Коллекция девиаций

      Первым, что слышит Гэвин, когда приходит в сознание, это рык, удаляющиеся крики ужаса и мольбы о помощи, задыхающиеся в болезненных стонах. Глаза удаётся открыть лишь с третьей попытки, они слезятся, зудят, будто в них насыпали соли или песка. Тело ощущается странно: вроде болит, но как-то приглушённо, будто находится под действием обезболивающих. Силясь вспомнить, что вообще произошло, он кряхтит и неловко пытается сесть. Левая рука не ощущается вообще, опираться приходится только на правую, и подняться выходит далеко не с первой попытки. Ноги тоже подчиняются плохо, но в итоге получается отползти и прислониться к стене.       Голова кружится, проще закрыть глаза, чтобы немного сконцентрироваться. Урывками, яркими вспышками в памяти проносится последняя пара часов. Перед глазами мутно от пляшущих образов, которые с трудом получается собрать в логическую цепочку.       Был обед, когда что-то громыхнуло, а уже через несколько минут СМИ начали вещать о взрыве в башне «Киберлайф». Рвануло в отделе фармакологических разработок. Чем именно занимался отдел, никто точно не знал, но поговаривали, что это будет прорыв для человечества. Повышенная регенерация, лекарство от всех болезней, чуть ли не бессмертие — Гэвин в это дерьмо не особо-то верил. А спустя минут пять в участок посыпались звонки о странных нападениях. Звучало бредово, фантастически, на грани безумия, ведь звонившие вещали о нападениях зомби.       Когда Ричард сообщил, что им передали вызов, где в качестве убийцы фигурировал один из таких зомби, Рид лишь громко заржал. Он был свято уверен, что ближайшие районы просто надышались химического дерьма и словили глюки, но на вызов в итоге поехал. Поехал один, сказав, чтобы Ричард не отвлекался на херню, с которой спокойно разберётся его кожаный мешок. Перед тем, как сесть на байк, он поцеловал своего андроида и после этого укатил в центр. Кто же знал, что весь бред про зомби окажется правдой.       Уже на месте, увидев тот пиздец, что творился вокруг и распространялся с немыслимой скоростью, Рид запросил подкрепление и рванул обратно в участок. Он не был готов воевать с обезумевшими созданиями, ещё недавно бывшими людьми, имея в запасе всего две обоймы. Хотя тех существ людьми особо не назвать, это были монстры — быстрые, сильные, движимые лишь первобытным инстинктом пожирать. Они нападали на пострадавших от взрыва, на прибывших врачей, пожарных, на мимо бегущих людей, вгрызались в плоть, отрывая её шматами, ломали и рвали конечности, раскидывая в стороны кровавые ошмётки. Трое таких кинулись на бьющуюся в истерике девушку и буквально наживую разорвали её на части.       Гэвин, повидавший за время работы в полиции многое, едва не сблевал, слыша, с каким мерзким хрустом ломаются кости, как с чавкающим звуком рвётся кожа, мышцы, лопаются сухожилия, и с каким аппетитом эти чудовища пожирают тёплую живую плоть, умываясь горячей кровью. Тело сковал даже не страх, а первобытный ужас, и Рид совершенно не помнил, как вызвал подмогу, как описал происходящее, как хрипел в рацию, не замечая трясущихся рук и льющихся из глаз панических слёз. Иначе, как безумием, адом, происходящее назвать было нельзя.       Когда закончилась вторая обойма, Гэвин развернул мотоцикл и поехал обратно в участок. Он не собирался сдыхать там, не такой смертью уж точно. А эта зараза шла по пятам, ревела и рычала со всех сторон, пока не понимающие ничего люди разбегались в панике кто куда. Последнее, что помнил Гэвин, это громкий гудок, визг тормозов, грохот металла и звук бьющегося стекла. Дальше — темнота.       Сейчас он понимает, что попал в аварию, единственное, чего он не понимает — почему его до сих пор не съели. Наконец удаётся нормально разлепить веки, покрытые кровью из разбитого лба (Ричи убьёт его, когда узнает, что на обратном пути Гэвин не надел шлем). Судя по ощущениям, отрубился Рид ненадолго, похоже, адреналин всё ещё глушил боль. Опираясь на стену, он встал, фокусируя взгляд на картинке вокруг. Перед глазами всё ещё мутно, земля немного плывёт, звуки приглушены, отчего крики и рёв едва слышны, проходя в сознание будто сквозь толщу воды. Он делает неуверенный шаг, и под ногой что-то мерзко хрустит и хлюпает. Гэвин и знать не желает, что именно издало такой звук, поэтому смотрит только прямо перед собой, избегая косить глаза на асфальт. Алые лужи крови, смешивающиеся с синими потёками тириума, он и без того различает периферийным зрением.       «Подожди, Ричи, я приду к тебе», — хочет сказать Гэвин, но из пересохшего горла вырывается лишь жалкое сипение. Неважно, ведь слушать его речи особо некому, вокруг бродят лишь потерянные зомби. Пугает, что недавно живой район опустел с такой ужасающей скоростью. Отголоски заразы звучат впереди, приносимые ветром в виде болезненных стонов. Насколько позволяют силы, Гэвин крадётся мимо монстров, отставших от основной толпы заражённых. Чудо, что удаётся двигаться достаточно тихо, раз эти твари ещё не кинулись в его сторону.       Нырнув в ближайшую подворотню, Рид протискивается мимо мусорных баков, оставляя на стене смазанный кровавый след. Он и так знает, что авария не прошла бесследно, чувствует это благодаря пульсирующей боли в левой руке и постоянно подворачивающейся правой ноге. Осматривать повреждения он не хочет, боясь раньше времени спугнуть странное оцепенение в теле. Пока боль не топит разум, он может двигаться, может идти назад в участок к своему андроиду. Рид ни секунды не сомневается в том, что Ричард ждёт.       — Я дойду к тебе, Ричи, — в горле булькает, но в этот раз получается выдавить из себя хоть какой-то звук.       Почти добравшись к выходу из подворотни, Рид замирает. Прямо перед ним появляется одна из этих тварей. Почти человек. Почти. Вещи слегка разорваны, но тело целое, только практически полностью покрыто кровью, которая уже начала подсыхать. Чужой кровью. Взгляд голодный, дикий, склеры странного жёлтого оттенка, а из уголков рта течёт слюна. Не человек — животное, которое следует лишь инстинкту пожирать. Они смотрят друг на друга, и Гэвин даже дышать лишний раз боится, не зная, что делать. Проход узкий, он сам ранен, а это существо сильнее и быстрее. Не победить. Но и сдаваться тоже нельзя, ведь он хочет дойти назад, вернуться к Ричарду, хочет убедиться, что с любимым всё в порядке.       Когда тварь начинает движение, Гэвин весь напрягается. Несмотря на своё плачевное состояние, он намерен драться до победного. Тело звенит в ожидании, и чем ближе подходит заражённый, тем сильнее тошнит от страха. Рид цепенеет, через силу делает вдох, когда тварь подходит ближе, буквально на расстояние шага. Существо замирает, смотря в глаза, а потом просто проходит мимо.       Гэвин просто не верит. В теле ощущение дичайшего облегчения, будто час хотел поссать и наконец дошёл до туалета. Поражённый произошедшим, он оборачивается, но зомби действительно ковыляет дальше, не пытаясь напасть. В глубине глотки бульканьем рождается смех и дерёт горло, вырываясь то ли кашлем, то ли лаем. Гэвин ощущает себя главным героем ебучего боевика; исключением, на которого не нападают. Сложно сказать, в чём причина: он либо выглядит настолько говёно, что тварь приняла за своего, либо действительно имеет иммунитет против этой заразы и не привлекает к себе голодных монстров.       Теория, что его не тронут, подтверждается через пару кварталов, когда он сворачивает между домами и видит жуткую картину: три зомби окружили маленькую девочку лет десяти, готовясь её сожрать. В двух шагах лежит женщина, видимо, мама ребёнка, естественно, уже мёртвая. Самого Гэвина твари игнорируют полностью, хотя не заметить его появление сложно. Не раздумывая, Рид хватает какую-то трубу и с криком кидается прямо на этих зомби. Они не сопротивляются, а под ударами трубы черепушки крошатся с удивительной лёгкостью (видимо, вирус не только даёт им силы, но и существенно ослабляет кости). Размазывая по стенкам кровь и мозги, Гэвин в мясо разбивает головы, чтобы нелюди наверняка не поднялись. Кровь на стенах, кровь на трубе, нервно зажатой в правой руке, адреналин топит мозг настолько, что Рид уже сейчас помнит своё безрассудное геройство лишь короткими вспышками. Когда он оборачивается, девочки уже нет. Он очень надеется, что малышка сможет спрятаться и выжить. Сам Гэвин должен идти дальше, в участок, в объятия к своему андроиду.       «Я приду к тебе, Ричи, приду к тебе», — мысль пульсирует в мозгу единственной адекватной целью. Последний якорь, позволяющий не сойти с ума в том безумии, что творится вокруг.       Бредя вперёд прямо по опустевшим улицам, Гэвин ощущает себя изгоем. Вокруг брошенные машины, разбитые витрины и горы трупов. Даже не столько трупов, сколько частей человеческих тел и компоненты андроидов, ведь твари не щадят никого. Они вырывают руки и ноги, выгрызают носы, щёки, вгрызаются в мягкую плоть животов. Лишь Рида эта участь обходит стороной, и какова бы ни была причина, он надеется, что ничего не изменится хотя бы в ближайшие полчаса.       «Я иду, Ричи. Иду к тебе. К тебе».       Перед глазами поднимается мутная пелена, и Гэвин трясёт головой, прогоняя наваждение. Не время раскисать, нельзя расслабляться. Возможно, стоило сразу поехать на вызов вместе с Ричардом, но безумные зомби андроидов тоже не обходят стороной. Не едят их, конечно, просто ломают, а в участке Ричард хотя бы защищён. Там у него есть оружие, есть коллеги, которые прикроют спину, и скоро придёт ещё и Гэвин.       Когда на горизонте появляются знакомые стены участка, тело наполняется бодростью. Шаги быстрее, чтобы скорее дойти, и хоть многие стёкла в здании выбиты, Гэвин видит, что все открытые ходы подпёрты столами. Толпа зомби вокруг и мёртвые тела застреленных заражённых указывают на то, что внутри всё же есть люди. И эти люди сопротивляются. По телу нежным теплом разливается надежда, и Рид бежит, словно окрылённый, наплевав на хромающую ногу и отголоски боли.       — Ричи! — Гэвин кричит громко, он уверен, что его андроид, его напарник, его любимый внутри участка, что слышит его и ждёт, несмотря на обстоятельства. Скорее всего, защищает других выживших коллег.       И вот из-за завала показывается родная макушка, которую он не перепутает ни с чьей другой. Он видит эти серые глаза, в которых столько эмоций, что внутренности связывает болезненным спазмом. Ричи не верит, Ричи сожалеет, Ричи плачет, как мантру шепча под нос лишь одно слово. Своё имя, произнесённое этими губами, Гэвин узнаёт при любом раскладе. Он радостно улыбается, снова зовёт своего андроида и бежит грудью на отстроенную впопыхах баррикаду, не боясь зомби вокруг. Его не тронут, он дойдёт, дойдёт к своему партнёру, своему любимому.       «К тебе. Иду к тебе».       Вытерев слёзы, Ричард поднимает винтовку. Выстрел, и его любимый, буквально несколько часов назад бывший человеком, падает замертво. Ричард надеялся, что Гэвин успел спрятаться, что не подвергся действию вируса, но вот перед ним рычащий монстр, бегущий слишком быстро даже несмотря на изломанную в трёх местах ногу и оторванную по самое плечо левую руку. Смотреть, как умирает самый важный, близкий, любимый человек невыносимо, но ещё хуже — убивать его собственными руками. Опуская винтовку, Ричард падает на колени и трясётся в беззвучном плаче, не в силах справиться с той лавиной эмоций, что накрыла его. Пальцы сами тянутся к тириумному насосу, входят в пазы, чтобы достать то единственное, что отделяет его от темноты и пустоты.       На плечо ложится тёплая ладонь, а через навязанный коннект успокаивающей волной течёт поддержка. И Ричард вспоминает, что там, в глубине офисных помещений, прячутся оставшиеся выжившие, кого они с Коннором и другими уцелевшими андроидами поклялись защитить. Он обещал. Он защитит. Продержится, сколько сможет, доведёт дело до конца и после этого уйдёт вслед за своим человеком. За своей единственной любовью.       — Ты не виноват, Ричард, его было не спасти.       Да, Гэвина невозможно было спасти, зато остались другие люди, которым нужна помощь. Пока есть надежда, они все постараются. Ради живых и ради мёртвых.       — Прости, Гэвин, — шепчут губы Ричарда, когда он смотрит на лежащее без движения тело любимого. — Прости и дождись, скоро я уйду к тебе.