 005 уклоняется на чистых рефлексах: в лицо ей летит верёвка с чьим-то бельем. Китаец, не оборачиваясь, бежит впереди, петляя от стены к стене, сталкивает на дорогу какую-то бочку. Поток воды снова делает камни под ногами скользкими. Эрин едва успевает вскочить на ворох каких-то ящиков слева и бежит по ним, продолжая погоню. Пальцы правой руки нащупывают в кобуре под туникой глок, когда 005 понимает, что они приближаются к набережной Хонгхи. — Зеро! В воздухе уже слышен крик чаек. Впереди открывается вид на полную лодок бухту. Незаметно ликвидировать цель на открытом пространстве уже не получится. Эрин понимает, что медлить больше нельзя. Китаец ныряет в последний проулок, выход из которого, по её расчетам, ведёт прямо к воде. Узкий и тёмный, он идеально подходит для ликвидации. — Зеро, я перехожу к выполнению плана Б, — чеканит Эрин, взводя курок. В два прыжка она настигает китайца и уже вскидывает руку, как вдруг: — Отставить выполнение плана, 005! Устранение не санкционировано! Резкий окрик в микронаушнике заставляет дёрнуться — пуля не достигает цели и застревает в стене. Услышав выстрел, китаец резко виляет вправо, и не успевает Эрин понять, почему, как из-за какой-то хибары слева на неё налетают двое. Её толкают в стену напротив. Толчок по инерции заставляет вскрикнуть — в глазах на секунду темнеет, а на затылке становится влажно. Один из амбалов впивается пальцами в шею и начинает душить. Второй хочет обойти, чтобы окончательно обездвижеть, но Эрин реагирует быстрее. Точный пинок по коленной чашечке — и противник, скрючившись, ослабляет хватку. Оттолкнув его, 005 падает, чтобы подобрать выскользнувший из рук пистолет и дважды выстрелить второму в живот. Первый, оклемавшись, всё-таки наваливается на неё сзади, и Эрин едва не стонет от его веса, но, уперевшись ногами в землю, рычит, резко перекидывая неуклюжее тело через плечо. Его же оружием: удушающий захват, несмотря на визуально тонкие руки, всё ещё остается её коронным приёмом. Амбал дёргается и хрипит, пытается дотянуться до пистолета. Устав от его возни, Эрин вырубает противника неожиданным ударом лоб в лоб, окончательно пережимая сонную артерию. Когда второй из нападавших перестаёт содрогаться в конвульсиях, 005 разжимает локти, ногой отпихивая от себя тело и оборачивается, чтобы продолжить погоню. Но за то время, на которое она отвлеклась, китаец, разумеется, успел уйти. Раздражённо пнув тела наёмников, Эрин оглядывает пустой переулок и, тяжело дыша, откидывает со лба чёлку. От прикосновения к затылку ладонь становится липкой и красной, а висок стреляет короткая боль, но, в целом, она в порядке. Перешагнув тела, Эрин со вздохом идёт обратно к главной улице. — Зеро, что это было? — на то, чтобы не добавить к вопросу слово покрепче, уходит немало усилий. — Цель ушла. Из-за вашей нерасторопности я провалила миссию. — Новые вводные, 005, — как ни в чём ни бывало. — Информация о том, что Ричард Лян действительно является членом «СПЕКТРа», подтвердилась. — И что это меняет? — Эрин хмурится, задевая носком ботинка лонган. — Какого чёрта я не могла его устранить? — По другой информации, через два дня на Кубе состоится съезд агентуры «СПЕКТРа». И этот съезд должен состояться. Поэтому мы не могли так рисковать. — Внезапное убийство одного из членов могло вынудить всех остальных залечь на дно, — Эрин понимающе кивает, вздыхая. — Принято. Что дальше? Я лечу на Кубу? — Нет, 005. Этим займется другой агент, — отвечает Зеро. — Возвращайтесь в Лондон и доложите начальству. Я отправлю М объяснительную и запись разговора. — Принято, Зеро. Я отключаюсь. Снова вздохнув, Эрин достаёт из уха микронаушник и на волне усталой злости кидает его прямо в жёлтую стену. Чёртов китаец и чёртов «СПЕКТР». Всё, чего хочется после этой провальной миссии — отоспаться и выпить виски.***
Темно. Эта темнота вокруг тревожная и густая. Она будто вязко течёт, как нефть, но при этом хрустит, и у неё странный запах. Жарко. — Цзе-цзе! Цзе-цзе! Тудум. Тудум. Она слышит, как колотится её сердце. Этот стук сливается с треском и топит голос, который наполнен отчаянием. Темнота не вокруг, она — лишь под веками. Эрин распахивает глаза, и едва не кричит сама, потому что эфемерная нефть вдруг сползает вниз сгустками, моментально вспыхивая. Вокруг неё — огонь. Везде, повсюду огонь. Его яркие языки лижут ширму из рисовой бумаги, от них лопается стекло. Они карабкаются вверх по шторе, обгладывают пушистый ковер с тигром под её ногами. — Цзе-цзе, помоги мне! Языки пламени заполняют всю комнату, пожирая — и следующую, и следующую за ней, пока Эрин бежит сквозь них, пытаясь понять, кто её зовет. — Эрин! Голос — детский, неуловимо знакомый — пропитан слезами и первобытным ужасом; он звенит в черепной коробке, молит о спасении, перекрикивая чавкающий мебелью смертоносный свет, отражаясь от объятых им почерневших стен. — Цзе-цзе! Потолок обваливается прямо у её ног, но Эрин будто не замечает препятствий. Не чувствует жара, опаляющего лицо, норовящего лизнуть и её за волосы, за одежду. Все её мысли занимает голос, который не прекращает звать: — Эрин, прошу, забери меня отсюда! Огненный хаос растягивается в бесконечность. Перед глазами, наконец, появляется дверь с навесным замком наподобие тех, что ведут в подвал. Голос звучит из-за неё. — Цзе-цзе! Цзе-цзе! — Я сейчас, сейчас... — хрипло шепчет Эрин, оглядываюсь вокруг. Хватает первое попавшееся под руку — массивную ножку от стула — и начинает со всей силы бить ею по замку. Ей нужно спасти, ей нужно успеть! Огонь сзади дышит жаром в спину, спереди продолжают подгонять крики, настолько жалобные и громкие, что от них буквально сдавливает грудь. — Эрин! Замок, наконец, слетает, распахивается дверь, но за ней — непроглядная тьма. Чьё-то прикосновение к руке заставляет Эрин крупно вздрогнуть и… …проснуться. От внезапно свежего воздуха к горлу подкатывает ком. Вдоль шеи сбегают вниз неприятные острые иглы. Глаза, привыкшие к копоти и темноте, обжигает холодом белый свет бортовых светильников. Эрин сидит в кресле самолёта. — Вы в порядке? Её руки в вежливом жесте касается молодая вьетнамка. Она выглядит обеспокоенной и готовой помочь. — Да. Да, — отвечает Эрин и выдыхает, откидываясь на спинку кресла. — Прошу прощения за беспокойство. Плохой сон. Вьетнамка кивает, возвращаясь к своей электронной книге, а 005 отворачивается к иллюминатору. Кошмары за последние пять лет стали мучить её значительно чаще. Она то участвует в драке, в которой её протыкают насквозь ножом, то падает из окна, то ей перегрызает горло та самая красная голова, которая пять лет назад открыла ей правду о смерти Ченг Юншена в старой штаб-квартире МИ-6. Этот кошмар — с пожаром — снится ей, кажется, в третий раз. Наблюдая за тем, как проплывают в иллюминаторе облака, и чувствуя на висках неприятную липкость испарины, Эрин надеется, что следующего раза не будет.***
В Центральной Америке красивый рассвет. В первые его минуты всё небо становится нежно-персиковым, почти белым, а затем из-за горизонта — кажется, что прямо из моря — выплывает ярко-красное раскалённое солнце. Наблюдать за рассветом приятно. Если только вы не дрейфуете в шлюпке посреди моря, пару часов назад потеряв хорошего друга. Джеймсу Бонду не привыкать терять людей. Но на этот раз он не может сбежать, больше нет. Ему нужны ответы. Пусть всё будет не зря. На то, чтобы добраться до Британии, у него уходит полдня. Для очередной встречи с Лондоном — всё-таки, между ними прошло пять лет — и правильного настроя, он решает выгнать из гаража очередной пережиток времени. Чёрный Aston Martin V8. Получается символично: он снова возвращается к старому на не менее старой машине. Так аристократы едут на казнь. Только он рассчитывает на роль палача, а не жертвы. Лондон не изменился, в отличие от него, чтобы там ни говорила новая 007. Здание МИ-6 снаружи выглядит таким же преувеличенно помпезным в своей серости. Разве что внутри сменился персонал. — Бонд, — он ловит внимательный взгляд незнакомого охранника и повторяет с расстановкой. — Джеймс Бонд. Представляться всерьёз там, где всего несколько лет назад его знала чуть ли не каждая стенка, всё ещё странно. — Как в отставке? — почти игриво спрашивает Манипенни, цепляя кончиком ногтя гостевой пропуск в кармане пиджака. Она тоже почти такая же: немного изменила стрижку, но по-прежнему не изменяет своему чувству юмора. — Тихо, — с доброй усмешкой, в тон ей отвечает Бонд. Одной из первых в отделе их замечает Номи. Кажется, её и без того большие карие глаза становятся ещё больше. Ну, точно агент «два нуля». — Привет, — ненавязчиво подстраивается под их шаг. Светлый костюм оттеняет шоколадный цвет её кожи. — Где Обручев? — но на языке у неё по-прежнему только соль. Бонд переводит на Номи слегка раздражённый взгляд. И зачем сыпать соль на рану? — Знала, что вы подружитесь, — бросает Ив, отставая от парочки агентов у очередного стола. Сотрудники отдела, наконец, замечают их. Точнее, её. — Отчёт для вас, 007, — протягивает Номи документы какая-то шатенка. — 007, — кивает, проходя мимо ещё одна сотрудница. Бонд почти ловит ощущение дежавю: что-то похожее он ощущал пять лет назад, когда в офисе появился другой новый агент «два нуля». Но сейчас весь этот абсурд напрямую касается его самого. — Неприятно, да? Среди требований к женщинам-соискателям на должность «два нуля» однозначно есть навык раздражать мистера Джеймса Бонда. Однако Бонд быстро успокаивает себя, вспоминая тренинги по психологии. Нападки Номи с высокой долей вероятности вызваны желанием поставить его на место. Доказать, что ей позывной 007 идёт больше. Что она — лучше, а он здесь теперь никто. Так, музейный экспонат. Что-то вроде старой красивой вешалки. Аналогия заставляет его внутренне усмехнуться и пропустить задравшую нос девушку в приёмную босса. — Он ждёт, — кивает Манипенни. — Только его, увы, — уточняет секретарь. Номи замирает у порога. Её лицо слегка вытягивается. — Оу, неприятно, да? — возвращает её фразу Бонд. В их деле хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.***
В кабинете у Мэллори всё по-прежнему: стол, заставленный пресс-папье, шкаф с книгами по философии и политике, обилие дерева, кожи — и, конечно же, недовольства, будто бы волнами исходящего от его хозяина. Бонд решает, что нападение будет лучшей защитой. — То ли стол стал больше, то ли вы стали меньше, — с расстановкой и фирменной ухмылкой в конце. Он не даст выставить себя школьником, которого в очередной вызвали к принципалу, чтобы поругать. М напротив сидит, откинувшись, в своём кресле. Вся его поза выглядит расслабленной, но вот взгляд — внимательный и хищный — выдаёт напряжение. Немой упреждающий удар. Попытку сканировать насквозь, как рентген. До костей. — Не стану скрывать, были в конторе грустные лица, когда вы покинули нас, Бонд, — признаётся босс. — Но вы так умело затаились, что мы уже мысленно вас похоронили, — с издёвкой. Как бы, вы же не кот, мистер Бонд, чтобы всю жизнь воскресать, пора бы и поиметь совесть. — Но, оказывается, вы живее всех живых, — встаёт с кресла, чтобы налить себе виски. — И работаете на ЦРУ, да? Это удар ниже пояса, — с нескрываемым пренебрежением. Но Джеймса Бонда в принципе сложно пристыдить. — Они очень вежливо попросили. Мэллори поджимает губы. — Жаль, что вы в такой хорошей форме, — встаёт, облокотившись спиной на стол прямо перед ним. — Добавили нам проблем. — Это ваши проблемы, — глядя слегка исподлобья, Бонд придаёт лицу невинное выражение. От которого, впрочем, избавляется за секунду, вновь переходя к делу. — Блофельд пытался убить меня на Кубе. Но кто-то вмешался в его планы, — мысли вслух. — Тот, кто украл ваше оружие, решил направить его против «СПЕКТРа». Теперь ваше оружие сбежало, и никто не знает, у кого оно… — босс напротив хмурится, не желая признавать очевидное. — Понимаете, почему я вышел из тени? Но и Мэллори не так прост. Свои секреты хранить он умеет. — Мы тоже работаем… — Я опознаю того, кто похитил Обручева, — перебивает Бонд. Пришло время раскрывать карты. — Что вам нужно взамен, Бонд? — М, как и всегда, быстро улавливает смысл. — Блофельд. — Невозможно, — отрезает глава внешней разведки. — Он в «Белмарше». — И что? Он вёл собрание «СПЕКТРа» на Кубе из «Белмарша», — снова с издёвкой. — Почему вы не закрыли проект «Геракл»? — Я в ответе перед своей страной! — разговор резко переходит на повышенные тона. — А перед Феликсом Лейтером? — Я точно не в ответе перед Феликсом Лейтером, — бросает М пренебрежительно, возвращаясь на своё место за стол. — Может быть, потому, что он мёртв? Время в кабинете на секунду замирает, а атмосфера неуловимо меняется. В этой особенной тишине Бонд продолжает упрямо смотреть в стену перед собой, игнорируя вопросительный, потяжелевший взгляд босса. М наверняка знает о том, что агент ЦРУ и бывший агент 007 были приятелями. — Сожалею, — искренне и слегка потерянно. — Я… очень уважал Лейтера, — весьма неожиданное признание. Бонд вздыхает, упрямо продолжая молчать. М, опираясь руками на стол и сохраняя такт, всё же заговаривает снова: — Если у вас есть информация, я бы хотел с ней ознакомиться… — Отведите меня в «Белмарш», — бывший 007 непреклонен. — Нет. Блофельд последний из «СПЕКТРа», я не могу так рисковать, — М прекрасно знает о «тёплых» отношениях между братьями, и его беспокойство вполне обоснованно. — О, зато можете разрабатывать ДНК-оружие с учёным-предателем в течение десяти лет? — язвит Бонд. Бутылка виски с грохотом опускается на стеклянный столик. — Да как вы смеете так разговаривать… — в голосе Мэллори звенит ледяная ярость. — Вы не имеете права сомневаться в адекватности моих решений! Если вам нечего дать, то вы бесполезны! Свою часть сделали — спасибо за службу! Но Бонд, продолжая спокойно наблюдать за бывшим начальством, убеждён: эта вспышка гнева подпитывается кое-чем другим. Бессилием. Осознанием собственной ошибки. Он нужен своему бывшему боссу, но тот, разумеется, слишком горд, чтобы это признать. — Стол явно тот же самый, — бросает сквозь зубы, покидая по-прежнему ненавистный ему кабинет. Что ж, в принципе, он и не ждал, что беседа будет приятной. Мэллори, сидя в своих четырёх стенах, как Скрудж Макдак, бережёт государственные секреты. И Бонд не имел бы ничего против — в конце концов, это его, их работа — но не сейчас, когда молчание может стоить слишком дорого. И почему люди так любят упрямиться там, где не надо? Не скрывая разочарования, бывший агент 007 быстрым шагом преодолевает анфиладу отдела, стремясь поскорее покинуть это полное лицемеров и эгоистов место. Но его планам не суждено сбыться — из-за поворота в него вдруг влетает кто-то, кто так же спешит, вынуждая замедлиться их обоих. И пока он, инстинктивно вскинув голову, пребывает в секундной растерянности, снизу раздаётся знакомый голос: — Прошу прощения... Бонд?