Вбежавшая в зал свинья, облаченная в истерзанные панталоны коменданта Лаик, нагло прервала урок фехтования своим заливистым хрюканьем. Унары замерли в недоумении, но, когда ворвавшийся вслед за ней капитан, взревел точно буйвол, начали догадываться… Бедное животное оказалось последней каплей Арамонового терпения, ведь сама идея пустить свинью в путешествие по Лаик принадлежала не иначе как Сузе-Музе.
Комендант то бледнел, то краснел, его короткие усы нервно подрагивали, а рот не умолкал. Арамона топал ногами, обрушая на голову давно надоевшего ему графа Медузы де Путеллы все известные проклятия.
Столь яркое костюмированное представление сошло за настоящий подарок судьбы и унары не заметили, как начали предательски посмеиваться, когда послушный слуга капитана принялся гоняться за поросенком. Молодые дворяне, присвистывая, то и дело подбадривали нерадивого «мыша» до тех пор, пока не оказались согнаны в главную церемониальную залу школы в полном парадном составе.
— Быть побоище, — совершенно точно заметил Норберт, вставай рядом с сонной, бледной кэналлийкой.
— Аутодафе*, Норберт, — вздохнула Рэйв, нехотя принимая протянутый мушкет.
Вчерашняя выходка Эстебана обошлась дорого даже ее невольным участникам… Как у стен аббатство были уши, так у деревьев гнусного парка были глаза. И даже в моменты вшивой свободы Арамоновы «мыши» продолжали рыскать по следам унар, а вчерашний наблюдательный доклад одной из таковых дал капитану отменный повод сослать нарушителей порядка к Шабли. Так, с первыми лучами солнца и без завтрака Монро, Алва, Колиньяр и Заль оказались под пристальным вниманием господина Жерара, коптя над картой битвы при Каделе.
Теперь же, спустя два часа, Рэйв оставалось только устало переминаться с ноги на ногу, отчаянно стараясь не зевать и не сгибать в локтях вытянутые руки. Излюбленный капитаном способ линчевания был совсем некстати.
— Что зесть случиться? — раздался теперь по другую сторону от нее голос второго Катершванц с диким торкским акцентом.
Маркиза не успела ответить близнецу: она невольно вздрогнула от оглушительного рева Арамоны, тучно свалившегося с лестницы в сопровождении верных слуг.
— Сейчас мы узнаем, кто из вас посмел оскорбить своей поганой выходкой фабианово братство! Ваши комнаты уже переворачивают вверх дном! Еще есть время сознаться!
Капитан рвал глотку из последних сил, а потом наконец замолк, пристально заскользив озлобленными глазенками по чинно выстроившимся унарам.
Но в рядах было тихо.
Дворяне сосредоточенно держали вытянутые мушкеты, все еще переваривая недавний завтрак.
Но только не голодный, оскорбленный происходящим Эстебан.
— Все знают, кто это сделал, — ожидаемо дерзко гаркнул маркиз, уставившись на стоявшего напротив Окделла.
Алва несдержанно чертыхнулась и Арамона снова взорвался:
— Молча-а-ать!
От спесивости коменданта хотелось взвыть. Девушка недоумевала. Четверо из них уж точно никак не могли искромсать портки Арнольда и пустить в них несчастную свинью по коридорам. До самого урока фехтования она и трое юношей прозябали в кабинете Шабли, ни на секунду не сводящего с них хитрых глаз.
«Вздор»
После очередных словесных изысканий капитана Рэйв страстно возжелала заткнуть начальству пасть этими же панталонами, дать Эстебану смелую затрещину и отправиться спать. Но для начала можно было бы и отведать гадкой стряпни чудаковатой кухарки Олси, чтобы собственный желудок не покушался на жизнь и без того измученного тела. Вот только, как оказалось, акт Арамоновых бесчинств только лишь набирал силу.
Капитан вновь начал метаться из угла в угол, пророча виновнику посещение Занхи*. Быть может то, что из четверых унаров, в числе которых так неудачно оказалась главная искусительница его терпения, никто не мог быть Сузой-Музой, и изводило Арамону более всего? Его главный подозреваемый стух — нужна была новая жертва уязвленного самолюбия.
Алва болезненно поморщилась, когда комендант вновь проорал что-то нелицеприятное и вдруг остановился подле герцога Окделла. Мужчина ненавистно оглядел худотелого юнца сощуренными в подозрении глазами.
Зная, что его выпад сработал, Эстебан тут же скабрезно улыбнулся. Заметив это, девушка нарекла Колиньяра «задирой» и ей даже показалось, что она смогла осадить маркиза строгим, неодобрительным взглядом, но тот ответил ей лишь жалкой насмешкой. Рэйв совершенно точно разглядела это в выразительных серых глазах.
Напряженное молчание и изводящую своей нелепостью игру в «гляделки» прервал зашелестевший платьем курносый слуга. С заискивающим взглядом он доложил что-то на ухо капитану и вложил в его раскрытую лапу увесистый предмет. Унары замерли в неприятном ожидании и, когда Арамона вдруг разразился громким, страшным в своей внезапности смехом, принялись недоуменно переглядываться.
— Все, как я ожидал!
Начальник жеребят крутанулся на месте, а затем медленно, выжидательно прошелся вдоль рядов, демонстрируя всем крохотную, медную печать.
Печать Сузы-Музы.
И Алва уже была готова к новой подлости, зная, как сильно капитан уповал на ее виновность. Ждала, когда он становится прямо перед ней и придется защищаться. Но этого не случилось. Комендант Лаик прошел мимо невыносимой в своем гадком совершенстве кэналлийки и замер прямо напротив Ричарда.
«Не может быть…» — мысленно ахнула Рэйв, на мгновение удивившись собственной вовлеченности. Ей вдруг стало так невыносимо, будто Арамона и впрямь обвинил именно ее.
Девушка дернулась вперед, но Норберт, грубо опустивший край своего мушкета поверх ее, остановил. Маркиза недоуменно взглянула на белобрысого юношу и тот предостерегающе покачал головой…
В горле давно пересохло, а капитан все молчал, унижая и обвиняя Окделла одним лишь взглядом.
— Знаете, что это, унар Ричард? — наконец прошипел боров неестественно тихим голосом.
Герцог страшно побледнел в ту же секунду, кажется в полной мере осознав, что случилось. Он шумно сглотнул, из последних сил стараясь держать себя в тисках спокойствия.
— Я не знаю, — честно ответил юноша, но его правда была не нужна оскорбленному несправедливостью жизни капитану.
— Это печать Сузы-Музы, найденная в вашей комнате! — прокричал Арамона, вырвав из рук Окделла мушкет. — Запереть его в комнате и ждать моего решения! Остальные — во-о-он!
Алва вновь рванулась вперед, но братья Катершванц опередили ее, одним шагом выйдя почти на середину междурядья. Словно затеяв это все с самого начала, рослые крепкие дворяне протрубили в один голос:
— Это есть мы!
И снова гудящая, пробирающая тишина.
Присутствующие изумленно таращились на своих однокорытников, не понимая происходящего безумия. Внезапно и сам Валентин Придд поравнялся с боронами, продолжая удерживать впереди себя вытянутый мушкет.
— Нет, я.
— Ошибка, господа. Это сделал я, — вот и Арно гордо вздернул широкий подбородок, шагая вперед. Обрекая себя на неизвестность.
Ричард был до глубины души поражен новоявленной отвагой, как и Рэйв, замеревшая в полушаге от образовавшегося сопротивления.
В стенах извечно холодной и гнетущей своей масштабностью залы вновь воцарилось молчание, нарушаемое лишь разъяренным сопением капитана, что рыскал глазами по лицам нерадивых, взбунтовавшихся дворян в поисках учтивого благоразумия и повиновения. Но такового не нашлось.
— Всех Суз-Муз запереть! — наконец вынес он свой страшный вердикт и поспешил прочь, топая каблуками ботинок.
Послушные слуги тут же окружили сознавшихся дворян, предлагая сдать мушкеты. Рэйв последний раз встретилась с потерянным взглядом Ричарда… Он был невиновен.
***
«Гнусный боров»
«Мерзкий трус»
«Скотина»
Рэйв не слушала Шабли. Их, оставшихся чистоблюдов, согнали на урок землеописания, когда думать им всем надобно было о другом. Не могли все пятеро быть виновными! Да и Ричард не попался бы так глупо, будь это он.
Но это был не герцог.
Алва не находила себе места, вынужденная стоять на месте уже двадцатую минуту кряду. Она недоверчиво хмурилась, смотря куда-то далеко. За головы унаров, за лестницы и колонны. И пока господин Жерар продолжал требовать от дворян ответы на незамысловатые вопросы, обтянутые перчатками тонкие ладони невольно сжимались в кулаки.
Сегодня она уже достаточно слушала Шабли, а история об очередном сражении и так была ей известна до тонких подробностей.
Рэйв вдруг сделала шаг в сторону, ближе к Альберто.
— Что это было? — девушка украдкой глянула на сосредоточенное лицо брата, надеясь встретить достаточное участие, но тот ответил привычной скупостью:
— Суза-Муза доигрался.
Салина даже не удосужился взглянуть на маркизу. Он всегда был слишком порядочен. В детстве наследник Диего Салина часто предпочитал совместным козням Эстебана и Рэйв обычные книги и скучные дополнительные часы менторских нравоучений. Воспитанный и сдержанный. Безукоризненный и правильный. Девушку затошнило.
Она тут же недовольно тыкнула Альберто в бок.
— Сухарь.
Рэйв отступила на свое место, вдруг привычкой скрестив руки на груди. Это совершенно недопустимое поведение привлекло внимание ментора и Шабли незамедлительно окликнул ее, кинув в дочь Рокэ Алва свою трость. Маркиза ловко перехватила «указку», единолично угодив под пристальное внимание Жерара и остальных «жеребят».
— Унар Рэйв, расскажите о положении талигойских гвардейцев в главном сражении при Каделе.
Воспоминания об утренних наставлениях ментора слабо отпечатались в сонном сознании кэналлийки, а вот вычурные эпитеты хронистов, восхваляющих храбрость и находчивость черно-белых* в своих летописях, давно и прочно врезались в ее память. Она отчеканила все, что от нее требовалось, грубо шаркая концом трости по огромной, деревянной карте, занимавшей добротную часть очередной залы безразмерного, каменного аббатства.
— Сносно. Вижу утренний урок пошел вам на пользу, — улыбнулся Жерар, принимая обратно протянутую трость. — Можете быть свободны на сегодня.
Алва удивленно взглянула на старика. Вот так новость.
«Благодать!»
Не тратя времени на соображения, девушка поспешила откланяться. Дважды повторять ей не приходилось. Да и следовало незамедлительно узнать, как там Окделл и остальные унары, угодившие в еще большую немилость своим храбрым поступком.
Рэйв вспорхнула вверх по лестнице, сопровождаемая напряженным взглядом Эстебана, оставшегося стоять на месте.
***
Алва почти добралась до кельи Окделла, когда впереди, в тени длинного коридора зародился шаркающий звук. Заскочив за угол, девушка вжалась в стену, чтобы миновать встречи с угодливым коменданту слугой. И когда безжизненная вобла в сером одеянии проковыляла мимо, не растрачивая себя на лишние телодвижения, Рэйв сплюнула ей прямо вслед. Трусливая гадина. Все они были на одно лицо и характер, и всех их впору было утопить в том же озере, вокруг которого они рыскали прошлым вечером.
Убедившись, что волочащая по полу свой длинный хвост «мышь» скрылась, девушка подбежала к комнате герцога.
— Ричард, — маркиза тихо постучала в дверь и только после этого заметила снятый засов.
Не похоже на плен. Быстро осмотревшись, Алва вошла в тесную, сырую комнатушку, но там никого не оказалось. Не нашлось в стенах темных соседних комнат и остальных унаров.
Замерев посреди одного из коридоров, кэналлийка принялась судорожно раздумывать, куда еще могли отправить провинившихся Людей Чести. Но ни одного пригодного варианта не находилось, а выведать достоверную информацию можно было лишь у одной нечисти, спальня которой располагалась в противоположном крыле, подальше от ненавистных подопечных. Добраться до этого логова быстрее можно было только через кухню, поэтому девушка направилась прямиком к лестнице.
Дождавшись, пока несколько прислужников кухарки засеменили к погребу, маркиза проскочила прямо за спиной Олси, сосредоточенно гремящей посудой. А миновав несколько хозяйственных помещений, сразу оказалась в нужном ей крыле, где сыскать комнату коменданта не составило труда. Она была единственной, не заложенной камнем, а напротив нее красовалось два железных рыцаря.
«Ну и бахвальство…»
Приложившись ухом к разбухшей от влажности поверхности двери, Алва затаила дыхание, чтобы не пропустить ни единого слова. Но Арамона был немногословен. Она лишь слышала, как тот отдавал слуге короткие приказы и через раз мучительно вздыхал.
Тонкие, изящные руки чесались от желания скорее приставить к горлу зазнайки нож, которым он резал свой сочный ужин каждый вечер, легким усилием заставить лезвие вспороть кожу и узнать все, что хотела. Но вместо этого Рэйв продолжала терпеливо подпирать дверь до тех пор, пока капитан не растворился в своей триумфальной речи. Парочка, а скорее десяток оскорбительных фраз, затем заносчивых самодовольных комплиментов самому себе и наконец слуга, разделяющий ослепительность не замолкающего коменданта, задал заветный вопрос:
— Что прикажете делать дальше, господин?
— Пускай посидят в галереи, — вновь раздался в глубине комнаты надменный голос властителя, — это остудит их пыл, — усмехнулся боров.
«Галерея!»
Алва невольно распахнула глаза, вспоминая все, что слышала об этом месте. Давно заброшенном людьми, но не призраками. И пусть все, что про нее говорили, было тысячи раз сказкой, холодно там должно было быть точно в склепе.
— А затем трибунал. Чтобы знали, кто над ними власть!
За дверью послышались шаги. Рэйв метнулась в сторону ближайшего к ней поворота и, вновь вжавшись в ледяные, местами острые камни аббатства, замерла.
Из комнаты капитана вышел верный прихвостень и озадаченный тяжелыми мыслями поплелся в противоположном направлении. Напряжение отступило, но внезапно из кромешной тьмы коридора, служившего ей прикрытием, раздались громкие, звенящие хлопки.
— Браво, ворон.
Сердце на секунду пропустило фатальный удар.
