Красис

Древнегреческое “красис” - слияние, пропорция, смешение.

Четыре телесных сока, смешавшись, дают жизнь человека. Соло каждого - его темперамент, нрав, настроение, вкус… Смерть. Четыре жидкости, четыре характера, четыре паттерна убийства. Истеричный, горячий, горький как хина, Коцит убивал импульсивно, жестоко и по-хамски. В уличных драках, кастетом по еще детской щетине. На баррикадах, взывая к равноправию через боль. Жертв подбирая дерзких, сильных, быстрых - тем вкуснее было метнуться тенью им за спину и вогнать нож под ребра, чувствуя свист в щели легкого. Он любил быть близко, любил брызги на лице и асфальте, и лицом об асфальт тоже да, да, сильнее, до розовых пятен. Жаль, что белое вещество этого глупого дерзкого мозга совсем не белое, а то вышло бы горячо и пошло. Медленный и упорный, Стикс без лишних эмоций преследовал цель. Неважно, бежала она или пряталась, умоляла или торговалась, предлагала сердце первенца или душу матери. Он не любил менять цель, он наслаждался тем, как она в панике набирает сок. Можно днями быть ее длинной тенью, шипеть из подворотен и течь по стенам в ванной с лопнувшей лампочкой. Жертва наливалась страхом, как гусиная печень жиром. Ему не нужна была кульминация, он впивался тихо, меж делом, и степенно высасывал ужас осознания неизбежного конца. Не проронив ни капли. Ахерон будто бы состоял из жизни, счастья и солнца. Он собирал вокруг себя людей в танце, ярким табором, огненным хороводом, марафоном по барам и сменой танцполов. Он любил девушек и юношей, таких, что кровь с молоком, громких и страстных, чьи крики слышал весь город. Старики лишь счастливо смущались, вспоминая летние луга своей юности. И лишь наутро, когда в тумане таял смех и звон золота, первые лучи солнца озаряли счастливые мертвые лица. Черная тоска, отвращение и омерзение наполняли Флегетона в людской толпе. Его тонкий вкус требовал томного изящества, декаданса, чуть слышного аромата интереса. Найти собеседника, способного оценить по достоинству его безупречный вкус и легкую экстравагантность. Завлечь в беседу, утопить в волнах грусти и нежными прикосновениями увлечь в медленный танец. Оттолкнуть, отвергнуть, снова притянуть искоркой благосклонности. Измотать, убежать, дождаться и впиться. И снова растечься в сытом одиночестве. Холе, флегма, сангуа, мелэна холе. Что древние мужи Рима, что поэты современной Невы - все лишь капли в реках забвения.