Графиня Малфой

— Нельзя обделять Игрейну вниманием. — Я не считаю правильным... — Неважно, что ты считаешь правильным. Важно, как указано в этикете. — Ты намерена учить меня этикету? — Гермиона остановилась посреди коридора, по которому они не спеша шли с Лаурой. — Наконец-то ты вновь стала умной, Гермиона. — Ш-ш-ш! — Гермиона подпрыгнула на месте от испуга. — Нас могут услышать! — Кто? Все на площади, на плясках, в замке только Артукус. — Почему, кстати, он... — Артукус любит тишину и покой. В шумных местах ему неуютно. — Откуда он узнал обо мне? — Увидел, Гермиона. Я уже тысячу раз повторяла. — Умоляю, называй меня Изабеллой. — Хорошо. Так ты поговоришь с Игрейной? Гермиона отвернулась. — Она мне не нравится. — Ты графиня Изабелла, забыла? Поверь, никого не интересует твое мнение! Так надо, — Лаура схватила ее за запястье и пристально посмотрела в глаза. Гермиона зажмурилась. — Мне больше нравится быть Гермионой, — прошептала она. — Собой. Это не мое место. — Я понимаю тебя... — Да ничего ты не понимаешь! Ты хоть представляешь, каково это? Внезапно оказаться в чужом теле, в чужом доме, в чужом времени! — она замолчала, испуганно оглядевшись, и, понизив голос, продолжила: — Мне. Так. Одиноко. Всегда быть начеку. Даже ночью. В любой миг, в любую секунду... я должна быть Изабеллой. Так что не надо говорить, что понимаешь меня. — Послушай, я... — Нет, это ты меня послушай! — рыкнула Гермиона. — Ты знаешь, что такое — жить не своей жизнью? Лаура закусила губу, отворачиваясь. Несколько минут прошли в молчании. Обе тяжело дышали, глядя в разные стороны. А затем Лаура вскинула на нее свои пронзительные глаза и прошептала: — Если ты думаешь, что я — Лаура Поттер, ты глубоко ошибаешься. Гермиона резко выдохнула и отступила назад, не веря своим ушам. Лаура отвернулась. — Тогда кто ты? — Ты права. Я никогда не пойму тебя. — Но... — Ты противишься. Ты хочешь вернуться. Там это не пройдет для тебя бесследно. Я же пошла на такое по собственной воле. — Что? Ты хотела... — Изабелла! — к ним бежала Кэтрин. Увидев Лауру, она испуганно замерла и пролепетала: — То есть... графиня... Я... — Что случилось, Кэтрин? — перебила Гермиона. Все тревоги, связанные с собственной судьбой и с тайной Лауры, отодвинулись на задний план. Что-то во взгляде Кэтрин заставило ее похолодеть. — Эвелин. Она в спальне, закрылась ото всех. И отказывается говорить, в чем дело. Гермиона взволнованно посмотрела на Лауру. — Иди, — кивнула та. — Я что-нибудь придумаю о твоем отсутствии на площади. Идем, Кэтрин, — она повернулась к служанке. Кэтрин тотчас кивнула и, робко улыбнувшись Гермионе, зашагала за Лаурой вдоль коридора. Гермиона несколько мгновений смотрела на них, а затем развернулась и направилась в Северное крыло, к Эвелин. *** — Так и будешь молчать? — Гермиона вздохнула и, обогнув сидящую спиной к ней Эвелин, села с другой стороны кровати. — А что сказать? — Эвелин посмотрела на нее исподлобья. Гермиона вздохнула. Черт, она не учится на психолога. И она не мать! У нее нет нужных слов. Она лишь смотрит на маленькую девочку, что сидит напротив, скрестив ноги и руки и опустив голову, и не знает, что сказать. — Сперва объясни, почему ты сбежала с праздника. Эвелин. Все-все танцуют на площади, развлекаются и веселятся, а ты сидишь тут и даже отказываешься сказать, в чем дело. — На площади танцует отродье. Я не хочу быть рядом с ними. — Эвелин, — Гермиона вздохнула. — Разве мы не говорили об этом? Не решили, что не будем бросаться такими словами? — А леди Игрейна со мной согласна, — Эвелин упрямо вздернула подбородок. — И что же тебе сказала леди Игрейна? — Гермиона вздохнула, пытаясь подавить острое желание прямо сейчас помчаться на площадь и разорвать Игрейну на маленькие кусочки. Эвелин только стала терпимее относиться к маглам, как эта выскочка все испортила! — Она наказала их. — Наказала? Кого, Эви? — Тех детей. Что дразнили меня. — Они обидели тебя? — только сейчас Гермиона заметила, что глаза Эвелин покраснели, словно от недавно выплаканных слез. Эвелин подняла на нее горящий взгляд и тихо прошипела: — Обидели? Никто не смеет обидеть меня! Я Малфой! Гермиона нервно подняла брови. — Эви, — мягко сказала она. — Я понимаю. Но иногда следует обратиться ко взрослым, если тебе неприятно... — Я и обратилась! — воскликнула Эвелин. — Игрейна наказала их. За все! — она вскочила с кровати. — Хватит! Неужели во всем мэноре нет места, где я могу побыть одна? Гермиона вздохнула. Пытаться сейчас поговорить с ней тщетно. — Я оставлю тебя, Эви. Но буду рада вновь увидеть тебя на празднике, — спокойно сказала Гермиона и вышла из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь. Нужно вернуться на площадь. Так ведь положено по этикету! Из груди вырвался смех. Гермиона даже не удивилась, услышав в нем истерические нотки. *** — А вот и Изабелла! — Поллукс улыбнулся, но в глазах его сверкал лед. Однако Гермиона вопреки привычке не дрогнула. Безразличие. Даже праздник не радовал ее. — Мы ждали тебя. — Я разговаривала с Эвелин. — Ох, бедная девочка, — вздохнула Игрейна. Вновь захотелось ударить ее. Не больно. Просто чтобы показать, как она ненавистна. — Эти маглы совсем обнаглели. Я не понимаю, зачем устраивать для них праздник, — фыркнула Игрейна. Поллукс улыбнулся и медленно повернулся к ней. — Это же маглы. Они безобидны. — Безобидны? — задохнулась Игрейна. — Вы же видели, что они сделали с малышкой Эви! — Что они сделали? — перебила Гермиона. — Ты и не знаешь, — хмыкнула Элладора. — Великая мать. Невероятная выдержка потребовалась Гермионе, чтобы не закричать на старуху. — Эвелин и сама не ангел, — посмел возразить Ивэн. Все изумленно на него посмотрели. Даже Гермиона нахмурилась. — Вы же видели, как она вела себя. — Я не узнаю тебя, Ивэн, — холодно сказала Игрейна. — Посмотри на них. Жалкие создания. Гермиона выглянула из беседки. Веселье было в самом разгаре. Праздновали день Малфоев. Много веков назад, в этот день родился прародитель всей семьи, Киан Малфой. Площадь была полна народу. Конечно, большинство были маглами. Но Гермиона видела, как по периметру шагали волшебники. Их зоркие глаза подмечали малейший беспорядок, и тотчас стражи ликвидировали его. Подходили и так незаметно, просто хватали нарушителя за локоть и отводили куда-то. А остальные продолжали танцевать, ни на что не обращая внимания. — Верно, — ответил Поллукс. — Но! В общем-то, повторюсь, маглы безобидны. Один раз погладь их, другой приласкай... И они готовы целовать твои ступни. Гермиона с трудом сдержала возглас негодования. Ивэн рассмеялся. — А ты стратег, Поллукс. — А вот и Лаура вернулась! Как он? Лаура подошла к беседке с улыбкой на лице и заняла место рядом с Гермионой. — Граф Артукус передает всем пламенный привет и сожалеет, что не может присутствовать рядом. Но вы же знаете Артукуса. — Арти, Арти, — добродушно проговорил Поллукс. Гермиона повернулась к Лауре и прошептала: — Что произошло с Эви? — Она не рассказала тебе? — удивилась Лаура, но прочитав что-то во взгляде Гермионы, объяснила: — Она хвасталась, что умеет колдовать, а один мальчик... наговорил ей много чего нелестного. Она и наслала на него проклятие. — Подожди-ка. Я думала, Поллукс запрещает ей общаться с... маглами, — сказала Гермиона и сразу вспомнила, что Эви говорила о площади, вовсе не о маглах. — Почему же? Всем известно мнение Поллукса о маглах. Гер... Изабелла, Малфои сейчас и Малфои в наше время... — В наше? Я тебя знаю? — О, хватит. Все равно я не скажу тебе. Так вот. Сейчас в Малфоях еще нет той ненависти к маглам. Поллукс считает их бесплатной рабочей силой, да. Но чтобы убить... — Лаура покачала головой. Гермиона нахмурилась. Слова Лауры казались ей невероятными. Всю жизнь Гермиона считала, что чистокровные горячо, люто, яростно ненавидят таких, как она. — И что с тем мальчиком? Эви сказала, что Игрейна... — Круциатус. Гермиона закрыла глаза. Никто не заслуживает такого. Тем более ребенок. — А как же мораторий на магию женщинам? — нахмурилась Гермиона. — Изабелла. Не говори, что не пользовалась палочкой, — Лаура недоверчиво покачала головой. — Кэтрин сказала, что ей нельзя, когда... — Ей нельзя, верно. Но тебе? Гермиона досадливо цокнула языком. Надо же. Она глупая, такая глупая! — Ты не скажешь, кто ты? — Не меняй тему, дорогая. — Мы встречались? Лаура закатила глаза и отвернулась. — Слышала, свадьба планируется масштабной, Поллукс? — О, да, Лаура. Прибудет бесчисленное количество гостей. Все для вас! — он развернулся к Люкорису и Элейне, что сидели рядышком напротив остальных. Гермиона тяжело вздохнула, осознав, что за все время оба не произнесли ни слова. И даже не взглянули друг на друга. — Может, поговорите? — жестко добавил Поллукс. — Прогуляетесь? Весело же, оглянитесь. — Верно, — хрипло ответил Люкорис и поднялся. — Прошу вас, леди Элейна. Элейна подняла на него несчастный взгляд. — Конечно, виконт Люкорис... И они чинно вышли из беседки. Гермиона с грустью наблюдала за двумя подростками, шагающими по площади. Люкорис — спокойный, собранный, прямой, словно тонкая холодная игла. И Элейна — маленькая, хрупкая, сутулые плечи. Все расступались перед парой, и Люкорис величественно кивал. Гермиона отвернулась, не в силах видеть это. — Ты сидишь, будто на иголках. — Прости, что не улыбаюсь: проблем много, — холодно парировала Гермиона. Лаура усмехнулась. — Ты будешь дуться? Даже не знаю, есть ли смысл говорить, что графиня Изабелла всегда должна быть приветлива и весела, если ты... обижаешься, словно ребенок. Гермиона резко развернулась, стремясь уничтожить Лауру взглядом. Лаура улыбнулась. — Очевидно, ты не отступишься. Что ж, задавай вопросы. Но мне решать, отвечать ли на них. — Сколько ты в этом теле? — Достаточно. Гермиона покачала головой. — И когда ты вернешься? К себе, в свое время? — Неизвестно. Я должна принести жертву. — Что? — Тебе рано говорить об этом, Изабелла. Думаю, вопросов на сегодня достаточно. На нас уже подозрительно смотрят. — И действительно, многие в беседке бросали на Гермиону и Лауру быстрые взгляды. — И займись, наконец, Игрейной! Гермиона вздохнула, посмотрев на старшую леди Нортон. Отрицать очевидное нет смысла. Она — графиня Малфой на неопределенное время, и ей следует смириться с этим. Гермиона повернулась к Игрейне и расплылась в фальшивой улыбке. *** — Эви? Эвелин положила куклу, с которой играла, на столик и посмотрела на Гермиону. — Привет. — Ты так и не пришла на праздник. Губы Эвелин дрогнули, но она продолжала стойко смотреть Гермионе в глаза. — Мне и тут хорошо, мама. — Тот мальчик... он просто завидовал тебе. — Я знаю. Я ведь Малфой. Нам все завидуют. Гермиона усмехнулась и, садясь напротив Эвелин, подалась вперед и взяла в руки маленькую ладошку. — Представь себя этим мальчиком. Представь, что ты никогда не сможешь колдовать. И тут появляется девочка, хвастающая этим. — И поделом ему! — Послушай меня, Эви. Представь, что ты дразнишь ее. От безысходности. Понимая, что никогда не станешь таким. А она вдруг тебе улыбается. — Что?! — Эвелин вскочила со стула. — Улыбнуться? Ты была там? Ты знаешь, что он сказал? — Нет, ведь ты молчишь! — И буду молчать, — сказала Эвелин. — Малфои не жалуются. — Эви... — Я устала, мама. Я хочу спать. Гермиона закрыла глаза. Снова поражение. — Доброй ночи, Эви. — Доброй ночи, мама. *** Гермиона вздрогнула всем телом, столкнувшись у двери с Артукусом. — Сожалею, если напугал вас, графиня, — он склонился в почтительном поклоне. Однако в его голосе не было даже намека на сожаление. — Все в порядке. Пройдемте? — она кивнула на выход из Северного крыла. — Как вам праздник? Гермиона медленно повернула к нему голову. — Честно? Я бы хотела, как вы, остаться в замке. Артукус мягко рассмеялся. — Вы играете. Знаете, вы талантливая актриса. — Откуда вы узнали обо мне? Гермиона остановилась и посмотрела Артукусу в глаза. Добрые, бесконечно добрые. И словно читающие душу. Он улыбнулся. — Я провидец, Изабелла. — Но почему-то зовете меня не моим именем. — Потому что я вижу: тебе страшно. Что кто-то услышит. И догадается. Гермиона опустила глаза. Как легко он перешел на «ты». — Я хочу обратно. — Я понимаю, — Артукус вздохнул. — Но тебе уготовано другое. — Что? И кто?! — Гермиона сорвалась на крик. — Кто мне уготовал такое?! Она не хотела снова думать об этом. Она хотела смириться, смириться! Не думать о том, кто она. И кем притворяется. Но она не могла. Они стояли на расстоянии. Гермиона, разгоряченная: грудь тяжело поднимается, глаза горят. И Артукус, спокойно взирающий на нее: ни один мускул не дрогнул на лице. А затем он потянулся вперед и коснулся ее губ своими. И Гермиона невольно закрыла глаза. И мир ее на секунду замер и взорвался крошечными кусочками. Он не приближался к ней, не обнимал. А потом все кончилось: он оторвался от нее и сделал шаг назад. Бесконечный диалог глазами — и он уже оставил ее. Исчез, испарился. А она вжалась в стену, смотря перед собой и уже ничего не понимая... 06.02.14