Блики тепла на стёклах

Тянутся тени на свечке сияющей - шёпоты прошлого, тонкие веточки... Я себя женщиной, в дыме истаявшей, даже не вспомню - лишь вазой при светоче... Абуэла мрачно смотрит на окно, ещё помнящее свечу. Кто бы согласился десятилетиями жить в одной комнате с памятником погибшему мужу? Да ещё слышать со всех сторон, как все привыкли им пользоваться! Магия то, магия сё... То дождь им, то лекарь, то ветер, то грузчик... Дверь сотрясают громовые раскаты: Хосефа снова упражняется в воспитании. Будто что-то вразумит её непутёвого внучка!... Боже, после Педро в семье совсем не осталось достойных мужчин... Один меняет личины, madre de Dios, видимо в случае войны за шваброй прятаться собрался! Другой в перерывах между трень-брень собирает на себя больше пчёл чем есть во всём Энканто, как только Джульетта его терпит... третий плебей с молотком... вот Педро шил, так уж шил, даже его папаша ничего не смог поделать: ему заказывали обувь к пошитым у Педро нарядам! а этот... только и умеет что дурацкими шуточками успокаивать Пепу... (Плитка подрагивает под ножкой стула, пытаясь напомнить, что Феликс один из лучших мебельщиков, но тщетно). Перед глазами всплывает груда песка. Нет, об этом юродивом она сейчас думать не станет! Позорище семьи! Ни грозным оракулом не смог стать, ни достойным провидцем... Педро бы тебя... а что Педро?? Всегда на остальных смотрел с какой-то особенной мягкостью, всё ему было надо, до всего дело... А как Я без тебя жить буду, Педро, об этом ты не подумал?... Звяк плитки. Прости, Касита, не буду больше. Из этой комнаты же ничего не слышно? Звяк плитки. Ну и хорошо, что не слышно, не хватало ещё дать знать о срыве своей внучке, этой пакостной сплетнице... Mierda, никто из них не достоин и мизинца Педро!! Питаются всю жизнь, как личинки, его магией, его силой, его смертью!.. Почему, ну почему, свеча отбросила тех придурков раньше, чем я успела кинуться к ним под мечи?! Детей бы община вырастила, а мне не пришлось бы всего этого видеть... Звяк плитки. Снова звяк плитки. Абуэла вздыхает. И в комнате нет покоя. Целая жизнь, целое счастье одного мужчины и одной женщины выродилось вот в этот захолустный городок!! И она в нём... кто? Живой канделябр. А ещё городской голова и третейский судья, и всё с вечным трауром на плечах... Бабах!!... Ну, Пепа, довоспиталась!.. Сейчас ты сама у меня схлопочешь!... Абуэла решительно выдвигается из комнаты, чуть не сшибая внучку с линейкой в руках. Вот что ты вечно под ноги лезешь? Куда ты рвёшься с этим аршином наперевес?... Мирабель что-то лепечет про Бруно и его тряпки, и абуэла мееедленно, мееедленно, совсем как Пепа, выдыхаает, потому что на глазах уже почти красная пелена, и никто не должен видеть. Да, сынуле и мешок от кукурузы сошло бы нацепить, но он же Мадригал, им так нельзя! Пусть шьёт, меньше на глазах будет маячить. Дурак дурака... Абуэла снисходительно улыбается. Внучка недоверчиво щурится. Касита тихо щёлкает плиткой - что-то она сегодня разговорилась - и обе вздрагивают. Через миг внучки уже и след простыл, бабах тоже стих, зато совершенно некстати сдавило сердце. Альма подавляет порыв прижать туда руку, и начинает величавый, достойный "мадре" спуск на кухню, поближе к лечебным лепёшкам. Хоть что-то в их мире надёжно...