«Заун нападёт на Пилтовер уже завтра, все говорят!»
«Консьерж сказал, что видел, как очередной отряд миротворцев несётся к мостам»«Пилтовер объявил, что планирует захватить нижний город из-за фабрик»
«Клянусь тебе, я сам видел оружие на складах, будет война!» Из телефонов сочились и множились догадки, люди поддавались панике. Кто-то пытался спешно покинуть город, иной же стремился прорваться в магазины, у которых уже скопились километровые очереди. Некоторые торопились купить как можно больше валюты. Находились и смельчаки, которые в подвалах своих домов открывали сейфы с ружьями, и не для того, чтобы пойти на охоту. Город медленно, но верно, сходил с ума. Паника разрасталась, словно споры плесени, захватывая и оплетая Пилтовер. В это время советники уже не первый час вели обострённую дискуссию. Советница Медарда держала аккуратными тонкими пальцами письмо, в котором говорилось, что Заун вынужден пойти на «ответные меры». Когда их соратница получила известие, все советники заметили, что её кисти начали нервно подрагивать. Болбак встал и стукнул кулаком о стол. — Мало того, что этот заунский ублюдок жив, так он ещё пишет какие-то манифесты и объявляет нам войну. Кем он себя возомнил?! Генералом Парлеком?! Ноксианцы принесли его тело и тело этой сумасшедшей в доказательство! И что же, он восстал из мёртвых?! Советник Медарда, если бы вы не пытались играть в эти «дипломатические игры» ничего бы не случилось! Послали туда ищеек и устроили охоту на ведьм! Теперь этот горе-промышленник объявляет всеобщую мобилизацию! Разгорячившийся Болбак перевёл взгляд на другую жертву скандала. — А вы? Что вы попросили тогда у него, что он так разозлился?! Таллис встал, и, чуть выждав, ответил: — Джинкс. Я попросил выдать миротворцам Джинкс. Я хотел, чтобы она ответила за свои преступления! — Так это ваша жажда справедливости довела нас до такого состояния?! Замечательно, но мне к чёрту не нужна ваша справедливость, если она сопряжена с потерями прибыли и беспорядками в городе! Джейс нахмурился и вернулся на свое место. В его голове ретроспективой отразился их последний с Мэл разговор.***
— Что ты у него потребовал? Джинкс? Ты сошёл с ума? — Он бы скорее сам сел в Тихий омут, чем отдал её. Я видел это в его глазах. Теперь, когда он понимает, что свободу ему не дадут путем переговоров — он опасен. Его надо убрать! Глаза советницы расширились. — И как ты предлагаешь это сделать? Послать гвардию миротворцев, чтобы они убили его там? Это вторжение в город-протекторат. Так не делают… Военный рейд приведёт к немедленному объявлению войны. — Свяжись со своей матерью, пусть отправит в Пилтовер своих лучших бойцов. Пошлём туда небольшой отряд, и даже если их деятельность будет заметна — они не будут связаны с городом прогресса. Наши руки окажутся чисты! — Джейс, я не пойду на это! — Мел развернулась и хотела было уйти, но мужчина схватил её за запястье и вернул обратно. — Я пытаюсь нас защитить. Защитить тебя… это единственно верный выход. Он увидел, что её взгляд чуть потеплел, и решил надавить. — Ты помнишь войну Ноксуса и Ионии? Хочешь, чтобы это повторилось? Силко опасен, он выгрызет зубами эту чёртову независимость. Единственный выход — опередить его и убрать. Быстро. Без свидетелей. Отрубить змее голову. При воспоминании тех страшных событий её юности девушка раскрыла глаза, будто снова увидела, как её мать убивала последнего члена ионийской королевской семьи. В глазах Мел начало зарождаться сомнение. Этого то Джейс и добивался.***
Из воспоминаний его вырвал советник, нарушивший его личное пространство ударом кулаков по столу по сторонам от рук Джейса. — Из-за вашего с Медардой самоуправства мы все подверглись опасности! Город, жители, все мы под угрозой! Ряд его обвинений прервала Мел. — Война уже объявлена. Если город не собирается сдаться Силко на милость, то нужно начинать что-то делать. Приведите сюда ту девушку. Слуга быстро юркнул за помпезные двери, и уже через несколько минут в зал совета была приведена Кейтлин. — Мисс Кираманн, — обратилась к ней Медарда, — у совета есть к вам поручение. Лучше вас с ним никто не справится. Новоиспеченный шериф тут же обратилась во внимание. Она относилась ко всем задачам с ещё большей серьёзностью, чем раньше, если это вообще было возможно. Маркус был временно отстранён от должности, и совет пришел к выводу, что теперь занимать его место будет она. Так что нужно было всеми силами пытаться оправдать новообретённую должность.***
Через час Кейтлин уже была в своей комнате. Ей предстоял сложный разговор. — Вы там задницы себе не отсидели, пока трепались? — с хрипотцой в голосе спросила Вай. — Мне нужно сказать тебе кое-что. Это касается распоряжения совета и тех слухов, что ходят в городе. — Ааа, о том, что эта заунская крыса объявила войну? Я не верю, у него бы яиц не хватило, — грубо заявила Вай. Строго воспитанную Кейтлин всегда удивлял её острый язык. — Так вот, это правда. Совет сегодня получил манифест Силко, в котором говорится, что Заун вынудили пойти на «ответные меры». Он не называет это напрямую войной, но сути это не меняет. До этого вальяжно лежавшая на непривычно мягкой кровати, Вай резко села и посмотрела подруге в лицо. — Что? Что вы ему сделали? — Если кратко, двое советников без ведома остальных послали в город элитный отряд, чтобы убрать Силко быстро и без шума. — Они ёбнулись? — Эм… Болбак назвал это сегодня самоуправством… — Само… да блядь, какая разница... Паудер тоже была в их списке? — Нет, нет. Она не была. Заказ распространялся только на Силко. — Пиздец… — ёмко подытожила девушка. — Это не всё. Выслушай меня, только не перебивай. Защищающемуся Пилтоверу нужен «символ». То, на что люди будут равняться. Так называемая агит-фигура. И этой фигурой должна стать ты. Ты дашь присягу и наденешь на себя форму миротворца, а затем выступишь перед мобилизованными миротворцами с речью. Скажешь, что вырвалась из Зауна и, устав от его вседозволенности, выбрала честь и порядок. Что ты в первых рядах будешь сражаться против несправедливости и вероломства Нижнего города. — Нет. Кейтлин даже опешила. Она выдала ей такую тираду, а реакцией стало жалкое «нет»? — Вай, совет добьётся этого так или иначе. Они готовы пустить в ход все способы. — Ооо, и что же они сделают? Дай угадаю, посадят меня в Тихий омут? — язвительно спросила она и бегло взглянула на часы. —Хорошо, пусть сажают, только не позже шести, а то я пропущу обед. Девушка даже на свободе помнила тюремный распорядок и, к безумному удивлению Кейтлин, соблюдала его, просыпалась в одно и то же время, ужинала всегда строго в шесть. «Видимо, все мы — рабы своих привычек», – думала тогда она про подругу. Кейтлин подошла к кровати, села рядом и положила свою ладонь на её. — Вай, ты нужна этому городу… и мне. Бирюзовые глаза встретились с серыми. — Когда-то я и сама имела отношение, как ты выразилась, ко «вседозволенности» Зауна. Как ты себе представляешь эту речь? Я причастна к взрыву в лаборатории твоих родителей. Я обокрала их. Кейтлин приблизилась к Вайолет и положила ладонь на её плечо. — Совет считает, что об этой части твоей биографии никому знать не нужно. Твоё выступление через три часа, — она протянула ей сложенный в два раза лист, испещрённый водяными знаками, которые указывали на то, что отправитель письма действительно являлся членом совета, а не кем-то другим. — Здесь тезисы, на которые, по мнению совета, тебе лучше опираться в своём выступлении. Они обе подняли головы и посмотрели на дверь, когда услышали, что Кейтлин зовет снизу её мать. Девушка встала и пошла на выход, чтобы откликнуться на зов, но в последний момент остановилась в дверях. — И прихорошись немного. Все необходимое найдёшь в столе. Тебя будут фотографировать, — миротворец чуть улыбнулась и оставила подругу в одиночестве.***
Силко покинул производство вскоре после того, как приехал. Не за чем было что-то контролировать — там всем вполне успешно заправляла его подопечная. Гениальная подопечная… иногда уровень знаний, которые она обращала в хаос и разрушения, поражал его. Она была умна и имела незаурядные навыки. Однако покинуть объект пришлось ещё и потому, что много дел ожидало его решения. Нужно было обговорить с Севикой детали предстоящей операции и утвердить состав входящих туда людей. А ещё нужно было встретиться с баронами… Этот чертов генералитет требовал личной встречи и пояснений предстоящих событий. Силко безумно не хотелось идти и что-то обсуждать с ними, но ему очень нужны были последние данные по объёмам производства Мерцания, имеющимся на складах в наличии, его составляющих, прибыли и расходам, и, не дай Боги, убыткам. Он прибыл в их офис в середине дня и направился прямиком в переговорную. Ожидающие его бароны были сегодня необычайно молчаливы и серьёзны. «Неужели я переборщил в тот раз», — подумал он, увидев их протокольные лица. Мужчина обошёл присутствующих и сел на место во главе стола. Финн нарушил столь желанную Силко тишину. — Птички напели мне, что Пилтоверцы уже получили твой манифест. Что же теперь? Война? — Ты необычайно проницателен сегодня. — Слышал, они вторглись в Заун, искали тебя, и если верить слухам, даже нашли… Это я понимаю, но что же мальчишка Таллис запросил на переговорах такого, что ты не смог ему дать? Вот и вопрос, который он опасался услышать от баронов. Они знали об их встрече, знали, что за суверенитет Зауна придётся чем-то поступиться. А ещё знали, что свобода Нижнего города — давняя мечта короля. А сейчас их интересовал вопрос — что же Пилтовер потребовал в обмен на его мечту? Силко беспокоил этот вопрос, но он был к нему готов. — Ваши головы, насаженные на пики и вкопанные в землю у главных ворот города прогресса. И меня, пожизненно запертого в Тихом омуте. Как вам порядок цен за свободу и независимость? Все присутствующие оцепенели. Силко этого и добивался. Хорошо продуманный стратегический ход, призванный увеличить постепенно падающее доверие и уважение его окружения. Пилтовер попросили их, но он не согласился. Его личному «совету» приятно будет осознавать, что сдаче своих подчинённых он предпочёл разжигание войны. Первой молчание прервала Рэни. — Мы все признательны тебе за то, что ты оставил наши головы на более подходящем месте, — она посмотрела на него и одним взглядом сказала «спасибо». — Посмотри на это, пришло из Пилтовера только что, — она подала ему через стол свеженапечатанную газету, — ещё теплая. Да. Газета, незамысловато именуемая «Прогрессом», судя по температуре, действительно будто только что вышла из-под печатного станка. С первой страницы на него смотрела печально известная и уже набившая оскомину сестра его… он подметил про себя, что поразмышляет о нынешнем статусе Джинкс позже... Его Джинкс. Статья рассказывала о смелой девушке, которая являлась опальным выходцем из Зауна. «Только сегодня стало известно, что Заун официально объявил войну Пилтоверу. Текст манифеста самопровозглашённого главы Зауна будет опубликован на странице второй. После этого предательского объявления войны перед миротворцами выступила некая Вайолет. Являясь выходцем из Нижнего города, она приняла присягу, а после предстала с воодушевляющей речью, текст которой мы приводим ниже». «Шестнадцать лет назад наши отцы и матери пришли к соглашению о том, что Пилтовер и Заун, основанные на свободе и вере в то, что все жители равны, будут находиться в мире, и больше никогда не повторят событий, повлекших смерть стольких людей. Теперь же Заун вынуждает нас вступить с ними в гражданскую войну, подвергая жителей Верхнего и Нижнего города, исповедующих тождественные идеалы, испытанию на возможность выстоять. Мы уже скоро встретимся на поле брани этой войны. Встретимся, чтобы сделать его последним пристанищем для тех, кто отдал свою жизнь во имя мира и прогресса. Со всех точек зрения это уместный и совершенно верный шаг. Мы не сможем вернуть тех, кто отдавал свои жизни, чтобы мы жили в согласии, но мы можем, отразив нападки Зауна, почтить их память и продолжить их правое дело! Рунтерра едва ли заметит или надолго запомнит, какие слова здесь произносятся. Но она не сможет забыть того, что наши отцы и матери совершили. Скорее, это нам, живущим ныне, следует посвятить себя завершению начатого ими дела, над которым трудились до нас с таким благородством те, кто сражался и пал во имя справедливости… Мои родители погибли на этом самом мосту, я ни за что не забуду этот день. Они были убиты миротворцами. Мне никогда не переписать этого. Но сейчас я на стороне чести и порядка. Я, будучи больше не в силах противостоять вседозволенности и анархии Зауна, добровольно примкнула к рядам миротворцев и в числе первых пойду в оборону Пилтовера. Правда на нашей стороне, и мы одержим победу.» У Силко после прочтения дёрнулся здоровый глаз. Он понимал, что это не слова самой девчонки. Совет, наполненный агитационными идеями, вещал толпе через неё, словно через то устройство, которое описывала ему Джинкс. Будто через граммофон в его кабинете можно было слушать не виниловые пластинки, а ловить сигнал со станции, где обычный человек говорит в реальном времени, и этот «сигнал» тут же перенимают все «приёмники». Он не помнил, как она назвала это устройство, или явление, но суть была похожа. Силко прочёл статью и кинул газету в стену, предварительно скрутив её в трубку. Все бароны заметили его внезапно подступившее раздражение. — Эта девчонка дорвалась до власти, нужно её сломать, если не физически, то морально. — Рэни, по праву старшинства, взяла начало обсуждения в свои руки. — Ну и как её достать там, в сердце Пилтовера, окруженную миротворцами? — раздражение уже сочилось из него и было готово обрушиться на кого-то из присутствующих. — Женись на Джинкс. Глаза Силко обратились к «советнице» в немом удивлении. — Эта девица и так оскорблена тем, что Джинкс не пошла за ней, а осталась с тобой. Если сотворить видимость ваших «отношений», это сведёт ее с ума. Она вспылила уже тогда, когда узнала, что Джинкс работает на тебя не потому, что должна, а потому, что хочет. Нужно давить на это и дальше. Воспринимай это как фиктивный брак. Она ненавидит тебя, и если ты внезапно станешь ей родственником — это вообще выведет её из равновесия. Силко задумался об этой идее. Что ж… тактика Рэни действительно представлялась как что-то рабочее. «Фиктивный брак» с Джинкс мог нанести Вай и её свите сильный урон. Король официально обзавелся бы королевой. Если Силко убьют, Заун не останется без управленца. Не такого талантливого, как Силко, но всё же... Для городов, которые только недавно отошли от авторитарных режимов, это был важный аспект, подчёркивающий стабильность и жизнеспособность государства. Он и сам, глядя на Джинкс, пока она спала у него на плече, готовила еду или этот чёртов напалм, задумывался о том, что ему самому безумно некомфортно от того, что они так и не объяснились, кем они теперь друг другу приходятся. И есть ли вообще для этого подходящее слово. Увидев, что её идея поселилась в разуме Силко, Рэни прекратила давить. И так знала, что король пойдет на что угодно, чтобы выиграть это противостояние. Заседание завершилось, и брюнет поспешил в особняк. Он надеялся, что Джинкс уже закончила с делами на производстве, и он застанет её дома.