«Держит нас и не рвется нить, Как спасение для двоих, Все смогу я тебе простить, Только прошу — не лги.»*
— А вот и наши заключенные. Вы чуть не пропустили все веселье, — Сириус с гордой улыбкой похлопал по темно-синей вазе с позолоченными прожилками, которые напоминали Марлин грозные молнии, рассекающие хмурые небеса. — У кого стащил ее, Бродяга? — Джеймс вальяжно завалился рядом с Лили, сложив руки чуть ниже груди. — Где взял, — Блэк размял плечи и раскрутил вазу. — Там уже нет. Цветочек, как их компания величала Эванс, недовольно закатила глаза и стянула с Поттера очки. Девица дыхнула на стеклышки и они покрылись мутной пеленой, словно морозец расписал окна инеем. После чего протерла очки рукавом и вернула их Джеймсу. — Теперь я могу видеть весь мир и восхищаться твоей красотой в полной мере, моя спасительница, — Джеймс чмокнул Лили в шею, приобняв одной рукой за талию. Эванс предприняла жалкую попытку вырваться из крепкой хватки, но юноша в ответ повалил ее на мягкую траву. Все же сопротивлялась она недостаточно. — И снова вы бездельничаете, — Ремус подавил зевок, потерев правый глаз тыльной стороной. На его бледном лице уже пролегли темные круги — две тучи, что скрывали за собой лучи его солнечного взгляда. «—Учебный год не так давно начался, — беспечно размышляла Марлин. — А он уже довел себя до состояния ходячего мертвеца своей учебой.» — Присоединяйся к нам, Лунатик, — Сириус махнул рукой на лежащую вазу. — Будет весело. — И что вы делаете? Собрались подарить цветочки профессору Слизнорту, чтобы он простил наших воришек? — Люпин редко шутил в последнее время и его в какой-то степени приподнятое настроение не могло не вызвать мимолетную улыбку у МакКиннон. — Эта игра называется «бутылочка», — принялся разъяснять Джеймс, оставив смазанный поцелуй на щеке Лили. Девушка заалела прекрасной розой. — Вообще для нее принято использовать какую-нибудь пустую бутылку, но Бродяга и ее модифицировал. — И в каком же словаре ты вычитал это умное слово? — Хихикнула Эванс, а Поттер, выпятив грудь колесом, заявил: — В том, что ты подарила мне год назад, чтобы я смог написать более «умное» признание в любви. — Дурак! — Лили пихнула его локтем под ребра. — Главное правило: те два счастливчика, на которых укажет дно и горлышко вазы, должны поцеловаться, — теперь объяснять принялся Сириус, но резко замолчал, наткнувшись на сердитый взгляд Ремуса. — Подобные игры запрещены в стенах школы, — напомнил им староста и Марлин уже хотела поддержать его занудство. Однако Блэк не позволил ей это сделать: — Огневиски тоже нельзя пить, но прошлой весной тебя это не остановило. К тому же... мы не в стенах школы, а во дворе, — Джеймс с Сириусом рассмеялись в унисон, будто два настроенных музыкальных инструмента в одной тональности. — Вы обещали, что забудете об этом! — Даже кончики ушей Люпина покраснели, как спелые вишни. — Когда эти двое забывали о чем-то? — Хмыкнула МакКиннон. Ей-то хорошо были известны все подколы старшего Блэка. — Я тоже не собираюсь играть в эту чепуху. Марлин прикусила щеку с внутренней стороны, надеясь, что никто не прознает истинной причины ее отказа. Ведь она еще ни разу в своей жизни не целовалась, и не желала дарить первый поцелуй, миг, наполненный истинным волшебством, как говаривала ее матушка, какому-нибудь Сириусу Блэку по чистой случайности, потому что какая-та тупая и пустая ваза так решила. — Да, ты чего, барашек? Стесняешься? — Сириус хитро прищурился и в его взгляде заплясали чертята с весьма недобрыми намерениями. — Давайте заключим пари. — Ой, все. Теперь мне точно пора, — Люпин хлопнул себя по лбу и уже собрался уходить, как Джеймс с Сириусом подскочили и не дали ему сделать хотя бы шаг. — Марлс, Рем, — защебетал Блэк. — Вы поиграете с нами, и если ваза укажет на вас двоих одновременно, то я больше не буду прогуливать занятия, курить в гостиной и называть одну леди барашком. — Только если в щечку! — Выпалила Марлин, не сдержавшись. Ей было плевать на посещаемость Сириуса, на едкий сигаретный дым, но последний момент пари ее весьма заинтересовал. — Согласен, — Люпин слабо кивнул и опустился на траву, сложив ноги по-турецки. Несколько толстых учебников он уложил рядом с собой. — Мерлин сделай же так, чтобы этот цирк закончился в самом начале. — А ты чего молчишь, Хвост? — Блэк обратился к Питеру, который крутил между пальцами несколько травинок. — Обычно ты первый после Джеймса соглашаешься на такие крутые штуки. — Голова болит. Надышался этого чертового порошка для чистки котлов, — короткий вздох вырвался из груди Питера. — Нужно больше человек. Не хочу, чтобы мне выпал ты или Джеймс, к примеру. — Сомневаешься в моих навыках «французского языка»? — Съязвил Сириус, по привычке похлопав по нагрудному карману, в котором покоилась пачка сигарет. — Ужас! — Скривилась Марлин. — Юмору тебя тоже обучали французы? — Эй! — Хлопнул в ладоши Блэк, проигнорировав выпад МакКиннон. — Идите все сюда! Гриффиндорцы потянулись к их компашке с разных уголков школьного двора. Сначала к ним присоединились только девушки, влекомые харизмой Сириуса. Марлин невольно сравнила их с мотыльками, что добровольно летели в огонь и сгорали в нем без каких-либо сожалений. Бродяга еще никому не отвечал взаимностью. После прекрасной половины факультета прибежали и парни. Они просто не могли позволить Сириусу снова украсть все женское внимание. Блэк торопливо объяснил всем правила. Несколько учеников покинули их, презрительно фыркнув. Большая же часть предпочли остаться. Им пришлось сесть в очень тесный круг. МакКиннон вспомнились походы с родителями в лес. Ночью они так же рассаживались вокруг костра. Отец играл на гитаре, они с мамой пели песни знаменитых рок-групп, пока на костре жарились маршмеллоу. Зачастую они настолько увлекались разговорами и пением, что им приходилось жевать не поджаренную сладость, а угольки. — Сиди прямо напротив меня, — Ремус указал Марлс пальцем. — Так у нас больше шансов выиграть. — Вы еще не поняли, что в этой игре выиграть нельзя, — отозвался какой-то парнишка, а Сириус раскрутил вазу. Сосуд для цветов не спешил указывать на Марлин и Ремуса. Фортуна предпочитала других людей. Юные гриффиндорцы и гриффиндорки ни капельки не сопротивлялись судьбе и исполняли приказ вазы. От скуки МакКиннон достала из кармана красную-красную атласную ленту и собрала волосы в нелепый пучок, ловко завязав бантик. Солнце нещадно припекало и девице уже становилось невыносимо жарко. Вазу вновь раскрутили и, когда она начала замедлять свой ход, Марлин смекнула, что она вот-вот могла остановиться на ней и каком-то пареньке, что сидел через одного от Люпина. Гриффиндорка подскочила, дабы вовремя увернуться, и Ремус повторил за ней. — Подожди! — Лунатик перепрыгнул через вазу и ухватил ее за талию, чтобы та не брыкалась. Марлс же в ответ расхохоталась. От Люпина пахло шоколадом и лесной клюквой. Запах, дарящий покой и умиротворение. — Вдруг нам повезет, а ты все проворонишь! — Это против правил, Лунатик, — возмутился Сириус и перешагнул через вазу, заняв место Люпина. — Нельзя подстраивать «бутылочку» под себя. — Говоришь так, будто сам не переделал эту игру, — буркнула Марлин и Рем отпустил ее, отступив на пару шагов от нее. Ваза остановилась. Эта глупая посудина избрала Блэка и МакКиннон. — В щечку! — На всякий случай напомнила девушка. Сириус развел руки и ухмылка расцвела на его устах. — Помню-помню, — юноша приблизился к ней. — Память у меня, вроде, хорошая. Блэк склонился к МакКиннон. Гриффиндорка прикрыла глаза, полностью доверяя товарищу по факультету, и выставила щеку вперед. Однако Сириус резко подцепил хладными пальцами девичий подбородок и шершавые губы накрыли ее. Он неловко мазнул по ним, будто намеревался спросить разрешения. Но тут же раздвинул губы Марлин языком, не давая ей опомниться. Раздражение и обида скрутили легкие МакКиннон болезненным спазмом. Она прикусила нижнюю губу Сириуса, вложив в этот укус весь свой гнев. Гриффиндорка оттолкнула Блэка, специально наступив тому на ногу. Юноша зашипел и отпрянул еще дальше. — Кретин! — С горечью всхлипнула Марлин. Тот миг, который она с таким трепетом ждала, потонул в вязком болоте сиюминутных желаний Сириуса. Поцелуй оставил на ее устах, по ощущениям, настоящий ожог. Казалось, на кончике языка, деснах осел противный пепел сигарет.***
— Выглядишь так, словно прячешься, а не ищешь нужную книгу, — Марлин уже успела стереть слезы разочарования и разбитого доверия. Голос ее вновь мелодично переливался журчанием летнего ручейка. Лишь непривычный треск льда слышался в нем. Эта надломленность была еле различима. Ее, похоже, не замечала и сама юная волшебница. — Ты снова что-то задумала стащить? — Сухо поинтересовался в ответ Регулус, привалившись к стеллажу с древними фолиантами. Пыль тревожно поднялась в воздух — покой в этой секции нарушили впервые за долгое время. — Твое хорошее настроение. Как жаль, что кто-то успел это сделать до меня. — Можешь забить последний гвоздь в мой гроб, — взгляд младшего Блэка окончательно потух. Одну руку он держал за спиной, и МакКиннон решила, что он прячет там что-то интересное. Тоже воришкой заделался, негодник? — С чего такое уныние? — Гриффиндорка отложила несколько книг с тележки, которую использовали для перевозки особо крупных томов из одной секции в другую, на пол и уселась сверху на остатки. Благо книжки лежали в телеге стопками. — Ты еще слишком молод для костлявой. — Зачем ты сюда пришла? — Слизеринец не решался больше смотреть на волшебницу. — Я думал, что ты хорошо проводишь время со своими друзьями. — Спасибо тебе, — тихонько пролепетала Марлин. То стало большой неожиданностью для нее и ее собеседника. — За что? — На одном выдохе спросил Регулус. — За то, что заступился за меня перед Евой, — Марлс заболтала ногами, смотря, куда угодно, но не на Блэка. — Мне было... приятно, что ли. Не ожидала, что ты протянешь мне ветку помощи. — А, ты это имела в виду, — волшебник немного потеплел. — Прости, что был груб с тобой. Ты не такой уж частый гость в библиотеке. Уже успел подумать, что ты украдешь мою любимую книгу по травам. — Надеюсь, эта книжка научила варить тебя вкусный травяной чай. — И смертельный яд. В то мгновенье они оба хохотнули. Смех вырвался свободной птицей из клетки их измученных душ. — Ты неисправим, — МакКиннон утерла жемчуг слезинок в уголках глаз и спрыгнула с горы книг. — Но в одном ты был прав: я пришла сюда с определенной целью. — В этот раз дай мне сначала уйти! — Регулус отпрянул от стеллажа. — Не хочу больше драить котлы. — Сейчас ты и сам не захочешь сбежать, — Марлин щелкнула пальцами и обошла Блэка. — Хочу отомстить твоему брату. Питер рассказал, что где-то здесь он хранит огневиски хорошей выдержки. Он отвалил за него целое состояние, по его словам. — А ты можешь заинтересовать, — слизеринец послушно пошел за девицей, все больше углубляясь в библиотечные дебри. — И что ты намереваешься сделать с его запасами? — Вылить с астрономической башни, разбить на его глазах, подарить кому-нибудь с твоего факультета... да что угодно! Он им больше дорожит, чем людьми вокруг. — Совсем недавно ты его защищала, — с некой грустью припомнил Регулус и Марлс решила, что ей показалось, поэтому ничего не ответила. Вдруг девушка остановилась и залезла рукой между двумя шкафчиками. Марлин буквально вжалась в мебель, запыхтев. — Черт! Рука короткая! — Ругнулась она, и юноша мягко отодвинул ее, едва касаясь. Через одно мгновенье ему удалось выудить запечатанную бутылку. — Похоже, хранил для особого случая, — заключил Регулус, а сияющая Марлин выхватила у него стеклянный сосуд. — Победа! — От радости она практически прыгнула. Однако весь блистательный триумф сдуло ветром пустынь. — Что с твоей ладонью? Марлин неуверенно взяла парня за запястье и подняла выше, дабы лучше разглядеть увечья. — Где ты так порезался? Почему не пошел в больничное крыло или не воспользовался каким-нибудь заклинанием? — Казалось, МакКиннон рассердилась на Регулуса из-за его пренебрежения к самому себе. — Ты точно их знаешь целый вагон и маленькую тележку. — Произошел небольшой инцидент в кабинете зельеварения, — сказал полуправду Блэк. — Я вытащил осколки. И не вижу смысла из-за таких пустяков идти в больничное крыло. Я не могу пропускать тренировки по квиддичу. А магия... — Осекся юноша. — Матушка всегда решала так проблемы с нашими ссадинами. Мне кажется, что если на моей коже останется шрам, то я почувствую себя живым. — Балбес, — цокнула Марлин. — Ты хотя бы обработал? Блэк отрицательно покачал головой и девушка чуть не дала ему подзатыльник, но вовремя успокоилась. — Пустим огневиски твоего братца в дело. Хоть пользу принесет, — МакКиннон поставила бутылку на полку и закатала рукав его рубашки, дабы горячительный напиток не оставил свой след на одежде. Увидев чистое предплечье, она с облегчением выдохнула. — Ожидала увидеть метку? — Высказал мрачную догадку змей. — Боялась, — призналась маленькая львица. Марлин откупорила бутылку и выкинула крышку. Регулус возмутился по поводу того, что она раскидывает мусор в храме знаний, но девушка шикнула на него, не позволив ему продолжить ее отчитывать. К тому же он и сам зашипел от кусачей боли, когда огневиски прохладным потоком излился на его ранения. — Мама мне всегда говорила, что так умирают злющие микробы, поэтому тебе больно, — ласково произнесла Марлин, будто успокаивала непоседливого ребенка, что в очередной раз разбил коленки. Девица развязала бантик и белоснежные локоны упали на плечи. — Прости, бинтов нет. Гриффиндорка смочила атласную ленту алкоголем, а после повязала на ладонь Блэка. Ей даже удалось завязать маленький бант, словно упаковала подарок на Рождество. — Так никакая зараза не попадет, — оповестила МакКиннон Блэка. — Не стоило, — прошептал Регулус, наблюдая, как некогда красная лента постепенно становилась багровой от его крови. — Думаю, она тебе дорога. — Ты пострадал из-за меня, — Марлин отошла на шаг назад. — Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Если бы ты не помог мне поймать Цезаря, то этого бы всего не было. — Ты его любишь? — Не вопрос — авада, выпущенная случайно неумелым волшебником. Регулус и сам не ожидал, что наберется смелости, дабы задать столь личный вопрос. — Кого? Цезаря? Конечно! — Нет. Моего брата. — Глупенький, — Марлс как-то болезненно улыбнулась. — Я бы заавадакедаврилась в висок, нежели бы пошла под венец с Сириусом. — Нет такого слова «заавадакедаврилась»! — Вспыхнул Регулус. — А теперь есть. Только что сама придумала!