Алёша, ша!

Лёше скучно не бывает, на самом деле. Куда там! В Ростовской области что ни день, то «Криминальная Россия». Пошёл за хлебом, а там мужики дерутся. Стрельнул для острастки, а они ментов звать. Совсем распоясались! Когда чуть выдастся спокойный денёк, только закроешь наркотрафик с Украины, бац! Прилетает откуда не ждал: вспоминай, Алёшенька, что ты глава Южного Федерального! То Сочи хамеет и цены винтит, то в бедном Волгограде дороги встанут и ну трезвонить по всей России о транспортном коллапсе. Даром что, как правило, Краснодар сам с Адыгеей как-то возится, Симферополь имеет потрясающую способность забивать на свои проблемы, а Астрахань с Калмыкией мирно помалкивают в нищете. Только утрясёт Алёша горячие южные крови, как Крым снова на копыта поднимается: взрослые и самостоятельные мы, ты посмотри на них! У Алёши тут же начинают говна кипеть, аж прострелить то место, где спина теряет благородное звание, хочется. Именно из-за этой честной компании они с Украиной разосрались в хлам. И ладно бы, он с Мишей соглашался, тоже себе хотел Крым. Только вот Одессу ему не отдали. А без Женечки ему это сокровище Чёрного моря даром не сдалось. Заёбывают Алёшу не только в ЮФО. Москва со своими совещаниями, откровенно скажем, всю душу из него вытряс. Только и делает, что в самолёты прыгает да чешет по Охотному Ряду в офис златоглавой. И каждый раз прямо рвётся из него: «Миша, да отшибись уже! Хочешь, чтобы Романов под крылом сидел, присвой Питер и забери его в свой безвкусный центр, а нас-то зачем гонять? На Владивосток смотреть страшно, три дня на оленях, два дня на собаках добирается, чтобы вы поворковали!». Выходной хочу, думает Алёша. В Одессу хочу. Скучно мне. Честно признаться, наличие выходного совершенно не гарантирует поездку в Одессу. Конечно, у Лёши есть свои каналы, да и Женя подсобит, если приспичит. Но Киев не дремлет. Из поля зрения Женю ни-ни. Вот и перебалтываются они лишь по телефону да по видеосвязи порой. Возвращаясь к причине Алёшиной скуки, стоит отметить, что жизнь была бы куда веселее, будь Женя рядом. И вовсе не потому, что Лёша тоскует до зубного скрежета, покрывая трехэтажным матом Зверево за перестрелки в центре города. А потому что Женя удивительно скучный диктатор, когда не рядом. И откуда столько ханжества взялось – не понятно. – Шо ты мне начинаешь, Алёша? – слышит он сварливый голос жены из динамика ноутбука. Женя не на шутку злится. – Кажишь не знал, что вашего главного архитектора закроют? Угомони свои таланты. – Да не я дал то соглашение, Женечка, не я! – хнычет Лёша, вытирая кровь с подбородка кухонным полотенцем. Голубыми глазами Жени можно убивать. Вон и Лёшу в самое сердце поразил. – Шоб меня покрасили, Алёша! – Я пизжу? То есть, я пиздобол? – возмущённо вопит Лёша, отбрасывая полотенце. По Скайпу это единственная возможность выплеснуть гнев. – Не морочь мне мэдэбэйцылы, Алёша! – рычит Женя, хватая планшет на той стороне экрана. – Ну шо ты не можешь по нормальному? – Новости читал, аж брови на лоб кинул, – хохочет любимый голос, когда Лёша принимает вызов и прижимает телефон к уху. – Ты своих таможенников вообще не инструктируешь? – Кто ж знал, что таких долбоёбов принимать начнут, – бурчит Лёша, наблюдая как начальник за стеклянной стеной офиса бросается мебелью. – И вообще, не обязан я знать каждого, кто на границе наркоконтролем занимается. – Ну не строй коники, Алёша, – голос Жени сплошная ласка. – Я не капризничаю, – ещё сильнее надувается Ростов. – Ну, казачок мой… – Ты скоро приедешь? – Лёша безразлично смотрит, как начальник продирается через горы сваленного на пол барахла и направляется к его офису. Орать начнёт. – Надоело трепаться по телефону. – Ты меня устал уже, Алёша, – вздыхает Женя, и Ростов знает, что ему правда жаль. – Не могу я. Смотрят за мной. Вызов приходится оборвать. Начальник на полном серьёзе собирается вынести Лёше мозги. Даром что шашка на стене висит, а в ящике стола ТТшка. У него и свой ствол есть. Лёша только приземлился на заднее сиденье бэхи, как телефон неожиданно трезвонит. Думая увидеть номер Дарена, ожидающего его в кальянной, Ростов немало удивился. Звонила любимая жена. – С твоей подачки полицейский в Адыгее поножовщину устроил? – с места в карьер начал Женя. – Знать его не знаю, – отработанным десятилетиями тоном тут же ответил Лёша. – Ты мне уши не шлифуй, – холодно процедил Женя. Видать краснодарские новости до Одессы быстро долетели. – Видел же его среди твоих ребят в инстаграме. – Ну не поймали же! – заискивающе выпалил Ростов. Водитель даже не оглянулся, и не такое слышал. – Шоб ты был здоров, Алёша, как Москва узнает, – простонал устало Женя. – Тебе на кладбище 2 года прогулы пишут. Лёша почувствовал, как в недавно простреленной груди потеплело от нежности. Господи, как же он соскучился. – Беспокоишься, жена? – Не делай мне смешно, – отмахнулся почти ласково Женя и тут же перешёл на деловой тон. – Щё ми имеем с гусь*? Лёша улыбнулся, глядя сквозь тонированное стекло на бесконечную пробку на Красной. Именно поэтому никакой Киев с Москвой им не помеха. Более подходящих друг другу людей, чем они с Женей, просто не существует. Ну, может Иркутск со своим развратным Красноярском, но это как посмотреть. Они, может, и дольше вместе, но Ростов точно ни перед каким Новосибирском задницей не крутил! – Очень многое, касатик мой*. – Не тяни кота за Фаберже! – рычит Женя, и Лёша решает всё-таки ответить. – Пациенты прут гусяком*. Женя вздыхает. Лёша очень хочет увидеть, как он это делает. Наверняка зарывается своими красивыми пальчиками в пшеничную чёлку, слегка тянет, открывая шрам Великой Отечественной, глазки цвета вод Чёрного моря закатывает. Как же он соскучился. – Завязывал бы ты, Алёша, – тихо и неубедительно говорит Женя. Кажется, что почти серьёзно, а не чтобы перетереть тему, которую они двадцать лет месят. – Чай не девяностые. Лёше почти не в лом начинать заезженную пластинку. – Думаешь Москва даст завязать? Я тебя умоляю. Все бы здесь загнулись, али руки не марали. Всё, что дальше Садового, Мише даром не далось. А мне своих кормить надо. – Шоб вы так жили, как прибедняетесь! – смеётся Одесса, и этот звук, как в первый раз, случившийся много лет назад, спустя почти тридцать лет после смерти Наринэ, заставляет что-то в животе Лёши свернуться в жгут. – Это у нас нечем стрелять*. – Женя молчит ещё немного. Они иногда так делают: слушают дыхание друг друга. Представляют, будто рядом. Тишину разрывают интенсивные гудки водителя аварийной маршрутки у ЗАГСа. – Едешь куда-то? – Кальян с Дареном. Покурим, перетрём, – морщится Лёша от разрушения момента. – Жаловаться на пробки будет. – А, опять ты в Краснодаре? – тянет Женя неприязненно. Лёша чувствует ухмылку быстрее, чем осознаёт её. – Ревнуешь? Краснодар после присоединения Крыма подкатывал к столице округа, всем это известно. Даром что Новороссийск обижался на неверный бывший Екатеринодар. Не мог Дарен поверить, что Лёша, растыкавший клубы-бордели по всему центру, останется верным своему черноморскому сокровищу. – Не делай мне смешно, – фыркает Женя и его приятный мягкий голос становится грубее. – Любишь меня, говори? – почти требование. Лёша смеётся и даже не замечает, как косится на него водитель. – Кохаю тебе до безтями! – Підлиза, – ворчит Женя, но голос его лучится самодовольством. – Ладно. И я тебя кохаю. Лёша ненавидит просыпаться рано утром. Ещё сильнее он ненавидит, когда по утрам ему звонят. Настолько, что давно научился строить связный диалог, не выныривая из сладких объятий сна. А потом нихрена не помнить о том, что сказал. Как по будильнику в 6 утра звонит Миша. И тоном, не терпящим возражений, требует прыгать в ближайший самолёт и нестись в Москву на очередное совещание. Видать недотрах замучил, а приличных оправданий вытащить Питер в будний день не придумал. Ростов мысленно обещает пустить наркотрафик мимо Москвы в следующий месяц и пытается вырубиться ещё раз. Телефон звонит снова. Лёша едва держит в себе желание вытащить ствол из-под подушки и проделать парочку дыр в новеньком айфоне. – Алёша, всё в ажуре! – щебечет ангельско-хохлятский голос на том конце телефонной сети. – Еду к тебе! Лёша так и сел на постели. – Где уже? – спросил он хрипло, мгновенно просыпаясь. – В самолёт сажусь, Алёша! – продолжает щебетать Женя. Если бы не паспортный контроль в аэропортах, Лёша мог бы поклясться, что он поигрывает макаровым*. – Буду через полтора часа! Встретишь? Лёша спрыгнул с кровати так быстро, что запутался в шнуре от зарядки, подключенной к телефону, и едва не разбил пол лбом. – Конечно, касатик мой, – зачастил он, выпутываясь из проводов. – Приеду на самой крутой бэхе, раскачаем эту тачку. – Раскатал губу, – хмыкнул Женя и тут же понизил голос, сладко шепча: – Попрошу стюардессу разогнать с моего ряда всех, подготовлюсь к тебе перед посадкой. Лёша почувствовал, как в трусах весомо тяжелеет. Ебанный карёбанный. – Ты пожалеешь о своих словах. Женя мягко рассмеялся, посылая тёплую волну от груди Лёши прямо в ставшие внезапно неудобными плавки. – Будем посмотреть. Ростов в принципе не особо сентиментальный. Одесса тоже. Репутацию держать надо, как ни крути. Но видя как замученный и стопудово не выспавшийся Женя выходит с паспортного контроля в зал ожидания, Лёша с полной осознанностью своих действий бежит к нему, хватает в руки быстрее, чем тот вытащит макаров из какого-нибудь интересного места, и засасывает по самые гланды. Господи, как же он соскучился. Женя явно не успел покурить после рейса, на губах ни следа сигаретного дыма. Он тёплый, как сраное Чёрное море, похудел так, что в объятиях трещат кости, но Лёша прямо сейчас готов залезть ему под кожу и остаться там, чтобы больше не расставаться. – Педики, – фырчит чей-то мужской голос сбоку. Лёша не успевает сориентироваться, как Женя выхватывает пистолет и направляет его в голову мимопроходящего мужика. – Не портите мне воспитание! – рычит Одесса, стреляя глазами не хуже макарова. Люди в аэропорту кричат, к ним бежит охрана, а Лёша всё никак не может оторваться от его шеи, выцеловывая бледную кожу. Кто-то что-то орёт, требует сложить оружие, раздаются выстрелы людей Ростова, а Лёша думает о том, оценят ли местные власти, если он разложит Женю прямо здесь и поимеет так, что даже на обратном рейсе ему придётся стоять. От идеи приходится отказаться, пол ведь грязный. Лёша обнимает Женю за талию и ведёт к выходу из здания аэропорта. Кажется, люди лежат на земле, прикрывая головы, а между его охраной и сотрудниками полиции ведётся перестрелка. Они садятся в машину без особых проблем. Водитель, уже извещённый о положении дел в здании, выруливает с парковки так резко, что визжат тормоза и машину заносит. Лёша опрокидывается на сиденье, подминая Женю под себя. – А вот и ты, красота моя, – улыбнулся Лёша, скользнув рукой к его лицу и убирая чёлку. Глазам предстал тонкий шрам, который он тут же любовно огладил. Женя весело фыркнул и закинул ноги ему на талию, притягивая к себе ближе. – Ты смотри как разнежничался. Давай работать, пока я не умер тебя ждать! Лёша игриво улыбнулся и прильнул к бледным губам, наконец, целуя по-настоящему. Женя приоткрыл рот, впуская его, зарылся пальцами в тёмные кудри, притягивая ближе и заставляя почти лечь на себя. Даром что худой, Одесса был очень сильным. Лёша прижался бедрами к его, чувствуя иррациональную твёрдость напротив своего живота. – Это у тебя ТТшка за поясом или ты очень рад меня видеть? – хмыкнул Лёша, пробираясь пальцами под его накрахмаленную рубашку и сжимая пальцы на стволе. Женя игриво улыбнулся, приподнимая бёдра и позволяя ощутить другую, вполне себе человеческую твёрдость. – Всё вместе. Леша хмыкнул, отбрасывая пистолет куда-то на пассажирское сиденье, и вновь потянулся за поцелуем. В этот же момент в брюках раздалась вполне неоднозначная вибрация. Лёша попытался не обращать внимания, скользнув бедром между ног Жени, но тот что-то удивлённо простонал ему в рот и отстранился. – Алёша, – выдохнул он, когда Ростов прижался губами к нежной коже под его челюстью, – возьми-таки трубку, если не хочешь, чтобы всё закончилось куда быстрее. Лёша с недовольством оторвался от него и вытянул из кармана мобильник. Ебанный стыд. Как же он мог забыть. – Миша, не приеду, – с разбега выплюнул Лёша в трубку. – То есть как не приедешь? – откровенно опешил Москва. – Не могу, – Лёша сел на пятки и прижал телефон к уху плечом, руками принимаясь расстегивать ремень Жени. – Не приеду. Давайте по Скайпу меня подключите? – Что за шутки, Алексей? – тут же завёлся златоглавая. – Ты нужен на собрании. Лёша уже расстегнул ремень возлюбленного и принялся стаскивать с него штаны. – На кой хер, Миша?! У меня дел выше головы, мне нужно в городе остаться! Женя громко охнул, когда ладонь Лёши сомкнулась вокруг его члена через ткань трусов. Водитель даже головы не повернул. А вот Москва что-то заподозрил. – Благоверный твой приезжает что ли? – Лёша свободной рукой огладил бок Жени, второй слегка массируя уже напряжённый член. Всегда щедрый на эмоции Дунайский издал низкий горловой стон. – Уже приехал, – мрачно заключил Миша. Лёша чувствовал, как от его собственного горячего дыхания нагревается трубка телефона, но перестать сжимать тонкую талию в руках было тяжелее, чем отбиваться от немцев. – Не дашь выходной, я за себя не ручаюсь. – Позвоню в Киев! – прокричал Миша в трубку. – Да поху… – Алёша, ша! – Женя тут же сел и выхватил мобильник у парня. – Михаил Юрьевич, це Женя беспокоит, – Лёша закатил глаза, но тут же взял себя в руки. И Женю в руки взял, перемещая его с машинного сиденья к себе на бёдра. – Не надо звонить Дмитрию Олеговичу. Просим у вас пардона, Лёша приедет. – Никуда я, блять, не… – возмущённо начал Лёша, но Женя тут же перебил его. – Замолчи свой рот. Михаил Юрьевич, – куда более покладистым тоном продолжил Женя, – приедет, как миленький. Лёша самоуправства не потерпел и, крепко взяв Женю за талию, толкнулся бёдрами к нему на встречу, вызывая суровый взгляд Дунайского. – Дай сюда… Миша, дай сюда, говорю, – в динамике послышалось шебуршание и тихие переговоры, после чего голос говорившего изменился. – Евгений Петрович? Это Александр Романов. Передайте Алексею Петровичу, что у него сегодня выходной. Да, – голос Санкт-Петербурга стал твёрже, а на фоне послышался капризный стон Москвы, – так сказал Михаил Юрьевич, верно, Михаил Юрьевич? – последние слова он произнёс с нажимом настоящей императорской столицы, после чего голос словно приобрёл сердечную сухость. – Надеюсь, добрались хорошо и не болеете? – Не хвораю, Александр Петрович, – с улыбкой ответил Женя, чувствуя, как Лёше порядком остохерело и он принимается под задницей Дунайского расстегивать штаны. – Вот и славно. Надеюсь, как-нибудь свидимся. – Шоб вы были здоровы, Александр Петрович! – сердечно пожелал Дунайский и откинул телефон на освободившееся сиденье. Хитрая ухмылка тут же вползла на губы Жени. – Видал как договариваться надо? – Папочка научил? – насупился Лёша, приподнимая себя и Женю, чтобы стащить джинсы до колен. Женя ласково улыбнулся и тут же присел обратно к нему на колени, притираясь горячей голой кожей. – У меня тут только один папочка, – шально улыбнулся Одесса, поигрывая кудрями Ростова.– Нехай кукситься, Алёша. У тебя выходной. Можешь расслабиться. Без лишних разговоров он прижался к груди Лёши, целуя крепко, жарко, заставляя тут же снять оборону и сдаться. – Начну прямо сейчас, – шепнул Лёша в его мокрый поцелуй, загребущими ладонями обнимая хрупкую спину. – Алёша, ша!