ТЫ БУДЕШЬ ПОМНИТЬ

Это был обычный день, самый что ни на есть обычный. Как всегда помощь родителям, смотр за хозяйством и развлечения. Так складывалось мои дни, которые изредка заканчивались приездом в город. И то, ненадолго. Так вот, хочу рассказать про одну довольно странную традицию нашей семьи. Даже спустя много лет она кажется мне довольно странной. Ничего не поделаешь — это обычай. Он заключался в том, что каждую ночью в ангаре, который находился в пару десятков метров от дома, класть сало и чеснок, даже небольшого количества хватало для спокойствия родителей. Если вы думаете, что оставляли мы как про запас, то неверно думаете. Мне тоже хотелось узнать и, подговорив брата, мы подошли к отцу чтобы узнать. Отец стоял у гаража и что-то нервно чинил. Взяв домкрат, он нажимал на ручку, чтобы машина поднялась. Теперь было ясно что он менял колесо. Кажется сдуло. Мы не хотели тревожить отца, но узнать было нужно. — Пап, зачем мы оставляем еду в ангаре? Для кого? Там же заведутся крысы…- мы с братом переглянулись. Тот одобрительно закивал и стал громко поддерживать. Видно было что брови отца резко дернусь, но, посмотрев на нас, он кажется стал более мягким и снисходительным. Он оставил смену шин и отбросив колпаки в сторону, приобнял нас за плечи. Отец говорил, что ещё в его детстве, его отец, мой дедушка, рассказывал что в хранилище живёт Еуник. Мифическое существо. Что-то вроде защитника хранилища, он защищает солому от вредителей влаги и другой гадости. Ни я, ни мой брат не могли представить что наш отец верил в такой бред. — Ты видел его? — с каким-то смешком произнёс брат. Я в ту же секунду ущипнул его. Тот почти подскочил. — Никто не видел, — пожал плечами папа и вернулся к «шиномонтажу». Я саркастично шутил об этом духе весь оставшийся день. Мы с братом разыгрывали сценки и, честно говоря, даже посмеивались над родителями за такую глупую, слепую веру своим родителям. Наверняка просто не хотели чтобы папа ходил туда, может быть боялись что он что-то сломает. Или как-то нарушит их порядок на этом складе. А ведь и мы верили. Больше — нет. Чуть после брат предложил, когда вечером папа понесёт угощение, забрать его и посмотреть что будет. Уж очень захватывала его эта идея. Мы так и сделали, брат подбежал к дверям ангара, и, проскользнув внутрь, схватил стоящий на полу поднос. Я же был на шухере. Следил, чтобы нас не раскрыли, прямо на улице. Самое интересное что на утро обычно поднос всегда был пустым, хотя тут и думать нечего — крысы все растаскали. Мы вышли на улицу и стали смотреть в окошко, высматривая Еуника, и, когда глаза уже стали слипаться, а Кевин почти упал в объятия Морфея и на холодную землю, я решил что стоит возвращаться. Однако отчего-то Кевин поплелся через поле. Он как зачарованный шёл в пучину пшеницы. Золотые колоски обнимали его руки, а он расставив их в стороны словно плыл в самый центр событий. Я быстро поднялся и побежал за ним. Брат любил лунатить, нельзя его оставлять так. Через поле можно было добраться домой, но это удлиняло дорогу. Ещё более сложной она становилась оттого что брат шёл не по протоптанным дорожкам, а по самой пшенице. Если бы это был день и мама увидела, кажется, кто-то бы получил по заслугам. Казалось что-то тормозило меня и ускоряло его. Поле утягивало нас в себя. Медленно быстро одновременно. Я знаю дорогу, но в какой-то момент засомневался в себе. Окружение больше не казалось таким знакомым, главное что успел догнать брата. Схватив его за руку, я окликнул Кевина и потащил, как я думал, в предполагаемую сторону дома. Он не сопротивлялся, но рука его была холодной, а на лице проступал пот. Капли медленно стекали по уставшему, отчего-то напряженному сонному лицу. Выйдя на протоптанную тропинку, уверенности во мне поприбавилось. Знакомое место, а это значит что можно идти домой и не бояться совсем. Хотя лес, что находится неподалёку просто заливался звуками. Даже самые старые сосны поддавались ветру и наклонялись из стороны в сторону. Если говорить про берёзы, то они касались своими веточками земли и снова вставали. Было похоже на поклон. Пшеница перестала звучать. Это странно, ведь лес заходится и воет. Ветер что кренит деревья до земли отчего-то не может опустить и одного колоска. Эта картина настолько зачаровала меня, что я и не сразу услышал за спиной тяжёлые шаги. Наверное папа пришёл. Увидел что нас нет дома и пришёл забрать, а там и отругать нас. Я даже был рад такому исходу, жутко как-то вокруг, поэтому виновато обернувшись я… Не увидел отца. Прямо за нами было маленькое существо, все его тело покрывала тёмная шерсть, что грязными клочьями торчала по всей поверхности тела, глаза были словно две красные точки. Голова безобразно вросла в шею, а руки дрябло свисали, в общем, он напоминал уродливую безобразную плюшевую игрушку. Пристальный взгляд был сосредоточен на Кевине, что внезапно стал дрожать и дёргаться, он упал на землю и беспомощности заскулил. Слезы лились ручьём, казалось будто его скрутили судороги, ведь поза была максимально ужасной и болезненной. В руках у существа был жгут для связывания соломы. Я поднял брата на спину и ринулся прочь. Тот же кричал. Кричал так неестественно, что даже я испугался. И как только только мы завернули в другой пролёт пшеницы и проскочили на другую дорожку — брат резко отпускает мои плечи и с грохотом падает о землю. Я развернулся и готов был броситься на помощь, но увидел как шею моего брата опутывает жгут. Кевин широко открывает рот, жадно хватая воздух и в надежде освободиться впивается в верёвку, что будто ещё сильнее натягивается с каждой секундой. В какой-то момент я был очарован, ужас и возбуждение захватило. Самое невозможное на свете сейчас происходит прямо со мной. Возможно я просто сплю возле ангара, а мне чудится все это. И раз это сон, то можно делать все что угодно. Я схватил камень и ударил урода по затылку, тот же ослабил хватку и с диким визгом побежал в сторону амбара, попутно обматывая вокруг руки жгут. Я снова подхватил брата под бедра, тот же стиснул руками мои плечи и заплакал, уткнувшись носом в спину. Кажется будто сила наполняла меня и я сейчас мог сделать что угодно. В данном случае бежать, бежать так, что никто бы не мог меня догнать, а обогнать тем более. Дома мы всё рассказали родителям, после чего отец рассвирепел и размахивая руками, хватаясь за голову начал на нас орать о том, что теперь Еуник нас не оставит просто так. И несмотря на это прошло пять лет. Мы каждый день повторяли тот ритуал с угощением, но каждый божий день все как и было на подносе, так и оставалось на подносе. Больше он ничего не брал. Отец думал, что возможно дело в количестве и мы просто стали класть ещё больше чеснока и сала, но он не реагировал. Не притрагивался. И как-то так случилось, что Кевин со своей девушкой Эмили искали где можно побыть вместе. Тихо и спокойно, нет никаких раздражающих звуков, да и причин по которым это запрещалось тоже не было, поэтому он отвёл её в ангар, на сеновал. Я тогда был дома и болтал с отцом о своём переезде, в этой жизни я знал только свою деревню. Но девушка которая нравилась мне была создана для городской жизни, а я для неё. Мы решили что возможно будет правильным оставить в будущем хозяйство на брата. Две семьи в одном доме это слишком. Внезапно двери прихожей распахнулись и на порог влетела соседка, хватаясь за голову она кричала… Как оказалось вспыхнул пожар в хранилище. Дым был необычно темным, будто сам дьявол скрывался в нем, а пожар был таким сильным, что пришлось ждать пока он сам не потухнет. И, когда он потух, мне с родителями открылась ужасающая картина, а именно: висящий на жгуте обгоревший труп моего брата, у него были откусаны уши и полностью отсутствовала нижняя челюсть. О девушке знал только я, а ее здесь не было. Каким-то образом хранилище исчезло. Знаете, будто в игре прошёл какой-то квест и его не стало, так было и с этим ангаром. Исчезло не только хранилище, но и воспоминания. У всех, кроме меня. Воспоминания о Кевине и об этом месте. Кажется, даже я стал забывать, но нет, чтобы мой брат продолжал жить, я должен это помнить. Поэтому я обращаюсь к тебе, послушай, когда меня не станет, чтобы мой брат продолжал жить, ты должен помнить. Теперь помнить будешь ты.