крольчонок

Прошло порядка двух месяцев с момента твоего трудоустройства в Фазбер. По окончанию школы ты поступила в университет. И чтобы хоть немного финансово помогать родителям с его оплатой, устроилась официанткой в пиццерию возле дома. Друзья разъехались по штатам в поисках лучшей жизни, лишь ты осталась в Юте. Однако коллектив Фазбер оказался, к твоему удивлению, радушным и щедрым. В основном это были зрелые женщины, тоже жившие неподалёку. Разговоры со взрослыми шли тебе на пользу, их истории из жизненного опыта дали тебе некоторую основу для собственных убеждений. Они были добры к тебе, относились, как к собственным дочерям, стараясь всевозможно помогать. Единственными мужчинами были здесь, не считая охранников, хозяева пиццерии — Генри Эмили и Уильям Афтон. Рослые мужчины в строгих пиджаках совершенно не вписывались в тематику заведения — все-таки нужно дарить праздник, а они в смокингах и с серьезными лицами. Их загадочность ярко контрастировала с дружелюбностью. К тебе они относились, казалось, лучше, чем к остальным. Их забавляла твоя компания ещё наивной девочки, попавшей во взрослый мир. Так и получилось, что из простой официантки ты превратилась в разнорабочую — поднести обеды в офисы Уильяма и Генри, сопроводить важных гостей. Тебе стали даже доверять некоторую бумажную волокиту, из-за чего твоя заработная плата заметно подросла. Сегодняшний рабочий день близится к концу. Пиццерия скоро закроется, все дети и родители давно покинули свои места в зрительном зале — последнее представление аниматроников уже завершилось. Осталось лишь пара официанток и уборщиц, которые, к слову, уже вот-вот и испарятся до утра. Последняя твоя задача — занести поздний ужин одному из владельцев Фазбера. Афтон всегда пьёт кофе с кусочком морковного пирога в конце рабочего дня, ибо он всегда сидит до ночи, и времени на ужин дома у него нет. Для него это уже устаканившаяся традиция. — Мистер Афтон! — ты, толкая бедром дверь его кабинета, входишь, глядя на поднос, чтобы не уронить хрупкую посуду. Когда дверь захлопнулась за тобой, ты подошла чуть ближе к его рабочему столу. Только ты ахнула, чуть не проронив поднос, он, встрепенувшись, обратил на тебя внимание. Ты видишь всюду разбросанные салфетки, испачканные темной кровью. Ты глядишь: рукава Уильяма закатаны до локтей, на тонкой коже предплечья — багровые капли. В его руке холодное острое лезвие. Дрожь пробежала по тебе, и от ужаса ты выгнула спину. — Мистер Афтон?! — в ужасе бросаешь поднос на стол и кидаешься к начальнику. Он растерян, но не напуган. Наоборот, он выглядел достаточно расслабленно для подобной ситуации. — Здравствуйте, [Имя]. — Что же Вы делаете? — хватаешься ты за относительно чистую салфетку и прижимаешь ее к ранам. Эта салфетка была единственной, не окрашенной кровью. Но на ней засохло что-то другое, еле заметное. Оказавшись ближе, замечаешь, что все его руки покрыты бесконечными шрамами, один простирается от другого, образуя хаотичный узор. Ты не замечаешь его обескураженного взгляда. Он внимательно следит за твоими движениями трясущихся рук. Ты впервые утираешь чью-то кровь. Его большая ладонь ложится на твоё плечо, он, как ребёнок, играется с опавшей на него прядью, закручивая ее на своём тонком длинном пальце. — Почему Вы так с собой? — ты не замечаешь его движений, и его странный взор тоже прошёл мимо твоего внимания. Дверь приоткрывается, заходит Генри — он видит в метре от себя своего друга, сидящего в своём кресле с закатанной рубашкой, верхние пуговицы которой тоже расстегнуты, а галстук небрежно свисает. Видит и тебя, нависшую над ним, ковыряющейся в его ранах. — Что здесь, черт возьми, происходит? — он щурится в недоумении. — О, мой друг! [Имя] разбила мой кофе и ей безумно стыдно. Правда, [Имя]? Тебе стыдно? — Уильям громко и уверенно восклицает, переводя глаза с Генри на тебя, остолбеневшую от наглости своего начальника. — Я не слышал звука битого стекла, — осуждение в тоне Генри режет твой слух. Уильям слегка тянется за тебя, рукой он совершает попытку опрокинуть кружку с горячим напитком, и у него это получается — она стремительно падает на пол и разбивается. Брызги обжигают твои ноги, и тряпичные кеды полностью промокают. Щиколотки и ступни невероятно горят, ты быстро топчешься на месте и взвизгиваешь. — Вот и разбитый кофе. А теперь дери отсюда когти, Генри, да побыстрее. Недоумевая, Эмили ещё раз подозрительно косит брови. — Значит, сам закрывай Фазбер, — он уходит, гордо съязвив напоследок. — Что только что..? — ты громко пищишь. Твои глаза сжимаются от пылающей боли, и в эту же секунду Уильям Афтон встаёт со своего рабочего кресла. Он до безумия выше тебя. Его тело нависает над тобой, и ты прогибаешься под его худощавым станом. Инстинктивно сжимаешь ножки, а твои плечи начали слегка подрагивать. Тебе некуда отступать — сзади тебя прочный дубовый стол и фланелевая стена, а руки Уилла поставлены по обе стороны твоего хрупкого тельца. — Зачем ты разбила мой кофе? — ярые движения его губ прямо перед твоими глазами. Ты тайно мечтала о контакте со своим загадочным начальником. Он зацепил тебя своим шармом непредсказуемости. Его косые взгляды, томная ухмылка и уверенная походка заставляли тебя трепетать каждый раз, когда ты видишь его. Его можно было назвать сексуальным мужчиной. Эти приоткрытые васильковые глаза сейчас подробно изучают каждый сантиметр твоего лица. Ты краснеешь, понимая, в какой ситуации находишься. Разум постепенно помутняется, непроизвольно забываешь, что только что произошло. Его руки все ещё давят на стол, касаясь твоей талии. И ты даже не замечаешь, как твоя униформа пачкается в его багряной ледяной крови. Ты целуешь его. Это неправильно, это ужасно, но ты не отдавала отчёт ничему, что происходит. К твоему удивлению, он не думает сопротивляться, его губы движутся навстречу твоим. Тёплое покалывание пробуждается внизу твоего живота, ты пылаешь изнутри, когда его язык оказался в твоём рту. Он цокает и закатывает глаза, когда отстраняется. Он тянется за чем-то за твоей головой, и с верхней полки достаёт фоторамку, внимательно рассматривает ее и ставит на стол рядом с тобой. Это фотография его семьи… — Простите, я не хотела! — Ты хотела, — он кивает, наклоняя свою голову ближе к тебе. Ты смотришь на его расстегнутую рубашку, из-под которой виднеются крупные шрамы. Должно быть, это следы от механического костюма Спрингбонни, который он надевает на детские шоу. — Послушай, [Имя], я не плохой парень, — Афтон говорит, пытаясь выцепить твой потерянный взгляд, ты лишь хмуришься на его окровавленные руки и разбросанные салфетки. «Ладно. Я плохой парень»: продолжает он. — О, — Уильям замечает, куда ты глядишь, — а ты знаешь, что общего между мной и кроликом? Почему именно я в костюме Спрингбонни? Даже Генри этого не знает. Ты быстро вертишь головой из стороны в сторону, глупо поджимая мокрые губы, в ожидании его ответа. Он наклоняется к твоему уху, и его горячее дыхание через стиснутые зубы плавит твою кожу: «Потому что я занимаюсь сексом так же, как кролики». — Так же скучно и однообразно? — ты пытаешься шутить и заносчиво закатить глаза, но твой робкий смешок, дрожащий и писклявый, сдаёт тебя. Хочется улизнуть поскорее: все-таки все это — большая ошибка, страшное видение. Громкий хохот Уилла заливается на всю комнату. — А ты смешная! — он рогочет, — Из смелых! — Мистер Афтон, я… — случайно вырывается из твоего рта. Ещё со школы ты лишилась мужского внимания, и загадочный Уильям, безусловно, манил тебя, но ты не хотела признаваться в этом даже самой себе. Возможно, сейчас это был лишь инстинкт самосохранения. Но нельзя забывать, что во всем есть черта, за которую перейти опасно. Он понимает, какое слово ты хотела сказать, но мешает договорить. Тогда Афтон резко хватает тебя за волосы, грубо тянет к себе, так, что на какой-то момент тебе почудилось, что твое тело парализовало. — Раз так, то… — рычит он. «Нет, нельзя, [Имя]!» — последняя твоя мысль перед тем, как ты потеряешь себя. Ты, в бесконтрольном порыве движений наступаешь в уже остывшую лужу кофе. Прыгаешь на месте, оступаешься, твоя голова бьется об острый угол настенной полки. После твоего взвизга, мужчина прижимает твою голову к своей груди таким образом, что нельзя и шевельнуться, нельзя не вымолвить и слова. Он выворачивает ее, больно тянет за волосы, ты можешь видеть только его отточенные черты лица. Будто маленький зверёк, ты беспомощна. И хотелось бы закричать, позвать на помощь. Но единственное, что тебе удалось прошептать, это хриплое «А если услышат?». Эфемерная попытка спасения безуспешна. — Ты хочешь, чтобы присоединился и Генри? Даю слово, он ещё не сел в свою машину, и ты можешь очень-очень громко закричать, и он придёт. Хочешь? — величественно твердил Уильям, получая удовольствие от твоей безнадежности, — Настоящая шлюха! Эта грязная сцена пронеслась в твоей голове. Ты представила здесь и Генри, ощутила и его руки на своём теле. Твоя совесть и честь задохнулись под брюками. Больше ничего невозможно сделать. Ты заложница своих дрянных мыслей. За этим следует наказание, которое неизбежно придётся принять. — Сука, — он шипит, его слюна брызгает тебе в глаза, и от этого ты щуришься. — Нет же, — он улыбается, — Ты крольчонок. Маленький, испуганный. Крольчонок, я уничтожу тебя. Тебя больше не будет существовать. Твое тельце закончится под моим. Он чувствует тебя. Ваши тела плотно прижаты друг к другу, он ощущает, как ты дрожишь, от желания, или от страха — ему вовсе неважно. А ты чувствуешь его горячий твёрдый член через одежду. Он трется об тебя. Уильям тянется к брошенному лезвию. Так нежно он очёркивает линию на твоей щеке, и из раны подступает кровь. Он отбрасывает тебя, не глядя, куда ты летишь. Этим же острием Афтон оставляет глубокий порез на своей руке. Его глаза закатываются в орбитах, он в искушении. Челюсть трясётся от удовольствия, и тихий стон вырывается изо рта Уильяма Афтона. Тебе страшно видеть его руку, по которой стремительно бежит алая жидкость. Безумие прячется за его чарующей харизмой. Его глаза полны похоти — он смотрит на тебя, как на жертву. Снова он тянет тебя за волосы, какой-то клочок уже успел опасть на грязный пол. Горячий язык Афтона слизывет текущую кровь с твоей щеки. И он отпечатывает ее на твоих губах, грубо целуя, прикусывая твой рот сквозь твои молящие мычания. — Раздевайся, — он хрипит тебе в беспорядочном поцелуе. Твои губы в собственной крови и слюнях Уильяма. Его властный тон стопорит тебя, но ты, как марионетка, тянешься к своей футболке, по команде стягивая ее с себя. — Дальше, — мужчина брюзжит, располагаясь на своем кресле. Его ширинка брюк расстегивается. Теперь Уильям скучающе зевает, отводя взгляд в угол слабо освещённой комнаты, — Быстрее, и с этим разберись, — он кинул взор на выпирающую область ниже паха. Уилл разглядывает твоё постепенно обнажающееся тело, закусывает губу до очередной раны, — Блять, нет, оставь это, мне не нужны твои сиськи, — говорит он, видя, как ты стягиваешь лямки своего лифчика. В одном белье ты робко стоишь, прижимаясь копчиком к ребру рабочего стола. Уильям причмокивает и снова отдаёт тебе приказ. И как бы ты не старалась закрыть своё тело руками, это дело приходится оставить. Ты медленно опускаешься на колени перед ним. Пошлый взгляд Уильяма видит тебя насквозь. Твои ручки стараются бережно освободить его член из брюк, и, на собственное удивление, у тебя это получается с первого раза. Ты водишь глазами то на пульсирующий пенис мужчины, то на его возбужденное лицо, предвкушающее что-то. — Ну же, — он шепчет, выдавливая из себя особую нежность. Его голос чарующий, волшебный, вводящий в транс. Чертовски возбуждает, ты чувствуешь тепло внутри себя, конфликтующее с внешним холодом Уильяма. Ранее у тебя не было опыта орального секса, единственное что ты слышала — не касаться зубами. Что тобою двигало — неизвестная сила или собственное желание. Твой язык мокро оборачивается вокруг розоватой головки, он слизывает образовавшийся предэякулят, смазывает всю его внушительную длину. Не можешь представить, как это вместится в твоём рту, и как проникнет внутрь тебя через время. Ты плавно обволакиваешь его, всасывающими движениями вводишь вверх-вниз, устремив глаза в никуда. Мозолистый большой палец Уилла дёргает тебя за подбородок, влево-вправо ведёт твоё лицо, поднимая твой взгляд на своё лицо. «Вот так», — тяжело вздыхает мужчина. Он расслабляется, оставляя тебя продолжать. Твои движения становятся четкими, ты привыкаешь к этой однообразности, чертовски будоражащей тебя. Изо всех сил стараешься взять весь член в рот, он ударяется о твою глотку, вызывая рвотный рефлекс. Неожиданно рука хватает тебя за голову, путаясь в растрепанных волосах. Уильям ведёт тебя намного быстрее и грубее, чем ты делала. Смешок, смешанный со стоном, вылетает из его рта, когда он видит твоё измученное красное лицо, задыхающееся от нехватки воздуха. Ему все равно, дышишь ли ты или нет, его бешеные движения заставляют тебя стенать и мычать, и дополнительная вибрация, исходящая из тебя, ещё больше заводит Уильяма. Сумасшедший темп прерывается, когда ты чувствуешь брызги во рту. Ты отстраняешься, все ещё держа в себе его сперму, озадачившись, что делать. Уилл хмурится, видя твоё скривившееся от вкуса лицо. — Глотай, [Имя], — его внезапное наставление пугает тебя, и ты резко сглатываешь содержимое. — Скажи, ты шлюха? — он ухмыляется. Твои глаза забегали в растерянности. — Говори, когда спрашивают. Ещё раз: ты шлюха? — Афтон понижает тон. — Нет, я не… — Кажется, этот ответ вполне его удовлетворил, он хохочет: «То-то же. Не надо было полностью брать мой член в рот, достаточно было сосать выше, но раз ты захотела…». Тебе стало так противно, что он молчал, пользовался твоей неопытностью, воспользовался, как средством. Но он не выглядел измотанным, в отличие от тебя. Это говорило о том, что вы только начали. Афтон — психопат. Это было ясно. Он не думал ни о чем, кроме своего зверского отвратного желания. Он скаберзно хватает тебя за бёдра, ты не чувствуешь опоры под ногами и инстинктивно болтаешь своими ножками — он сажает тебя на свой стол, смахивая разбросанные бумаги и салфетки. — Что будешь делать дальше? — Афтон поинтересовался, но на самом деле он не желал услышать твоего ответа. Он в любом случае будет скучным для него. Ты пыталась улыбнуться, лучезарностью смягчить его беспардонное обращение, но не вышло. — Может… — ты начала. — Подрочи. Наигранная улыбка разбилась на твоём лице. Глубоко вздыхая, ты потянулась к нему, теряя равновесие. — Нет, не мне. Я хочу увидеть, как ты мастурбируешь, понимаешь? — Афтон невинно свернул губы в трубочку и выпучил глаза. Кажется, он пытался пародировать твоё выражение лица сейчас. — Мне неловко. — Что? — Уильям действительно был удивлён твоим ответом. Глядя в его туманные глаза, тебе ничего не оставалось, как повиноваться. Закрывая глаза, ты направила руку в свои трусики. «Давай, сделай это, как делаешь обычно у себя в комнате, представь, что Афтона тут нет», — ты нервно проговаривала в своей голове. И тут Уилл с точностью до единого слова озвучил твои мысли. Ты испугалась, удивилась, робким извиняющимся взглядом посмотрела на мужчину — он улыбался. — Я сказал что-то не то? — намылил ту глупую гримасу Уильям. Ты тряхнула головой, выбросив все мысли. Сосредоточась на собственном теле, плавно стимулировала клитор. Это показалось задачей полегче, пока не вмешался твой начальник. — Крольчонок, твоё милое личико меня заводит, — он прильнул к твоему уху, кусая и оттягивая мочку. Руки блуждали по твоему дрожащему в слабом удовольствии телу. Одна из них остановилась на хлопковой ткани, стягивая ее с тебя, пока ты не прекращала двигаться — процесс ускорился, и твой ход стал упорнее и сильнее. Афтон бормотал что-то тебе, но ты старалась не слушать, а просто получать то, что должна. Он все-таки обнажил и твою грудь, но совершенно к ней не прикасался — большее внимание он уделил ключицам, твоим рукам и бёдрам, резко потирая конкретные участки твёрдыми нажатиями своих длинных тонких пальцев. Он обнюхивал твоё тело, улавливая каждый аромат: пот, приглушённые сладкие духи и все ещё пахнущий свежестью шампунь на волосах. — С ума сойти, — смешок мужчины рядом с твоей кожей провёл вибрацию через твоё тело, будто ударил током. Он снова приступил к укусам твоего тела, после того, как нанёс себе ещё пару-тройку порезов на руках. Его кровь капала на твоё нагое тело. Беспорядочными причмокиваниями и засосами он превратил твоё тело в синевато-красное месиво. Он не притрагивался к себе, его большая рука легла на твою, массирующую себя. Он повторял твои движения, чуть вдавливая твою руку, создавая ещё большее трение. Вторая его ладонь держала тебя за спину, создавая опору. Теперь ты тянулась к своей груди, мягко сжимая, аккуратно оттягивала ее. — Нет, не нужно мацать свои сиськи, крольчонок, — он резко дернул твою руку, теперь она бездельно висела, до тех пор пока ты не вцепилась ею в затылок Афтона, царапая потную кожу — А вот это мне нравится, продолжай. Через минуту в комнате стало громко из-за тебя. Твой пронзительный стон у лица Уильяма заставил того похотливо улыбнуться. Поймав момент твоего оргазма, он всунул свой член в тебя разом, без всякого предупреждения. Сразу начал бешено колотиться внутри тебя, принуждая болеть и ныть твою вагину. Громкие шлепки его бёдер о твою дрожащую кожу вместе с твоими криками создавали поразительно пошлый звук. Это ещё больше воодушевляло и радовало Уильяма, он задвигался сильнее, реще, не сбивая сумасшедший темп. Его волосы прилипли к вспотевшему лбу. Довольное лицо этого мерзкого мужчины вызывало одно лишь отвращение. Тебе было до безумия больно. Вопли становились все громче, будто животное погибает под нападком своего зверского убийцы. Ты царапала его спину ногтями, забыв, что боль — подарок для своего насильника. Твои ножки беспорядочно бьются об него. Как гадко. — Ты бы хотела оказаться в костюме Спрингбонни? Он так сжимает тело. Было бы тебе приятно? — хрипел он, — Я бы хотел тебя видеть в этом аниматронике. Твой взгляд безнадежно упал вниз — ты видишь рамку с фото семейства Афтонов. Его дети, жена — вместе они выглядели вполне счастливой семьей, сам Уильям не вызывал подозрений, этот высокий дядя держит свою дочурку за руку и милую женщину за талию, как примерный семьянин. А ведь они даже не догадываются ни о чем. Тебе стало смертельно стыдно смотреть в их счастливые глаза. — Я бы содрал с тебя твою посиневшую кожу и обтянул бы это кресло. Казалось, что это длится бесконечно. Оскорбления в твой адрес летели почти каждую секунду в совокупности с дикими ударами, шлепками и засосами, терроризировавшими твою чувствительную кожу. Он медленно, как о чем-то далеком, дорогом и необыкновенном, начал рассказывать тебе, милой девушке: «Я бы трахал твоё мёртвое изуродованное тело на глазах у твоих родных и друзей, они бы смотрели на тебя так, как ты сейчас смотришь на меня, крольчонок». Ты уже билась в агонии, что неимоверно терзала тебя. Уильям все ещё сумасшедше двигал бёдрами, уничтожая тебя, твоё судорожное тело. Казалось, что ты уже сломана: кости раздроблены, сосуды лопнули, вагина остро горит. Твоя голова и гудит, и раскалывается от режущей боли в затылке от отвратительного напряжения. Твой самый громкий возглас — крик о помощи. Его блокировал Афтон, больно прижав свою влажную ладонь к твоему лицу. Его рука была настолько большая, что он мог взять всю твою голову в неё. Его пальцы будто замыкались на твоём затылке — настолько плотно он держал тебя. Глаза его были напротив твоих в сантиметре. Он наслаждался твоим красным опухшим лицом, которое все в слезах. Соскользнувшая рука принялась душить тебя. Кусаные раны на шее щипли от соленого пота его массивной ладони. Это казалось бесконечным. Выносливости Афтона позавидовал бы любой. В глазах постепенно темнело, ты больше не различала интерьер его кабинета — мебель и стены превращались в месиво, похожее на галлюцинации фиолетового и темно-зелёного цвета. Слышны только хлопки двух тел и голодное рычание мужчины. На мгновение тебе показалось, что наступила твоя смерть. Ты не хотела получить ее именно в таком виде. Ужасном и отвратительном. — Я сейчас кончу, шлюшка, — грозное рычание Уилла вывело тебя из мерзкого транса. Ещё минута, и Уильям резко отстранится от твоего изувеченного тельца. Держа в руке дрожащий член, он направляет струю спермы на внутреннюю сторону твоего бедра. Его лицо изображает неподдельный экстаз — безумная улыбка простирается до ушей. Ты взглянешь вниз — твои бёдра, они все в крови, и его член тоже. Это твоя кровь. На твоих дрожащих пульсирующих ножках она смешивается вместе со спермой и стекает по ним. Эти светлые капли похожи на гадких сползающих опарышей. Твой первый половой опыт не принёс тебе боли и вовсе не поранил тебя. Но он был другим. Умалишенные толчки Уильяма уничтожили тебя изнутри. Это кровожадное чудовище сломало тебя, опустошило твой разум и заполнило своей кошмарностью, превратив в ничтожество. Последнее, что ты можешь почувствовать — это гниение. Гниение разодранных половых органов, гниение тела и гниение души. Больше ничего. И ты валишься без сил на грязный пол, уже почти теряя сознание. Ногой Афтон толкает тебя в ребро, прямо в болючий синяк. — Поднимайся, крольчонок. Тебе завтра ещё на работу идти.