Цветок и нож

Айрис Окделл прибыла в столицу Талига сразу же, как брат по неосмотрительно оставленному обещанию забрал её к себе. Получив покровительство от Рокэ Алва и став его оруженосцем, он смог вытащить сестрицу из заботливой тирании матушкиных рук, которые порой больно были похожи на орлиные когти, сжимающиеся всё сильнее вокруг плеч и горла. Вот тогда Айрис и встретила его. Ещё одного подающего большие надежды оруженосца из дома Колиньяр, заметившего среди других плохо одетую чужестранку сразу же. Высокую, худую, с горящими неисчерпаемым справедливостью-светом глазами и светлыми кудрями волос — в Айрис сочетались все знаменитые черты дома Окделлов, в том числе и упрямство. Но Эстебан не мог не отметить — Айрис была очень красива. Дочь предателя или нет, как фрейлина она держалась более чем достойно. Ещё более — как доносчик и шпион. Но о последнем знать никому всё же не стоило. — Рад с вами наконец познакомиться лично, леди Окделл. — К сожалению, невзаимно. Айрис умела ввернуть острый комментарий, и Эстебана это волновало. Не меньше, чем её его присутствие. Что можно было разглядеть за этой заносчивостью? Самоуверенность, скрывающая трусость. Нахальство, покрывающее страх. Айрис знала такой тип людей и, видит Всевышний, она не переносила их на дух. Но Эстебан был настойчив. Открыт к любому разговору, и вскоре смог перетянуть страстное увлечение покровителем брата лично себе. Айрис не допустила бы раньше столько мыслей о ещё одном «навознике», коими пестрила столица, однако скрежещущие ощущения от смещения одних лишь только взглядов друг на друга заставляло воздух вокруг них с Эстебаном звенеть. Дочь предателя и «навозник» — вот уж поистине самый нетривиальный, предложенный судьбой расклад. И самый постыдный для «человека чести», к которым относила себя её семья. Эстебана, казалось, не волновали его отношения с её братом. Это был лишь повод в очередной раз её поддеть. Вывести Айрис ещё раз на эмоции. На самом же деле, его волновало что-то в ней, но что именно, едва ли юноша смог бы правильно определить: страсть, охотничий инстинкт, азарт? Что заставляло его каждый раз за ней тенью тянуться, когда сама Айрис его неустанно отвергала? На одном из светских вечеров, данных при королевском дворе, он не удержался от того, чтобы прервать череду безуспешных попыток одной дерзкой выходкой, перечеркнувшей и поставившей под вопрос между ними всё — когда Айрис в очередной раз горячо бранила его и защищала брата с герцогом Алвой, убеждённая в его искреннем потеплевшем отношении к дому Окделлов, Эстебан захватил её щеки, огладил большими пальцами на них разъяренную красноту и припал к её губам своими. Так вот, каково это было, целовать её, — подумалось ему тогда. Звонкий удар пощёчины, рассекающая воздух ладонь, кровь, застывающая на самом кончике языка, когда в ушах всё ещё продолжало звенеть, как от выстрела пушки рядом. Айрис смотрела на него гневным рассерженным взглядом. Её глаза блестели, как у рассвирепевшей кошки. А потом она схватила его за воротник белого одеяния и поцеловала тогда в ответ сама. Это было смешение непреклонности и коленопреклонства — Айрис целовала его так жадно, так яростно и страстно, словно наказывала за каждую обиду, за каждое ядовитое слово, брошенное в сторону её семьи. Эстебан отвечал ей взаимностью: он не терпел насмешек, и сам был рад смеяться над кем-то, слабее себя; однако сестра Ричарда являла собой пример стойкости, которую ему положить под своим упрямством было не дано. Эстебан клялся, ему, привыкшему получать всё, нужен был этот поцелуй ради принципа, уже потом — ради издевательств над Ричардом, и уже после ради самой Айрис. Однако он о нём никому так и не решился потом рассказать.