Воскресное утро

Однажды воскресным утром Майкл застал их спящими вместе на диване. На самом деле этого небольшого, всего потрепанного и залатанного дивана, едва хватало одному, что уж говорить о двоих. Поэтому они тесно прижимались друг к другу, и Пол тихонько посапывал. Это первый раз, когда Майкл видел Джона и ничуть не испугался его. Он выглядел по-другому — уязвимо — просто лежал и спал, как это делали обычные люди, которые не являлись самыми крутыми существами на планете, даже когда носили очки в толстой черной оправе, явно чувствуя себя в них неуютно. Потому что Джон — крутой лучший друг его старшего брата, парень, который достаточно хорош, чтобы поступить в художественный колледж и не заботится об экзаменах или какой-либо другой работе. И у него была подружка, у которой волосы, как у Брижит Бардо, и которая жила в одном из шикарных домов в Вултоне. Майкла не особо впечатляла игра на гитаре — даже Пол мог справиться с этим, это всего лишь несколько аккордов, сложенных вместе, да несколько движений пальцами, — но он был впечатлен прической. И кожаной курткой. И тем фактом, что тот ругался, словно работник доков, и ему было плевать, что о нем подумают. Он часто слышал, как отец разговаривал с Полом о нем; «Он довольно прямолинеен, не так ли?» и «Он когда-нибудь говорил что-нибудь хорошее о ком-то?» Любой, кто не нравился старику Джиму Маккартни, был достаточно хорош для Майкла. Просто его отец ничего не понимал. Джон крут. Намного круче, чем любой из них когда-либо будет. На самом деле иногда Майк удивлялся, почему Джон вообще общался с Полом, учитывая, насколько невероятно не крут его старший брат. Поэтому однажды утром ввалиться в гостиную и обнаружить, что они спали рядом друг с другом на диване, немного похоже на внезапное появление Элвиса, когда все камеры выключаются, и он садится пить чай с печеньем. Если, конечно, у Элвиса когда-нибудь найдется время на печенье между девушками, танцами и походами на вечеринки с Полковником. Дело не в том, что Джон плохо к нему относился (однажды тот похвалил несколько фотографий Майкла, от чего он слегка светился несколько дней, и, заметив это, Пол начал его дразнить) просто он никогда не видел его спокойным. Всегда какая-то движуха: написание песен, смех или поддразнивание Пола, пока Майкл едва не таял от всего этого. Он тоже хотел такого лучшего друга, как Джон; скорее всего, это первый раз, когда он ревновал к чему-то, что было у Пола. Потому что у Пола это действительно было. Майклу иногда приходило в голову, когда он видел их вместе, возможно, Джон думал, что Пол такой же крутой, каким Майкл считал самого Джона. Все дело в том, как он на него смотрел. Одному Богу известно почему, потому что Пол — это просто Пол, который забывает сменить носки, и у него воняют ноги, или приходит поздно ночью, перепив, и его рвет в раковину, оставляя Майкла убирать за ним. «И вот они здесь», — думал Майкл. Лежали, как ложки в ящике стола: Пол свернулся калачиком на груди Джона, пока тот небрежно обхватывал его рукой за талию. Джон дышал сзади в рубашку Пола, и в какой-то момент ночи их ноги переплелись; носки сняты и кожа к коже. Его глупый брат, вероятно, воображающий, что Джон спит, переплел свои пальцы с пальцами Джона, цепляясь за него. Майкл догадывался, что они, должно быть, были очень пьяны прошлой ночью. Внезапно он услышал, как Джим зашевелился наверху, старые половицы заскрипели так же знакомо, как раньше, когда Мэри рано вставала, чтобы принять роды, и ходила на цыпочках, чтобы не разбудить остальных в доме (хотя Майкл всегда слушал, как она уходит, чувствуя себя в безопасности). Он подумал, что ему, вероятно, следует разбудить их, дать им возможность выйти через заднюю дверь и привести себя в порядок в умывальнике снаружи, прежде чем прийти на завтрак. Но вместо этого он смотрел на них еще с минуту; лицо Джона казалось расслабленным, он тихонько сопел в затылок Пола и выглядел таким спокойным. «Тигр спит», — подумал Майкл. Он сожалел, что при нем нет фотоаппарата. Пока шум льющейся воды наверху не вернул его в настоящее. — Эй! — произнес он, пиная Пола по ноге. — Просыпайтесь, гуляки.