you're running 'cause i'm coming (gonna eat you alive)

Уен переминается с ноги на ногу, тяжело дыша, и вглядывается в лес. Он обхватил себя руками, тщетно пытаясь согреться. Минхо тоже пробивает крупная дрожь — их тонкие серые туники и черные штаны не слишком защищают от ветра, но им недолго осталось мерзнуть. С минуты на минуту взойдет луна. По крайней мере, у них есть обувь. Сан трясется по левую сторону от Минхо и тот задается вопросом — кто заявит на него свои права? Кто заявит права на них троих? Конечно, они все вернутся домой. Обратно к Пыниэлю и Ёсану, но судьба есть судьба. Все они получат метки Пыниэля — не сегодня, конечно, но позже на этой неделе, когда все уляжется, — и все они будут вместе, как и всегда, но эта ночь — нечто древнее. Нечто, чего они ждали годами. Нечто неизбежное. Даже если он никогда не верил в это раньше, Минхо начинает чувствовать это — что-то в воздухе и под кожей, шепчущее ему, что истории правдивы. Даже если все девять из них принадлежат друг другу — а они принадлежат, он в этом уверен — есть один альфа, который принадлежит Минхо. Может быть, их даже двое, хотя Минхо знает, что вероятность этого крайне мала. Это всего лишь сказки, не так ли? Сказки старых жен. Фольклор. Стаи с нечетными номерами не редкость. У них есть бета и один из альф, скорее всего, вернется домой не спаренным — это вполне ожидаемое для них событие, так что они готовы к такому исходу. Стаи постоянно эволюционируют и разрастаются. Трудно сказать, чего хочет от них мать-природа, поэтому все четыре альфы будут охотиться сегодня, даже если представлены будут только три омеги. Вдали раздается высокий и пронзительный вой — Чонин — и всех трех омег пробивает новой дрожью. Уен в страхе схватился за запястье Минхо, широко открытые глаза отражали последние лучи умирающего солнца и высокие узкие силуэты деревьев. Из Сана неожиданно вырывается низкий рокочущий звук, о чем свидетельствует его резкое движение рук к губам в попытке прикрыть рот. Несмотря на то, что солнце все еще не село, Минхо мог чувствовать, как восходит луна — по телу начинает постепенно разливаться непонятное тепло, а кожу прокалывать тысячью мурашками. Вскоре жар охватывает все тело и та малая скудная часть одежды, которая на нем есть, начинает раздражать нежную кожу и сковывать движения. Остальные, видимо, чувствуют то же самое — Сан нетерпеливо трет шею, а Уен жадно внюхивается в сильные порывы ветра. Даже если альфы находятся в миле от них, Минхо все равно может чувствовать их сменяющийся с каждым вздохом запах. Они пахнут так хорошо, так сногсшибательно хорошо, что Минхо теперь не уверен — хочет ли он вообще убегать? Единственное желание, кипящее в его венах — это повернуться на спину, обнажить нежную шею перед ними всеми и позволить обсыпать себя их метками. Минхо медленно осознает, что здесь мертвая тишина — нет ни пения птиц, ни шорохов в листве. Луна поднимается достаточно высоко, покрывая все серебром. Слюна собирается во рту и он делает шаг к линии деревьев. — Минхо? Сан тянется к нему, протягивая пальцы, но тишину нарушает дружный вой всех четырех альф, и пламя, лижущее тело Минхо изнутри, превращается в инферно. Они бегут. Омеги обычно грациозны, но не сейчас. Это схватка. Безумная борьба за выживание. Ботинки скользят по лесной подстилке, первобытный страх бежит по венам — единственное спасение от пламени, которое затрудняет дыхание и мысли. Тяжело делать что-либо, кроме как продолжать бежать. Они все еще держатся каким-то образом вместе. Это не слишком утешает — видеть их на периферии, но это определенно лучше, чем ничего. Они расходятся достаточно далеко, чтобы Минхо больше не слышал их задыхающегося дыхания поверх своего собственного. Минхо чувствует, что альфы близко, как и Уен и Сан. Он начинает бежать быстрее, пот скользит по лицу ручьем. Сонхва настигает их первыми. Неудивительно, ведь он второй по силе после Пыниэля — главы стаи. Всплеск испуганного удовольствия пронзает Минхо, стоит ему услышать знакомое нетерпеливое рычание Пака позади себя. Остальные не отстают и Минхо охватывает отчаяние, хотя какая-то его часть умоляет остановиться и сдаться. Однако этого недостаточно, чтобы пересилить древние инстинкты, и он продолжает бежать, пока не падает на лесную подстилку. Он продолжает лежать на животе, пока зубы Сонхва царапают его загривок. Феликс резко вылетает из деревьев и прыгает на Уена — Минхо видит, как омега падает на землю и переворачивается на спину на одеяло из опавших сосновых иголок, охватывая Феликса в колыбель своего тела, выгибаясь навстречу ему с пронзительным вскриком. Сана схватывают дальше всех. Минхо слышит пронзительный вой Чонина, а затем звуки борьбы, означающие, что он настиг свою добычу. Сан уже задыхается и стонет где-то впереди в левой от Минхо стороне. Сонхва резко переворачивает Минхо на спину, руки крепко держат его за бедра, и Ли бессилен под ним — течка накатывает на него волнами, каждая клеточка его тела кричит своему альфе. Проворные руки кромсают тунику на лоскуты, разрывая ее посередине. Он откидывает голову назад в хвою и воет — звук вырывается из него раньше, чем он успевает себя остановить. В ответ раздается вой. Но не от Сонхва. Юнхо. Сонхва неподвижно лежит на Минхо, его взгляд устремлен на лицо омеги, когда тот поднимает голову с земли. Что-то горячее и липкое пульсирует в венах Минхо, когда он видит Юнхо, склонившегося в нескольких футах от него, и его глаза так же неотрывно смотрят на Сонхва. Юнхо медленно подползает ближе и Минхо знает, что все остальные перестали двигаться. Все они застыли на месте, ожидая. Он слышит тихо похныкивающего Сана, негромко постанывающих Феликса и Уена, но он не может оторвать глаз от альфы, который аккуратно приближался к Сонхва, прижавшего его к себе. Минхо кажется, что он сейчас выпрыгнет из кожи, в то время как Юнхо протягивает одну руку, обхватывая пальцами икры Минхо. Сонхва низко рычит, но не оборачивается, а продолжает вглядываться в глаза омеги, а после опускается губами на острую ключицу омеги. Он не знал, чего ожидал от столкновение двух альф — капитуляции Юнхо или кровавой драки за омегу — но уж точно не тандема двух альф. Все, что он может сделать, это не кричать на весь лес от обжигающего кожу желания. Он только тихо постанывает от цепких пальцев Юнхо и горячих губ Сонхва. Сонхва и Юнхо завывают в унисон, пока Минхо терзается под натиском двух альф. Он слышит отдаленный смех Уена, который перерастает в пронзительный вой от действий Феликса. Напряжение с поляны развеялось. На них слишком много одежды, и Минхо отчаянно хнычет, прижимаясь к Сонхва и хватаясь за куртку, которая на нем надета. Юнхо понимает его без слов — он всегда понимает — и, стянув с плеч Сонхва мешающую одежду, отбрасывает ее в сторону, а затем снимает с себя жилет. Еще один низкий рык вырывается у Сонхва, но уже довольный, и Минхо покрывается мурашками, содрогаясь в грязи и задыхаясь, пока его альфы раздевают его, полностью обнажая перед ними. Его бедра уже липкие от смазки, о которой он даже не подозревал. Сонхва обхватывает рукой член Минхо, а Юнхо наклоняется и слизывает смазку с бедер Минхо. Он не может дышать, не может думать, не может делать ничего, кроме как извиваться и хрипеть в листьях и грязи, выкрикивая жалобным голосом «альфы, альфы, альфы». Повернув чуть голову, он натыкается на Феликса, трахающего задыхающегося от наслаждения Уена. Он видит, как крепко бедра омеги обхватывают альфу, как быстро двигается Феликс в погоне за наслаждением для двоих. Он чувствует их запах отсюда, чувствует волны вожделения, исходящие от них и наползающие на лесную подстилку, словно низко стелющийся туман, и он не может не дернуться, когда светящиеся глаза Феликса находят его, губы альфы складываются в дикую ухмылку, прежде чем он поворачивается обратно к своей паре. Желание протянуть руку, прикоснуться и присоединиться к ним присутствует, как и всегда, и Минхо несказанно рад, что оно не угасло даже с интенсивностью его чувств к своим парам. Пальцы Юнхо обхватывают челюсть Минхо и резко дергают, возвращая внимание к себе, в то время как Сонхва входит в омегу одним яростным толчком, выбивая из его легких сдавленный всхлип. Пальцы Сонхва сжимаются на его бедрах, ногти царапают кожу до крови, пока альфа зарывается в изгиб плеча Минхо. Пальцы на челюсти Минхо скользят к его губам, раздвигая их и проникая внутрь, и Ли не может побороть желания укусить их, удерживая Юнхо там, где он хочет. Альфа на мгновение позволяет ему скользнуть языком по пальцам, но особенно резкий толчок Сонхва заставляет Минхо вскрикнуть, и Юнхо отдергивает руку, чтобы запустить ее в растрепанные волосы Пака, отрывая его голову от шеи омеги, не обращая внимания на скрежет зубов, который он встречает, когда наклоняется, жадно целуя другого альфу. Минхо едва может смотреть на них — своих альф, своих пар — застывших вместе над ним. Раскаленное до бела желание пронзает его и он отводит взгляд от месива губ, слыша только влажные звуки их соприкосновений. Однако смотреть в сторону не лучший вариант — Чонин прижал Сана лицом в грязь, трахая его так глубоко, что Минхо почти чувствует эхо толчков, его зубы впиваются в шею омеги, влажное пятно крови размазано по его губам и коже омеги. Он знает, как хорошо мог трахать Чонин. От воспоминаний его тело сжимается вокруг Сонхва. Он не может видеть лицо Сана отсюда, но он может представить его совершенно четко — его рот открыт, глаза зажмурены от удовольствия, а челка влажная от пота. Но когда ему удается повернуть лицо обратно к небу, Сонхва и Юнхо все еще целуются, и он может только беззвучно скулить, тянуться к ним обоим и хныкать, пока они, наконец, не отстраняются и не посмотрят на него сверху вниз. Глаза вспыхивают, жестокие ухмылки растягивают их припухшие губы, мокрые от слюны друг друга. Его ревность, скорее всего, очевидна и они наклоняются, жадно и горячо целуя его по очереди и пробуя друг друга на вкус, пока голова Минхо не закружилась от недостатка воздуха. Пока Юнхо грубо целует и кусает губы Минхо, толчки Сонхва только ускоряются, трахая его так хорошо, что он фактически двигает их беспорядочную кучу спутанных конечностей по земле, толкая омегу по грязи и сосновым иголкам, а Ли обхватывает Сонхва ногами и просто принимает его, держась за него одной рукой, а за Юнхо — другой. Юнхо отрывается от губ Минхо, из него вырывается низкий рык, и он прижимается носом к лицу Сонхва, требуя его внимания. Что-то происходит между ними, какое-то первобытное понимание — их глаза светятся ярче в лунном свете. Горячие руки Юнхо обхватывают и так пылающую кожу на талии омеги, соприкасаясь с ладонями Сонхва. Челюсти двух альф открываются, рты опускаются на кожу омеги по обе стороны его шеи, пока он извивается в грязи от осознания происходящего, насаживаясь на член Сонхва и принимая его узел, как будто он должен был это сделать — потому что так и есть. Он это и сделал. Они кусают его одновременно. Жар обволакивает его настолько сильно, что кажется ледяным, прокатываясь по нему, пока они разрывают его нежную кожу, всасывая сладко пахнущую кровь и делая омегу своим. Юнхо сильно сжимает его талию до зубного скрежета, пока Сонхва крутит бедрами, и Минхо разваливается на части под ними, зажатый между их зубами. Оргазм врывается в него без предупреждения и оставляет его бездыханным, уничтожая его сознание до тлеющего пепла. Сонхва следует за ним, довольно порыкивая в тонкую шею и заполняя омегу, тем самым продлевая оргазм Минхо. Член омеги дергается еще раз и заливает живот парня еще большим количеством спермы. Юнхо проводит языком по своему укусу, очищая левую сторону шеи Минхо, а затем скользит вниз по телу омеги, пробегая пальцами и языком по беспорядку на животе Ли и довольно постанывая. Сонхва не спешит выходить, еще нет, вместо этого он трепетно зализывает свой аккуратный, в отличии от Юнхо, укус на тонкой шее омеги. Он слышит рычание Чонина, жалобные крики Сана, и довольные стоны Уена и Феликса. Сочетание звуков его стаи и языка Юнхо на его коже возбуждает Минхо снова к тому времени, как Сонхва, наконец, вытаскивает свой опавший член, и омега отчаянно тянется к Юнхо — мысль о том, что он пуст, мучительна, а перспектива пролить хоть каплю спермы Сонхва, невыносима. Юнхо недостаточно быстр, что не нравится Минхо. Он поднимается на колени и толкает альфу на спину, взбираясь на его бедра и насаживаясь на его член. Руки Юнхо обхватили его бедра, и он, наконец, помог, сильно притянув Минхо к себе и одновременно толкаясь в него, большими пальцами размазывая кровь, которую ногти Сонхва оставили на его коже. Юнхо большой — он всегда был большим, он всегда так хорошо заполнял Минхо — но сейчас он чувствуется необыкновенно, так хорошо, что Минхо откидывает голову назад и снова завывает, охваченный дрожью. Отдаленно он слышит, как Сан и Уен завывают вместе с ним. Сонхва довольно смеется позади него, а затем прижимается к хрупкой спине Минхо, обхватывая его грудь руками и помогая ему двигаться вверх и вниз, тем самым позволяя омеге снова ослабнуть в их руках. Его губы снова находят шею Минхо и он посасывает теперь уже постоянный отпечаток собственных зубов, а затем еще ниже, оставляя след засосов на плече омеги. Один из больших пальцев Сонхва задевает твердый сосок, отчего омега жалобно вскрикивает и дергается в их объятиях. Он в тщетной попытке хватается за предплечье Сонхва, царапая его ногтями. Особенно сильный толчок Юнхо насаживает Минхо на узел и он не может не скулить, продолжая молотить альфу изо всех сил. Горячее дыхание касается его шеи, а затем Сонхва выглядывает через левое плечо — Минхо чувствует, как пристально он смотрит на Юнхо, его рот навис над следом от укуса Юнхо на коже омеги. Сонхва скользит руками по груди Минхо, нежно проводя по его коже, а затем переходит к синякам Юнхо на его бедрах. Ли чувствует, как их пальцы переплетаются в замок, привязывая их друг к другу, и жар внутри него снова разгорается, пылая ярким пламенем. Сонхва остается только наклониться до конца и поцеловать след от укуса Юнхо с открытым ртом, и Минхо с Юнхо одновременно кончают. Минхо жалобно вскрикивает, пока Юнхо еще больше наполняет его. Все, что Минхо может сделать, это дождаться, пока узел не спадет. Он сидит на бедрах Юнхо, загнанно дыша и пытаясь прийти в себя. Спустя некоторое время узел спадает и Сонхва аккуратно снимает его с члена альфы, усаживая на лесную подстилку. Минхо не может не скулить от чувства пустоты в себе и от вытекающей из него спермы. — Все хорошо, малыш, — выдыхает Юнхо, опускаясь на колени рядом с омегой, которого уже бережно обнимал Сонхва, — мы наполним тебя снова, когда ты только захочешь. Сонхва одобрительно кивает, целуя Минхо в щеку, а Юнхо проводит пальцами по волосам Минхо в тщетной попытке убрать беспорядок, в который они превратились, слипшиеся от пота и грязи и, вероятно, полные мелких листьев и колючек. Неподалеку есть озеро. В конце концов, они все встретятся там, чтобы помыться и отдохнуть. Минхо думает о прохладной воде, омывающей его кожу, пока он будет целовать Чонина. Он думает о том, чтобы забраться на колени к Уену или опуститься на свои для Феликса. Может быть, он попросит своих альф заполнить его с двух сторон и оттрахать до тех пор, пока он не сможет ходить. А может, они все просто уснут одной большой кучей на траве. После этого они вернутся на поляну, откуда стартовали, и найдут Есана, ожидающего их с фургоном, чистой одеждой и завтраком — жирными бумажными пакетами, полными бутербродов с яйцами и оладьями, — чтобы отвезти их домой к Пыниэлю. Однако, пока что он довольствуется тем, что его пары — его пары — зажали его между собой, пока все они опускаются на берег, не обращая внимания на размазанное по их коже месиво. Юнхо боднул носом метку Сонхва, пока Минхо трепетно целовал губы Пака, а после переместился на губы Юнхо, игриво покусывая их. — Мои, — грубо порыкивает омега, хватая руки альф сбоку от него, — мои. Юнхо слизывает с губ Минхо эти слова, после прижимаясь носом к щеке омеги, пока Сонхва зарывается лицом в его тонкую шею. — Наш.