На берегу скалистом

До Эстебана доходит известие про обрушение родового замка Окделлов, когда он возвращается из Вараста обратно в столицу. Оно буквально застигло его, опьяненного победой и установлением житнических законов в новой возрождённой после набегов чумы земле, врасплох, прошив насквозь, словно раскалённой иглой с продетой через ушко не рвущейся серебряной нитью. Мысли о следующих военных достижениях в завоевании и подчинении королевства Гаунау смолкли мгновенно, будто их и не было вовсе. Вся семья Окделлов погибла, и никто не выжил. Вот такой ждал бесславный конец предателей короны. И если бы раньше Эстебан отпраздновал это с кубком вина, как одну из своих славных, добытых упорным трудом побед, то сейчас он чувствовал, что внутренности сжимаются, сам он оседает и стержень, распрямлявший его, будто бы гнётся и даёт трещину. Айрис Окделл, читал он, погибла под развалинами замка тоже. И Эстебан не понимает, как ему реагировать на её смерть. До позорного изгнания из столицы за предательство монсеньора её братом у них с леди Окделл вились и тянулись друг к другу странные связи: эпистолярного и не только характера, когда он улавливал её силуэт глазами, выискивая его с жадностью охотника в толпе прочей королевской свиты, а она всегда смотрела на него в ответ. Даже если пыталась безуспешно скрыть искры своего нескромно горящего интереса. Она была той, чьих губ ему удалось в порыве пылких ссор запретно несколько раз коснуться. Той, кому он хотел предложить, несмотря на положение её семьи, остаться в столице под протекцией его дома. Но Айрис, обещавшая подумать, так и не дала ему свой ответ до выезда. Упрямая гордячка, но чего ему ещё следовало от неё ожидать? Она была несломимой и непримиримой со своим положением до самого конца. Эстебан, застыв каменным изваянием внутри своей комнаты, сжимает с силой хрустящую бумагу письма, где выведено весьма чётко, прямо и понятно, что за судьба постигла девушку, цеплявшую его задолго до выхода в военный поход. Которую он надеялся забыть. И с образом которой даже под клинком врага не смог расстаться. В том-то и была беда, Айрис Окделл была незабываема. И потому Эстебан, прижав склокоченное письмо к лицу, медленно оседает на пол, ощущая неприятную, растущую бешеными скачками в себе пустоту. Проклятого Дикона винить не было уже никакого смысла. Как до него дошло запоздалым известием, тот был убит на развалинах собственного замка сержантом Карваля. За искупление грехов и во имя избежания прорыва старинного проклятия. — Да сожрут тебя страшные твари лабиринта, Ричард Окделл, — с ядовитым рыком выплюнул юноша, беспомощно разглядывая смазавшиеся под напором его печали чернила. Вот уж кому такой страшной участи он бы ни за что не пожелал, так это его сестре. «Ты могла бы остаться здесь» «О, и как же, скажи мне на милость? — казалось, за упрямством и беспечным видом она скрывала своё истинное смятение и страх перед возвращением обратно домой. — Выйдя за тебя замуж?» Эстебан усмехается. Его, пока ещё не повидавшего мир и не познавшего вкус войны, данная перспектива не сильно-то и прельщала. Однако он её и не отвергал. В каком-нибудь далёком будущем, где отец смягчит жёсткость своих нравов, а он, получив под собой достаточно прочную почву из побед, сможет сам выбирать, кто ему мил, а кто — нет. «Айрис, я хочу, чтобы ты осталась здесь. Со мной» «Как я могу здесь остаться, если сам ты уходишь? Куковать у тебя в замке, под надзором твоих служанок, пока тебя самого нет? — Она неожиданно сорвалась на эмоции, и собираемые ею цветы дрогнули у неё в руках. — Это не для меня, это для тебя. Я такой жизни не вынесу. Она ничем не будет лучше, чем жизнь под надзором матери в моём замке» «Что же ты предлагаешь? Мне что, на войну тебя с собой взять?» — Тогдашнее предложение сейчас казалось настоящим выходом. «Почему ты обязан уезжать?» «Потому что я к этому шёл много лет. Потому что я служу короне, и если того требует король, я повинуюсь и следую туда, куда указывает его рука, — твёрдо заметил он» «Прогнил твой король. И он, и его корона. Думаешь, он сам хоть чем-нибудь здесь заправляет? — Айрис к нему резко приблизилась с горящим взглядом. — Он давно лишь пешка в руках более умных и находчивых людей. И если ты следуешь приказам безвольного дурака, то ты и сам своего рода дурак» Они поссорились в их последний вечер. Крепко и горячо, как не ссорились еще, пожалуй, ни разу. Его дом славился преданностью и верностью королю и короне, но если Айрис была права и знала больше, чем было дано знать ему, не теряло ли всё это смысл? Эстебан думал сейчас об этом непозволительно много. Как и о том, что он не успел ей в тот вечер сказать.