Под колёсами автомобиля затрещала брусчатка, которой была выложена площадка перед двухэтажным загородным домом, выполненным в истинно английском стиле: облицовка из тёмно-коричневого кирпича и дикого камня, переливающегося от серого до бежевого оттенков; труба, торчащая из крыши, говорящая о том, что внутри есть натуральный камин; оконные рамы, выполненные из древесины приятного молочного цвета; в дополнение к классическому стилю перед имением расстилался идеально подстриженный газон.
— Добрый вечер, мисс Магнуссен, мистер Холмс, — открыв дверь, дворецкий поприветствовал легким кивком головы хозяина дома и его гостью, о которой говорил весь персонал, работающий на благо поместья.
— Добрый вечер, — одновременно — сами того не ожидая — ответили вошедшие.
Освободившись от верхней одежды, Майкрофт и Эбигейл двинулись в сторону столовой. По мере приближения к нужной двери, голос дормена, указывающего водителю, куда лучше поставить корзину с цветами, стал затихать. Зайдя в комнату, первое, что бросилось в глаза, — большой стол из цельного куска темного дуба, который был аккуратно сервирован на две персоны блюдами французской кухни: фуагра, суп буйабес, виноградные улитки, запечённые трюфели, десерт крем-брюле, нарезка сыров и несколько бутылок вина. А через панорамные окна открывался восхитительный вид на задний двор, где был разбит волшебный сад.
— Я не могу надолго покинуть кабинет во время выборов в Китае, поэтому решил устроить уголок Франции здесь, — отодвигая для девушки стул, мягко сказал Майкрофт.
— У тебя чудесно получилось, — Эбигейл приняла помощь и грациозно опустилась на предложенное место. Уроки этикета в детстве не прошли даром.
Дом самого влиятельного человека Великобритании окутала тишина, которая разбавлялась лишь голосами двоих людей и треском дров в камине гостиной, как будто все наёмные работники, занимающиеся прямо сейчас своими делами, испарились.
— Вина? — потянувшись к бутылке в центре стола, спросил мужчина.
— Твоё любимое Сент-Эмильон две тысячи первого года, — принимая предложение выпить, Эбигейл повторила название и год производства напитка.
«Запомнила», — неожиданно для себя обратил внимание Майкрофт, внешне лишь едва уловимо приподняв уголки губ. Обычно его не волнует то, что кто-то запоминает его любимые вещи.
«Заметил», — подумала Эбигейл, когда увидела его дрогнувшие в невесомой улыбке губы.
Ужин шёл плавно, лилось вино и светские сдержанные разговоры о погоде и достопримечательностях Франции. По мере опустошения тарелок к обсуждаемым темам добавлялись вкус блюд и рассуждения о любимых кухнях мира. У Майкрофта это оказалась английская кухня, он настолько предан Родине, что даже в вопросе выбора еды Англия стояла на первом месте. Эбигейл же предпочитала китайскую. Если в рамках искусства её предпочтения склонялись к востоку, то вот гастрономические пристрастия тянули в Азию.
— Майкрофт, прости мне моё любопытство, но расскажи о своей семье.
— У меня среднестатистическая по составу семья: мама, папа, я и Шерлок. Отец никогда звёзд с неба не хватал, мать в своё время была выдающимся физиком, написала много научных книг, но всё бросила ради нашего воспитания, Шерлок имеет мозг учёного или философа, но предпочёл заниматься частным сыском, иногда помогая полиции.
— А ты? Почему именно политика?
— Никогда не видел себя на другом месте. Пошёл по стопам дяди, чью скромную должность я сейчас занимаю. Что насчёт твоей семьи?
— Я бы, наверное, хотела иметь такую же среднестатистическую семью, — с легкой досадой в голосе сказала Эбигейл, опуская столовые приборы в тарелку. — У отца я единственный ребёнок, матери у меня нет и никогда не было, наполовину датчанка. Люблю там бывать, но сердце всецело отдано Англии.
— Выражение «хорошо там, где нас нет» относится, пожалуй, не только к месту нахождения. Человеческая натура, в большинстве, устроена так, чтобы всегда найти плюсы везде вокруг себя, но не внутри. Там люди замечают только плохое, не находишь?
— Порой замечаю это слишком часто. Когда работаешь с большим количеством людей, у каждого сотрудника наступает период, когда он думает, что я ему бесплатный психотерапевт, а не начальник. Но ничего, у грамотного руководителя это быстро
лечится, — договорив, девушка сделала глоток вина, которое приятно растекалось по горлу, раскрывая букет из ароматов. — Хотя один раз твой брат пытался меня
терапевтировать, кажется, он назвал это дедукцией, — вспоминая визит Холмса-младшего, Эбигейл улыбнулась, словно речь шла о ребёнке, хотя они ровесники.
— Вы встречались с Шерлоком? — Майкрофт изобразил своё самое искреннее удивление, хотя прекрасно знал, что детектив заявился ранним утром в дом Магнуссен-младшей сразу после её спасительного сообщения.
— Да, он заходил ко мне, чтобы поблагодарить. Один раз прошёлся со мной по дому и смог рассказать обо мне всё.
«Хм, ему потребовалось для этого зайти в дом? Теряешь хватку, братец», — подумал Майкрофт.
— Это в духе Шерлока, не обращай внимания, он и минуты прожить не может, чтобы не продемонстрировать кому-то свои навыки дедукции.
— Что ты, меня это даже позабавило, — Эбигейл положила свою руку на тыльную сторону ладони сидящего напротив мужчины.
— Подаришь мне танец? — внезапно спросил англичанин, перевернув кисть так, чтобы ладонь девушки легла в его.
— Без музыки? — слегка наклонив голову, с улыбкой поинтересовалась Эбигейл.
— Не здесь, на террасе. Я немного старомоден в некоторых вещах, так что у меня есть граммофон, — с этими словами Майкрофт встал из-за стола и потянул за собой спутницу.
Только когда пара вышла на террасу, девушка поняла, насколько огромен задний двор и как он красив — садовник старается на славу. Выполнена она была полностью из дерева, паркетный пол, перила, стилизованные под натуральные ветви дерева, в правом углу небольшой столик, напоминающий кофейный, два стула к нему, в противоположной стороне на специальной подставке стоял граммофон и пластинки для него, и никакой крыши над головой, чтобы ничего не мешало смотреть на небо, которое за городом, как правило, всегда усыпано звёздами.
Пока политик перебирал имеющиеся у него виниловые пластинки, Эбигейл решила вспомнить детство и забралась прямиком на перила, оказавшись сидящей лицом перед чудесными цветами, до которых, казалось, можно легко дотянуться рукой прямо с этого места. Она болтала ногами, как девочка, и, запрокинув голову вверх, искала Большую Медведицу, не обращая внимая на то, что делает её спутник. Девушку отвлекли звуки фортепиано, плавно полившиеся из музыкального аппарата и бережные прикосновения обнявшего её Майкрофта, не переходившие границы его аристократического приличия.
— Вон там, — указал на созвездие Большой Медведицы мужчина.
— Красивая, —протянула девушка, всё еще сидя на перилах, прижимаясь спиной к стоявшему сзади неё джентльмену.
— Ты тоже, — Майкрофт перехватил Эбигейл, помогая ей мягко опуститься на паркет.
Стоило туфлям девушки прикоснуться к полу, политик закружил её в танце. Как и предполагал вальс, мужчина вёл. Казалось, что их плавным, мягким движениям сейчас подыгрывал живой Шопен, играя свой «Весенний вальс» на фортепиано, которое стояло будто где-то в саду. Майкрофт держался ровно, на безопасном расстоянии, как всегда совершенно невозмутимый и галантный. Ощущение, что сейчас была не поздняя осень, а ранняя весна: вокруг всё цвело и переливалось яркими красками на свету тёплого, ласкового солнца. Его ладонь, лежащая на спине Эбигейл, плавно придвинула спутницу ближе к себе. Уверенные пальцы провели дорожку сверху-вниз по женскому позвоночнику, что заставило её вдохнуть воздух раньше, чем того требовал привычный ритм дыхания, и тяжелее, чем обычно. При этом они смотрели друг на друга непоколебимо, как будто это был формальный, светский танец на важном приёме. Но это было лишь поверхностное впечатление. На самом же деле, всмотревшись в глубину, в зрачках можно было увидеть то, что индейские племена называют
mamihlapinatapai: двое людей, смотрящих друг другу в глаза, каждый из которых надеется, что второй сделает первый шаг к тому, что хотят оба, но не решаются начать.
Шопен сыграл последние ноты своей лучшей композиции. Пара так и осталась стоять в центре площадки, Эбигейл положила руки на плечи Майкрофту, он же, освободив вторую ладонь, обнял её за талию и прижал к себе, не обращая внимания на ощущение того, что жилетка стала давить на рёбра, мешая полноценно дышать. Стоило им обоим моргнуть, как их губы слились в страстном поцелуе. У девушки закружилась голова от контраста температур, которые создавали горячие, трепетные мужские губы и холодные руки, которые так крепко в неё вжались, словно в страхе, что она могла сейчас исчезнуть.
— Спасибо за чудесный вальс, — слегка наклонив голову, поблагодарил Майкрофт.
— Ты восхитительно танцуешь, — произнесла Эбигейл, поправляя невидимые складки на лацканах его тёмно-бежевого пиджака.
— За свою жизнь я успел поучиться разному, — мягко ответил политик. — Я обещал перевести тебе текст, — продолжил он, всё еще не отпуская от себя спутницу.
— Обещал, — Эбигейл не переставала улыбаться и не спешила отстраняться от него. — Сколько дней тебе понадобится? Там около пятисот страниц.
— Хватит нескольких часов. Хочешь, почитаю тебе вслух? — Майкрофт, выгнув бровь в интересе, опустил взгляд на Эбигейл.
— Было бы здорово, — спокойно, почти равнодушно сказала девушка, хотя внутри от мысли, что ей будут читать вслух, что-то приятно затрепетало.
Пара переместилась в гостиную. За всё время пребывания здесь Эбигейл не увидела ни одного человека, кроме дворецкого в холле. Из этой комнаты тоже через панорамное стекло открывался вид на двор, который при желании можно закрыть плотными коричневыми шторами во всю стеклянную стену. Помещение выполнено в пастельных тонах, такая расцветка выгодно подчеркивала антикварную мебель, которой было устроено убранство. Широкий просторный диван; по бокам от него два кресла; левая стена, полностью закрыта книжным шкафом, литература в котором располагалась в алфавитном порядке; камин из натурального камня, в котором не спеша горели дрова из ели, придавая уют комнате благодаря приятному успокаивающему треску и хвойному запаху; чайный столик со столешницей из стекла, а ножками из дерева стоял между камином и диваном.
Мужчина с девушкой расположились по разные стороны дивана. Эбигейл без лишних церемоний разулась и забралась на мебель прямо с ногами, удобно подмяв их под себя. Майкрофт же предпочёл снять пиджак, бросив тот на спинку кресла, вытянул ноги на мягком ковре, расстеленном на полу. Стоило книге, лежащей в руках англичанина, открыться на первой странице, мужской голос заполнил всё свободное пространство. Казалось, что он проник в каждый свободный миллиметр комнаты, заменяя собой кислород. Майкрофт выглядел расслабленно и непринужденно, словно он говорил на арабском каждый день вот уже много лет: чтение и мгновенный перевод не составляло для него никакого умственного труда. Хвойный аромат и всё еще стоявшая в доме тишина, которую разрушал только спокойный, размеренный голос самого влиятельного человека Великобритании — всё это успокаивало Эбигейл, но не отвлекало от того, чтобы с интересом и детским любопытством наблюдать за тем, как её спутник так легко справляется с древним рукописным научным текстом.
Девушка внимательно слушала первые сорок минут, потом её стали отвлекать мысли о том, как тактично сказать, что ей пора уезжать домой. Пока мысли смешивались с текстом про Фаюмские портреты, который Эбигейл так жаждала прочесть с тех пор, как подруга привезла ей книгу из рабочей командировки в Египте, сознание незаметно стало понемногу проваливаться в сон. Магнуссен-младшая сначала отчаянно этому сопротивлялась, но, сама того не заметив, сдалась, позволила Морфею забрать себя в царство сна.
Боковым зрением Майкрофт увидел, что девушка крепко заснула, опустив голову на спинку дивана. Осознание того, что оставлять её здесь — не самая лучшая идея, означало, что придётся предоставить девушке свою спальню и что перенести Эбигейл, кроме него, никто не может. Это заставило его устало потереть глаза.
Она достаточно умна и привлекательна для того, чтобы интересовать его как женщина, поэтому при других обстоятельствах он был бы даже рад разделить с ней постель, но не сейчас, когда Эбигейл просто спит. Холмсу придётся ютиться в кабинете.
***
Эбигейл ещё не открыла глаза, но уже чувствовала, как солнце светило ей прямо на веки. Нос уловил сильный цветочный запах, который шёл откуда-то слева. Она потянулась, лёжа в огромной, не слишком мягкой и не слишком жесткой кровати, под тяжелым приятным одеялом. Лишь с отступлением сна девушка осмотрелась и поняла, что находится в спальне на втором этаже, одна, а слева от кровати стоит подаренный ей букет. Настенные часы показывали восемь часов двадцать одну минуту. Опустив ступни на пол, Эбигейл почувствовала, как их окутали пушистые мягкие ворсинки прикроватного ковра. На вешалке висела её одежда, пахнущая порошком и кондиционером для белья.
«Только что из химчистки», — констатировала факт девушка.
Одевшись, она спустилась на первый этаж. Первая комната, в которую она вошла, потому что услышала шум, была кухней.
— Доброе утро, мисс Магнуссен. Хорошо, что Вы не проснулись раньше, а то одежда могла не успеть вернуться из химчистки, — радушно улыбнулась экономка, отвлекаясь от приготовления завтрака.
— Доброе утро, благодарю Вас…
— Надежда, — представилась женщина.
— Надежда, скажите, а где мистер Холмс?
— Он еще не спускался, видимо, спит.
— Подскажите, где находится его спальня? Я шла из гостевой и не стала заглядывать во все двери подряд.
— Мисс, так Вы же спали в его комнате. У мистера Холмса практически не бывает посетителей, кроме брата, нет нужды делать что-то отдельное для гостей.
— Где же он сам остался ночевать?
— В кабинете. Это от спальни налево по коридору, крайняя правая дверь.
— Благодарю.
После разговора с экономкой Эбигейл убедилась, что этот дом не такой уж и пустой. Найти рабочий кабинет политика не составило труда. Девушка осторожно приоткрыла дверь, чтобы не помешать, если он уже работает, и не разбудить, возможно, ещё спавшего Майкрофта. Заглянув внутрь, она увидела, как высокий мужчина ростом почти метр девяносто, свернулся калачиком и поджал под себя ноги, чтобы поместиться на небольшом, явно не предназначенном для сна диване. Пиджак, жилетка и галстук висели на стуле за рабочим столом, туфли стояли на полу, Майкрофт остался только в брюках и рубашке.
Эбигейл села на пол рядом с его лицом, диван был низкий, так что их головы оказались на одном уровне. Девушка протянула руку и с нежностью провела ей по мягким волосам, за которыми явно тщательно ухаживали.
«Влюбить в себя даже самого холодного человека проще, чем многим кажется. Одинокий мужчина и умная женщина, рядом с которой он почувствует себя особенным, — вот и всё, что нужно. Я подарю Вам не только танец, мистер Холмс» , — с этими мыслями её пальцы начали гладить сонное лицо: брови, переносицу, скулы, губы. От прикосновений Майкрофт начал просыпаться.
— Доброе утро, — закончив фразу, Эбигейл прильнула к мужским губам.
— Доброе утро, — ответил англичанин, пряча своё удивление от способа сегодняшнего пробуждения.
— Прости, что из-за меня тебе пришлось спать здесь, — девушка окинула комнату взглядом.
— Ничего страшного, мне всё равно нужно было поработать, лёг подремать несколько часов назад. Твоя книга на столе.
Эбигейл подошла к столу и, подняв фолиант, увидела, что под ним в папке лежал распечатанный перевод всех пятисот страниц. В нескольких сантиметрах под светом солнца блестел платиновый зажим для галстука, который, чисто теоретически, мог
случайно, совершенно незаметно зацепиться за папку с бумагами, когда уставший, много работающий Майкрофт снимал его с себя, чтобы поскорей лечь на — пусть неудобный, но всё же — диван. А девушка, не обратившая внимания на маленький предмет, могла так же
случайно забрать его с собой.
— Спасибо, — обняв Майкрофта за талию, прошептала девушка ему в ключицы.
— Пожалуйста, — он почувствовал, как в момент того, когда Эбигейл к нему сама искренне прижалась, его сердце пропустило один удар. — Пойдем завтракать? Я только зайду переодеться.
— Пойдем. Не знаю, как ты, а я проголодалась. Жду тебя внизу.
Магнуссен-младшая села за стол в столовой, в которой вчера ужинала, и, пока экономка расставляла тарелки, а хозяин дома приводил себя в порядок, принялась отвечать на кучу сообщений, накопившихся за вечер и утро. В одной четвёртой от всей массы уведомлений были пропущенные от Агаты, которая усиленно её искала. Умение быстро печатать никогда не бывало лишним, поэтому к тому моменту, как в тяжёлую деревянную дверь вошёл Холмс-старший, почта была разобрана.
— Мистер Холмс, доброго утра, — защебетала экономка при виде работодателя.
— Здравствуйте, Надежда, — сухо ответил Майкрофт, усаживаясь на стул.
Холмс вошёл бодрым и свежим, помятое лицо, которое было у него наверху, и невыспавшийся вид испарились вместе с новым серым костюмом, который он на себя надел. Трапеза прошла в молчании, каждый был занят поеданием весьма вкусной еды. При солнечном свете и полном отсутствии штор на окнах сад смотрелся ещё более выигрышно.
— Благодарю за гостеприимство, но рабочий телефон разрывается, дела ждут, — начала Эбигейл, поставив пустую чашку на блюдце.
— Моё гостеприимство всегда к твоим услугам, — Майкрофт старался сделать улыбку как можно теплее. — Цветы уже в машине, а Лоуренс отвезёт тебя, куда скажешь.
Усадив девушку в автомобиль и дав обещание позвонить ей вечером, — хотя за язык его никто не тянул ни сейчас, ни когда-либо вообще — мужчина наконец-то ответил Антее, мелодия от чьего звонка уже по третьему кругу начала вибрировать во внутреннем кармане его пиджака.
— Слушаю, — произнёс мужчина, стоя на брусчатке перед особняком.
— Здравствуйте, мистер Холмс. Чарльз Магнуссен весьма требовательно настаивает на встрече.
— Назначьте ему на вечер, в пять.
— Как скажете.
«Чарльз прям чувствует. Отцовский инстинкт?», — ухмыльнулся политик, возвращаясь обратно в особняк и крутя телефон в левой руке.
***
Магнуссены оба были болезненно пунктуальны, опоздание хотя бы на минуту уже начинало их раздражать, а больше, чем на пять — и вовсе выводило из себя. Чарльз перешагнул порог кабинета ровно в пять часов вечера, ни секундой позже.
— Мистер Холмс, — кивнул в приветствии худощавый седой мужчина.
— Мистер Магнуссен, прошу, — указал глазами на кресло для посетителей политик. — К чему такая срочность?
— Поверьте, это в Ваших интересах, — он хищно прищурился. — Я пришёл предупредить, что если Ваш младший брат не перестанет мешаться у такого честного бизнесмена, как я, ища какой-то нелепый компромат, то я буду вынужден принять меры.
— Очень лестно с Вашей стороны было меня
предупредить, — скучающим тоном произнёс «серый кардинал» Англии, давая понять, что диалог ему не интересен. — Шерлок взрослый мальчик, уверен, что он сам разберётся.
— Вы, кажется, не очень понимаете, о чём идёт речь, Майкрофт. Я пришёл сюда только из-за нашей очень большой дружбы. Угомоните Шерлока, пока он ненароком не пострадал сам и не втянул в это доктора Ватсона.
— Я думаю, что после этого наша «дружба» только окрепнет, а Шерлок Холмс перестанет Вас интересовать, — политик протянул ему конверт.
— Да как ты посмел… — злобно прошипел Чарльз, достав фотографию, на которой его дочь была в объятиях политика. — Я уничтожу вас троих!
Медиамагнат сжал челюсть настолько, что его желваки увеличились в размере, зрачки расширились, к лицу прильнуло больше крови.
— Поберегите дочь, Чарльз, возможности есть не только у Вас.
— Вы не можете к ней приближаться, Майкрофт, — возвращая к себе самообладание, произнёс Магнуссен-старший.
— Она взрослая, состоявшаяся девушка, и сама решает, с кем ей заводить романтические отношения, — прежде чем договорить, политик сглотнул, собираясь с мыслями. — К тому же, почему Вы так уверены в том, что я не могу питать к ней ответных чувств?
— Не слышал, чтобы Вы были склонны к сантиментам, мистер Холмс, — окончательно вернув былое хладнокровное спокойное равнодушие, сказал Магнуссен,
— Возраст. Все мы стареем, Вам ли не знать об этом, Чарльз, — парировал Майкрофт. — Так совпало, что Эбигейл оказалось именно Вашей дочерью, — он развёл руками в воздухе.
— Я скорее поверю в то, что Земля плоская, чем в это, как Вы выразились,
совпадение.
— Интересная теория, но теперь, прежде чем навредить благополучию Шерлока Холмса, вспоминайте о том, что мисс Магнуссен ближе ко мне, чем Вы думаете, — ухмыльнулся политик, сложив руки в любимом жесте.
— Я Вас услышал, мистер Холмс. Уверен, что мы скоро вернёмся к этому разговору, — Магнуссен быстрым шагом покинул серый кабинет.
— Посмею предположить, что Вы сейчас поедете на семейный разговор к дочери. Так вот в Ваших же интересах, чтобы она ничего не узнала об источнике информации, раскрывшем Вам наши с ней отношения, — бросил вслед уходящему медиамагнату.
Холмс открыл камеры, оснащенные микрофонами, которые выходили в коридор. На экране рабочего компьютера появился высокий мужчина в возрасте, который гневно кому-то звонил, параллельно идя к выходу из здания.
— Алло, Эбигейл. Нам нужно срочно поговорить. Ну и что, что у тебя встречи? Отмени их! Ладно, — вздохнув, Чарльз продолжил: — Вечером поговорим, — с этими словами он вышел на улицу.
***
Магнуссен-старший пронёсся ураганом по зданию от входа на первом этаже до кабинета генерального директора на последнем, не удостоив никого своим взглядом.
— Отец, к чему такая спешка? — Эбигейл с недоумением посмотрела на практически влетевшего в комнату мужчину.
— Я узнал некую компрометирующую информацию, — сдерживая внутренний гнев, который распалил в нём Холмс-старший, начал разговор Чарльз.
— Ближе к делу, ты же знаешь, как я не люблю искусственное растягивание диалога.
— Одна из моих "птичек" принесла весть о том, что у тебя близкие отношения со старшим из четы Холмсов. — Бизнесмен сжал спинку предложенного ему кресла.
— Твои источники неверны, у нас ничего не было, — сложив руки на груди, спокойно ответила девушка, не разделяя такой бурной реакции родителя.
— Я лично видел тебя у него в объятиях.
— Объятия и постель — это разные вещи. Успокойся, сядь, — Эбигейл продолжила говорить равнодушным тоном.
— Он тебя использует, хочет надавить на меня.
— И что же ты выберешь в таком случае? — на лице генерального директора CAM Global первый раз появился интерес к диалогу.
— Сделаю всё, что будет в моих силах, — с плохо скрываемым недовольством прошипел мужчина.
— У меня свои планы на мистера Холмса: такого человека, как он, нужно держать близко, ты должен это понимать.
— Ты уверена в том, что делаешь, Эбигейл?
— Уверяю тебя, что влюбленный Майкрофт Холмс будет намного полезней. В случае чего, соглашайся на все его условия.
— Хм… В этом, возможно, есть смысл. Только все знают, что сантименты для него чужды, — задумчиво протянул Чарльз.
— Тогда считай, что твоя дочь поставит Британию перед собой на колени, — девушка ухмыльнулась и откинулась на спинку кресла, забросив ногу на ногу.
