Ты моё счастье

      — Эмма-а!       Голос любимой, звучащий со стороны кухни, тут же вернул шерифа Свон-Миллс в сознание. Серые глаза недовольно сверкнули в сторону приоткрывшейся двери спальни. Тёмная макушка просунулась в узкий проём, проверяя, достиг ли возглас блондинки. В ответ Реджина услышала понятное лишь Эмме мычание в подушку. Дверь наконец была полностью открыта, Миллс-Свон оперлась о косяк двери, складывая руки на круглом животе.       — Эмма, — ещё раз повторила мадам мэр, — кто-то вчера обещал мне съездить в магазин и присмотреть манеж.       Блондинка упёрлась локтями в матрас, переворачиваясь обратно на спину, и закинула руки за голову, весело улыбаясь.       — Дорогая, ты правда видишь в этом смысл?       Реджина выгнула идеальную бровь, поправляя уложенные локоны.       — Да ладно тебе, мы обе знаем, что я выберу этот чёртов манеж, ты скажешь, что он тебе совсем не нравится, и в конечном итоге сама поедешь и выберешь точно такой же, но другого цвета. Так что давай сэкономим время, и ты сама всё выберешь.       Брюнетка недовольно надула губы, прожигая жену взглядом, отчего Свон-Миллс едва заметно поежилась. Рука с кольцом легла на поясницу и женщина молча вышла из спальни. Эмма закатила глаза, тут же подрываясь с места. Она натянула серые спортивки с пятном на правом кармашке и накинула поверх халат жены. Эмма узнала этот взгляд.       Реджина Миллс-Свон на девятом месяце беременности, и, по мнению её семьи (по большей части Эммы), она просто невыносима. Крики и скандалы в их доме стали обыденностью ещё на третьей неделе. Эмма тогда уехала в гости к родителям и совсем не понимала, почему её жена ведёт себя так, будто та не забыла написать «Спокойной ночи», а сбежала на встречу с любовницей. Нет, вы не подумайте, конечно, малыш был запланированным, но тогда они обе не были уверены в том, получилось ли. Как оказалось, да. Несколько срывов в мэрии (бедная секретарша, ей досталось больше всех, помимо Эммы, конечно) и дома заставили задуматься, отчего Реджину начали терзать смутные сомнения. В тот же вечер Эмма вернулась домой с дежурства с тремя разными тестами – все оказались положительными. В миг осознания всё великое семейство Свон-Миллс были самыми счастливыми людьми. И вот теперь Эмме каждый день приходится терпеть ужасное настроение беременной жены.       Эмма шустро сбежала с лестницы, чувствуя запах, идущий из кухни. Яблочный штрудель так и манил к себе, рот заполнялся густой слюной. Реджина даже не взглянула на любимую, просто поставила тарелку на другой край стола, отворачиваясь обратно к мойке. Обиделась. Эмма вздохнула, прижалась сзади к её мэру, оставляя нежные поцелуи на изгибе изящной шеи. Реджина запустила руку в светлую гриву, разворачиваясь в кольце сильных рук. Коньячные глаза наконец заглянули в серые, и Миллс-Свон потянулась к тонким губам жены. Эмма улыбнулась в мягком касании, поглаживая поясницу любимой.       — Прости меня, — шепнула Свон-Миллс, целуя брюнетку в лоб.       Реджина прижалась ближе к Эмме, утыкаясь носом куда-то в плечо.       — Неужели я настолько противная?       Эмма промолчала, делая вид, будто задумалась над вопросом, отчего Миллс-Свон одарила жену лёгким хлопком по руке. Блондинка звонко рассмеялась, закидывая голову назад. Возвращая взгляд на Реджину, женщина наклонилась ниже к любимому лицу.       — Нет, нисколько, — губы Эммы коснулись кончика носа Миллс. — Может, чуть-чуть, — еще один едва ощутимый удар и весёлый возглас. — А знаешь, давай съездим вместе? — Реджина придвинула щеку ближе к губам жены, получая ещё один поцелуй и приглушённый смешок.       — Ты правда хочешь? — Большие карие глаза были наполнены нежностью, а края пухлых губ невольно поползли вверх.       Эмма вновь притянула жену ближе, целуя и целуя любимую, не упуская тонкий шрам в уголку улыбки.       Вечером в обители Миллс-Свон, в комнате на втором этаже, рядом со спальней супруг, в светлой детской, исполненной в пастельных цветах (на этом настояла Эмма), появился просторный светло-голубой манеж. Седьмого августа дом наполнился радостными возгласами и шумом спотыкающихся ног. Все были слишком взволнованы. Воды отошли. На следующий день и так не маленькое семейство мэра и шерифа небольшого города, спрятанного от мира за густыми лесами, приняло пополнение в лице лучистого солнышка по имени Генри.