War

      — Я могу зайти? — Силко осторожно приоткрыл дверь и разве что руки не поднял вверх, показывая, что сейчас Джинкс опасаться нечего.       Опасаться стоило теперь её, особенно после того, как док всё-таки избавил её от гипса и вернул рабочую руку.        — Входи, — Джинкс ответила как-то устало и равнодушно.       Она сидела на полу, откинувшись на боковину кровати в своей старой комнате среди чертежей и пила из бутылки вино, которого в «Последней капле» осталось не так уж и много, её, в том числе, стараниями.       Он зашел так же тихо, как постучал, прикрыл за собой дверь и опёрся плечом о стену, осторожно придерживая руку с повязкой. Севика всё-таки настояла на том, что рану после осколка нужно обработать и перевязать. Хотя собственные раны его беспокоили сейчас меньше всего.        — И вот мы там, где всё началось, — Джинкс отпила ещё из бутылки, в которой осталось уже меньше половины и опять упёрлась безразличным взглядом в стену, из которой торчал небольшой клинок.       Силко устало посмотрел на неё и в его голове пронеслась мысль о том, что он просто не понимает, как можно быть такой красивой снаружи и такой разбитой внутри.       После того, как они потеряли дом и перебрались в «Каплю» ей стало хуже, намного хуже. Джинкс начала видеть галлюцинации, хоть голоса и оставили её в покое. Её сознание путало, искажало действительность, и это пугало их обоих. Последние дни она плохо спала и вздрагивала от каждого шороха, при том иногда Силко мог поклясться, что ничего не слышал. В последние дни она начала вести себя по-другому, как-то устало-безразлично, и что-то Силко подсказывало, что ей просто надоело бояться.       Теперь же Джинкс просто сидела на полу и пыталась залить в себя столько алкоголя, чтобы можно было заглушить своё сознание хоть на одну ночь, и судя по тому, как быстро вино исчезало, у неё явно в этом были успехи.        — Как ты? — этот вопрос в текущей ситуации казался даже абсурдным, будто Силко было недостаточно того, что он видел в её комнате и нужно было словесное подтверждение состояния, которое Джинкс недавно лаконично охарактеризовала как «полный пиздец».        — Блестяще, — она подняла бутылку над головой своей новообретенной рабочей рукой в каком-то, будто победоносном, жесте.        — А это что? — Силко кивнул головой в сторону клинка, который вошел в стену почти на треть.        — А-аа-а, это? Я немного разозлилась. Эти чёртовы галлюцинации меня достали, появились, когда я пытаюсь работать. Суки! Если хотят сводить меня с ума, пусть предоставят расписание, когда они будут приходить, — бутылка с недопитым вином полетела в стену и, глухо ударившись, упала на пол.       Силко на это лишь вздохнул, потер переносицу неперевязанной рукой и направился к кровати.        — Есть ещё вино?       Джинкс всё так же, смотря в стену, потянулась рукой под кровать и выудила оттуда ещё бутылку.        — А как же. Мы же в баре, чёрт возьми, тут алкоголь никогда не заканчивается! — Силко принял бутылку, присев на кровать, и присмотрелся к пробке — винтовая, очень удобно. В этот вечер он решил тоже выпить, на трезвую голову терпеть всё это уже не было никакой возможности.        — Решил тоже залить несовершенство мира алкоголем? — Силко взглянул на Джинкс сверху вниз и молча кивнул, рывком головы отбросив пряди, спадающие на лоб, в сторону, выпил и вручил Джинкс бутылку, взамен брошенной.        — Этой бомбёжкой Пилтовер сильно нас потрепал…       Джинкс протянула руку, призывая поделиться вином и хмыкнула в ответ почти про себя: «Это точно…»        — Севика сказала, что заводу пиздец, восстанавливать нечего. Это правда? — Джинкс отпила немного и вернула вино Силко, припав головой к его ноге.        — Да, удар был точный, у них явно была информация, куда стоит сбрасывать бомбы. Производство уже переносится вниз, но мы понесли серьёзные потери, это отбросило нас на недели назад. Они не бомбят все «Антресоли» только потому, что надеются на победу и не хотят получить в награду пепелище вместо захваченного города.        — Построй рядом с разрушенным заводом ещё несколько корпусов, — Джинкс потянулась за пачкой сигарет на полу и закурила прямо в комнате.        — Сейчас на это нет средств, содержание армии обходится слишком дорого…        — Нет-нет, ты не понял, построй корпуса: просто стены с окнами, создай там видимость бурной деятельности. Пусть бомбят здания-пустышки.       Силко вытащил из кармана жилета пачку с сигаретами и похлопал Джинкс по плечу, молча прося зажигалку — его любимая осталась в их доме. Он закурил и прикинул, что предложение Джинкс как минимум неплохое. Пусть Пилтовер думает, что они не только восстанавливают производство, но и расширяют. Создать видимость того, что их резервы не истощаются с каждым днём этой войны, было бы крайне полезно. Пусть Верхний город негодует, откуда же у Зауна деньги на это всё и сколько их вообще.        — Как ты додумалась до этого?       Джинкс наконец оторвала взгляд от стены с клинком, посмотрела Силко в глаза и, крепко затянувшись, ответила:        — Я ведь сумасшедшая, а не дура.       Он только как-то горько усмехнулся в ответ и продолжил курить, поглаживая её по голове.        — Ты гениальна, я всегда это говорил, всегда, — Силко потянулся к Джинкс и, аккуратно взяв её за руку, потянул к себе, призывая лечь на кровать вместе с ним. Она как-то неохотно поддалась и прилегла рядом, уткнувшись лицом ему в плечо.        — Ионийские воины писали, что «последние лучи заката сожгут их страх». Когда же последние лучи заката сожгут и наш страх?        — Тебе нечего бояться. Больше нечего, я клянусь, больше никто не обидит тебя и не причинит тебе вреда, я позабочусь об этом. — Он прижал её крепче к себе, всё ещё осторожничая с правой рукой. Несмотря на то, что доктор уверил его, что всё в порядке и снял гипс, Силко всё ещё беспокоился и относился к ней, как к хрустальной. — Хочешь, я останусь сегодня с тобой?       Джинкс сильнее вжалась в Силко и несколько раз кивнула.        — Хорошо, я останусь. Засыпай, — он поцеловал свою девочку в висок и начал размеренно и нежно поглаживать по коротким волосам, — спи, милая, спи.       Видимо алкоголь сделал своё дело, и Джинкс быстро заснула. Силко через какое-то время осторожно переложил её с себя, тихо вышел из комнаты и направился в кабинет. Несмотря на позднее время было ещё много дел.

***

      Когда Силко вошел в свой кабинет, Севика уже ждала его, сидя на софе и попивая из своей любимой фляжки, судя по кислой мине, явно не воду. Она была уставшей, злой и загнанной, как гончая с охоты.        — Выглядишь неважно, — подколол её Силко так же, как она его недавно у двери кабинета.        — Блядь, ты даже не представляешь, как я заебалась, эвакуация людей не такое уж простое занятие. Некоторые не хотят покидать свои дома, даже если пригрозить силой.        — У людей нет никакого здравомыслия… готовы умереть в своём доме, только бы не бросать его, — Силко уселся за стол и начал перебирать бумаги, принесенные помощницей.        — И это ты говоришь о здравомыслии? — она хмыкнула и убрала фляжку за пазуху, – человек, объявивший Пилтоверу войну несколько месяцев назад. Вот в этом было просто дохуя здравомыслия.       Силко решил оставить эту реплику без ответа. Было видно, что даже видавших виды бойцов война явно поистрепала. Севика была уставшая и злая как собака.       Он изучил несколько документов и, смотря в очередной отчет, открыл на ощупь глобус и достал оттуда бутылку хорошего виски:        — Не знаю, что ты там пьёшь, и знать не хочу, выпей нормального алкоголя и выдохни.        — Зубы мне заговариваешь? — желание выпить чего-то, что относится больше к алкоголю, а не к медикаментам, пересилило злость, и она встала, потянувшись к виски. Севика уже хотела было присесть обратно, как почувствовала, что хозяин не отпускает из рук бутылку, крепко сцепив на той пальцы.        — Можешь кое-что мне пообещать? — Силко всё ещё внимательно изучал документы, но не спешил ослабить хватку.        — Ну конечно, у нас же не бывает всё просто, — она всё-таки вытянула бутылку из его пальцев и жадно отпила, даже не поморщившись, видимо закалилась тем пойлом, что теперь почти всегда носила с собой.        — Пообещай мне, что, если запахнет жареным, ты возьмешь Джинкс в охапку и увезешь отсюда как можно дальше, и будешь удерживать её до тех пор, пока она не прекратит попытки вернуться в Заун и всех спасти, — он наконец посмотрел на старую подругу, и взгляд его стал пронзительным и серьёзным.        — А сейчас для тебя ещё недостаточно «запахло жареным»? Или ты тут умирать собрался? — злость и усталость говорили раньше неё, и она сыпала в тот вечер колкостями, хотя раньше ей хватало выдержки держать всё это при себе.        — Умирать я собрался уже давно, да всё случая подходящего нет. Выпей ещё. Трезвая ты менее сговорчивая.        — Я не хочу обещать, что в случае чего поджав хвост брошу всё и убегу, прихватив твою золотую девочку с собой. Давай лучше пообещаю, что мы с тобой захватим Пилтовер и там, так уж и быть, я смогу охранять не только тебя, но и её, в случае чего.        — Я смотрю, ты настроена оптимистично.        — В отличии от некоторых, — Севика сидела, развалившись на удобной софе и не упускала возможности выпить чего-то нормального, да ещё и в обстановке, которая теперь сильно отличалась от того дерьма, с которым ей приходилось встречаться каждый день.       Силко наконец закончил с бумагами и обратил своё внимание на помощницу, которая, не стесняясь, явно злоупотребила его благосклонностью и прикончила уже четверть его алкоголя.        — И всё-таки, пообещай, если со мной что-то случится, ты увезёшь её отсюда и защитишь, и от других, и от самой себя.        — Хорошо-хорошо, обещаю, – Севика в момент стала серьёзной и посмотрела Силко в глаза.        — Есть ещё новости? Птички напели мне, что в Пилтовере у шерифа с советом произошел разлад, как не кстати… — Силко иронизировал над неудачей врага и рассортировывал бумаги так спокойно, как будто они с Севикой обсуждали очередную шалость Джинкс, а не намёк на то, что у Силко в верхушке правления Пилтовера есть «птичка».        — Не поняла, — Севика удивленно уставилась на него, про себя задумавшись, что где-то в глубине души ещё радуется, что есть в этом мире вещи, способные её удивить. — У тебя в правлении Пилтовера есть источник?        — Я же говорю, птичка напела мне. Так есть ещё что-то? — он сощурил глаза и проморгался. Шёл уже второй или третий час ночи, и от вина и позднего времени сильно тянуло в сон. У Джинкс он проспал меньше часа.        — Говорят, — Севика понизила голос так, будто в такое время в его кабинете их могли подслушивать, — что шерифа застрелили. Не того, который Маркус, а девчонку, исполняющую обязанности. В штабе Южного произошла перестрелка.        — Говорить могут всё, что угодно, сама знаешь. Как только разведаешь всё, предоставь отчет, — Силко наконец убрал документы в ящик стола и потёр уставшие глаза. — И ещё... Распорядись, чтобы начали строить рядом с разрушенным заводом новые корпуса, пустые. Пусть возводят стены, ставят окна, но внутри ничего. Развлечем разведку Пилтовера, пусть думают, что мы восстанавливаем объекты.        — Эм, — Севика чуть замялась от такого неожиданного приказа, — похоже, ты решил развлечь не только Пилтоверскую разведку, но и лично меня. Хорошо, утром распоряжусь, чтобы начинали. Что-то ещё?        — Думаю, на этом все. Давай закончим, мне ещё нужно проверить Джинкс, в последнее время она себя плохо чувствует.        — Я удивлена, что она не разнесла весь Пилтовер к хуям своей хекстек-пушкой после… после всего.        — Похоже, что она сломлена, впервые по-настоящему сломлена, и я не знаю, можно ли это вообще как-то исправить…        — Не дрейфь, твой маленький солдат прошёл через такое дерьмо, не каждый бы справился. И она с этим справится, нужно время.        — Хотелось бы верить. Ты свободна, Севика, доброй ночи.        — И тебе, — Севика довольно потрясла бутылкой, которую явно не собиралась отдавать — видимо, решила конфисковать в качестве платы за переработку. Силко не стал возражать, желая поблагодарить её, хотя бы так. Она прихватила остатки виски и направилась к выходу из кабинета.

***

      Джинкс проснулась от того, что что-то твердое мешало спать ей на боку. Она разлепила глаза и, не глядя, в темноте нащупала беспокоящий предмет под боком, а потом запоздало поняла, что вообще лежит одна. На ощупь, спросонья, она так и не поняла, что это такое, и потянулась, сидя на кровати, к цепочке лампы, стоящей на прикроватной тумбочке.       Свет мягко осветил комнату и приоткрыл завесу тайны, что за ерунда побеспокоила её сон, с которым в последнее время и так были проблемы. В её руке была какая-то странная маленькая коробочка, обитая не то бархатом, не то ещё чем. Явно не её вещь.        — Это ещё, блядь, что такое? — заспанный хриплый голос разрезал тишину в комнате.       Джинкс открыла коробочку и увидела аккуратное блестящее колечко. Сознание, так грубо вырванное из сна, никак не помогало распознать, что это и как это оказалось в ее постели. Она ещё немного покрутила в руках украшение, которое никак не могла узнать, и тут до неё дошло, что эта вещь действительно не её. Скорее всего это принадлежит… Силко? Видимо, он выронил, когда спал с ней, но, зачем ему кольцо? Подарок? Подарок для неё?        — Нет, нет-нет-нет, нихрена это не похоже на подарок, это похоже на… твою блядь, мать! — Она как фурия сорвалась с кровати, выдрала клинок из стены и пошла к вероятному хозяину вещицы, прояснить ситуацию.       Джинкс шла по коридору, и сознание, которое только что даже толком не могло понять, что это за коробочка, теперь услужливо, по пути в кабинет, подкидывало ей одну мысль за другой. «На кой чёрт ему кольцо? А может это кольцо вовсе и не для меня? Ага, конечно, а для кого, оно, блядь, тогда, если не для меня? Может для той симпатичной репортёрши? Блядь, да нет конечно, конечно оно не для нее».        — Черт с тобой, сейчас всё узнаем, — она подошла к кабинету и тихо постучала своим фирменным стуком, который Силко, спустя годы, мог узнать из тысячи.        — Джинкс, что случилось? Опять кошмар? — несмотря на позднюю ночь, он всё ещё работал с бумагами.        — Нет, не кошмар, просто ты кое-что забыл в моей постели. Потрудись объяснить, что это, блядь, такое?       Силко встал из-за стола и посмотрел на руку Джинкс, в которой, вращаясь на клинке, тихо позвякивало обручальное колечко.