Знакомьтесь, Со Мэ Ри

Вот вы спросите, кто такая Со Мэ Ри? Со Мэ Ри – это не кореянка, отнюдь. Ну да, фамилия у нее корейская. А у кого из последователей к-поп ее сейчас нет? Да-да, ВК, я сейчас на тебя намекаю. Итак, Со Мэ Ри. Ей от 17 до 25 лет, смотря о каких группе или исполнителе Автор пишет. Живет, естественно, за пределами Кореи. Умница, красавица… Иногда с характером оторвы-подростка, но ей же всего 17. Простим ребенка. Несмотря на свое некорейское происхождение, она внезапно обнаруживает в себе сверхспособности! Ну что вы, что вы! Совсем нет! Она не стреляет паутиной из запястья, нет, она не с другой планеты и не теряет самоконтроль при виде криптонита. Ее родители не наносят грим для устрашения, маскируя уродливые шрамы, не красят волосы в зеленый цвет. Она не мимикрирует, не умеет самовоспламеняться или плавить предметы лишь своим взглядом. Нет, она просто берет и – бах! – учит корейский язык за полгода. Ну, знаете, это как «Английский за 30 дней», только корейский. И никого не волнует, что для выполнения обязательств и работы в корейской фирме он нужен от четвертого квалификационного уровня и выше – в зависимости от того, к какой из сфер жизни общества она принадлежит – фирма. А еще у нее много скрытых талантов. Нет, Мэ Ри не ходит по канату над Харибдой, и подвигов она тоже не совершала (но это пока!) – оставим их Гераклу. Мэ Ри – маститый танцор, певица, на досуге дизайнерит или собирает коллекции работ художников-сюрреалистов (про умницу и красавицу мы еще не забыли), ну и просто отрада для среднестатистического моновекового корейского глаза. И это в свои 17 вегугинских, пардон, иностранных лет! Так она ж к тому еще и скромной до жути бывает! Хотя горизонтально-постельных подвигов и профессиональной пригодности это не касается. Да ей завидуют все те девочки из «Техаса» 90-х годов. Вдобавок Мэ Ри очень кроткий ребенок. Покоряется судьбе и… летит навстречу своему корейскому принцу! И по фиг, что он бывает иногда совсем не корейского происхождения. Это только на руку Мэ Ри. Не забываем, что чаще всего ее отрывают от земли родной лишь за знание, на минуточку, корейского, который мало кому подчиняется даже когда они уже ни год и ни два живут в стране утреннего соджу. Похлопав пушистыми ресницами, взглянув в моновеко своему будущему бой-френду, она селится – ни много, ни мало – в районе Каннам, города Сеул. Ну а что? Ее же взяли на работу в престижное агентство! И не важно, что на место стажера или работника там претендует человек пятьдесят, если не больше. И деньги у нее теперь есть большие. Рабочие визовые проблемы опустим. Почему? – По аналогии: потому что наша Мэ Ри кушает, но даже в туалет не ходит… И это при том, что туалетная тема в Корее совсем не табу. Мэ Ри же иностранная «принцесса»! Ей нельзя, нет-нет, портить образ иностранной красавицы. Соблазняя своими стройными ножками и плоским животиком, белизной кожи и талантами пачки корейских мальчиков, она тоннами поглощает пончики из Данкин Донатс и совсем не полнеет. То, что есть вполне съедобные, не острые порой блюда, уличная еда и на каждом углу по забегаловке, ее не интересует. Она же иностранка! Она же забивает бабло! Хотя тут должны подключиться дорогие рестораны на Апгуджоне… хм. И даже если она питается в местных щиктанах (ну и не в них тоже, в принципе), просто после этого сходить в дамскую комнату и почистить зубы ей в лом. А зря. Должна же она как-то проявить уважение к культуре страны ее благоверного, народ которой зубных щеток имеет столько же, сколько зонтиков: дома, на работе… у любовницы(?)! Приходит день знакомства с Его родителями. Они ее принимают с распростертыми объятиями. Конечно! Все корейские родители, особенно те, у кого единственный сын-кормилец, носитель славной корейской фамилии а.к.а. продолжатель рода, их единственное капиталовложение, которое вдруг оказывается в лапках мародера, расхищающего древние курганы корейских правителей эпохи, ну там, я не знаю, Силла или Корё, будут бежать и спотыкаться, попутно восхищаясь совершенным английским их невестки. Но даже если родители не препятствуют воссоединению двух любящих сердец, обязательно всплывет какой-нибудь вирус, обычно характерный для людей, занимающихся сомнительной деятельностью и ведущих нездоровый образ жизни, и начнет поэтапно разлучать их. Айдол как истинный восточный человек, любя, естественно, начнет плести нашей Мэ Ри сказки о том, что он, такой несуразный азиат – и чего она только в нем нашла – совсем ее не достоин. И она, вся в слезах и соплях, заламывая руки, возвращается под теплое мамино крыло – на родину – лечиться. Пропадает лет на 5, к примеру… А потом – внезапно так! – через эти 5 лет после всевозможного лечения на руках у нее оказывается смышленое дитя экзотической внешности. И опять ее тянет в Корею, как преступника на место преступления. На протяжении всего этого времени кто-то из Его окружения обязательно с ней общается, поддерживает, втихаря очень часто страдая от того, что у него к ней тоже были (и/или все еще есть) чувства, но он, как истинный корейский мужик о двадцати, допустим, лет, отступился, когда на горизонте появился ее возлюбленный. А уж если ангелом-хранителем оказался еще и сводный или сродный брат каким-то магическим образом – ей несказанно повезло. Ну кто бы сомневался в нашей Мэ Ри, правда? И все без исключения видят в ее малыше своего одногруппника, кроме его самого, конечно же. Корейцы, да, многие с проблемным зрением, но наш герой страдает какой-то тяжелой стадией миопии. Как он со сцены не шарахнулся через мониторы, если не под «фанеру» поет, - все еще загадка. «Вся королевская конница, вся королевская рать» помогает героям перестать страдать, подстраивая чаянно и нечаянно всевозможные встречи. И в одну такую харт-атакную сцену Со Мэ Ри включает режим «неприступной и обиженной иностранки», где-то глубоко в душе надеясь, что ее корейский воин, спрыгнув со своего люксового коня, доблестно кинется расчехляться и, предъявляя аргументы в жесткосердности и сокрытии факта рождения ребенка, затребует компенсацию, выраженную в акте зачатия гипотетического законного. Мэ Ри как будущая госпожа Ким, ну или Ли, поломается немного, утирая слезы порванными в порыве страсти или драки платьем или рубашкой, все же сдастся на милость напророченному Автором парню. А за дверью, как обычно, суя, слава Будде, лишь носы, словно аджумы, не в свои дела, будут биться за место главной няньки еще –дцать Его одногруппников. Шампанс… Соджу! Занавес.