Курортный отдых в санаторных условиях

      Е Байи топтался на месте возле большой, выше человеческого роста, фигурной каменой чаши, поглядывая на часы. Он успел пройти по городу, запруженному людьми, гулявшими всюду в вечерние часы, когда жара и палящее солнце уже отступили, а с моря навевал прохладу легкий бриз. Временами Байи жалел, что у него не было фотоаппарата, чтобы запечатлеть бесспорную красоту этого места, но почти сразу менял мнение, потому что так же как он видел это сейчас, камера всё равно не смогла бы передать. Память – лучшая камера, пусть порой и обманчивая. Но так даже лучше. А картинки можно и с открыток рассмотреть.       У Е Байи было неспокойно на душе. Он чувствовал, видел, что с Се Ваном что-то творится, что-то явно нехорошее, он темнил и недоговаривал. Но выбора не было, равно как и времени, отведенного им. Если Се Ван не хочет чего-то рассказывать, то Е Байи не считал для себя возможным вмешиваться, кроме как спросить напрямую и предложить свою помощь, если потребуется.        Сейчас Е Байи уже пол часа торчал на площади перед отелем, ожидая его появления. Се Вана всё не было, и с каждой минутой тревога усиливалась, скреблось в душе старое, подзабытое чувство, но Байи душил его привычным усилием воли. Периодически вспышками приходили, всплывали перед глазами воспоминания о прошедшей ночи. Её Е Байи не смог бы забыть, как он чувствовал, наверное, никогда. Но помимо целого шквала чувств, которые она вызывала, в голове вертелась скользким червяком мысль о том, что они жутко поторопились, что всё это могло обернуться очень нехорошо, что это подломило нечто важное между ними, что они пересекли эту черту слишком рано. С другой стороны, не было бы большим сожалением, оттолкни он тогда Се Вана? Но его невозможно, непостижимо было бы отвергнуть. Он был слишком родным, слишком искренним и откровенным, где-то даже наивным, чтобы позволить так с ним поступить.       - Я снова опоздал, извини, - раздалось из-за спины. Е Байи развернулся, - Давно ждешь?       За эти темные глаза, смотрящие на него с такой щенячьей выразительностью и волнением, Е Байи готов был проторчать на разогретой площади ещё хоть вечность.       - Порядком, - всё-таки проворчал он, - А тебя где носило?       - Ничего особенного, - слабо улыбнулся Се Ван, - Просто кое-какие сложности.       Е Байи внимательно изучил его лицо и вздохнул.       - Я так понимаю, ты опять во что-то нехорошее из-за меня влезаешь, так? – Се Ван поджал губы и слегка закатил глаза, - Можешь не отвечать, у тебя всё на лице написано.       - Ни во что я не влезаю, - фыркнул вдруг он, - И вообще, ты сам говорил, что я могу и сам решать.       - Так-то оно так, только вот, - Е Байи бросил взгляд на его руку, а потом и вовсе пристально оглядел всего Се Вана, - Я переживаю за тебя, - добавил он гораздо тише.       - Это… - Се Ван отвел взгляд, - Сегодня твой вечер, не будем пока о грустном? Куда ты хотел меня позвать? – он живо улыбнулся, сменив тему.       - Честно говоря, не успел найти ничего подходящего, - Е Байи усмехнулся, - Неловко вышло, сам тебя позвал, а в итоге не знаю, куда податься.       - Так даже лучше! – Се Ван просиял, - Не хочу никаких ресторанов. Давай просто гулять?       - Ну, раз ты не против, то пойдем, - Байи пожал плечами и усмехнулся.       Се Ван тут же подорвался с места и потянул Байи за собой. Они углубились в город, поднявшись по улице вверх, мимо здания музея, наполовину скрытого за деревьями, и дальше, мимо невысоких выбеленных стен домов. Е Байи подумал, что у всех южных городов есть что-то неуловимо общее: может, дело в архитектуре, или растительности, бушующей и изобилующей даже в самых густонаселенных и застроенных районах, а может, дело было в людях, местных и приехавших на летний отдых, или в поджарых тощих котах, повсеместно считавших себя единственными полноправными хозяевами.       Сделав небольшой круг по центру и устав от окружения зданий, излучавших жар, накопленный за день не хуже старой натопленной печи, Е Байи и Се Ван вернулись на набережную. Постояв немного в очереди, наводненной детьми и их родителями, они купили себе немного лимонада и отправились дальше, вдоль берега моря. Се Ван смешно щурился от солнца и бликов, отраженных от нестерпимо яркой лазурной поверхности моря, Е Байи щеголял в своей неизменной шляпе, то и дело с легким превосходством поглядывая на мужчин, носивших белые парусиновые кепи.       Время летело незаметно. Они всё гуляли, не имея особой цели. Отстояв ещё одну очередь, теперь уже за мороженым, Е Байи и Се Ван прошли в густую тень от высоких лиственниц в небольшом сквере и устроились на лавке.       - Знаешь, - Се Ван вздохнул, - Наверное, это самый лучший вечер, который у меня был когда-либо, - он улыбнулся, посмотрев на Байи. Тот покачал головой, слегка смутившись, а потом снова вгляделся в Се Вана. В его взгляде, в улыбке и темных глазах, позади напускного веселья и расслабленности, читались такие грусть и тревога, что Е Байи не выдержал.       - Почему у меня такое ощущение, что ты очень сильно недоговариваешь?       Се Ван тут же отвернулся, скрывая волнение за улыбкой и уставился на бескрайний простор моря. Вдоль берега, на отдалении проплывала с шумом «ракета» с пассажирами на борту. Се Ван нервничал, кусая губы.       - Ты прав… - наконец сдался он, - Но, пожалуйста, я так хочу провести с тобой этот вечер так, чтобы он тебе понравился. Обещаю, как только смогу, я всё расскажу тебе.       - Не думаю, что мне это понравится, но хорошо. Если ты так хочешь.       Они снова сидели в молчании, слушая звуки города, людей и моря, окружавших их. Се Ван никак не мог расслабиться, всё сидел с прямой спиной и думал о чем-то. Ему казалось, что всех этих звуков вокруг не существует, на уши давит тишина, или это было всё то, что он так усердно игнорировал и скрывал?              - Ты ведь снова сбежал, я прав?       Се Ван проигнорировал вопрос, только ещё усерднее всмотрелся в горизонт.       - И это явно не обойдется тебе просто так. Мне очень тревожно за тебя, ты знаешь?       - Знаю… И ты прав. Во всём прав. Только вот, я не хочу. Совершенно не хочу больше так разрываться. Я хочу… быть с тобой.       - А отец?       - Он… Чем дальше, тем больше понимаю, что он просто контролирует меня.       «Да неужели???» - Е Байи сдержался, но Се Ван, видимо, и без слов понял эту его реплику.       - И чем больше я с тобой, тем больше понимаю, что только так смогу создать что-то по-настоящему хорошее. Рядом с тобой я слышу свою музыку...       - Но мне так страшно… Так страшно, Байи, ты представить себе не можешь! Я привык к такой жизни, я вырос как будто под куполом, понятия не имею, что буду делать, если лишусь его!       - Да всё то же самое, разве нет? Учиться, работать, играть.       - Я и не работал никогда… Даже в армию меня не взяли, и сам я никогда не жил, даже тогда… В детстве за меня все решал распорядок и воспитатели, потом отец… Единственным, в чем я принимал самостоятельное решение была музыка, но теперь понимаю, что и она не была полностью свободной! И это так сложно, так сложно!..       - Но я же с тобой.       - С тобой всё по-другому. Ты даешь мне выбор, ты рядом, это окрыляет, но я по-прежнему не знаю, что мне делать.       Се Ван словно очнулся, вынырнул из омута сгустившихся проблем, понимая, что сейчас сболтнул лишнего.       - Прости… - он вымученно улыбнулся, - Я не хотел портить вечер…       - Помнишь, что я говорил о честных свиданиях? – вздохнул Байи, - Я рад, что ты сказал мне, - он тепло улыбнулся, поднимаясь со скамейки, - Теперь хотя бы понятно, что с тобой происходит.       Он поманил Се Вана за собой.       - Пойдем? Думаю, я знаю, что нам нужно попробовать.       Се Ван улыбнулся, поднимаясь следом и спеша за Е Байи, который уже направился дальше вдоль набережной.       «Если бы ты только знал, что я сейчас устраиваю на свою голову…»       Дойдя до ближайшей прилегающей улицы, ведущей вглубь города, Е Байи свернул туда, повинуясь неписанному правилу города. По давней памяти об Одессе, он интуитивно направлялся всё дальше, петляя, пока наконец они не попали в небольшие тенистые кварталы. Двухэтажные дома с распахнутыми настежь окнами. Людей вокруг было по-прежнему много. В этих домах повсеместно сдавали комнаты для отдыхающих, но также процветала здесь и другая вещь. Се Ван, непривыкший к таким походам, сначала удивлялся и даже побаивался необычной обстановки, но Е Байи, казалось, чувствовал себя как рыба в воде.       Се Ван поражался умению Байи находить общий язык с людьми, когда это было действительно нужно. Он не сразу понял, с какой целью они пришли в эти тихие дворики, где сушилось на веревках бельё, а дети гоняли в футбол под негласным присмотром хозяек и бабушек, поглядывавших в пол глаза в окна, но Е Байи быстро прояснил данный вопрос. И вот они уже разжились первоклассным вином, перепробовав перед этим ещё с десяток. И грушевки, и вишневого, которое им с удовольствием презентовали. Но Е Байи не останавливался, пока не раздобыл-таки виноградное.       В приподнятом настроении, изрядно напробовавшись, Се Ван шёл бок о бок с Байи, шутил консерваторские шутки, которые Байи вряд ли мог понять, но всё равно смеялся, потому что их рассказывал Се Ван. Пару раз Е Байи тоже рассказал шутки, но Се Ван кажется не слишком впечатлился врачебным юмором, а Байи подумал, что это издержки профессии.       Небо из лазурного превратилось в нежно розовое с белыми всполохами облаков, подернутых оранжевой каймой в лучах закатного солнца, потом из розового перетекло в сиреневый, синий и наконец превратилось в иссине-черный бархатный покров, расшитый алмазной россыпью звезд.       Е Байи и Се Ван пришли на набережную и спустились к пляжу, наконец опустевшему достаточно, чтобы можно было спокойно пройти. Се Ван скинул обувь и влез в теплый прибой, закатав штанины до колен, смеялся и бегал за волной. Е Байи, наблюдая за ним, не выдержал, тоже влез в воду, и это было очень, очень хорошо. Чувствовать себя таким живым. Вдыхать воздух полной грудью и знать, что наконец-то обрел запоздалое счастье. Е Байи напрочь забыл о том, что завтра с утра его ждет поезд и снова разлука, он почему-то обрел уверенность, что это вовсе не конец, что всё ещё будет.       Они сидели вдвоем на разогретом за день бетонном парапете и ждали, пока ноги высохнут, и можно будет обуться и пойти дальше, жуя разделенную напополам булку, выцыганеную Е Байи за небольшую доплату вместе с вином. В памяти короткими яркими всполохами блеснули воспоминания из далекого прошлого, когда почти так же они проводили вечера с Чанцином, ещё будучи детьми. Тогда всё было по-другому, они оба были страшно молоды, а все те незнакомые, непонятные чувства, вспыхнувшие в Байи были для него новы и неизведанны. Раньше эти картинки, ожив в памяти бередили душу, напоминая о том, чему никогда не суждено было случиться. Теперь же они, блеснув, как рыба чешуёй под тонким слоем воды, улеглись в сердце, успокоились и больше не болели. «Теперь можно наконец оставить прошлое в прошлом,» - подумал Байи, улыбаясь. Он вгляделся в бескрайнее ночное небо, гадая, может, всё-таки есть в нем кто-то помимо безжизненных звезд, космической пыли и астероидов, да мигающих спутников. Есть ли там кто-то, кто исчез, оставив неизгладимые шрамы и самые нежные воспоминания в сердце, и посылает ли он, подобно мигающим огонькам спутников, невидимые людскому глазу сигналы?       Е Байи не знал. Но надеялся в глубине души, что Чанцин мог разглядеть оттуда, что он наконец смог отпустить его. Что сможет простить его тоже за все слова, сказанные в сердцах, за все непрощенные и скребущиеся до сих пор обиды. Впрочем, эти мысли, нахлынувшие внезапно, так же внезапно отступили, уступив место здоровому врачебному прагматизму.       «Видимо, вино действительно неплохое.»       В конце концов, мертвым нет дела до живых, так почему живым должно беспокоиться о мертвых?       Усмехнувшись на прощание далеким звездам, Е Байи повернулся и взглянул на Се Вана, который тоже задумался, жуя свой кусок булки.       - Может, пойдем? У меня уже ноги высохли, а сидеть здесь не то чтобы удобно, - предложил Байи.       - Угу, - слегка отстраненно ответил Се Ван, - Сейчас, только дай мне ещё пару минут… Хочу запомнить эту красоту.       Они наконец продолжили свой путь. Е Байи с небольшим трудом припомнил, в какую сторону идти по направлению к санаторию. Можно было запрыгнуть в поздний автобус, но там было бы душно, и ещё платить за проезд… А сверчки так старались в траве, выводя трели, устраивая представление под аккомпанемент ночного ветра, что не хотелось отрываться.       Они шли с Се Ваном вдоль пустевших улиц. Из окон домов доносились запахи еды. Люди возвращались к своим семьям, садились ужинать. Е Байи шел рука об руку с Се Ваном, ничуть не завидуя.       - Уже поздно, - Е Байи обеспокоенно взглянул на часы, - мы наверняка не сможем попасть на территорию… Что-то я совсем потерял счет времени.       - Ничего страшного, я здесь не впервой, знаю, где есть дырка в заборе, - пожал плечами Се Ван с легкой улыбкой. Вдруг он остановился как вкопанный, - Сколько, ты говоришь, времени?..       - Половина двенадцатого, а что…       - Черт, - у Се Вана заблестели глаза, а сам он вдруг улыбнулся, нездорово, дыша часто, а затем вдруг засмеялся, надломленным голосом, почти безумно.       - Се Ван, - Е Байи в миг посерьезнел и схватил того за предплечье, - Что происходит?       - Я, - он всё не мог успокоиться, - Кажется, я наконец принял решение, так смешно… Ты не представляешь.       Он снова рассмеялся, негромко, вздрагивая, а затем ухватив Е Байи за руку, потащил дальше вдоль дороги.       - Пойдем… Ты же не против, если я в твоей комнате заночую, правда? – он улыбнулся, оборачиваясь, и Е Байи пожалел, что не вытряс из этого мальчишки сразу всё, что тот скрывал, даже если это было неправильно.       - Я не узнаю тебя, - серьезно произнес он, - Говори, что происходит.       - Я сбежал, - пожав плечами, Се Ван продолжил путь, - Да-да, сбежал, - он снова рассмеялся.       Е Байи шел следом с нарастающей тревогой, готовой превратиться в профессиональный долг по приведению в чувство Се Вана, который, кажется, уже не отвечал за себя.       Вдруг из-за поворота, скрипя колесами, появилась машина, выхватывая их светом фар и затормозила прямо перед Се Ваном. Дверца распахнулась, и на тротуар вышел Чжао Цзин.       Се Ван замер, как по команде. Е Байи тоже остановился, наблюдая за стремительно разворачивающейся немой сценой.