Второе сердце

Доктор кричит: «Беги!» И если это случилось однажды, то остаться в стороне уже не получится. Каждый из них начинает главный забег в своей жизни. Не всегда с Доктором, но обязательно — такой, чтобы начать чувствовать реальную жизнь. С ней многие люди впервые по-настоящему вдыхают воздух своей крошечной голубой планеты. С ней они понимают, что время не бесконечно и всё что нужно для счастья — это быть здесь и сейчас. Она хватает других за руку в попытке спасти, но с каждым разом получается все хуже. Удар сердца: «Роза» Ещё один: «Клара» И не удар — огнестрельное ранение: «Профессор Ривер Сонг» Два сердца: любовь и боль разбегаются по венам в ускоренном темпе. Два сердца: одно счастливо, одно — в агонии. Одно — вся нежность и сила, чтобы оберегать и хранить этот прекрасный мир. Другое — печаль и гнев, боль и океаны непролитых слез. Доктор завещала себе быть доброй, бежать быстро и любить сильно, но похоже, планка ожиданий оказалась слишком высокой. Раньше новая жизнь была облегчением, словно вместе с лицом появлялось целое новое сердце. Сейчас будто работает только половина аккумулятора. А ведь надо бежать — далеко и ещё дальше, спасать вселенные и согревать своим теплом целые миры. Она вовсе не уверена, что на этот раз получится. Ясмин постоянно спрашивает: «Как ты?», и Доктор ненавидит этот вопрос. В ответ нужно лгать или недоговаривать, никто не любит честные ответы. Ну как скажешь, что в твоем существе, бессмертном и выжженном тысячелетиями сражений, не осталось ни тепла, ни света. Как скажешь, что у Тардис есть автомат с печеньем, потому что это напоминает о Кларе, а ещё в гардеробе до сих пор висит нетронутая секция с платьями Ривер. И эта чертова серебристая броня — хуже виселицы, потому что Билл Поттс не заслужила того, что с ней сделали. Доктор впервые настолько сильно осознаёт беспомощность. Каждое новое открытие о себе не добавляет ясности, а наоборот путает всё больше. Она не произносит этого вслух, но Мастеру всё же удалось сломать что-то внутри неё. Доктор — всё ещё Доктор, но теперь невозможно отрицать, что это далеко не всё. Доктор уходит в себя всё глубже, не позволяя другим приближаться. Ей кажется, что так будет лучше, так у них всех намного больше шансов остаться в целости после совместных путешествий. А у неё — шанс побыть с ними чуточку дольше. Сомнительный компромисс взамен на неодиночество. И все же, уход Райана и Грэма приносит облегчение. Облегчение и боль, конечно, но втайне Доктор рада, что её самые первые спутники остались живы. Вероятно, они не последние, так было всегда, но в этот раз их удалось сберечь. После череды смертей и стёртых воспоминаний такой исход кажется почти благословением. Ясмин остаётся. Она тушуется, словно стесняясь признаться, что ей приключений пока недостаточно. И Доктор её понимает: зная всё о Вселенной, она сама до сих пор не захотела взять передышку. Даже двадцать четыре года с Ривер — это лишь одно из приключений, которое с ней произошло. Словом, она понимает Яз. Или ей так кажется. Они остаются одни. Непривычно для этого лица, но пожалуй так даже лучше. Путешествовать вдвоём Доктору отчасти проще — не так много спин нужно успеть прикрыть (а им с Яз на удивление хватает веселья). Поиски Карванисты чуть не становятся камнем преткновения, но Доктор настолько увлечена мыслью о потерянных воспоминаниях, что замечает это далеко не сразу. И когда все же замечает, то в глазах Ясмин чаще плещется не восхищение, а обида. Док раз за разом отталкивает её все дальше, наивно полагая, что так всем будет лучше (спойлер: нет). Кажется, десять месяцев тюрьмы проходят для Доктора легче, чем это короткое расставание с Дэном и Яз. Короткое — для Доктора, целых три года жизни в чужом для времени — для её спутников. И вопреки общему мнению, Доктор осознаёт скоротечность их жизни. Она видит это по первым морщинкам на лице Яз (когда они встретились, ей было всего девятнадцать, как Розе). Ясмин же не признаёт в этом ничего особенного. Ей намного тяжелее дались три года вдали от Доктора, чем от семьи и двадцать первого века. А ещё — с каждым разом всё сложнее вспоминать, за чем она уходила или командировкой в какой город оправдывала очередное своё отсутствие. Ясмин теперь надевает разные вещи в две свои параллельные жизни. Для семьи ей важно оставаться прежней Яз, надевать удобные кроссовки и растянутые футболки с логотипами музыкальных групп. Но ей уже не девятнадцать, и путешествия во времени по-настоящему вносят коррективы. Теперь вместо удобных кроссовок — прочные ботинки, и одежда — обязательно слоями (потому что не известно, забросит их в очередную пустыню или арктический холод). А ещё Яз задаёт неудобные вопросы, смотрит своими огромными глазами и буквально требует быть с ней откровеннее. С каждым новым приключением Доктору всё сложнее ей (или себе?) в этом отказывать. Дэн Льюис видит их насквозь (как ему кажется), а для таких людей как он нет никаких преград. Он буквально воплощение девиза «love is love» и, наверно, самый добрый человек из них троих. Сочетание взрывоопасное. Доктор понимает, что рано или поздно ей придётся ответить за свою неискреннюю слепоту. Но она привыкла жертвовать собой, защищая остальных. И уж точно она не подставит под удар Ясмин Кан. — Ты нравишься ей, — безапелляционно заявляет Дэн, — но почему-то притворяешься, что не замечаешь этого. Хорошо, что в этот конкретный момент им не до обсуждений, и быстрый ответ не требуется. Зато потом Доктор весь вечер на повторе прокручивает в голове его слова. «Ты нравишься ей». По человеческим меркам в двадцать первом веке это практически «Она любит тебя». Те самые слова, после которых сердце Доктора разбивается чаще всего. И пусть у нынешней её версии проблемы социальной адаптации чуточку сильнее предыдущих, зато намного лучше развит эмоциональный интеллект. Такие слова подразумевают сложности, неловкие признания, выстраивание новых границ, придумывание новых правил. А ещё они несут в себе множество перемен. Док пока не знает, как к ним относится. Одно сердце заходится радостью, слыша, что не обманулось. Его наполняет надежда и предвкушение, радость потенциального грядущего. Второе сердце абсорбирует остатки грусти и боли. Оно единственное напоминает о скоротечности человеческой жизни. О том, что даже счастье, если такое возможно, будет коротким. Доктор сбережет Ясмин Кан любой ценой, это она знает точно. С другой стороны, означает ли это, что нельзя проигнорировать доводы второго сердца?