И в конце дороги расходятся

      Когда на пороге музея появлялся новый посетитель, Мираж мгновенно узнавал о нем. Разумеется, не в часы посещений: тогда не было нужды в оповещениях, а входы тщательно охранялись дронами, служившими в то же время выставочными экспонатами. Но если кто-то заглядывал в неурочные часы, Миражу приходило уведомление. Зевак он игнорировал, как и фракционных активистов, явившихся доставать его или заманивать на свою сторону. Все, с кем он хотел бы увидеться, получали приглашения заранее. Он считал, что никакому внезапному гостю не будет рад, но сегодня в правиле появилось исключение.       Этот гость не прислал сообщения, чтобы предупредить о визите. Он вообще не выходил на связь с тех пор, как безумные клоны начали сеять хаос в городе. Мираж боялся, что Праул и вовсе погиб, став первой жертвой помешательства клонов, но потом услышал, что тот оказался в секретной ставке Мегатрона. Мираж ничему уже не удивлялся. Он не лез в политику и не подчиинялся Праулу больше, так что его – вроде бы – и не касались ни выборы, ни планы проигравших.       Но когда он узнал, что Праул стоит у резервного входа, то стремительно взлетел наверх с жилого уровня, который обустроил под музеем, – от привычки прятаться в бункерах не избавишься. Его охранные системы могли отличить меха от дрона, так что пусть Праул и напоминал сломанного клона, который еле держится на ногах, Мираж знал, что он – настоящий. Праул стоял, положив ладонь на дверь и непривычно низко опустив голову. Он выглядел убитым даже на камерах.       Мираж торопился встретить его, как будто ждал. Он удаленно открыл дверь, еще только подходя к ней. Праул отстранился, опираясь теперь на стену, и поднял на Миража оптику. Тусклую, желтую, окруженную тревожной сеточкой трещин на уставшем металле. Мираж представить не мог, что настоящий Праул выглядит таким... разлагающимся. Рассыпающимся в пыль.       – Прости, что побеспокоил, – тихо произнес Праул.       Легкое дежавю, в котором у первых его клонов губы двигались невпопад, настигло Миража. Настоящий Праул сейчас ими вообще почти не шевелил.       – Я...       «Рад тебя видеть»? «Рад, что ты жив»? Мираж запнулся и протянул Праулу руку, чтобы тот мог на нее опереться, проходя вглубь. Тот ступал тяжело, но тихо. Шарниры были смазаны, броня залита укрепляющим покрытием. Он выглядел ухоженным – очень ухоженным ходячим дезактивом. Откуда бы он ни управлял своими клонами во время войны, там он довел себя до истощения. Едва ли скорый ремонт в разгар сражений мог исправить ситуацию.       Праул почти не смотрел на него. Мираж обеспокоенно вентилировал. Две трети Кибертрона – а то и некоторые нейтралы – предпочли бы плюнуть ему в оптику кислотой, а не пускать к себе. Он отлично представлял, чего Праулу стоило прийти, да еще и в одиночку. Тот ведь даже защититься не смог бы! Все оружие демонтировано, ни привычных ракет, ни массивных наручей. Только пистолет на поясе.       – Мне очень жаль, что это случилось, – сказал Мираж. – Я имею в виду... твою ассистентку и...       Он и не знал до восстания дронов, что у Праула есть помощница. И до сих пор не представлял, как давно она появилась. Он всегда думал, что Праул один, полагается только на себя, все предвидит... над этим амплуа тактик старательно работал. Мираж ему верил; казалось, это действительно так: один мех способен в одиночку держать все в своих руках четыре с небольшим миллиона лет... И вот какая-то параноидальная бывшая заключенная отобрала у него всех клонов и чуть не перебила ни о чем не подозревавших аяконцев. Праул серьезно облажался. Он ненавидел, когда лажают другие, так каково ему теперь?       Праул не ответил на сочувствие. Возможно, не поверил в его искренность. Он оглядел охранных дронов из коллекции – с табличками экспонатов на боках и станнерами наизготовку – и повернулся к Миражу снова, всем корпусом, будто не хотел вертеть головой. До этого он избегал смотреть в оптику, а теперь стало заметно, что взгляд у тактика сфокусированный, серьезный, несмотря на слабое мерцание. И очень спокойный.       – Могу я воспользоваться твоим убежищем? – спросил он. – Ненадолго. Пока...       – Конечно! – перебил Мираж. – Конечно, оставайся, сколько хочешь.       – ...пока Голдбаг не подготовит корабль, – упрямо закончил Праул. – Твой музей – самое надежно защищенное место в Аяконе. И, возможно, ты не хочешь меня убить.       – Ты шутишь! Ты шутишь? – переспросил он озадаченно.       Праул выдохнул воздух, будто усмехнулся; губы дернулись.       – Я не доставлю хлопот. Хотя мне и нечем заплатить.       – Прекрати нести чушь, – сердито буркнул Мираж.       Праул покачнулся, и Мираж попытался подхватить его под локти, но руки непредсказуемо застыли в полусогнутом состоянии, не опустившись до его ладоней. А вот голова мотнулась вперед. Неожиданно Праул уперся в наплечник Миража лбом и замер, не шевелясь. Чувствовался слабый запах подпаленных микросхем, замаскированный маслами, какой-то... старый. Запах дряхления. Мираж осторожно взял Праула за плечи. Тот не шелохнулся, хотя, судя по преломляющимся в прозрачной броне отблескам, линзы горели.       Он едва стоит. В его гениальном мозге больше никто не нуждается. Все хотят его смерти. И он... куда ему еще было пойти? Раз он здесь, то хотя бы не отчаялся. Мираж решил, что это хорошо. Значит, он хочет жить... восстановиться, может быть? Просто отдохнуть?       Хорошо, что он пришел сюда. Музей дронов – как ни иронично – и правда самое безопасное место для него. Мираж спохватился и отдал системе безопасности команду закрыть дверь. Она опустилась, щелкнул механический замок, пиликнула электроника. Коридор погрузился в полутьму.       Праул с хрустом выпрямил спину. Заедало что-то внутри, несмотря на ремонт... травма? Разрушения от износа? Обращался ли Праул к медикам за время войны хоть раз – или никому не показывался?       В любом случае, теперь он получил ремонт, пусть и от десептиконов. Мираж решил отложить расспросы о самочувствии, тем более что Праул угадал его эмоции и ответил:       – Спасибо. Можешь выделить мне место? Я ни в чем не нуждаюсь сейчас. Я заправлен на несколько дней.       – Пойдем, – Мираж решил с ним не спорить. Не нуждается... ни в чем, кроме надежных стен. Он, наверное, тоже любит бункеры. – Спустимся, и сможешь устроиться. Внизу есть генератор, музейный, моя квота по потреблению рассчитанна на подзарядку дронов... Я без проблем ее с тобой разделю.       Праул не был бы собой, если бы не заметил:       – Нет нужды. Я имею право заряжаться от общей сети в любом месте. Я сам составлял эти правила. Старскрим еще не успел их отменить.       – Старскрим не станет лишать тебя заряда! – возмутился Мираж.       – Ему не придется. Я улечу с Голдбагом и другими проблемными автоботами через цикл-другой, – Праул смотрел прямо перед собой. Он перестал раскачиваться. Собрался.       – Что? Зачем?!       – Это единственный выход.       Мираж пораженно смотрел на него. У самого лифта спохватился, подал ему руку, чтобы ступенька не стала проблемой. Праул раздраженно скривился, но лишь на долю клика. Трещины в покрытии фейсплейта становились шире, когда он менял выражение, будто мимические сервоприводы были неисправны.       – Я слышал, – осторожно начал Мираж, – что ты теперь... связан с гештальтом конструктиконов. Не уверен, как это – технически – работает, но разве ты можешь вот так...       – Мы решаем этот вопрос, – ровно ответил он.       Не стоит обсуждать гештальт, решил Мираж. По крайней мере, сейчас. Кто знает, когда Праул последний раз подзаряжался? Сначала вылезла, Арси, потом Шоквейв попытался воскресить Оптимуса Прайма, и выборы, и сложная история с десептиконами, в которую Мираж не стал вникать... Праул, даже потеряв клонов, остался в центре событий. Учитывая число его врагов, он мог не отдыхать уже вечность.       – Обживайся, – предложил он, доведя Праула до мастерской.       Гостевых комнат на жилом уровне он не оборудовал, предпочитая встречаться наверху и с друзьями, и с журналистами, и с кем угодно еще. Там было, где уютно устроиться и распить пару кубов, там располагался его кабинет и даже небольшой отсек с парой платформ. Он все еще думал, может, Нокаут с Брейкдауном доберутся до Кибертрона, и им понадобится перевалочный пункт...       Но Праула он мог пригласить только к себе, в тщательно защищенную подземную кварту, и в личных апартаментах его негде было разместить. К предложению разделить платформу Праул едва ли готов. А вот в мастерской полно места и можно с комфортом устроиться, если отрегулировать место для подзарядки на удобную высоту.       – Я уберу всех дронов отсюда, – пообещал он. – Кроме тех, что совсем сломаны.       – Не беспокойся. Меня не смущают дроны, – Праул снова издал этот неприятный звук, пародию на смешок. – Пожалуйста, не проявляй излишней заботы. Ты впустил меня сюда, этого более чем достаточно.       Что ж, когда Мираж был разведчиком и снайпером в спец-опс, он скрывал свои тайные базы от шефа. Праул мог знать о них, но бывал лишь в немногих. Ему пришлось все потерять, чтобы его радушно пригласили в такое убежище.       – Тебя... оставить одного? – уточнил он, не обижаясь на «излишнюю заботу». Праул всегда выражался четко. Удивляться стоило бы, если бы он искал общения.       В ответ донеслось сиплое:       – Да.       – Генератор в конце коридора, если захочешь сменить настройки. Мой отсек по пути.       Он так и не понял, улыбнулся Праул – или его перекосило из-за очередной незначительной программной ошибки. Мираж расшарил Праулу команды на управление дверями и ушел. Ему было грустно и немного беспокойно. Он не хотел бы оскорблять бывшего шефа жалостью. Помочь – да, но не усугублять.       К счастью, Праул наверняка менее склонен терзаться искрой из-за эмоций. Так что пусть отдыхает.              Джазз раньше не приходил в музей, как и в другие убежища Миража, которые тот организовал после возвращения на Кибертрон. С некоторых пор он больше не искал стелсера и не подлавливал, даже если замечал следы присутствия: мерцание из-за преломления света и лишние тени. Они могли случайно оказаться в одном помещении, особенно на «Арке», но Мираж не выходил из стелса и очень быстро растворялся бесследно. Джазз за ним не гонялся.       Его взбесило показательное исчезновение на Земле – раньше Мираж то и дело нарочно подставлялся, а вдруг стал прятаться так, что болта с два его вычислишь. Потом пришлось смириться, что они с Рикошетом действительно его упустили. А затем Мираж, оправдывая свое имя, превратился в призрачное воспоминание. Мутный отблеск чего-то неплохого в прошлом, приятного, но утраченного.       Из-за Рикошета столько шлака случалось, что, если подумать, потеря недотроги-Миража – капля кислоты в Ржавом море. В первое время Джаззу некогда было тосковать по упущенным возможностям. Прайм изменился, и Джазз должен был выбирать, за себя и за долбоеба-дуобота. Рикошет – предсказуемо – оказался неуправляем и неисправим, чем дальше – тем хуже. Джазз был зол на него. Джазз шлаково его ненавидел, пока пил в «Маккадамсе», пока Блерр гасил его там в подсобке, пока он мог мстить брату хоть как-то.       Сюда он приехал, не особо задумываясь, почему и зачем. Снова некуда деться: «Маккадамс» в руинах, а в ставке ему не рады с тех времен, как Голдбаг подхватил власть. К сикеру Джазз не испытывал ни ненависти, ни сочувствия. Ничего. Недавние события вырвали его из жизни Кибертрона навсегда, и вот – он один. И он на подъезде к музею.       Они были здесь с Миражом на... первом свидании? Что-то вроде. Они трахнулись в подсобке, рядом в кейсе лежала Матрица Праймов. Мираж был таким наивным, и таким красивым, и таким взволнованным... А впереди их ждали переворот, и увлекательная охота, и жаркие случайные встречи в разных уголках галактики. За четыре с небольшим миллиона лет Джазз перестал быть уличным наркоторговцем, Мираж – мелким воришкой, они оба высоко поднялись в автоботской ставке. Им было неплохо вместе, пока Рикошет не вмешивался. Но на Земле между ними снова выросла стена, на этот раз – из ненависти и презрения.       Верхние этажи бывшего Музея Кибертронской истории пострадали от бомбежек. Мираж к открытию своей дурацкой выставки восстановил только первые два, остальное было затянуто сеткой. Он, наверное, собирается воевать за бюджет теперь? Он обязательно превратит эти руины в невероятную красоту. Он любит все красивое.       Мираж был очень принципиальным мехом. Если он решил основать новый музей, он так и поступит, и ему налить, кто у власти, Голдбаг или Старскрим. Если он решил никогда не встречаться больше с Джаззом – он не откроет двери. Джазз, в общем-то, планировал влезть – и проверить легенду о том, что все экспонаты музея запрограммированы защищать своего хозяина. Звучало как достойное испытание. Пошевелит Мираж хоть пальцем, чтобы остановить дронов? Он все еще не простил?       Джазз явился не за прощением. Просто – явился. Потому что идти больше некуда, ненавидеть некого – ни целей, ни перспектив, ни единого меха, на которого хотелось бы направить гнев или желание. Только стремление заполнить пустоту хотя бы и дракой с десятками древних военных машин. Джазз предвкушал ее – вяло, лениво, но больше не на чем было сосредоточиться. Мираж хоть что-то разжигал в его искре, которая теперь пульсировала будто в огромной пустой камере, не согревая даже ее, не говоря уж обо всей нейросети. Он самому себе казался дроном. Мираж, правда, в коллекцию его не примет...       Он удивился, увидев служебный въезд открытым в неурочный час. Активировал свои стелс-апгрейды – устроенные куда проще, чем у Миража, они не скрывали его от оптик, но создавали помехи для камер и прятали метку. Он умел подкрадываться и избегать ловушек, так что оказался у ворот, не спровоцировав тревогу. Заодно заметил, что системы безопасности Мираж понаставил неплохие, часть – военные разработки автоботов, кстати. Похитил и использует без стеснения.       Джазз заглянул внутрь.       Прижавшись к плечу Миража и опустив руки вдоль корпуса, неподалеку от двери стоял Праул. По обе стороны застыли охранные дроны, но их внимание сейчас занимала иная потенциальная цель, чем оставшийся незаметным Джазз. Мираж поддержал Праула, приобняв его за плечи. Он улыбался, пусть и немного озадаченно. Белые кисти на черных матовых пластинах врезались Джаззу в оптику.       Тут дверь поползла вниз. Джазз отпрянул, прижимаясь к стене. Он успел бы нырнуть внутрь, но отмел эту мысль.       Не так быстро.       Праул разве не в плену у конов? Это точно Праул? Этими вопросами он задавался, уже зная ответ. Джазз узнал бы этот молд в любой модификации, даже полностью разоруженным, согбенным и без подсветки.       Праул – живой и свободный. Его клонам Джазз неоднократно досаждал, убивал их, если бесили, издевался, если было скучно. Но оригинал он не видел дольше, чем вечность.       Джазз уставился на темный проезд перед собой. Ему по-прежнему было холодно. Камера опустошена, а корпус внутри ничем не заполнен. Ударишь – и отзовется гулко и глухо, как дезактив. Он начал привыкать, он и казался себе дезактивом все эти циклы, и ему как никогда шлаково не хватало Рэтчета, потому что никто больше не стал бы осматривать его и давать советы. Не помог бы справиться с отчетливым ощущением, будто его разорвали надвое.       Неизвестно, жив ли вообще Рэтчет. Впрочем, Джазз сомневался, что стал бы искать его, даже сиди он в Аяконском госпитале. Нет, в шлак выживание. Он собирался любой ценой поглядеть на Миража, обещавшего, что Джазз его никогда больше не увидит. Жаждал разрушить хоть что-то – например, сломать бесивший его запрет. Та часть его, которая воплощалась в Рикошете, требовала деструктивных порывов, и он поддавался.       Но он не почувствовал изменений, когда легко добился своей цели. Белые тонкие кисти, аккуратные пальцы с прячущимися в них отмычками всех мастей... нешироко очерченные, приоткрытые губы на матовой светлой лицевой пластине, которые Джаззу нравилось прикусывать. Лиловые линзы уникального оттенка. Черный полукруг шлема. Мираж, как всегда, такой идеально ровный и соблазнительный. Джазз надеялся на эмоции, хоть на что-то, но тут между ним и Миражом влез Праул.       Миража Джазз не проклинал, даже когда тот совал ему гранаты в паховую, даже когда исчез с концами. Он всего лишь слово сдержал. Джазз вообще не думал, что сможет снова по-настоящему кого-то возненавидеть... но совсем забыл: всегда найдется тот, кто это заслужил.       Вечно выживающий в любой передряге шлаков тактик.       Повидать Миража было бы здорово, но даже тут Праул успел раньше. Что ж. Теперь-то он никуда не денется.       Огонь ненависти немного разогрел искру Джазза. Похоже, он нашел себе занятие.       Придется понаблюдать за музеем повнимательнее.              Мираж услышал шаги задолго до того, как Праул подошел. Клоны могли действовать бесшумно, если были исправны, а обладал ли таким талантом оригинал, Мираж так и не узнал. Теперь Праул шуршаще шаркал при каждом шаге. Он поднялся наверх и отыскал Миража, в раздумьях стоявшего перед дроном-наблюдателем. На голографическом экране, который он развернул, был подъезд к музею и помехи. Мираж прекрасно понимал, что они значат: кто-то терся поблизости и не желал, чтобы его обнаружили.       Он остановил воспроизведение и обернулся к Праулу.       – Привет. Как ты?       – Меня вызвал Голдбаг, – сообщил тот, игнорируя вопрос. Мираж подумал про себя, что не стоило интересоваться самочувствием. Праулу едва ли нравится играть в вежливость. – Я должен уйти, но хотел бы вернуться. Ты не против?       – Праул, ты же не в тюрьме! – воскликнул он. – Конечно, ты можешь уходить и приходить, когда захочешь, дроны пропустят тебя.       Праул определенно не мог наклонить голову набок без боли, поэтому слегка накренился всем корпусом:       – Я теперь в списке гостей?       Мираж неуловимо беспокоился, когда он шутил и не улыбался. Он точно шутил, он и раньше так делал, только – когда они общались по связи, нормально было, что Мираж не видит улыбки. Он ее додумывал, хотя это было непросто. Клоны почти не отражали мимику. Это было попросту не нужно. Их выражения были скорее физической реакцией – на боль, например. Но Праул не был бесстрастным, Мираж всегда это знал. И вот, он – настоящий, и у него тоже нет сил на улыбку.       – Безусловно, – ответил он. – Пойдем. Провожу тебя до точки. Знаю, Голдбаг не захочет меня видеть. Ну, и не увидит, – он пожал плечами.       – Ты не должен.       – Я бы хотел, – возразил Мираж. – Нелогично отказываться, а, Праул?       – Верно, – откликнулся он без энтузиазма.       Неужели забота так его обижает? Он пришел за защитой и не скрывал этого, и Мираж мог бы оскорбиться, что о нем вспомнили в последний миг... но – это же Праул. Он ничего не делает без веской причины. С тех пор как Мираж разорвал с ним контакт, он не появлялся, не писал, не просил ни о чем. Исчез из жизни своего бывшего агента.       Шлак, понимает ли он вообще концепцию дружбы? Или хотя бы – справедливой благодарности. Ему удивительно, что можно желать ему спокойствия только потому, что он сам всегда выполнял любые просьбы Миража? Потому что был тем, на кого всегда можно положиться. Миражу хотелось, чтобы теперь Праул мог положиться на него. Ему нужна передышка, но он ее себе не дает, и если уж нельзя убедить его расслабиться, можно хотя бы поддержать.       – Скинь мне координаты и поехали, – распорядился он.       – Я не трансформируюсь, – предупредил Праул.       Шлак! И Голдбаг заставляет его гулять по городу, в котором его все ненавидят?! Мираж сдержал возмущение. С Голдбагом он разговаривать о дружбе и справедливости не будет никогда, сикер – неадекватный болт, и стелсера расстреляет, как только выяснит, что тот ошивается рядом. В сочувствии Праулу Мираж не был готов перейти границы здравого смысла.       – Тогда прогуляемся, – решил он и подал Праулу руку.              Снаружи они шли по отдельности. Праул – сам по себе, Мираж – в стороне, невидимый, наблюдая за окружением. Помехи на камерах не давали ему покоя: потенциальные зеваки и воры раньше не пользовались стелс-технологиями. Им заинтересовался кто-то из высшей лиги... или – Праулом заинтересовался. Не бывает таких совпадений!       Дроны остались в закрытом музее в режиме повышенной боевой готовности. Будет неловко, если в первые дни правления Старскрима на выставке случится резня, но Мираж уж как-нибудь оправдается. К новому про-десептиконскому правительству Мираж не питал доверия. Он предпочел бы, чтобы ими руководил Металхок, но...       Неслышно шагая по улице, изредка пропуская прохожих так, чтобы не столкнуться, Мираж смотрел на профиль Праула. Четкий, хищный, состоящий из простых линий. Праул никогда не казался ему красивым, но то, как он держался – и в своих многочисленных воплощениях, и сейчас, – завораживало. Он был ужасающе слаб – и невероятно силен сейчас. Он пережил все ужасы последних дней, находясь в эпицентре. Мираж не жалел, что оставил службу, иначе ему наверняка пришлось бы разгребать и восстание клонов, и возрождение Прайма. Но если в итоге он – единственный, кто может Праулу бескорыстно помочь... это ведь неправильно.       Рев мотора и визг шин, скользящих по асфальту, выдернул его из размышлений. Из-за поворота вылетел грязный белый спорткар с четверкой на капоте. Шипованный бампер врезался Праулу под колени. Тот шатнулся вперед, выхватывая оружие, и даже успел выстрелить в мешанину перестраивающихся деталей, но Джазз увернулся. Или не увернулся, а просто проигнорировал боль.       Конечно. Кто еще мог потягаться с музейными системами обнаружения, кроме его самого и дуоботов...       Хруст, с которым Праул согнулся от удара кулака, донесся даже до Миража. Случайные свидетели бросились врассыпную. Пока не началась драка, они косились на Праула с опаской и отвращением. Появление Джазза же вызвало мгновенную панику. Замешкавшегося нейтрала с пропеллерами какой-то добрый кон затащил в первую попавшуюся дверь.       Мираж метнулся вперед, хватая Джазза за кулак, мешая попасть снова. Сил отклонить руку ему едва хватило. Джазз всего лишь выбил у Праула пистолет, а не выломал кисть. Тактик упал на подломившееся бедро, а Мираж почувствовал толчок в честплейт и вышел из стелса. Втиснулся между Джаззом и Праулом – шипы продавили царапины на броне, так близко они стояли.       – Назад! – выкрикнул он, выкатывая по гранате на каждую ладонь.       Джазз уставился на него незнакомым, диким взглядом. Они с братом были похожи, но так смотрел, пожалуй, только Рикошет. Мираж подготовился к тому, что когти сейчас вонзятся ему в предплечья. Можно активировать, хоть и рискованно... Это разрывные. Оказавшись мирным гражданином Кибертрона, Мираж закупал взрывчатки немного и только через нейтралов, изредка делая набеги на свои тайники в поисках чего-то особенного. Но ему почти не требовались гранаты после окончания войны, так что удивлять Джазза было нечем.       Сейчас он ухмыльнется, спросит, собирается ли Мираж угробить собственные руки, облапает поди...       Джазз трансформировался, задним бампером поцарапал Миражу броню на ногах и тотчас скрылся, подняв за собой пыль. Ни слова не сказал. Не оскалился даже. Мираж поежился, припомнив его взгляд. Такой хотелось забыть сразу.       – Ты в порядке? – он спохватился, обернулся, встал перед Праулом на одно колено. Виновато пожал плечами: – Он всегда был неплох.       Осторожные зеваки выползли из переулков и пялились на них, никто не пытался вызвать медиков или патрульных.       – Оптимус потому и держал его, – проронил Праул. Джазз, видимо, успел разбить ему фейсплейт. Его залило розовым, и капот тоже. Он тяжело опирался на руку.       – Меня извиняет, что мне еще не приходилось работать телохранителем, – Мираж включил сканер, который не стал демонтировать после ухода из спец-опс. – Я не очень хорошо справился.       – Недурно для первого раза, – Праул помолчал. – Спасибо.       Мираж положил ладонь на вывернутое бедро:       – Я смогу вправить. Но не пойму, что с... – он махнул рукой у собственного носа.       – Это не из-за Джазза, – уклончиво ответил Праул.       Мираж поднял взгляд, неприветливым выражением разгоняя желающих поглазеть на побитого тактика. С ним тоже связываться не пожелали, и кольцо мехов стало истончаться.       А он все не мог успокоиться. В том, что Джазз пытался убить Праула, не было ничего странного. Но когда Мираж вмешался... Джазз, которого он знал, ляпнул бы что-нибудь! Не упустил шанс издевательски сообщить, что Мираж нарушил собственное слово. Отвесил бы омерзительную шутку в своем стиле.       После Земли Мираж не общался с ним, но в изменение мехов он не верил. Вот он не изменился. И Праул тоже. Разве что Прайм чокнулся, но все к тому шло...       – Он так странно себя вел, – признался Мираж негромко, помогая Праулу подняться. – Я бы еще ждал такого от Рикошета...       – Прайм убил Рикошета, – откликнулся тот.       Мираж замолчал. Обернулся в сторону, куда Джазз умчался.       – Я не знал... – пробормотал он.       Говорят, один дуобот не может перенести смерть другого. То, что болью и наслаждением они способны поделиться, Джазз и Рикошет не раз демонстрировали. Взаимная уязвимость делала их сильнее, но если один погиб...       Убит Праймом.       ...то как же Джазз еще жив?       Можно было спросить Праула, причастен ли он к смерти Рикошета, но Мираж не стал. У Джазза и без того могло быть много поводов мстить тактику в мирное время. С дуоботами всем было непросто. Это Оптимус веселился, пока они творили, что хотели, и портили другим актив. Одной из регулярных забот Праула было делать так, чтобы братья не запарывали Миражу миссии.       Казалось аксиомой, чем-то непреложным, что их всегда двое. Мираж был бы рад избавиться от одного и оставить другого, повменяемей, но такой расклад всегда относился к немыслимым.       Прайм убил... Что Джазз чувствовал? Что чувствует?       Праймус, кажется, он сопереживает не тому меху! Праул никак не прокомментировал его внезапное молчание, даже если догадался, отчего Мираж так стушевался. А тот сам не был уверен. Он вычеркнул дуоботов из своей жизни – и был доволен. Не составляло труда больше не участвовать в охоте – не скучать же по групповому изнасилованию, в конце концов!       Прайм убил много хороших мехов. А за смерть Рикошета большинство кибертронцев его поблагодарили бы... Взгляд Джазза не выходил из проца. Чужой, мертвый. Джазз посмотрел ему прямо в оптику – и как будто сквозь нее. И скрылся. Он не вернулся для второго молниеносного удара, да Мираж и не рассчитывал.       Мираж не уходил в стелс до самого места назначения – Голдбаг с «проблемными автоботами» ждал снаряжения корабля почти у самой городской стены. Далеко от музея, от занятого теперь десептиконами здания администрации. Обратная дорога Праулу предстояла такая же опасная.       – Подождать тебя? – спросил он нерешительно.       – Не будем нервировать Голдбага. Спасибо, – отказался Праул. Он теперь прихрамывал, прямо как лидер автоботов, и только трости не хватало для символического сходства.       Вся верхушка фракции изуродована войной, и Мираж не чувствовал никакой близости с этими мехами, несмотря на четыре миллиарда лет сражений на одной стороне. Их идеология его не касалась, он не приносил жертв знаку. Все, что он делал, он делал для Праула, потому что они заключили контракт – самый выгодный в истории Миража, как оказалось, потому что никто в войну не жил лучше, чем он. Он отдавал себе в этом отчет.       – Будь осторожен, – напоследок попросил он бывшего шефа, отвернулся и исчез.       Возвращаясь, Мираж долго размышлял – причем об одном и том же, крутя слова «Прайм убил Рикошета» на все лады. Никак не получалось отвлечься. Уже подъезжая к музею, он все-таки вызвал Джазза по приватному каналу.       Тот не ответил.              Мираж вежливо постучался. Никак иначе спросить разрешения войти в собственную мастерскую он не мог, а вламываться к Праулу неожиданно не собирался.       – Входи, – глухо донеслось из-за двери.       Праул сидел за рабочим столом, где Мираж обычно перебирал мелкие детали или перепаивал извлеченные платы. Хаунд поделился с ним многими инженерными секретами, Нокаут подтянул программирование, и хотя Мираж не взялся бы оказывать первую помощь на постоянной основе (в основном, потому что не хотел), он с удовольствием обслуживал собственных дронов. Праул не тронул ни одного инструмента, не сдвинул в сторону россыпи клемм и винтов. Он положил руки на стол ровно между вещами хозяина мастерской и откинулся на спинку. Он отрегулировал ее так, чтобы не прислоняться шлемом, только спиной. Поза была напряженной.       – Как прошло? – спросил Мираж, поставив перед ним куб.       Праул не стал напоминать ему, что в заправке нет нужды. И на том спасибо. Впрочем, пить он тоже не торопился.       – Завтра тестируем двигатели, если все хорошо – отправляемся.       – Так быстро?!       – Скайфайр с Уилджеком работали с ударной скоростью.       – Я думал, ты останешься хотя бы на... ты говорил, цикл.       – Чем скорее – тем лучше, считает Старскрим. Отрядил нам помощь в подготовке «Арка-7».       Мираж поджал губы, а потом смахнул в одну кучу рассортированную фурнитуру и сел на стол рядом с Праулом. Тот поднял взгляд.       – Я считаю, что ты не должен улетать. Ты заслужил отдых!       – Разумно улететь. Мы уже все обсудили. Я понадоблюсь Голдбагу, чтобы удержать остальных в узде.       Аргумент «да кого ты удержишь в таком состоянии» явно не рассматривался. Покачав головой, Мираж слегка отодвинул кресло, в котором сидел Праул, от стола. Наклонился, чтобы оптика была на одном уровне:       – Послушай. Останься. Мой музей – безопасное место. Даже Арси не проникла сюда, и дуоботов я тут не видел ни разу... Я смогу тебя защитить.       Праул не улыбнулся.       – Спасибо. Я предупредил Голдбага, что до отлета не появлюсь. Я так долго никогда не отдыхал, знаешь.       Мираж не это хотел услышать. Он сердито ударил ладонями по подлокотникам и кивнул на платформу:       – Тогда ляг хотя бы. Ты как будто в этой позе вечность просидел – сейчас ржавчина посыплется... Скайфайр хоть сустав тебе вправил?       – Хук вправил. Он получает постояннные отчеты о моем состоянии, так что приехал, хотя я его и не звал, – Праул обошел кресло. Оперся локтями о спинку. – Говорит, нельзя разорвать связь без вреда для моего актива. К счастью, мы будем далеко друг от друга, и он не сможет разыскивать меня каждый день, чтобы утереть нос.       Слишком неприязненный тон для иронии, а уголки губ по обыкновению опущены.       – Мне жаль, – почувствовав неловкость, прошептал Мираж. – Но его я бы тоже не впустил.       Праул сделал пару шагов назад и откинулся на платформу. Приглушил оптику. Мираж заметил розовую струйку, появившуюся под носом после того, как он встал, и ощутил вину. Он же не знает, что врачи Праулу прописали, а диктует свои условия. Он взял салфетку из герметичного контейнера, подсел к Праулу и осторожно промокнул энергон.       – Знаешь... – пробормотал он. – Я помню, что это ты втянул меня в службу Оптимусу, не думай... Но у меня нет к тебе претензий. Я благодарен за стабильность, и я хочу сделать для тебя что-то. Правда.       Протечка была где-то в капиллярах, энергон пах, как непереработанный. Мираж не знал, отчего такое может быть. Он стер все следы и смял салфетку в руке. Помедлив, коснулся кончиками пальцев подбородка. Он будто впервые обращал внимание на формы: простые, строгие, функциональные. Провел по ребрам фейсплейта, к отключенной оптике, обходя трещины в металле, чтобы не задеть. Глухой светлый металлик менялся на темно-серый у самых линз.       Они загорелись, и Мираж замер. Праул сфокусировался не на нем, а на стене напротив.       – Я должен предупредить, – проскрипел он равнодушно. – Мои клоны действительно не были фригидны. Но я – да. Теперь, по крайней мере.       – Ты перегрелся?! – возмутился Мираж, отдергивая руку. – Праймус! – взвился он. – Я не пытаюсь… Праул! Если тебе неприятно, я перестану.       Тот кивнул, глядя мимо него все так же равнодушно. Мираж вскочил и отодвинулся от платформы, выставляя перед собой ладони.       – У меня в мыслях не было причинить тебе вред! Или к чему-то принудить! – он нервно сцепил пальцы. Праул задел его за живое своим предположением, но жестоко наезжать на меха, который едва двигается. Впрочем, оправданий у Миража не было. Он совершенно точно не хотел намекнуть на то, что случилось однажды на Земле с пятью клонами, подарившими ему незабываемый ребут. Но в то же время не знал, как объяснить Праулу, что он чувствует. – Я... я просто не верю, что ты снова настоящий. Я ведь видел тебя один раз. Четыре миллиона лет назад. Я только...       – Можешь касаться, – перебил Праул. – Не трогай голову.       – Извини. Извини, – повторил он, отворачиваясь к двери. Так глупо и неправильно! Он не привык к неловкости и теперь сожалел.       – Сядь. Рядом, – устало попросил тактик. – Все в порядке. Однажды ты ринулся спасать моего клона. Твои способы проявлять приязнь нелегко предсказать.       – «Приязнь», что у тебя за тезаурус нелепый, – буркнул Мираж, нерешительно устраиваясь рядом. Праул издал «хм». – Мне на самом деле ужасно жаль, что все так для тебя закончилось. Старскрим не примет тебя, но я мог бы найти тебе занятие здесь, я…       – Со мной покончено. Со мной и Кибертроном. Я разочарован, но справлюсь, – он скосил взгляд. – И я немного удивлен, что тебе не все равно.       Вот что будешь делать с такой честностью? Мираж пожал плечами:       – Тебе никогда не было все равно, и меня всегда это удивляло. Мы квиты. Значит, все решено, да?       – Решено, – оптика снова померкла.       – Тогда... я буду надеяться, что ты вернешься, когда Голдбаг станет менее диким, а мы наведем тут порядок. Я думаю, теперь нам уже ничто не помешает, – он осторожно взял Праула за руку. – Мы сделаем Кибертрон местом, куда можно возвращаться.       – Ты никогда не ставил перед собой невыполнимых планов, – проронил тот. Благодарности в голосе не звучало, но Мираж в ней и не нуждался.       – Поэтому у меня все всегда получалось... Держи связь со мной, хорошо? Я сообщу, когда изберут кого-то менее предвзятого, и никто не закроет для тебя дорогу домой, Праул. Для вас, – поправился он и с неохотой признался. – Знаю, что ты не кинешь Голдбага. Ты же никогда не кидал меня.       – Прости, если разочаровал тебя напоследок, – Праул с усилием улыбнулся. Лучше бы не улыбался. Эти трещины... Мираж едва удержался, чтобы снова не накрыть их ладонью.       Голова неприкосновенна.       Он промедлил и прислонился к Праулу, вопросительно поглядывая на него. Положил голову на плечо. Корпус Праула издавал куда больше звуков, чем его дроны-копии. Он звучал нормально. Как очень старый, но живой мех может звучать.       Мираж коснулся ладонью брони над камерой искры. Праул ничего не сказал. Он бы предупредил, если бы ему не нравилось.