From A.P. with love

Первые несколько дней я часто просыпалась посреди ночи, хватая себя за горло и ожидая, что начнется удушье, а потом еще какое-то время не могла пошевелиться, словно ждала, что все тело одеревенеет. Но этого не случалось, и я с трудом убеждала себя в реальности происходящего вокруг. Это совершенно другое тело, и оно не было зависимо от дыхательной трубки, респираторного устройства или кресла-каталки. Порой я вставала раньше всех, чтобы только проверить возможности своей новой сущности. Зеркала мне категорически не нравились, так как в них отражалось лицо Камиллы Рэй, и пусть она и красивая женщина, но она ведь – не я. Завидев свое отражение, я сразу же осознавала, что кому-то сейчас намного тяжелее, чем мне. Но вновь приходило это гадкое эгоистичное желание смириться с чужим телом, чтобы только оставаться полноценным человеком, и я забывала про мисс Рэй. Один человек из команды корабля устраивал с утра ежедневную пробежку, и я с удовольствием составляла ему компанию, чтобы только ощутить эти нагрузки, прикосновение подошв кроссовок к полу, веянье ветерка и невероятно приятную ломоту в теле. Зачем думать, как ты здесь очутилась и что тебя ждет, когда впервые за много лет ты можешь вновь стать равной окружающим? Я много работала с Ником и зачастую оставалась наедине в закрытом помещении, но все так и не решалась сделать первый шаг. Мы стояли рядом, и иногда я могла совершенно случайно задеть его руку, коснуться самыми кончиками пальцев. В эти моменты странное теплое чувство переполняло меня, но любая попытка пойти на сближение давалась мне намного сложнее, чем работа на «Судьбе». Я могла за считанные секунды понять, какой блок в световых двигателях требует доработки и, вместе с тем, с огромным трудом выдумывала повод, чтобы наладить контакт с Николасом. Вскоре, к своему же разочарованию, я убедилась, что порой Ник входит в некий транс в процессе работы, и вряд ли его отвлечет даже мое объятие. Но я все равно предпочла действовать как можно осторожнее, чтобы не спугнуть удачу. Сегодня мы работаем над одним из главных отсеков и, пока основная команда взяла себе небольшой отпуск, я и Ник исписываем листы вычислениями по предстоящей работе. Я стою чуть поодаль, то и дело отвлекаясь на Него. Для своих лет Ник превосходно сложен, крепок и силен, судя по тому, сколько невзгод команде «Икар» уже пришлось пережить. И, словно малое дитя, я восхищаюсь своим дорогим профессором, как верующий восхищается божеством. Широкие плечи, мощная спина, длинные крепкие ноги. Он повернулся ко мне лицом, и я вновь, забывшись, продолжаю осматривать его с головы до пят. В голову лезут совершенно невообразимые вещи – одна безумнее другой. Эти острые, словно вырезанные из камня, скулы, благородный нос, и глаза, словно две черные бездны – с его взглядом не сравнилось бы все великолепие бездонных галактик. Я вся напряжена и несколько секунд сижу, чуть подавшись вперед, в кресле, не улавливая смысла того, что говорит мне Ник. - Ты сегодня хорошо поработала, - наконец, повторяет он, и я «выпадаю» из своих фантазий, ощущая, как он касается моей головы. Этот жест мне нравится и напрягает одновременно: обычно, по голове гладят лишь маленьких детей, чтобы сказать, насколько качественно они выполнили то или иное поручение. Ник убеждает меня пойти отдохнуть, а я не знаю иного отдыха, как находиться здесь, рядом с ним. Сидеть и глупо рассматривать Николаса со всех сторон – это уже пройденный этап, именно поэтому мне лучше попробовать хоть что-нибудь предпринять. Я протягиваю руку к одному из пультов управления, чтобы заблокировать двери изнутри и, поймав взгляд Ника, лишь неловко прикусываю нижнюю губу. - Послушай, я хотела сказать, что…- слова застревают в горле и продолжать я не смогу, если только он сам не подвигнет меня на это. - Серьезный разговор, да? – он тепло улыбается, усмехаясь в ответ, и мне кажется, он не желает думать о чем-то более…интимном. Чего уж там: зрелый мужчина, увлеченный своим делом, вряд ли предположит, что речь зайдет о моих чувствах к нему. - Что ж, я готов выслушать. Повинуясь неожиданному порыву, я неуверенно встаю с места и приближаюсь к нему, ощущая, как все внутри готово разорваться на мелкие кусочки. Кровь приливает к голове, и я ловлю себя на мысли о том, что если сейчас же не выскажу ему все о своих чувствах, то рухну в обморок. Нет, все, хватит этих «припадков». В конце концов, дальше это продолжаться не может. - Я не о работе, - я поспешно встретилась с ним взглядами, осознавая, что мои глаза то и дело бегают из стороны в сторону, как у обезумевшей. – Ты ведь замечаешь это, правда? То, как я на тебя смотрю, как внемлю каждому слову, как жду каждой нашей встречи. И я понимаю, что помимо меня было множество претендентов на посещение «Судьбы». Но ты вызвал сюда какую-то студентку, которая едва ли справится с решением сложных задач. - Мэнди, я…- прерывает Ник, но я не даю ему вставить слова, так как знаю, что сейчас начнутся оправдания за выбор помощника на корабль. “О, нет, я понимаю, ты что-то испытываешь, но пока что не уверен в своих чувствах”, – мои щеки горят, и я готова рассказать ему все, что накопилось за все эти годы. Я обязана разрушить эту стену отчуждения: либо сейчас, либо никогда. - Ты вспомнил обо мне и позвал меня, хотя выбор был немал. Ты никогда не называл меня Амандой, а обращался, как с малюткой Мэнди. Даже, если я права, мне хочется знать, что меж нами может быть что-то большее. Ты можешь думать, что я сошла с ума, ошибаюсь или несу вздор, но поверь, Ник…я люблю тебя. Люблю очень давно. И сейчас у меня появился единственный шанс, чтобы это сказать. Я резко замолчала, а Ник застыл передо мной, подобный изваянию, не смея пошевелиться. В его глазах я читала эту отвратительную жалость, но на этот раз к ней примешивалась и душевная боль. “Он ощутил, - поняла я, - то, что все это время сидело во мне”. Мое дыхание сбивалось раз за разом, пальцы предательски похолодели, и я чувствовала, что бледнею, так, будто меня всю окатило ледяной водой. Все внутри скрутило, а в висках застучало оттого, что я заранее приготовилась услышать от Него отказ. Когда Ник приблизился ко мне, меньше всего хотелось, чтобы это обернулось объятием – в нем бы я распознала чувство вины за «односторонние» чувства. Но вместо того моих губ коснулись губы Ника и я, впервые в жизни ощущая, как меня целует мужчина, неловко вцепилась пальцами в ткань его жилетки. Это длилось целую вечность - и всего один короткий миг. Я пыталась продолжать поцелуй, чувствуя себя ужасно неловко, не зная, что мне делать дальше и как отвечать на напор со стороны мужчины. Но когда Ник отстранил меня, я едва не потянулась, чтобы продлить этой сладостной неги. - Нет-нет, Мэнди, прошу, не надо, я…я зря это затеял, - отозвался он как в полудреме, и я еще крепче вцепилась в ткань его одежды, не позволяя уйти. – Это неправильно. - Что? Но почему? Ты ведь этого хотел,- с вызовом воскликнула я, задыхаясь от собственных эмоций.- Разве…нет? - Не в этом дело, - Ник осторожно убрал мои ладони, отступая назад и проводя пальцами по волосам. Я прекрасно знаю этот его жест: Ник частенько касался своих длинных локонов каждый раз, когда раздумывал над чем-то очень важным. Наверное, не для одной меня сегодняшние события были серьезным шагом. - Я знаю, что это не вовремя, но с тех пор, как не стало Глории, я не мог ни на секунду представить себя рядом с другой женщиной. Ты очень милая и приятная, но…мне никто не сможет заменить Лори, - он не давал мне пояснений своего отчуждения, а лишь оправдывался, словно мертвая супруга должна была стать веским аргументом на пути наших чувств. Я не могла сказать этого ему в лицо, иначе бы он посчитал меня далеко не той безобидной и ласковой девочкой, что Ник знал все эти годы. Но ведь то, что я инвалид, не значит, что и с чувствами у меня «что-то не так». Нет, я никогда не была способна на подлости, но на ревность меня бы хватило, и сейчас я бросила все силы на то, чтобы не разозлиться, а быть может, и не рассмеяться. Как можно считать подобное «почтением памяти» той, что для тебя была не важнее листка научных вычислений? Я вновь берусь судить других, и знаю, насколько это скверно, но ничего не могу с собой поделать. Ник ведь должен понимать, что, как бы он не отталкивал меня, я все равно буду тянуться к нему, и с каждым порывом это будет перерастать из любви в желание, из желания – в страсть, а потом я просто сорвусь с пропасть и… Мысли спутались, поэтому продолжать думать о том, как кончают свои годы глупые влюбленные девчонки, мне совершенно не хотелось. - Но я не желаю никого заменять. Я хочу побыть рядом чуть подольше, Ник, - нет, я не плачу, но глаза становятся влажными от выступивших слез. – Как еще я могу это сделать? Ты…не представляешь, каким счастьем было каждое твое прикосновение, каждый твой взгляд и ласковое слово в мой адрес. Я жила только ради этого. И…никогда до этого не любила. Мне могли говорить все, что угодно о тебе, но я слушала только свое сердце. А его не обманешь. Ник видел, что я дрожу и, возможно, все из-за той же жалости сделал шаг навстречу, заключая меня в объятия. Сейчас я была согласна даже на то, что он сочтет мои слова детской истерикой - лишь бы не отталкивал. Но что-то внутри говорило, что все идет совершенно не в мою пользу. - Почему ты не можешь просто поцеловать меня? Зачем выдумывать предлоги? – наконец произнесла я, едва касаясь губами его острой скулы. - Мэнди, ты…ты запуталась, - я знала, что он это скажет, но не стала перебивать, дав Нику право слова. – Я всегда относился к тебе хорошо, не обходил стороной и старался поддержать. Поверь, это вовсе не жалость. Николас вновь немного отстранился и, не успела я поднять на него глаза, как он взял мое лицо в свои теплые, мягкие ладони. Через его бережное прикосновение я ощутила, что Ник вовсе не лжет и не пытается подобрать слова, чтобы обмануть маленькую Мэнди. - Ты ведь самая умная девочка в моей группе. И, как бы странно это ни прозвучало, я сроднился с тобой, когда увидел, что нас объединяет…наука. Но ты никогда до этого не любила и думаешь, что наши взаимоотношения можно назвать любовью. - И то, что я хочу касаться тебя, быть рядом, стать частью твоей жизни – это все…бред? Пройдет, да? – мое дыхание сбилось, и, неожиданно для самой себя, я оттолкнула Ника, не желая больше слышать эти оговорки. - Я этого не говорил, - Николас сделал шаг навстречу и столкнулся с пугающим холодом в моих глазах. – Но ты должна понимать, что… - Я все прекрасно понимаю. Прости, Ник, - я не желала слышать ни слова больше, поэтому пулей вылетела из рубки, ни разу не обернувшись назад. Я была уверена в том, что он не бросится за мною следом, поэтому на половине пути остановилась, сменяя бег на спокойный шаг и проклиная саму себя за глупую выходку. Это только первая неделя, а мне предстоит видеться с Николасом каждый день! Господи, как я могла быть настолько глупой? Теперь я больше не буду его Юной Мисс Гениальностью: я стану той самой «мисс Перри», как он и должен был звать меня с самого начала. Потому что я дала слабину, я показала свое уязвимое место, я полюбила! А любовь – это и есть самая большая ошибка. Теперь нам обоим придется жить с этим. Я вновь буду отводить взгляд, но уже потому, что мне ужасно стыдно, а ему – нечего больше сказать. Но все же, мне упорно кажется, что моя речь поставила не точку, а запятую в наших отношениях.