Какая проблемная девочка

      Нельзя провести слияние с разумом другого человека без последствий. Фердинанд знал это, но всё равно предпочёл рискнуть и узнать, что творится в голове странной и чудаковатой девочки, обладающей уникальными знаниями и потрясающим воображение запасом маны. Протягивая Майн бокал, Святой Отец был готов буквально ко всему, начиная от того, что Майн является засланной шпионкой и заканчивая возможными спонтанными приступами помутнения (или просветления, тут уж как посмотреть) рассудка, во время которых девочка и делала всё то, что она обычно делала. С трудом верилось, что девятилетний ребёнок способен на столь уникальные открытия. Однако мужчина и предположить не мог, что он увидит на самом деле и, что хуже, что он почувствует.       Именно об этом размышлял служитель церкви, пока шёл по коридорам храма к своему кабинету. В голове и так и эдак пыталась устаканиться полученная информация, всё никак не находя нужного положения и болезненно царапая острыми краями ирреальности черепную коробку.       Мимо прошла послушница в синей рясе.       Привлечённый странным несоответствием Фердинанд замер и нахмурился. В храме была только одна послушница женского пола, что носила синюю рясу и она едва ли доставала ему до пояса. Прошедшая же мимо девушка, казалось, превышала уровнем макушки уровень его плеч. Ненамного, но всё же.       Святой Отец обернулся, хмурясь ещё сильнее.       ― Кто вы… ― резко начал он и осёкся, когда остановившаяся девушка обернулась к нему. В радужно переливающихся глазах отразилось искреннее удивление.       Фердинанд уже видел такие глаза. Правда, только один раз, когда их обладательница вышла из себя в кабинете епископа и едва не довела того до буквального разрыва сердца. Тогда и он сам испытал на себе необузданную магическую мощь этого ребёнка. Вернее…       ― Что-то не так, Святой Отец? ― Майн хлопнула ресницами, продолжая удивлённо смотреть на него.       Её голос, как и её внешность, отличались от себя прежних. Больше низких, бархатистых нот, больше грации и элегантности в движениях взрослого тела зрелой девушки. Только лицо, словно повинуясь простолюдинскому воспитанию, по-прежнему не способно утаить ни одной эмоции.       Это почему-то проносится резонансом по телу и откликается внезапным шквалом чувств. Сильной, давящей тоски и горя, причиняющих почти что физическую боль. Боль потери и дикого сожаления о несделанном.       Фердинанд непроизвольно хватается рукой за рясу, комкая её на груди, словно инстинктивно пытаясь защитить разрывающееся сердце. Его ли это чувство, или это то самое ощущение Майн, которое она испытала во время слияния разумов? Тяжело различить. Но с чего бы ему испытывать такие чувства? Не то, чтобы ему не было о чём сожалеть в своей жизни, но настолько рвущих душу воспоминаний он всё же не имел.       ― Святой Отец, что с вами?! ― Её голос, никак не совпадающий с тем, что хранился в памяти Фердинанда, звучал встревоженно.       Быстрый топот по храмовой плитке и Фердинанд чувствует, как на его плечи опускаются чужие руки. От них расходится тепло, но вместо облегчения оно приносит ещё большую тяжесть. Натужно, через силу, бьющееся сердце сдавливается печалью ещё сильнее, почти что останавливая ритм. Будто бы его плотно сжали в ладонях и никак не хотят отпускать.       Это из-за её глаз? Она хочет убить его?       Где-то в глубине коридоров хлопают массивные дубовые двери.       И сразу же за этим звуком, что-то происходит. Неуловимое и непонятное, чего разум Фердинанда никак не успел заметить.       Его лицо, сейчас не способное скрыть внутренний ураган, оказывается в тёплых ладонях, успокаивающе поглаживающих щёки. Он и не заметил, как осел на пол, придерживаемый этими самыми руками, и теперь находился на одном уровне с лицом Майн.       ― Всё хорошо, Ферре, ― она больше не паникует. Говорит мягко и спокойно, продолжая гладить его по щекам и улыбаться. Совсем не та Майн, которую он знал, но какой она обязательно станет в будущем. ― Всё уже хорошо, ― от этих бессмысленных слов парадоксально становится легче. ― Я рядом, ― она наклоняется к нему, невесомо касаясь губ своими и это выбивает из колеи ещё больше. Скорее тем, что касание не кажется чужим или неправильным. Напротив, у Фердинанда складывается стойкое впечатление, что он уже не раз ощущал это прикосновение раньше. Он отвечает на него не успевая задуматься над этим. Прижимаясь чуть сильнее и ощущая поцелуй ярче, как это и должно было быть. И было обычно.       Должно быть и было обычно?       Но задуматься над этим мужчина не успевает: всё вокруг вдруг исчезает, сменяясь темнотой.       Остаётся только давящая боль в области груди.       Наверное, она-то и заставляет Святого Отца прийти в себя, резко сев за столом в своей тайной комнате. Растерянно моргнув, мужчина потёр сонное лицо на котором отпечатались складки бумаги, на которых он умудрился заснуть. Коснувшись рукой груди он понял, что всё это время ему в рёбра впивался маленький, янтарного цвета камень, какое-то время назад бывший птицей-посланником.       ― Какая проблемная девочка, ― выдыхает мужчина, устало прислоняя пальцы к вискам.       Теперь и во снах от неё нет покоя.