История Темных Айнир со времен Песни сотворения и до завершения Первой Эпохи

Наконец, Средиземье более не пустовало, но оставило его и первосозданное спокойствие, ведь пробудились Старшие эрухини, и обрели жизнь первые из мелькорохини, орки; до поры сосуществовали оба племени, друг с другом не пересекаясь, кроме тех немногих, кто возжелали жить в Ангбанде подле великих Владычиц Мелькор и Майрен среди орков. Однако родичи считали их без вести пропавшими в глубинных твердынях Темных Айнир, и винили в том Восстаюшую в Мощи, и пусть не было для нее большой радостью держать эльдар подле себя, ибо были они творением Эру, а не ее, уходить они не желали, и жили в крепости Ангбанд, или же уходили в Утумно. Там же перенимали они мудрость и умения Валиэ и Майэ, так же, как и орки, но если последние были горазды изобретать новое, и придумывать различные механизмы, то эльдар более нравилось созидать оружие различных форм и украшения, что задерживают на себе взгляд смотрящего. Но творили и те, и другие с одинаковым усердием, и была меж ними дружба, и порой созидали они вместе, но браком никогда не сочетались. Мелькор это запретила, ведь не могла она знать последствий подобного союза, и потому не желала разбавлять кровь ее народа кровью эрухини. Пусть она и вверила Арду себе и Майрен, однако, помня Песню Сотворения, понимала Мелькор, что заботы об эрухини все еще лежат на плечах Валар, и все чаще думала она о том, что ничего не стоит им попрать их давний договор, и разрушить их твердыни, и изничтожить Детей, дабы лишь эльдар заселяли Средиземье, и оттого неприязнь все больше овладевала ею. Казалось ей также, что особенно обозлятся Валар, коль узнают, что подле нее живут эльдар, пусть и по своей воле. И просила она у Майрен совета, как же поступать им с эльдар на их землях; на то Майрен ответствовала, что неразумно будет оставить хотя бы часть желающих эльдар под их великой властью, ведь Валар ни перед чем не отступятся, коль захотят забрать свое, и понесут они тяжкую кару за это, казалось, справедливое деяние; и пусть Майрен не было разницы, кого наставлять, ибо такова была ее натура, и брала она в ученики куда охотней орков, но также и эльфов, Мелькор изначально не желала этого делать, так как еще во время Песни Сотворения отреклась от подобных забот. Изничтожать сей народ до последнего тем более было нельзя, ведь за тем последовало бы еще более страшное возмездие, но бездействовать также не следовало. И снова Темных Айнир, а также народ их обуяла тревожная собранность; изготовлялись они к битве, и ковали латы, и оружие, и воссоздана была армия из Валараукар, а также прочих верных майар, в бой же их должна была вести Мелькор. Майрен осталась подле народа их, словно вторая брешь на пути к разрушению. И пусть Валараукар изготовились уже к бою, и числом их было немного, вновь созданных орков Мелькор к брани не допускала, имея на то глубинные причины. Знала она, как легко Валар уничтожают все труды могучих рук ее, что так сложно воссоздать заново, и не желала Детям своим подобной участи; создала же она их не в качестве военной силы, но народа, которому передала свою мудрость и коим заселила свои владения, и пусть орки были крепки и могучи, не были они до поры искушены в воинском деле. Не ведали они, как изготовлять оружие и владеть им, ведь не было в этом покуда потребности; часть же майар, среди которых была и Майрен, кто столь многому обучила и столь многое открыла мелькорохини, питали еще слабую надежду на мир в Средиземье, и не желали знакомить орков с ратным делом. Потому многие, но не все ушли тогда из Ангбанда в Утумно, и печально им было покидать крепость, которую почитали они домом; но лишь в Утумно были глубинные подземные ходы, где можно было скрыться от ведомых жестокой волей Эру Валар. Однако же были и те, кто не желали покидать твердыню майэ Майрен, и до поры судьба их была в руках Айнур, что противопоставили силы свои безрассудству слуг Эру. И вновь беседовали меж собой Темные Айнир и верные им майар в тесном усобном кругу, ибо многого они добились, и многое создали, и любили Средиземье, и потому на кону стояло многое; речь же вели о возможных исходах битвы, что невидимой, но ощутимой угрозой нависла над ними и их народом; и тяжко было предвидеть, как вести себя в пору боя, ведь такой силы сражение последний раз случалось в далекое время Битвы Стихий, покуда никто из майар не принял привычного им облика, однако же нельзя было оставлять ни один из исходов без должного внимания, и долго рассуждали Умайар над тем, как должно так или иначе поступать. Страх за орков, столь юный народ, забота о коем лежала лишь на Создательнице их и Умайар, многим глодал сердца, и не могла никто решить, которая из судеб будет более предпочтительной — оставить их подле себя, в глубинных ходах крепости Утумно, где теперь собрались они вместе, или же наоборот, увести подальше, разобщив. Оба сулили кровь и смерть, и все более укреплялись Умайар в своей ненависти к Эру, разрушительному в своей созидательности тирану. Многие обратились к мыслям своим о причине грядущей битвы: неужто лишь из-за эльдар должны они нести убытки, а их народ — истребляться? Многие айнур, среди коих также была майэ Майрен, еще питали надежду вывести эльдар за пределы Средиземья, пожертовав меньшим, нежели могло быть, ведь свежа была их память о праздном безделии Альмарена, и казалось им порой, что нет Валар дела до краев, что лежат за границей их светлого острова, да и множестве лет бывали здесь лишь Йаванна, лелеющая свои ростки, да Оромэ, что изгонялся доблестью Мелькор, Майрен, и верных им в бою майар. Но Мелькор знала, что Эру жесток, помня свое унижение до Начала Времен, и понимала как никто, что не стоит ждать подобного исхода, потому носила Гронд при себе, и чаще облачалась в латы, и была готова отражать удары в любой момент. Потому взялись Умайар создавать план, продумывая все до мелкостей, ведь даже с недюжинными знаниями айнур об Амане, и сведениями соглядатаев, тяжело было понять, как именно будут себя вести захватчики, и на любой исход должно было быть действие. Но все же понемногу развеивался страх, и уходила нерешимость: удел Владычиц Мелькор и Майрен, и Умайар была неизвестность, ведь не желали они покоряться Песни Эру ни во времена ее исполнения, ни сейчас, а потому сами ковали свою судьбу, и судьбу своего народа. Лишь от них, но не Эру, зависел исход, и все свои силы они обратили на то, чтоб не дать злому Року свершиться. На их глазах та уверенная, могучая Песнь, что изрекала Мелькор в противовес Третьей Теме Эру, будто бы обретала жизнь, воплощаясь, и все более яркое пламя возгоралось в глазах Валараукар, что ей вторили, и все чаще бились сердца Умайар, оставивших страх и обретших решимость. Все более росла уверенность их в том, что при мудром ведении боя армии врага несдобровать, будь ее хоть несметное множество, и все более укреплялись в стремлении защитить орков, и крепости их Утумно и Ангбанд, и отстоять Средиземье, отдав Валар лишь то, чего так желают они, не допуская разрушения. Так долго говорили они, однако Мелькор зрела дальше, чем многие, и помнила каждое свое сражение с Валар, и потому сказала она: — Пусть сильно наше войско, и крепки твердыни, но все же может статься, что стану я пленницей злокозненных Валар, ведь многие из их числа полагают, что я — корень зла Мира, а вы все силой совращены мною в искажение, коим нарекают все деяния рук моих и разума. И если скуют меня по рукам и ногам, и уведут за Море, или вовсе навеки бросят в Пустоту, и покину я Мир Сущий, желаю я, чтоб дали вы должный отпор, и защитили мои творения, коль я более не смогу это делать. И поскольку не смогу я более стоять во главе Средиземья вместе с женой моей Майрен, пусть она одна останется на этом посту, ведь достойна этого, как никто другая, и ей то будет по силам. Так реку я, ведь это решение кажется мне наиболее разумным. Не дрогнула Майрен, ведь понимала, что такой исход также возможен, пусть и долго уже горевала она от возможной своей потери. Печально было ей видеть то, как жена ее почти всегда облачена в латы, и еще печальней было понимать ей, что то вполне разумно. Даже в давние дни первой встречи в воплощенном уже облике знала она, что связь с Мелькор сулит ей риск и страх, но не желала отречься от нее ни за что, ведь то было многим лучше, чем жить в благоухающем цветением клетке, не ведая свободы, и слепо подчиняясь немудрому Создателю. Все же не так желала она обрести власть и величие, однако же готова была взять на себя это бремя во имя свое, и ради возлюбленной жены своей Мелькор. И вновь разошлись Умайар, погруженные в мрачные свои мысли, и остались Мелькор и Майрен наедине. Не так часто им доселе это удавалось, пусть и были они возлюбленными супругами, и Майрен тут же взяла с Мелькор обещание, что пойдет она в плен лишь в безвыходном положении, и не станет собою жертвовать; и будь у них иной выход, так они и поступят; пленения же Мелькор она не простит себе в жизни, и до конца Мира. Мелькор долгое время пребывала в раздумьях, ибо не знала, что ответить: не желала она жертвовать ни собой, ни женой своею, ни кем-либо из Умайар, ни юным своим народом, но понимала, что скорее всего придется; и долгая бессильная злоба, что не оставляла ее с самого момента воплощения, охватила ее с новым могуществом. И вновь прокляла Мелькор Эру, и Замысел его, а Майрен ей вторила, обретая ненависть к послушным Валар, деяниями коих помыкает жестокий и немудрый Создатель, обрекая на страдания всех и все, что неугодно ему. Однако не было покуда в их речах ненависти к эльдар, коей позже прониклись они обе, в особенности Мелькор, ведь не пришло ей покуда время, ибо злейшим вражеским поступкам эльдар по отношению к Темным Айнир только предстояло свершиться. * Валар также собрались в Круг Судьбы, как о том говорится в прочих преданиях, более по воле Эру, чем по своему желанию, ибо немногих глодала ненависть к Темной Валиэ и желание отмщения, ведь покуда жили они в том же свете и расцвете, как и во Времена Светильников, и не знали лишений и бед. Лишь когда Манвэ, спустя долгое время отступившийся от праздности и лени, внял посланию Эру, умы Валар обратились назад во время, в Средиземье, и почувствовали они себя виноватыми, но не продлилось это чувство долго. Соглядатаи их знали, что Мелькор и Майрен царствуют в Средиземье, и созидают без зазрений совести, и свободно существуют их творения, воодушевленные и нет. Повелел Эру в первую очередь сокрушить и уничтожить все, что досталось им долгими годами труда их могучих умов и рук, и свергнуть их с престола Средиземья. Про эльдар не сказал он ничего, пусть и звал он их в уме своем любимыми Детьми, полностью, казалось, вверив дальнейшие судьбы их Валар. Однако не решались они покуда думать, как же следует поступить, ведь многие из айнур Амана даже в глаза их не видели, потому для начала решили разыскать их, и окружить. Мало есть преданий о тех зыбких временах, ведь народы Арды были юны, и многие, пусть и жили в ту пору, не лицезрели войну воочию. Для иных же это стало первой засвидетельствованной битвой, но мало кому известна правда о том, что желали Айнур, воцарившиеся в Валиноре, не одной лишь власти над эльдар, но также и возмездия по воле Эру. Будь им нужны лишь эльдар, не пришлось бы им применять насилия, ведь те были народом юным, и в силу возраста своего доверчивым, и прислушаться могли они как к Темным Айнир, так и Валинорским Айнур, ведь были чисты их помыслы, и до поры свободны были их умы. Не знали они влияния в те Древние дни, и судили о Мире так, как могли, а лишь потом внушили им Валар неправду о мнимой злобе Мелькор, и немногие смогли противостоять тому — и если раньше были те, кто ошибочно полагал, что в крепости своей Валиэ пытает соплеменников их, искажая их сущность и превращая в орков, позже мало кто подвергал сомнению сведения эти, и для многих стали они истиной. Так или иначе, без зазрений ковали майар Аулэ доспехи, что служили бы защитой, а не украшением, и оружие, судьба коему была уничтожить все, что так любо было Темным Айнир, и сам Аулэ сработал цепи, что снесли бы силу рывка Восстающей в Мощи, и не порвались бы. Ужасное деяние готовились они совершить, и жути не умаляло то, что было это желание не их собственное, но Эру, владыки над ними. Впредь не забывали ни Майрен, ни Мелькор, ни Валараукар, ни народ их сие гнусное дело, и отсюда растет корень нелюбви Темной Валиэ к Старшим Детям Эру — ведь то из-за них Валар вышли в поход, и полагала она, что собрались они вверить Средиземье эльдар, чтобы лишь им оно принадлежало, ибо не прозревала до конца их мысли; но на деле же двигала ими лишь ненависть Эру к сильнейшему из орудий его, и завистью к ее творениям, и слепым желанием стереть даже замыслы их с лика Арды. И вновь расступились воды Моря меж Заокраинным Западом и Средиземьем, и по суше прошла несметная орда майар в объятые первозданной темнотой земли Средиземья, и возжгли они факелы, ведь привычны были к свету и не прозревали сквозь мрак, и дошли они до тех мест, где обосновались Темные Айнир, ибо сообщили им соглядатаи, где находятся твердыни их, и принялись бездумно крушить горы, что возвела Мелькор в незапамятную древность. Многочисленным было это войско, и быстро дошли оно до Ангбанда, и, не ведая, занесло мечи и боевые топоры, и руки свои над твердыней Майрен, однако же со стороны Утумно выступила Мелькор, облаченная в доспехи черной стали, крепкие и тяжелые, и темные, точно сам воздух Средиземья, и неразличим был силуэт ее во мраке для непривычного взора, и потому нежданными были ее могучие удары. И шли следом за ней Умайар, также изготовленные в бой: шлемы-маски, обукрашенные резьбой, скрывали их прекрасные лики, и страх охватывал майар Валинора, ибо казалось им, что пламенные взгляды из-под косых прорезей сжигают самую их суть. Многие предания толкуют о том, как безобразны лики тех, кто вверил свою службу Восстающей в Мощи, из-за искажения и порабощения, однако это ложь, и образы эти — лишь личина для пущего устрашения, ведь майэ Майрен ведала, как сильно в Валиноре боятся обезображивания, и руками своими вместе с Мелькор выковала маски, что вселяли бы неподдельный страх. Все силы свои направила Мелькор на то, чтоб обезопасить и защитить Детей своих, укрывшихся в подземельях Утумно, и отвести взор врага от Ангбанда, где пребывала ее местоблюстительница; пусть исключительной мощи и ловкости были Умайар, коих вела она за собой, майар Валинора брали количеством; вновь принялись они крушить скалы и землю, наступая на Утумно, и в то время многие орки оказались погребены заживо под каменными плитами, и там же обрели смерть, коей добивались Валар. Это злодеяние помнят орки, и вовсе не знают эрухини, но лишь отголоски древнего горя звучат в боевых песнях мелькорохини, и нагнетают ужас на всех, кто во власти Эру. Мелькор же этого не забывала никогда, и особым гневом полнилась она, стоило ей лишь узреть майар Манвэ и Оромэ, убийц невинных. Узнала майэ Майрен, ангбандская местоблюстительница, о нападении, ведь обручальные кольца, что отковала она своими же руками, позволяли ей видеть глазами Мелькор, и связываться с нею по осанвэ; развоплотившись, направилась она спасти тех, кто остались в казавшейся безопасной твердыне Утумно, ибо велела ей Мелькор пребывать внутри, подле народа их, и оберегать его, и блюсти его безопасность, вступая в бой лишь из крайней нужды, ибо нельзя было допустить потерю обеих Владычиц: коль одна была в серьезной опасности, другой следовало беречь себя во имя их власти и любви, ибо лишь так можно было уберечь их творения от разрушения. Мелькор любила Майрен особой любовью, и наборот; такой, что по силе своей превышала судьбу и Замысел, и не могли они допустить, чтоб его силами они обе ушли из Мира Сущего так рано. Тогда многих, но далеко не всех увела Майрен в дальние подземелья Утумно, прочих же повела в Ангбанд, дабы там же и укрыть их; горестно было ей, и майар, что остались подле нее, проходить мимо залов и коридоров, что вели в многочисленные кузницы и исследовательские; там она познала многие тайны спетого ими Мира, и там же создала множество удивительных вещей. Но мимо созидательских палат Майрен не смогла пройти мимо: забрала она наработки, и вновь уцелевшие мелькорохини пошли за ней, ища укрытия в Ангбанде. Так, благодаря разумному обустройству крепостей, не нашли Валар ни ее, ни прочих Умайар, и лицезреть орков им также не довелось. Тем временем из последних сил держали Мелькор и Умайар оборону Утумно, ибо войско Валар наступало; могучими были обе стороны, и битва их вновь изменила облик Арды; здесь и открылось Мелькор, что в воплощенных видениях Песни Сотворения очертания Арды менялись не сами по себе, а как итог наступления Валар; в те далекие времена она лишь видела следствие, не зная причины, и все больше убеждалась Восстающая в Мощи в том, что Эру возненавидел ее задолго до того, как проявила она свою силу, и стала созидать. Видела она тела орков, что обрели гибель под тяжелыми камнями горной породы, и бессильная печаль охватывала ее все сильней, ибо нет большей боли для Созидательницы, чем видеть, как разрушают и убивают ее творения. Сыпались каменья, и летела пыль; рушилась могучая Утумно под ударами войска Манвэ. Однако видела Мелькор глазами Майрен, что выжившие орки в безопасности, и жена ее, и Умайар Ангбанда также; все больше занимали ее мысли о том, что сдайся она, быть может, не было бы всех тех жертв, однако же было не время сдаваться; оставалась надежда сохранить хотя бы одну крепость, и орков, и часть прочих творений, потому доселе держала она и Умайар оборону. Но случилось так, что разрушили майар Манвэ и толстый слой горной породы, что служил Утумно крышей, и хлынули туда войска, и зажали Темных айнур с обеих сторон, и грозили они Валараукар развоплощением, если Мелькор не сразится с Тулкасом, духом, суть которого было тупое насилие, и коему изначально не суждено было становиться айну. Поняла Мелькор, что пробил ее час, и вышла из подземелья; гордой была ее осанка, и не выдавала ни усталости, ни упадка духа, но вселяла страх во врагов ее. Сильной рукой своей сжимала она рукоять молота Гронда, готовая достойно встретить противника. Показался перед нею Тулкас, который давно пылал ненавистью и к Мелькор, и к Владычице Майрен, ведь это благодаря обзавелся он обручальным кольцом, что из-за глупой его злобы жгло его и по сей день. Мелькор также не питала к нему теплых чувств, и желала еще сильней его унизить, пусть и чувствовала, что после битвы силы ее на исходе, однако готова была вложить всю свою суть в эту битву, ведь высоки были ставки; еще сильней она обозлилась из-за убийств орков, сокрытых в глубинной цитадели, и пусть многих майар Валинора она сегодня развоплотила, все ж понимала она, что зачинателем войны был Тулкас, ведь не было для него большей радости, чем кровавое побоище, и желала ему той же участи. Однако Тулкас не носил с собою оружия, ибо не умел с ним обращаться, и пришлось Мелькор бросить молот свой Гронд, и сражаться врукопашную, дабы честным был поединок. Столь же долгой, как во время Битвы Стихий, был этой бой, и никто не смел вмешаться; ни Мелькор, ни Тулкас не были ограничены формой, и хроа Тулкаса выросло до неописуемо огромных размеров, Мелькор же меняла форму каждый раз, как только была на это горазда; и ступни Тулкаса оставляли пробоины в стенающей от ударов земле, все более глубокие с каждой попыткой поймать Мелькор. Принимала она привычный ей облик змеицы, и жгла Тулкаса огнем, оставляя все больше ожогов, и бросились на нее майар Оромэ, и тут вмешались и Валараукар, и завязалось меж ними сражение; такая битва вконец истязала Мелькор, уставшую от сражения и перевоплощений. Вновь обрела она облик, подобный более Младшим Детям Эру, нежели Старшим, обессилевшая; и прижал Тулкас ее лицом к земле, вновь унижая, и не осталось у Мелькор сил ни на что, кроме одной лишь безысходной ненависти. Заломили майар Манвэ ей руки, готовые сковать тело Валиэ цепью Ангайнор. Пусть многих к тому часу развоплотили Валараукар, все ж не хватило в этот раз их умений, и успели Тулкас и Аулэ заковать Мелькор в цепи, и быстро увели ее в к Морю, пока битва продолжалась. Видела Майрен весь поединок глазами Мелькор, и спешила на помощь из отдаленного Ангбанда. Ярким золотом во свете огня сияли ее доспехи, и отблеск булавы ее для многих майар было последним видением перед развоплощением. Сокрушила она всех, кто оставался в землях ее и жены ее Мелькор, и стоило пасть последнему из майар Валинора, бросилась она искать ту, с кем делила замысел, и власть, и ложе, ибо знала, что жива она, лишь не ведала, куда пропала; но с горестью сообщили ей Валараукар, что сковали Мелькор по рукам и ногам, прежде унизив, и доставили за Море. Связь же их ослабла, ибо Мелькор потеряла сознание от истощения сил своих. Понимала Майрен, что не отбить ей сейчас столь дорогую для нее пленницу, и это знание тяготило ей дух; чувство вины столь сильное охватило ее, что едва не развоплотилась она от такой боли. Но быстро взяла она себя в руки, ибо многое разрушили войска Валар, и многое предстояло ей восстановить; полагались теперь на нее и Умайар, и юный народ орков; так, против желаения своего, стала она единственной Владычицей Средиземья, и долгое время пребывала в неведении, о том, какая участь постигла Мелькор, все свои силы и мысли положила она на то, чтоб спасти, то что можно было еще спасти, ибо таков был долг ее.