***
У Пирса был серьезный кинк. Это не проявлялось до тех пор, пока его действительно не повысили, но все равно было приятно знать. Крис позаботился о том, чтобы использовать это против своего партнера при каждом удобном случае, даже если технически у него больше не было никакого звания. Во всяком случае, ветеранское не в счет. Он как бы надеялся, что это не так. Это заставляло его чувствовать себя слишком старым, чтобы иметь такого молодого партнера, как Пирс. Его партнёр вошел через парадную дверь, снимая куртку и вешая ее на спинку стула. Крис заметил, что его рукава были опущены, на обеих были кожаные перчатки. Шрамы на его лице были более четкими, чем обычно, более активными, извивающимися и утолщающимися. Лунный блеск его правого глаза был ярким, как маяк, а медовые глубины левого опасно затенялись. Он глотнул кофе, пока Пирс готовил себе чашку. Вместо того чтобы начать разговор с вопроса «Не особо удачный день?», он выбрал более благосклонный подход. Тот, который позволял игрокам брать контроль, позволял ему выплескивать свою агрессию и разочарование, позволял ему доминировать, как хотела новая, нечеловеческая часть его. Этот метод давал ему освобождение на многих уровнях. И Крису тоже. Крису не нужно было принимать никаких решений, когда он уступал тому, в чем нуждался и чего хотел Пирс. В его отставке это было большое дело. Это была единственная хорошая вещь. Он ненавидел принимать решения. Вот почему чаще всего последнее слово оставалось за Пирсом. Он встал и сел на кухонную стойку, широко расставив ноги, джинсы обтягивали каждую мышцу и каждый изгиб его бедер и выпуклостей. Пирс прервал свою охоту за молоком, раздувая ноздри и наблюдая за Крисом краем глаза. Крис спросил верным и покорным солдатским голосом: — Каковы ваши приказы, капитан? В ответ Пирс сорвал с него джинсы и тут же трахнул его. Это было больно, единственной подготовкой был смазанный маслом член Пирса. И это было грубо, в него буквально вклачивались, Крис едва мог дышать. Он держался за края выложенного плиткой гарнитура, обхватив ногами талию Пирса, не отводя взгляда от любовника, который смотрел прямо на него. «Не отводи взгляд», — вот что прочитал Крис, написанное на жестоких линиях и шрамах лица Пирса. — «Видишь, кто я такой, не отворачивайся, видишь, что я могу сделать?» Он искал знакомое утешение, левая рука протянулась вниз, сжимая правую руку Пирса над его бедром. Он поморщился, глядя на кожу, с которой столкнулся. Он попытался снять то, что препятствовало контакту, и Пирс поднес руку ко рту, используя зубы, чтобы убрать вещицу. Перчатка приземлилась где-то на полу, и рука, теплая, обжигающая статикой, легла поверх его руки. Это казалось ему правильным. И Пирсу это кажется правильным, потому что шрамы исчезли. Так было даже лучше, чем произносить слова. Но на всякий случай Крис и так сделал. Между ворчанием и стонами он произнес их. Пирс ухмыльнулся, снова почти по-мальчишески, но уже никогда не так юно. Никогда как раньше, но Крису было все равно, потому что ему с самого начала не нужен был юнец рядом. — Тоже тебя люблю.***
Крис знал, что Пирс не получил того уважения, которого заслуживал в Б.С.А.А. Все были слишком заняты ожиданием, положив руки на оружие, когда он потеряет контроль, чем увидеть плюсы его ситуации. Ждали, когда он полностью мутирует. Его дегенерация казалась более продвинутой, чем у любого другого вируса, но никто не хотел рисковать. Он был заражен. Он был опасен. Он все еще мог выделять биоэлектрическую энергию из своей руки, и его глаза причиняли неудобство окружающим. Когда он был напряжен или зол, шрамы появлялись, и они двигались, и в результате люди вокруг него тоже двигались. Уходили. Подальше от него и от того, кем он стал, вместо того, чтобы относиться к нему как к человеку, которым он был, как к благородному, жертвенному лидеру, каким он и был. Крис мог вспомнить, как разговаривал с различными учеными и врачами, коллегами и другими заинтересованными лицами. Было высказано предположение, что, как только станет ясно, что он и Пирс вступают в отношения, то к нему будут относиться как и к его ... «партнеру» — и когда доктор начала, наступила пауза — как если бы он заразился ЗППП от него. Будучи жестокой, она рассудила, что Крис может заразиться от него, обменявшись любыми жидкостями организма с Пирсом. Ученый, менее добрый и более идиотский, посоветовал Крису вообще отказаться от этих отношений. Пирс мог мутировать посреди ночи. Его рассудок мог испортиться в любой момент. Он мог потерять контроль над собой. Спор может привести к всплеску биоэлектрической энергии, и оборвать жизнь Криса без всяких предисловий. Плохой день может привести к тому, что Пирс сломается и разорвет Криса в клочья. Возможности были безграничны. Как и опасность. Крис взял за правило тщательно и глубоко целовать своего «партнера» в присутствии доктора и начисто сломал ученому нос. Он наконец-то вернул Пирса, и все они говорили ему, чтобы он отпустил? Не воспользоваться этим шансом? Конечно, когда Крис впервые снова увидел Пирса, которого держали в комнате наблюдения, ему и в голову не приходило, через что они пройдут, кем они станут, но у Криса не было ни единого плана, где бы он не участвовал в том, что Пирс собирался сделать и через что он хотел пройти. Крис собирался быть с Пирсом точно так же, как Пирс был с ним. Стать тем, кем они станут: единым целым, двумя людьми, разделившими сердца, — все это было просто неожиданным бонусом. Ему нравилось думать, что это было то, за что они сражались.***
Крис умел готовить. Во всяком случае, кое-что. А то, что он не умел готовить, он мог приготовить по рецепту. Итак, он готовил курицу с чесночным лаймом — в любом случае, он был почти на финише, ему просто нужно было положить ее в холодильник для маринования, и он планировал провести следующие два часа, задаваясь вопросом, какого черта он беспокоится, — когда у него внезапно появились гости. В тот момент, когда он услышал звон разбитого стекла, он понял, что это были такие гости, которые входили через окна. Мерзкие ублюдки. Именно тогда Крис кое-что осознал, что-то настолько неловкое, что он чуть не разбил свой череп о кухонный гарнитур только в тщетной надежде, что сможет как-то избежать этого. Он был домохозяйкой. Теперь ему все стало ясно, только сейчас, когда у него мелькнула мысль, что именно ему придется пылесосить осколки с ковра в гостиной. И ему, скорее всего, придеться использовать средство для чистки ковров, если чья-то обувь была грязной. Он поиграл с идеей, где он просто оставляет грязь на ковре, позволив своему аккуратному маленькому дому и Пирсу немного испачкаться. Они были мужчинами, разве они не должны были быть грязными? Не то чтобы Крис мог вспомнить хоть один такой день. Жизнь с Клэр научила его некоторой порядочности, а военно-воздушные силы научили его порядку. Оглядываясь назад, он задавался вопросом, был ли Пирс раньше неряшливым парнем... Ну, до этого. Может есть такой шанс. Он услышал, как пистолет сняли с предохранителя прямо у его головы. Он спокойно потягивал кофе, подсчитывая в уме количество шагов, которые он мог услышать, когда его гости заняли свои места. Трое? Нет, пятеро. Один направлялся к задней двери, другой — к передней, двое прикрывали арку между гостиной и кухней, а пятый держал пистолет. — Крис Редфилд! — крикнул глубокий, но все же женский голос. Близко, так что он догадался, что говорил тот, кто угрожал снести ему голову. С минуту он раздумывал не отвечать. Затем дуло пистолета уперлось ему в голову. С таким успехом он мог бы избавить себя от головной боли. — Это я. — Ты шлюха этого вырождения, — раздался ее голос, низкий и довольный, с легким отвращением. Он открыл рот, чтобы возразить, но не смог найти аргументов. У них с Пирсом была та единственная ночь, когда они экспериментировали с грязными разговорами, и Крис не возражал бы повторить это раз или дюжину. Вместо этого он сказал: — Виновен, — и сделал еще один глоток кофе. Она зарычала. Это был отвратительный звук, Крису не понравилось, как влажно он звучал, словно она плевалась, когда издавала его. У Пирса был приятный рык. Животный. Крис подавил дрожь при этом воспоминании. — Кто-нибудь собирается сказать мне, по какому поводу эта вечеринка? — спросил он. — Было бы справедливо, учитывая, какой беспорядок ты устроила в моей гостиной. — Он повернул голову достаточно, чтобы увидеть ее обувь. К ним все еще прилипали комки грязи и травы. Ну, черт возьми. Он не хотел видеть, что они сделали с ковром. Она снова зарычала и надавила пистолетом на его висок. Не жесткий удар — его мир перевернулся всего на секунду, — но он понял это сообщение. Он послушно уставился в свой кофе. — Мы не согласны с твоим выбором любовника, — прошипела она. — Очень плохо, — сказал Крис с сухим сарказмом и фальшивым сочувствием. Пистолет снова приложился к нему, на этот раз сильнее, и он боком свалился со стула и ударился локтем о кафельный пол. Какое-то время будет больно. — Где сейчас вся твоя подготовка, капитан Редфилд? Он едва сдержал дрожь при упоминании звания. Он не был капитаном Редфилдом почти три года. Он больше не хотел иметь такой контроль над чужими жизнями. Пирс теперь был капитаном. Пирс был чертовски хорошим капитаном. — В последнее время мне не хотелось этим пользоваться, — честно ответил он, не потрудившись встать. Если быть честным с самим собой, ему не хотелось сопротивляться. Он был на пенсии. Слишком устал, чтобы продолжать борьбу. Хотя ему серьёзно следует приложить некоторые усилия. Ему бы не хотелось увидеть выражение лица Пирса, если бы он когда-нибудь услышал об этом. Помня об этом, он заставил себя принять сидячее положение. — Я на пенсии, — он почувствовал, что должен упомянуть об этом. — Ты скоро умрешь, — был её ответ, полный ненависти. Он увидел, как она подняла пистолет над головой, собираясь направить его прямо ему в висок, и чуть не спросил, почему она просто не убила его сразу, вместо того чтобы ударить. Почти, но он не хотел тратить свое время впустую, как, казалось, хотела сделать она. Он сделал подсечку, повалив ее на землю. Нога вверх, а затем вниз прямо на горло, она хрипела и царапалась, но в любом случае ей суждено умереть от удушья, как бы она ни боролась. Двое в арке прицелились, и он передумал, схватил ее за плечи и поставил перед собой. Она умрет от потери крови и внутренних повреждений, прежде чем задохнется. На самом деле это может быть лучшим путем. Может быть. Позже тем же вечером, когда Пирс вошел через парадную дверь, Крис был занят тем, что пылесосил грязь с ковра. На пятна крови и так ушло несколько часов. На полпути через комнату Пирс зашипел и запрыгал на одной ноге. — Черт, — пробормотал Крис в изнеможении. Он был уже не так молод, как раньше. — Я что-то пропустил? Балансируя на стуле, Пирс вытащил осколок из ступни. Он перевел взгляд с него на Криса, а затем осуждающе взглянул на коричневый след на синем ковре. — Как прошёл твой день? — спросил его Пирс низким и опасным голосом. Выцветшие шрамы извивались на поверхности, и его молочный глаз заблестел. Крис чувствовал себя странно защищенным. Почти ограждённым от проблем. Это было не совсем утешительно. На самом деле, это немного раздражало. Потом он вспомнил, что Пирс был капитаном. Это было его дело — защищать своих людей. Защищать Криса. Он был унижен этой логикой. — Скорее всего, не так захватывающе, как у тебя, — ответил он. — Было несколько гостей. Он убрал пылесос в кладовку. Сделал паузу. Затем выругался. Пирс мгновенно оказался рядом, держа руку на пистолете, настороженно осматривая все вокруг, как будто ожидал, что враг свалится с потолка или перевоплотиться из совка и швабры. — Что? Крис уронил лицо на ладони, потирая виски. — Я забыл об ужине. — ... Курица? — Да. Я мариновал её, а потом все немного пошло наперекосяк... вышло из-под контроля. Черт возьми, теперь мне больше не хочется её готовить. Пирс уставился на большое красное пятно на рубашке Криса. — Знаешь что. Я закончу готовить ужин. Его голова взлетела вверх. С слишком большой надеждой в голосе он спросил: — Серьёзно? — Серьёзно. Крепко обняв и прижав Пирса к себе, он целовал его раз за разом. — Боже – я – пиздецки – люблю – тебя. — Он закончил гораздо более длинным, гораздо более глубоким приветствием. Руки Пирса оказались у него под рубашкой и в штанах, а потом ужин был последним, о чем он думал. Это было прекрасно. Он даже не был уверен, был ли он голоден с самого начала.***
Пирс был дома, когда его не должно было быть. Такое иногда случалось. Пирс, методичный, напряженный. Обычно он заканчивал работу, какой бы она ни была, пораньше. Это давало ему больше времени для себя. На тренировки. На практику самоконтроля. На практику контроля над Крисом. Это было прекрасно. Это было даже сексуально. Но во вторник днем он вернулся домой на два часа раньше, и это было не очень хорошо, догадался Крис. На этот раз, к счастью, хорошие гости. Из тех, что вошли через парадную дверь после вежливого стука, даже если технически они не ждали, пока Крис впустит их. Всего трое. Две женщины, один мужчина, все с одинаковым застывшим выражением лица. Неспокойным. Крис предпочел бы принимать плохих гостей. — Мы хотели бы поговорить с вами о вашем домашнем партнере, Пирсе Нивансе. Во всяком случае, они не ходили вокруг да около. Он пожал плечами и сел в темно-синее кресло напротив них, обе женщины чопорно расположились на потертом и порванном, когда-то красном диванчике, а мужчина — на бежевом стуле напротив него. Ему и Пирсу серьёзно следует подумать о новой мебели. Он приложил немало усилий, чтобы решить, с какой цветовой гаммой им следует сочетаться, в то время как его гости нетерпеливо ждали ... чего-то. Ему потребовалось мгновение, но он понял, что они ждут его реакции. Предположительно, что-то более впечатляющее, чем просто пожатие плечами. Он подумывал о том, чтобы закатить истерику, наброситься на них и потребовать рассказать, кем, черт возьми, они себя возомнили за то, что пришли и начали говорить про Пирса. Вместо этого он сказал: «Хорошо», — и бросил мяч обратно на их площадку. Выглядя явно опустошенным, мужчина продолжил разговор. — У нас есть к вам несколько вопросов, мистер Редфилд. Мы обеспокоены тем, как эти отношения скажутся на вас. Мы понимаем, что вы не пользуетесь защитой при интимных отношениях со своим партнером? — Риторический вопрос, конечно. Заговорила одна из женщин. — Мы хотели бы взять образец крови. Проверить, нет ли чего плохого. Так что это определенно был риторический вопрос. Крис изучал их. — Кто вы такие, ребята, еще раз? Потому что они на самом деле не представились, не так ли? Вторая женщина открыла рот, чтобы ответить, высоко подняв голову и неловко откинув плечи назад – Она могла бы что-то сказать в следующие две секунды, но Крис бы ничего не услышал. Он полностью сосредоточился на звуке шагов, спускающихся по лестнице, проходящих через кабинет и останавливающихся у арки, ведущей в гостиную. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть замкнутое выражение лица Пирса, когда его голос прозвучал как удар хлыста: — Кто вы такие и что делаете в моем доме? Женщина замолчала. Уровень напряжения повысился примерно на две ступени. Крис наблюдал, как краска отхлынула от ее лица. — Мистер Ниванс! — воскликнула другая женщина. — Капитан Ниванс! — передразнил мужчина. Это было что-то вроде объемного звука. Или кукольного театра. — Мистер Ниванс, мы обеспокоены тем, что ваш домашний партнер... — Жених, — холодно поправил Пирс. Это отчасти поразило Криса, потому что до этого момента он не знал, что они помолвлены. Он повернул голову, чтобы изучить своего партнера. Выражение его глаз говорило, что они поговорят об этом позже, что он любит его, что он хочет его. Я беру ситуацию в свои руки, контролирую толпу, черт возьми, хочу подчинить тебя – Крис вздрогнул и позволил себе расслабиться в кресле. Он в умелых руках Пирса. — Н-ну, — пробормотала она, — полагаю, поздравления уместны. Мы беспокоимся о здоровье вашего жениха. Пирс бросил еще один быстрый взгляд в его сторону, ища подтверждения. Почти небрежно он ответил на невысказанный вопрос. — Они думают, что ты меня заражаешь. — Затем он встал, отряхнул джинсы и пошел варить кофе. Позади него воцарилась влажная статическая тишина. Он почти мог слышать треск энергии, чувствовал, как она проходит по его коже, внутри него. Неуместное возбуждение. — Я буду здесь, пока ты не закончишь, — крикнул он через плечо. Затем он оглянулся, просто чтобы увидеть лицо Пирса. Скульптурные линии его холодного недовольства, извивающиеся шрамы, дуэт света и тьмы. Пиздецки красив. Пирс хмуро посмотрел на своих гостей, заставив их поежиться. — Я не задержусь надолго.***
Крису пришло в голову, немного позже той ночью, когда он прикладывал пакет со льдом к пояснице, пальцы Пирса скользили вверх и вниз по его позвоночнику и оставляли маленькие, обожающие поцелуи на затылке и лопатках, что он помолвлен с этим парнем. — У меня нет кольца, — пробормотал он, полусонный и бескостный от удовольствия. — У тебя тоже. Пирс помолчал. — Я собирался проделать всю эту штуку «опуститься на одно колено» завтра утром. Я подумал, ты оценишь это за кофе с рогаликами. Но потом было это вмешательство и я услышал, как они сказали «домашний партнер» ... Это вывело меня из себя. — Хах, — был его разумный ответ. — В любом случае, я бы не возражал, если бы ты проделал всю эту штуку «опустившись на одно колено» завтра за кофе с рогаликами. Серьёзно, звучало для него просто идеально. Задумчиво он добавил. — Может быть, после этого мы сможем пойти поискать новую мебель. — Новая мебель? — Просто согласись со мной. Он усмехнулся. Это был приятный звук, пронизывающий Криса и возбуждающий его нервы. — Хорошо. Мы отпразднуем это, подыскав новую мебель. — Ммм ... Хорошо. Эй, они когда-нибудь говорили тебе, кто они такие? Счастливая атмосфера умерла быстрой, мучительной смертью. — Разве это имеет значение? Крис подумал о тоне голоса Пирса, низком и опасном, ледяном. Он покачал головой в колыбели скрещенных рук. — Нет. Не говоря больше ни слова, Пирс устроился на боку, накрыв Криса половиной верхней части тела, как будто собирался защищать его даже во сне. Крис научился принимать это. Даже не был уверен, сможет ли он заснуть, если не почувствует на себе знакомый вес Пирса. — Хэй, капитан. Пирс приятно зарычал в раковину его уха. — Да, солдат? Он повернул голову и украл поцелуй, второй, третий. Пирс ответил на четвертый, и их губы слились в целомудренный, но не менее интимный поцелуй. Крис вздохнул. — Люблю тебя, — и снова опустил голову. Пирс провел вверх и вниз по руке, на которой он не лежал, губами по его шее, посасывая, оставляя засос. — Я тоже тебя люблю. Я так сильно тебя люблю. — Ещё б ты не любил. Я тебя через такое дерьмо протащил. — Да, — согласился Пирс, свирепо глядя на него. — За то дерьмо, через которое ты проходишь ради меня. — Хм. Возможно, поэтому мы и собираемся пожениться. Над его словами засмеялись, что было невероятно. Пирс в эти дни смеялся крайне редко. — Возможно, — повторил он как попугай. — Это также может иметь какое-то отношение к твоей сексуальной заднице.