День за днем

      Четыре утра. Я поднимаюсь, смотрю на часы и думаю: "О, Боже, блять, за что?". Такое холодное промозглое утро. Никакого даже маленького солнечного лучика на нём. Я хнычу в постели. Мышцы ноют налитые болью. Каждое движение, как какая-то каторга. Больно тупо и внутри. Ничего страшного. Подумаешь боль в мышцах? Чё такого? Могу и потерпеть. Как и это грёбанное утро. Грёбанный будильник. Грёбанное поднятие с утра пораньше. Почему мне не дали возможности побыть ребенком чуть подольше? Долги, мама, папа. Хнычу ещё раз, обнимая теплые подушку и одеяло, и выгребаю себя из постели. Буквально с силой безжалостно срываю одеяло. Холод обжигает мышцы груди и голые плечи. Ничего-ничего. Это тоже можно потерпеть.       Душ принимать не хочется, потому что это, наконец таки, должно меня взборить, а я так отчаянно хочу спать. Не хочу быть сильным. Хочу быть слабым. Теплым комочком под одеялом, которому не нужно идти на подработку с утра пораньше. Именно поэтому я дергаю створку душевой кабины, как только что сорвал с себя одеяло. Также резко и безжалостно. Снимаю с себя лишние вещи и заскакиваю внутрь, не давая возможности передумать. Кран в последнее время шалит, врубая по своему желанию то холодную, то горячую. Отворачиваю вентиль и зажмуриваюсь, но сегодня душ, видимо, решил сжалиться надо мной. Тёплая вода стартует ровным потоком, стекает и согревает моё тело. Прозрачные капли пролетают перед глазами, и я ненадолго засматриваюсь на них. Приподнимаю руку и зачем-то касаюсь губами своей нагретой кожи. Интересно, каково это — целоваться?       Так, какого хуя я думаю?       У меня на эту романтическую хрень вообще времени нет. Все время мне надо отдавать работе, если я хочу хоть как-то помочь матери, а я до скрежета зубов хочу ей помочь! Надоело видеть её уставшей. Надоело видеть бессилие в её глазах. Надоело слышать: «Нет, я не могу себе этого позволить, Шань» в ответ на мою просьбу купить себе новую сумочку, и видеть, как она вечерами чинит старую. Лучше лишний раз не пожру в столовой, но сэкономлю деньги для неё. Лучше поеду на велике и выйду на час раньше, встану на час раньше, чем буду тратиться на метро. Экономия складывается из таких вот мелочей. Из времени.       Не более четырех минут на душ, останавливая воду каждый раз, когда хочешь намылиться, хоть и дрожишь от холода в перерывах. Никакого вонючего шампуня или геля для душа, только жесткое, вычищающее до скрипа кожу и волосы мыло. Чистка зубов со стаканом воды и дешевым зубным порошком — тридцать секунд. Все быстро. Впопыхах. Чтобы не успеть замерзнуть. Не успеть до конца проснуться.       Вытираюсь полотенцем и натягиваю на себя домашнюю рыжую футболку, рубашку от школьной формы и светло-желтое худи с эмблемой во всю грудь. Шмотка, которую мне подогнали в курьерской службе, где я подрабатывал на каникулах. Неплохое место, иногда кормят, иногда дают фирменные вещи, платят тоже отлично, правда, совмещать с учебой нельзя. Я обещал маме, что не заброшу учебу ради денег, но в последнее время все чаще думаю нарушить слово.       Иду в комнату, складываю в сумку тетрадки и учебники, разложенные на столе. Вчера я как обычно пытался сделать домашнюю работу, но так выдохся, что на секунду прилег на кровать и вырубился. Дорешиваю пример по математике, закидываю оставшиеся вещи в сумку, которую тут же перекидываю через плечо. Наушники отыскиваются возле подушки. Удивительно, что телефон не разряжен. Иногда у меня бывает такое: я слушаю музыку лежа в кровати, чтобы настроиться на дела, редко под неё засыпаю. Так как я не помню, ни как отключал телефон, ни как доставал наушники, возможно, мама помогла мне с этим. Включаю музыку и прячусь в темноте прихожей под раскаты грохота в ушах. Да рарзывайтесь мои перепонки! Бей гитара по ушам! Пусть крик солиста пройдётся по ребрам, провибрирует где-то в грудине, желанием разразиться подобным полурыком-полустоном! Я держу свой рот закрытым, но слушаю и выпитываю то, как кто-то другой выпускает своего внутреннего зверя. У меня же нет времени ни до каких то таких дел, ни до поцелуев, мне надо работать.       К пяти подъезжаю к супермаркету, где помогаю с утра раскладывать товар.       — Привет, Шань! — салютует мне сяо Цзыцзы из курилки. И, хоть он и старше меня, я все равно зову его детским прозвищем. Между собой мы уже давно решили, что он к жизни попроще, чем я, относится, а потому в наших взаимоотношениях я считаюсь «старшим братцем Мо».       Подкатываю на велике ближе и вижу под глазом у него фонарь.       — Кто это тебя так? — указываю на фингал сигаретой, которую он вкладывает мне в руку.       — Нашел способ неплохо подзаработать, — улыбается парень, и, не подумав, подмигивает мне больным глазом. — Ой-ой.       — Что за способ? Богачи вдруг стали платить за возможность набить рожу таким, как мы?       Говорю это, а в голове картинка, как Тянь бьёт меня коленом в живот, и я выблевываю всё съеденное накануне на асфальт. Вот же чертов придурок! Я столько денег на эту еду потратил, а из-за него, все её питательные вещества вылетели из меня наружу.       Говна кусок!       Чиркаю зажигалкой с особой жестокостью, а мышцы живота болезннено скручивает. Кажется, я снова забыл позавтракать.       — Типа того. Я прямо как в сраном бойцовском клубе! — говорит Цзыцзы.       — Чё?       — Короче, место — класс. Мы там деремся. Бабки платят все, но только за вход, а потом надо драться. Можно выбрать, кого захочешь, можно отказаться, но чем больше ставка в твою пользу, тем меньше ты получишь. Поэтому противников лучше выбирать посильнее, ну или пострашнее, чтобы шестнадцать к одному не в твою пользу, понимаешь?       — Ты обдолбался, что ли? — затягиваюсь наконец прикуренной сигаретой.       Я грею ладонь, выставив её перед красным тлеющим огоньком, и смотрю на туманную промозглость вокруг. Мы с сяо Цзыцзы стоим под навесом, курим, пока отальные с такими же как у меня траурными лицами торопятся на работу. Ничего-ничего, есть ещё пять минут. Можно дать себе спокойно выдохнуть.       — Ха-ха-ха! Обдолбался? Шань, чему вас там в этой вашей школе учат? Я говорю тебе правду! Я прямо как гребаный Брюс… или как там его зовут? Брэндан? Билли? — сяо задумчиво начинает перебирать имена.       — Брэд? — подсказываю я.       — ПИТТ! — выкрикивает парень, вознося сигарету к небу. — Точно! Мистер я-варю-мыло. Мистер химический ожог. Мистер я-кишки-Боба. Мистер…       — Я понял-понял. И чё, неплохо платят?       — Вообще зашибенно! Надо только, чтобы шестнадцать к одному ставка или больше, но больше можно не выдержать. Смотреть надо, Шань, понимаешь.       — Нихуя, честно говоря. Нет.       — Бля, ну ты че? Никогда на подпольных боях не был? Фильм не смотрел? Не знаешь, как это бывает?       — Ну, в теории…       — Как говорится, — говорит Цзыцзы, схватив сигарету в зубы и перегнувшись через металлические перила. — Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Что думаешь, Шань?       Он приподнимает одну из своих обесцвеченных бровей. В губе у него сережка, волосы какого-то странного полу-желтого, полу-белого цвета. Выглядит как шестерка в какой-нибудь банде, а на самом деле простой работник «Кэйрстора» и музыкант на полставки. Вот теперь ещё и боец без правил.       — Как тебе губу твою только не порвали?       — У меня ещё и в сосках сережки, Шань. Хочешь, и тебе проколю? — говорит он и хватает меня за сосок. Я думаю, что зря спросил, уклоняюсь, скидывая на него горстку пепла. — Придурок. Конечно, я все это снял, прежде чем туда пошел.       — Чё думаешь, стоит сходить?       — Бля, такой выброс адреналина. За всем в принципе следят. Медработники, конечно, не дежурят, но бой останавливают, если пиздец какой-то. Короче, по деньгам норм. По обстановке тоже норм. Никто ни на кого после боев не агрится. Всё честно. Платишь за вход, дерешься, уходишь домой с бабками. Если проигрываешь, то нихрена не получаешь. Слышал, с драками у тебя все нормально?       Пожимаю плечами. С драками, да? Ну, смотря с кем… взять какого-нибудь Чжэнси или Цзяня, пожалуй, да, неплохо. Более-менее, наравне. А взять Хэ… где его дрессировали, непонятно. Он же грёбаная машина для убийства. Жуткий. Глазами своими серебряными сверкнет из-под полуопущенных век — и всё, понятно. Сейчас почек не досчитаешься.       — И чё, думаешь, я там впишусь?       — Впишешься! — утверждает Цзыцзы. — Пошли, а то мне одному там скучно. Можем даже стенка на стенку с тобой, если хочешь.       — Чё по деньгам?       — Манисы-манисы, — напевает парень и засовывает руку в карман. Он вытаскивает телефон и показывает мне свой счет на алипэе. — И это все за предыдущую ночь. Я отделался фингалом под глазом, тот чувак… Ну, может быть, вывихом руки.       Я залипаю на цифры. На экране почти пятьсот юаней.       — Там было больше, но я потратил на сигареты и новый медиатор.       Сяо Цзыцзы вытаскивает новенький кусочек пластика и перекатывает его в пальцах, точно монетку. Налево между пальцами, направо. Гипнотизирует.       — Ладно, я бы сходил, — говорю я, выкидывая сигарету в урну и устраивая велосипед на подножку под крышей.       — Оке-е-ей. Смотри, устраивается такое не каждый день. Если надо чаще, конечно, можно в другую точку мотануться, но я бы не советовал. Туда новичков не пускают, да и правила там пожестче. А наша… кхм-кхм… эта точка откроется в пятницу, а ещё работает по вторникам. Сегодня среда, так что теперь только до пятницы, лады? — он хлопает меня по плечу.       — Лады, — говорю я, и мы вместе тащимся в магазин, семеня под мелким грибным дождем.       Пакеты, полиэтиленовая пленка, авокадо, манго, сельдерей… Полузеленое-полусинее освещение. Холодная плитка под ногами. Перчатки на руках. Сетка на волосах. Сяо Цзыцзы делает свою работу непринужденно, на ушах у него большие наушники. Он кивает в такт музыке, поигрывая языком с сережкой на губе.       Я смотрю на него, и почему-то становится легче. Даже если все пойдет по пизде, можно быть таким же, как Цзыцзы, и все ещё наслаждаться жизнью, работая в сраном «Кэйрсторе». Цзыцзы замечает мой взгляд и снова подмигивает больным глазом - другим, видимо, не умеет. Тут же хватается за него и стонет.       «Тупица», — думаю я, слегка усмехаясь.       — Ну, бывай, — говорит сяо, выходя в курилку и заодно провожая меня в школу.       Дождя уже нет, осталась только сырость, будто облака опустились.       Парень передает мне сигарету, я закладываю ее за ухо и уезжаю на своем велики, дребезжа ему звонком на прощание.       — Мо Гуань Шань, вы опять опоздали! — орет на меня учитель.       Да, опоздал. Да, опять. Да, и зачем делать из этого драму каждый раз?       — И это что? Сигарета?       Окей, а вот это уже резонная причина.       Опускаю голову и, надеясь, что это звучит убедительно, произношу:       — Извините…       — Да что такое с вами стало? На ещё одно отстранение напрашиваетесь?       — Нет, — толкусь я у входа, пока остальные пялятся на меня.       У Мо Гуань Шаня очередные проблемы. Да, ладно? Что, вы и раньше такого не видели?       Думаю, как мне поскорее слиться, а учитель продолжает прижимать меня к ногтю:       — Выбрасывайте этот мусор сейчас же! И домашнюю работу сдавайте, все остальные уже сложили тетради мне на стол.       Спасибо на том, что в класс пустил. Кидаю сигарету в урну и начинаю рыться в рюкзаке. А что сейчас за предмет? Естествознание? Математика?       На угад подаю учителю тетрадь, тот переворачивает пару странец и шлепает её себе на стол:       — Понятно, Мо Гуань Шань. Мы теперь логарифмы на химии решаем?       — Там просто тоже уравнения, перепутал, — оправдываюсь я.       — Садись, и чтобы домашняя работа была в конце занятия у меня на столе.       Цунь Тоу одаривает меня сочувствующей улыбкой с соседней парты, когда я прохожу мимо, а на телефон через минуту приходит сообщение:       «Братан, я бы дал списать, но я уже сдал».       Сажусь за стол и проверяю рюкзак ещё раз. Никакой домашки по химии, конечно же, нет. Препод наверяка поставит двойку, но как говорится "хуячу на пересдачу" у меня почти по всем предметам.       Химия, химия, химия. Я кручу ручку между большим и указательным пальцами, пытаясь решить до конца занятия домашнюю работу. Какое-то тупое уравнение с образованием осадка мне никак не дается. Вспоминаю, что сказал сяо Цзы — Мистер химический ожог. Смеюсь тихо себе под нос, и учитель бросает на меня недовольный взгляд.       Что? Я всего лишь задумался.       Возможно, скоро мой карман потяжелеет на пятьсот юаней, а это не может не радовать. За подработку в «Удобном» тётушка платит мне двадцать шесть юаней за четыре часа, а в «Кэйрмаркете» из-за ранней смены я получаю чуть больше, по пятнадцать в час. Неплохие деньги для школьника. Все это мне говорят, но сигареты я стреляю, обед пропускаю, катаюсь в школу на велике вместо метро, трачу по четыре минуты на душ и пользуюсь стаканом воды для чистки зубов, чтобы не тратить воды слишком много. С одной стороны это, конечно, хорошо. Кто-то вообще, вон, от обезвоживания умирает. Но с другой, хочется хоть на какую-то чёртову недельку забыть обо всем этом. Забыть и проспаться. Забыть и забраться в горячую ванну со всеми этими: пенкой, свечами, лепестками роз…       — Братец Мо, у тебя слюнка капает, — тянет Хэ Тянь этим своим слащаво-шуточным тоном.       Просыпаюсь и отлипаю щекой от тетрадки с недорешенным примером по химии. И там да, реально слюна, а перед лицом Тянь. Чёртов Тянь, усевшийся на стул за партой напротив меня, подперев подбородок ладонью и примостив локоть на моих учебниках.       За дверью в коридоре столпились любопытные девчонки, которые пришли попялиться на звезду школы. Заглядывают через окна и дверь, шушукаются, смеются, фоткают Тяня исподтишка. Какие же они все…       Что, Шань?       Какие же они — что?       Мешают они тебе, что ли, что ты так на девочек взъелся?       — Какого чёрта тебе надо? — спрашиваю, пытаясь оттереть уголок рта рукавом кофты.       — Ты такой милый, когда спишь, — говорит Тянь и мечтательно хлопает ресницами.       — Прекрати говорить такие вещи, — отодвигаюсь от него подальше, откинувшись на спинку стула. — Чё приперся в мой класс?       — Сегодня мое дежурство… — Тянь вытягивается на столе, придвигаясь наоборот ближе. — Поможешь?       — И с чего это я должен тебе помогать?       Смотрю на него и не понимаю, как эта рожа может настолько всем нравиться. Он же фальшивый насквозь.       — Какие-то другие планы на вечер? — Хэ растягивает губы в улыбке, которая не предвещает ничего хорошего.       Думаю о череде своих подработок, да, сегодня только смена в "Удобном" и та после шести. Помочь с дежурством я мог бы, но только не Хэ Тяню. Не его улыбающейся роже, которая за секунду может смениться непроницаемой маской, а потом ударом в живот выбить из меня обед на асфальт.       — Тебя это не касается.       И да, как и ожидалось. Через секунду Хэ уже припечатывает мое лицо к запузырившейся от слюны тетрадке. Он даже с места не поднимается, хватает длины протянутой руки, чтобы схватить меня.       — А если подумать?       Он давит, но не так сильно как мог бы. Неприятно лишь от того, что девчонки на это всё смотрят. Видят, как меня унижают. Окей, запишу в свой ежедневник дежурство, так просто же не отстанет. К тому же, если что, я всегда могу сбежать:       — Ладно. Отпусти, и я помогу тебе.       Хэ ослабляет хватку и снова устраивается, подперев щеку кулаком, на моих учебниках.       — Вот и молодец. Правильно. Цзянь И и Чжэнси тоже придут. Перед одним из них ты, вроде как, должен извиниться.       Так вот в чём дело, осеняет меня. Он всё еще мстит мне за тот случай.       Вспоминаю отчаянную вспышку страха и ярости, заставившую меня схватиться за камень из клумбы и замахнуться им в голову Чжаня. Он был не виноват в том, что в тот день я увидел письмо о задолженности по коммунальным счетам. Не был виноват в том, что мне нужно было спустить пар на кого-то. Ни он, ни тем более Цзянь И, с помощью которых я в тот день пытался вылететь со школы.       В голове это казалось таким правильным решением... Во всяком случае в тот день. Отстутствие школы давало возможность работать большее количество часов в день, а значит больше зарабатывать. Плевать, что потом я никогда на нормальную работу не смогу устроиться без образования, если что, можно закончить вечернюю школу. Деньги мне нужны были здесь и сейчас, а не когда-то в мистическом "потом".       Однако, Тянь прав. Перед Чжэнси стоило извиниться. Он попал под мою горячую руку и виноват ни в чем не был. И хотя, Хэ делал как будто бы правильные вещи, признавать я этого не собирался.       Спрашиваю заносчиво:       — Они тебе чё, в помощницы записались?       — Нет, — совершенно спокойно отвечает Хэ. — На самом деле я к ним, но вместо меня ты будешь рабочей силой.       — А какого хуя ты там будешь делать?       — Любоваться, — Тянь улыбается шире и сильнее склоняет голову на бок. — Знаешь, можно вечно смотреть на три вещи: как капает слюнка у тебя изо рта, как твои щеки и уши загораются огнем и на то, как ты трудишься.       Девчонки за окном визжат. Я поворачиваюсь к ним и в отражении стекла замечаю, что лицо у меня действительно начинает краснеть. Бля, бля, бля. Поднимаюсь с места и отхожу к окну. Снаружи прояснилось. Солнце начало припекать. Теплый ветерок залетает в аудиторию, и в худи вдруг становится донельзя жарко. Это все из-за кофты, да?       Я стягиваю теплую вискозную шмотку и бросаю на свой стул, но промахиваюсь и случайно попадаю в Хэ Тяня. Он не ловит её и не шевелится, даже когда дурацкая кофта с эмблемой доставки приземляется ему на голову.       — Я… — теряюсь, потому что принести извинения Хэ ниже моего достоинства. Не после всего, что он мне сделал.       — М-м-м. Малыш Мо, каким шампунем ты пользуешься? — спрашивает Тянь, стаскивая с лица худи и принюхиваясь. — Ты всегда так восхитительно пахнешь… но вот только сейчас я смог, — вдох, — как следует…       — Бля, Хэ Тянь!!! Прекрати делать эти странные вещи!       Девочки в коридоре тихо падают в обморок. Я подхожу к парню, тяну на себя проклятую желтую вещь. Она поддается без особого сопротивления, и вот тут я уже реально благодарен Тяню. Ещё чуть-чуть, и моя выдержка бы сломалась. Началась бы никому не нужная драка, в которой я бы наверняка проиграл. Хэ будто чувствует это. Каждый раз проверяет, где у меня грань, за которую ему нельзя переходить.       — Я приду, — чеканю я. — Так что можешь съебать из класса.       — Хорошо, — говорит Хэ, поднимаясь. — Ждём тебя после занятий.       Тянь уходит, уводя за собой свой фанклуб, а я расправляю собственную кофту в руках и на секунду к ней принюхиваюсь. Чё, реально «восхитительно» пахнет? По мне, так обычным мылом.       Девчонка, которая почему-то задержалась в коридоре, замечает мое принюхивание и тут же краснеет.       — Бля, это не то, что ты подумала! — кричу я ей вслед, но она уже убежала.       Остальные занятия проходят спокойно. Вместо обеда я шатаюсь по округе и вдруг замечаю Хэ на баскетбольной площадке. Как ни странно, он один, без своего ебучего мельтешащего окружения. Сажусь на самую дальнюю лавочку на смотровой площадке на самом верху. Сиденье нагрето солнцем, а мне так хочется на нем растянуться. Раствориться в этом тепле. Запахах. Спокойном постукивании баскетбольного мяча по асфальту. Я подпираю щёку кулаком и в задумчивости смотрю на Хэ.       Ну вот и что они все в нем нашли? Он же такой мудила, и эти его фальшивые улыбки и подъебы вечные...       Смотрю, как Тянь одной рукой отбивает ритм мячом. Затем он подпрыгивает, мышцы у него на животе, под задирающейся на прыжках футболкой, напрягаются; сами движения, тело, рука, забивающая очки — все как ёбанное искусство. Идеальный слэм данк! Мяч попадает в корзину, и тут же Хэ замечает мой взгляд.       «Ничего такого, Тянь», — думаю я. «Всего лишь ещё одна пара глаз, когда тебя такое смущало?»       А его и не смущает. Он машет мне с того края спортивной площадки, поднимает мяч на одной руке, а другой приглашает меня присоединиться.       Че, бля? Нет-нет. Мы с тобой играть не будем.       Я выразительно зеваю, потягиваюсь, кручу подбородком из стороны в сторону и складываю голову на горячую скамейку. Закрываю глаза и надеюсь, что на этом мы закончили.       Но спустя минуту шестое чувство вдруг подсказывает: опасность-опасность-опасность! Тревожное ощущение приближается и усиливается, когда я слышу чьи-то шаги. Мне даже глаза открывать не надо, чтобы понять, кто нависает надо мной своей грозной, мускулистой тушей.       Ну, смотри дальше. Я не пошевелюсь, не дам тебе повода для подъебов, даже не заговорю с тобой. У меня есть ещё полчаса, чтобы проспать свой обед, и я ими воспользуюсь. Тебе не втянуть меня в свои дурацкие приколы.       Но Тянь… Тянь, как будто, и не собирается. Он ничего не говорит, и я слышу, как он опускает мяч на землю. Подходит ближе, и все внутри меня собирается, стягивается в тугую пружину. Тяжело держать лицо, когда хочется нахмуриться, отодвинуться, сбежать, но я сдерживаюсь. Ещё чего, Хэ Тянь? Чтобы я из-за тебя бегал? Бегал, когда могу просто полежать на солнышке? Нет. Это ты должен съебать. Тут тебе ничего не достанется. Никаких ебучих приколов, да и публики твоих обожателей нет. Чё встал? Вали!       Однако приколов нет. Звуков нет. Будто Тянь и не здесь вовсе. Только аура его чувствуется, а звуков никаких. Умеет, зараза, быть бесшумным. Чёртов придурок. И че вот он сейчас делает? Смотрит на меня? Думает, какую шутку выкинуть? Мячиком по лицу заедет?       Вместо тычка, удара или ещё чего-то такого, я чувствую вдруг совершенно другое. Но притворяться — значит, притворяться до конца! К тому же, когда Тянь делает что-то настолько смущающее, то я думаю, что сердце у меня из груди выскочит.       Рука его легко и невесомо касается нескольких прядей у меня на лбу, а потом убирает их назад. Прикосновение длится не дольше секунды, но я почему-то чувствую, будто легкие проглочу сейчас, если вдруг попытаюсь нормально вдохнуть или выдохнуть.       И происходит следующее. Самое неловкое, что только происходило в моей жизни. У меня урчит блядский живот. Происходит это так, будто мое тело отзывается на прикосновение Тяня — ебучим голодом. Но я и правда хотел есть, а ситуация настолько неловкая и смешная, что я с трудом пытаюсь не заржать.       Бля, уходи. Уйди, пожалуйста. Не надо на меня смотреть. Не надо трогать. Не надо шутить надо мной свои ебучие шутки.       Но, точно так же, как пришел, Тянь тихо и быстро уходит. И я думаю: фух, всё, на этом мои приключения закончились. Но эта аура вдруг возвращается. Что-то опускается рядом со мной на трибунну, и Тянь, наконец, исчезает. Разлепив глаза не раньше, чем через десять минут после его ухода, я первым делом пытаюсь высмотреть Хэ где-нибудь внизу — вдруг стоит там, наблюдает — но его нигде нет. Успокоившись, отталкиваюсь от скамейки, принимая сидячее положение. Перевожу взгляд на то, что он принес и вижу две баночки консервированного кофе, покрывающиеся испариной от холода, а также треугольник сэндвича.       Бля.       «Кушай хорошо, Мо-гэгэ <3»       Бля, вот какого хуя?! Это уже нихуя не смешно. И почему-то что-то смутно напоминает...       На дежурство я прихожу в странном настроении. С одной стороны, мне все ещё неловко за все то, что произошло на спортивной площадке, с другой стороны, это всего лишь Хэ Тянь с его ебаными приколами. Ну, подумаешь, принес сраный сэндвич. Вкусный, между прочим. И кофе. То, чего мне не хватало, казалось, весь гребаный день. Ну подумаешь, правда? Что в этом такого? Цзянь И вон тоже постоянно Чжэньсиси напитки покупает.       Захожу в класс ровно в тот момент, когда блондинчик вешается на шею Чжаню.       — Сиси, не заставляй меня это делать! Давай лучше в гляделки сыграем, кто проиграет, тот и будет мыть окна.       — Я и так уже взял на себя мытье полов и отдирание жвачки, давай ты хоть что-нибудь сделаешь?       — Я могу сделать веера из тетрадок и обмахивать тебя ими, пока ты будешь работать! — ухмыляется Цзянь и тянет Сиси за ухо.       — Э-э-э-э, — привлекаю к себе внимание. — Привет.       — О нет, Чжань, — И заслоняет друга плечами. — Чё ты приперся, Рыжик?       — Я... — откашливаюсь. — А где Тянь?       — Хэ Тянь? — округляются глаза у обоих.       — Ну, в общем, — я пинаю носком кеда чёрную жвачку, прилипшую к полу. — Он предложил… Короче, можно я помогу вам с уборкой, в качестве извинения. Ну… за случившееся.       Сиси и Цзянь И перекидываются взглядами. Будто спрашивая друг друга, не померещилось ли им. Потом они щиплют друг друга за руки и ойкают от боли. Придурки.       — Ты сейчас серьёзно? — спрашивает Цзянь.       — Ага, — кашляю я ещё более неуверенно и почти отковыриваю жвачку носком.       — Ну-у-у, хорошо. Мы как раз не можем решить, кто будет мыть окна. Не против взяться?       — Не против, — говорю я.       Кладу свои вещи на заднюю парту, беру у парней жестяные ведра и… и мы начинаем убираться. Я работаю молча, не понимая, какого хрена приперся и зачем это делаю. Но в целом, Тянь прав. Перед ребятами я был в долгу, ведь они не заявили на меня в полицию, хотя могли бы.       Пока я молчу, эти двое, а точнее — Цзянь, не затыкаются ни на секунду.       — Сиси! Эта жвачка не собирается мне поддаваться! И его вечное:       — Давай помогу.       — Сиси, тут надо поменять воду!       — Ага.       И речитативом:       — Сиси, а ты не думал проколоть уши? Или, может быть, мне проколоть уши? Как ты думаешь, мне пойдет? Рыжик вон ходит с дырками в ушах. Кстати, Рыжий, почему у тебя уши проколоты?       Я вытягиваю мыльной рукой один наушник из уха, хотя и так все прекрасно слышал, и переспрашиваю:       — Что?       — Ты выглядишь таким гопником уличным, а уши у тебя проколоты. Почему? Тебя братки за такое на районе не прессуют?       «А-ха-ха, район? Братки? Цзянь И, ты вообще понимаешь, какую чепуху сейчас мелешь?»       — Мне тоже интересно, — раздается откуда-то со стороны двери.       Я поворачиваю голову, и там стоит Хэ. В руках у него пакет с напитками и какими-то закусками.       — Простите за опоздание, — говорит он. — Я подумал, мы проголодаемся, пока будем работать.       Тянь бросает выразительный взгляд на меня, но я притворяюсь, будто ничего не заметил.       Мы откладываем все свои дела и усаживаемся за парты. Цзянь И дербанит пакет, расставляя перед каждым по маньтоу, а в центр — две бутылки сока.       — Эта нам с Сиси, — приватизирует он одну и тут же, открутив крышку, делает большой глоток, а потом отплевывается, подавившись.       — Эй, не торопись. Аккуратнее, — говорит Чжэнси.       Хэ подхватывает со стола и протягивает вторую бутылку мне. Я качаю головой и распечатываю упаковку с булочкой.       — Это была твоя идея позвать Рыжика нам на помощь? — спрашивает Цзянь.       Тянь переводит на меня взгляд и улыбается. Я чувствую как волна жара с шеи переползает на моё лицо. Какого хуя со мной происходит?       — Ага. Вы его простили?       — Ну, может быть, если он домоет последнее окно.       — Домою я, — огрызаюсь куда-то в мягкие внутренности булочки.       — Ну, тогда да. Конечно, да, — говорит Цзянь И, и Чжэнси подтверждает простым кивком.       В кабинете пахнет едой и моющим средством. С улицы доносятся детские крики, тёплый ветерок задувает через недомытое мной окно, и почему-то становится легко и безмятежно.       Но вдруг Тянь напоминает:       — Раз мы теперь почти друзья, Мо Гуань Шань, наконец, ты сможешь нам открыться и поведать историю прокола своих ушек.       Хэ легонько касается моей мочки, а я вздрагиваю всем телом и отодвигаюсь от него подальше.       — Ещё чего!       — Рыжик, чего это ты так подпрыгнул, — мягко говорит Тянь и гладит стол, на котором я только что сидел. — Ну-ну, иди обратно. Никто тебя обижать не будет.       — На хуй иди, — вгрызаюсь в булочку, надеясь, что хоть какие-то соки из неё впитаются мне в желудок, прежде чем Тянь заставит меня выблевать все на пол ударом в живот. В прошлый раз, когда я его послал, он так и сделал.       — Спугнули дикого кота, что ж, ладно. — Тянь только занимает место, которое я освободил: — Ох, твои ягодички так нагрели парту.       — Бля, Хэ Тянь! — толкаю его в плечо, и это получается даже как-то по-дружески.       — Рыж, ты пить точно не будешь?       — Не-а. Можешь отдать бутылку Цзянь И.       — О-о-о, моя бутылочка! — он тут же тянет лапы.       — Ещё чего, — отрезает Тянь. — Я купил, мне и пить.       — Фу, какой ты жадина, Хэ.       — Я тебя накормил, а ты ещё жалуешься?! Давай обратно все, что съел.       — Жадина-жадина, мелочный человек. Ты своих девушек тоже на свидание водишь, а потом просишь вернуть все, что они съели за ужин, если они вдруг на что-то пожа-а-алуются? И как ты их только цепляешь такой?       — Ты дурак? Ты себя сейчас моей девушкой, что ли, возомнил?       — Сиси! Мой муженек Хэ Тянь поднимает на меня руку, спаси!       — Какой я тебе муженек? А ну отдавай булку обратно.       — А-а-а! — Цзянь И бежит через весь класс и прячется за мою спину, выставив меня против Тяня, как живой щит.       Я стою с булкой в руках, не понимая, что мне делать.       — Цзянь И, а ну стой!       — Спасай, Рыжий! Покажи ему свой фирменный!       — Чего? — жуя, спрашиваю я, пока Цзянь И мотает меня из стороны в сторону, пытаясь защититься от приближающегося Тяня.       Я не выдерживаю раньше.       — А ну, бля, прекратили беготню!       Засовываю остатки булки в рот и злобно шагаю к ведрам с водой.       — Чжэнси, сходи поменять воду. Хэ Тянь, доедай свой обед и начинай подметать пол. А ты, — я указываю на Цзяня, — тряпку в руки и три парты.       Как ни странно, все почему-то успокаиваются и слушаются моих указаний. Получается, правда, как в расстроенном оркестре. Цзянь трет одну парту слишком долго и слишком много тратит на неё моющего средства. Хэ Тянь метет веником из стороны в сторону, отчего по классу только поднимаются клубы пыли. И только Чжэнси хоть немного прилично, хоть и неуверенно, делает свою работу по счищению жвачек.       Заканчиваем мы часам к пяти, взмыленные, уставшие, чуть не передравшиеся несколько раз, но все-таки выполнившие свою работу.       — Сиси, понеси меня на руках, я устал, — говорит Цзянь И, когда мы вываливаемся из школы.       — Ты на метро? — порывается закинуть мне руку на плечи Тянь. Отхожу подальше.       Я машу рукой на велик и тут вспоминаю про время. До «Удобного» ехать ещё целый час, а я стою тут, время тяну.       — Бля, точно. Мне пора, — иду за великом. — Я поехал! — кричу остальным на прощание.       — Пока, Рыжик! — отзывается Цзянь И.       Сиси просто утвердительно кивает.       А Тянь смотрит мне вслед так, будто я ему сердце на части рву. Ну что ещё?       — Братец Мо, садись завтра с нами в столовой! — кричит он мне вслед.       — Э-э-э? Посмотрим, — отмахиваюсь я, уже прыгая на сидушку и закручивая педали в привычном темпе.       — Отказ не принимается! Я угощаю!       — И чего это Тянь такой добрый? — Цзянь И голоса не понижает.       — Тебя я тоже покормлю, милашка, не переживай, — снова кривляется Хэ.       — Иу, мне что, называть тебя теперь «папочка»?       — Цзянь И! — рявкает Чжань.       И я уезжаю, оставляя их всех позади.       Педали крутятся, воздух, который снова стал влажным, приятно холодит кожу, и я жму, изо всех сил стараясь успеть. Попутно думаю о том, что сегодня вышло не так плохо. И что Хэ Тянь, в принципе, не такой уж и гандон. Можно потерпеть минутку-другую рядом. Чжэнси так вообще нормальным парнем оказался, а Цзянь И, похоже, довольно забавный.       К тому же, я поел. Иначе сейчас бы, наверное, совсем тяжело было педали крутить. Хотя, скорее всего, я бы заехал перед подработкой домой и поужинал. Но это была бы не булочка, а какой-нибудь кусок хлеба с… что у нас там есть? Старый засохший изюм, который я купил, чтобы приготовить кекс отцу? Он в очередной раз просил меня не приезжать... Сахар? Даже сметаны или масла нет. Дома бывали только самые расхожие и необходимые вещи, вроде дешёвой лапши, дешёвого риса, дешёвых бобов, но это всё быстро не приготовишь. Оставался бы только тост без ничего.       Я решаю выкинуть всю эту чепуху из головы и сосредотачиваюсь на езде.       Пустые вечерние кварталы, на которые накатывали сумерки. Прохладный воздух. Музыка у меня в наушниках. Все это рождает какое-то магическое ощущение, что все будет хорошо. Я даже на секунду забываю, что есть какие-то долги, проблемы со счетами, работа. Есть только я и этот момент. Шелестящая под колесами дорога, ощущение полета, обычные школьные деньки.       — Простите, тётушка! — говорю я, с порога впрыгивая в униформу.       — Тётушка-тётушка! — ворчит она. — Три минуты, Шань! Надо относиться ответственней, это все-таки работа!       — Я хотел вам написать, но так торопился, что решил — лучше поскорее приехать, чем тратить время на набор смс-ки, — оправдываюсь я.       — В следующий раз позаботься, чтобы времени у тебя было достаточно, а то вычту у тебя из зарплаты час! Переодевайся скорее!       Завязав, наконец, поудобнее фартук, я проглотил язык и все свои ершистые замечания и начал работать. В «Удобном» я следил за выкладкой продуктов и одновременно подменял тётушку на кассе. Сегодня клиентов было довольно много. Круглосуточный по соседству закрылся из-за проблем с проводкой, и мы были единственным магазином продуктов на весь квартал.       На кассе постоянно собиралась очередь, и тётушка, попросив ее подменить, всё время стояла за спиной и только и делала, что отчитывала меня за медлительность.       «Считай быстрее! Сколько можно пробивать продукты! Давай живее, люди ждут! Ша-а-ань!»       Я упал в постель с этим зудящим, проедающим мозг голосом: «Ша-а-а-ань!». Я даже не стал раздеваться, просто пришел и свалился в объятия незаправленной с утра постели.       — Будешь ужинать? — аккуратно заглянула мама ко мне в комнату.       — Ага-а, — потянулся я, скрипя каждой косточкой.       Ноги тянуло от ставшей уже привычной боли в мышцах, которую завтра придется перебарывать. От кофты воняло моющим средством на рукавах. Я приподнял худи за карман посередине живота и накинул растянутую кофту себе на лицо.       «Пахнет восхитительно».       Ага, как же. Скажет тоже. Восхитительно. Пахнет обычным мылом и порошком. Кофта два дня как стиранная. Понятное дело, она ещё нормально пахнет.       Я заставляю себя встать, стянуть уличную одежду и переодеться в домашние, покрытые катышками штаны.       — Иди есть, — зовет мама, и я выхожу к ней, потягиваясь и хрустя костями. — Вау, — говорит она. — Все время забываю, какой у меня уже взрослый сын и какой качок.       Чувствую, как от её слов покрываюсь пятнами смущения.       — Ма-а-ам! Что ты такое говоришь? Сейчас же пойду и надену футболку.       — Прости-прости, мой красавчик. Садись есть, а то еда остынет. У тебя уже вон, ребра торчат.       Мо Синьсинь тыкает мне пальцем в живот, и я сгибаюсь пополам от щекотки.       — Я уже стар для этого, ма-ам, пусти.       Она перестает меня дразнить, усаживаясь рядом. С какой-то обреченной усталостью сверлит глазами свой телефон, который раз в пару секунд сигналит о сообщениях, легонько вздыхает.       — И ничего не торчат! Спасибо, очень вкусно, — пытаюсь её отвлечь, но она не смотрит на меня и улыбается как-то надтреснуто.       — Что-то случилось? — заглядываю ей в лицо.       — Прости, — мама машет рукой и начинает есть. — Меня добавили в групповой чат. Теперь начальник может доставать меня и днем и ночью.       — Фу.       — Ага, — соглашается она и переворачивает телефон экраном в стол. — Вот бы хоть на минутку забыть об этой работе.       Я киваю, подтверждая её слова, пожевывая салат из бобов, и она тяжело вздыхает.       — Шань, тебе не надо так много работать. Я вижу, как ты встаешь каждый день в четыре утра, ничем не завтракаешь, уходишь, а приходишь после десяти вечера. Тебе нужно следить за своим здоровьем, ты знаешь… врачи нам тоже не по карману. Я думаю, стоит тебе начать ездить на метро, не все же время на этом велике. Что, если пойдет дождь?       — Я, может быть, готовлюсь к веломарафону, — наигранно-весело говорю я. — Да и не переживай ты по поводу работы. Это же все временно. Сейчас немного раскидаемся с долгами, потом полегче будет. И я не заболею. Когда я в последний раз болел? В пятом классе? Я тебя не брошу в этом одну, — я протягиваю руку и накрываю её ладонь.       Мо Синьсинь пинает меня под столом ногой, но при этом быстро и нежно сжимает мою руку и сразу же отпускает.       — Ты после ужина в душ и спать? — спрашивает она.       — Да, наверное, а что ты хотела? — дожевываю бобы. Нога слегка пульсирует в месте удара.       — Хотела… да, в общем-то, не важно…       — Ма? — поднимаю глаза.       — Ну, может быть, одну серию того сериальчика посмотрим с тобой?       Она вопросительно смотрит на мой телефон, так как только у меня экран позволял хоть как-то более-менее удобно смотреть видео, и я обреченно соглашаюсь.       — Только одну, и, скорее всего, я усну посередине серии. Вытолкай меня потом в постель, хорошо?       — Окей, — кивает она.       Я завожу будильник на привычные четыре утра, включаю наш с мамой боевичок с гангстерами в белых костюмах, от которых маме крышу сносило. Она фангёрлила похуже, чем некоторые девочки по Тяню. Я отключаюсь почти сразу, а потом чувствую, как мама гладит меня по волосам.       — Мо Гуань Шань, переезжай-ка в постель…       — М-м… — мычу я в ответ и кое-как добредаю до кровати, чтобы, наконец, отключиться окончательно.       Просыпаюсь за пять минут до будильника и думаю: «Блять, а мог бы спать и спать ещё», но сна ни в одном глазу. Только мышцы на ногах под кожей ощущаются все тверже и тверже. Икры, наверное, скоро размером с кирпич будут — смогу до баскетбольного кольца просто так допрыгивать.       Перекатываюсь со спины на живот и обнаруживаю кое-что интересное.       Под резинкой трусов неожиданно влажно и жарко.       Ну привет. Давно не виделись. Я думал, ты там от безысходности совсем умер.       Но времени разбираться со своими физиологическими потребностями нет. Так же, как нет сил и желания что-то с этим делать, кроме как окатить холодным душем. Сегодня кран как чувствовал, что мне нужно. Сначала ошпарил меня, а потом въебал холодную, чтобы я задницу отморозил. Все возбуждение как рукой сняло. Спасибо и на этом.       Подъезжаю к «Кэйрстору» и вылавливаю взглядом знакомое лицо в курилке. Если бы не Цзыцзы, это место было бы чертовски тоскливым.       — Как новый медиатор? — вспоминаю я.       — Очешуенно, — говорит парень и трясет головой в такт музыке в своих наушниках. — Послушай, это мы играли.       Парень натягивает мне свои уши, и я слышу неплохой такой рок, напоминающий по стилю что-то среднее между диким панком и убаюкивающим инди.       — Это вы играли? — для выразительности стучу пальцем по наушникам.       — Очешуенно, да?       Я киваю головой в такт, и сяо улыбается в ответ на мое молчаливое восхищение.       — Ну все, давай уши обратно, я смущаюсь.       — Нихуя ты не смущаешься, — толкаю его я и беру сигарету из предложенной пачки. — Спасибо. Тебе не напряжно каждый раз угощать меня куревом?       — А тебе не напряжно будет заткнуться, школота? Дай мне попредставлять себя клевым дядей по типу того, кто ну на этих, скейтах... Как там его? В том фильме, который ещё Джокера играл...       — Я понял-понял, — спасаю его я. — Хит Леджер. Патлы у тебя, конечно, не длинные, но достаточно блондинистые, чтобы сойти за него.       — Есть ещё один ахуенный фильм про скейты, кстати, «Середина девяностых» называется, глянь, если хочешь. Ты вроде разбираешься в этом?       — В чем? — не втыкаю. — Я не катаюсь.       — В кино, чтоб тебя. Тайлер Дерден недоделанный. Спать надо больше, Шань, чтобы врубаться, понимаешь? Сколько ты сегодня отмучил?       — Ну, часа четыре, может быть… — признаю я.       — Опять будешь засыпать на уроках… — умудренно-укоризненно качает головой Цзы. — Когда будешь взрывать здания, позови меня. Буду твоим Бобом или Кларой, Ларой, как её там, Сингер.       — Марлой, — киваю я. — Ты больше похож на персонажа Джареда Лето.       — Слишком блондинистый? Красота, которую нужно уничтожить? Что ж, я хотя бы красавчик, и на том спасибо, — черт, как же с ним легко.       — А ещё рок-музыкант.       — Столько лести я за сигаретку ещё не получал, — усмехается сяо.       — У меня хорошее настроение, — признаюсь я.       — И почему это вдруг?       — Нипочему. Просто.       — Просто? — оборачивается парень, выгибая обесцвеченную бровь. — Ну, просто так просто. Хорошо, если так.       Мы ещё какое-то время стоим молча, а когда идем в магазин, Цзыцзы проезжается в кедах по скользкому от лужи участку асфальта и кричит как умалишенный «Скользи!», но понимаю его только я.       Приезжаю в школу и паркую свой велик на парковке для тачек. Не сразу соображаю, что делаю не так, пока не вижу, как какие-то девочки шушукаются.       Ах да. Это же, блять, не так делается. Тайлер Дерден ебаный.       — Рыжик, привет! — слышится по ту сторону парковки.       Цзянь И машет мне рукой, дожидается, пока я привяжу велик, и сует мне йогурт в баночке.       — Будешь?       — У вас какая-то миссия — меня подкармливать? — хмурю брови.       — У вас? У кого у «вас»? — а его брови, светлые, почти невидимые, встают домиком.       — Забей. Где Чжэнси? — Цзы специально обесцвечивает их, но выглядит и близко не так, а в желтизну.       — Уже в классе, — кивает Цзянь на сообщение в телефоне, держа его правой рукой. В левой он держит питьевой йогурт.       — Кстати! — он изламывает брови еще сильнее. — Надо добавить тебя в вичате! Слушай, скажи свой ник?       Я немного тушуюсь, но потом все-таки говорю:       — Мо Гуань Шань.       — Так и будет? Мо Гуань Шань?       — Да, я ничего не менял.       — Я тоже, — ухмыляется Цзянь. — И Сиси, и Хэ Тянь. У всех у нас самые скучные профили в вичате. Будешь четвертым, ха-ха-ха. Хотя Тяню это не мешает иметь самую популярную, чёрт его возьми, страничку. И вот как он это делает?       — От природы одаренный, — говорю я радостно-злобно, так как наконец-то с кем-то могу перемыть Тяню косточки.       Но, как говорится, вспомнишь солнце — вот и лучик.       — Чем это меня там природа одарила, братец Мо? — возникает из ниоткуда Тянь и нагло пристраивается рядом с нами. — О, можно попить? — тянется он к йогурту.       Я перевожу взгляд на напиток в своей руке, и так, чтобы он точно увидел, подношу трубочку ко рту и все выпиваю одним глотком.       — Гэ-э-гэ-э-э, — притворно хнычет Тянь. — Ты неблагодарный. Сегодня тебя не поцелую.       — Что? — снова делает лицом эту штуку Цзянь.       А я начинаю кашлять так, что йогурт идет у меня носом.       — Блять, Хэ Тянь, кретин. Заткнись и иди уже на свои уроки.       — Помнишь, что сегодня ты идёшь с нами на обед? — внезапно приближается он ко мне, пока я стою согнутым и носом делаю белую йогуртовую лужицу. Позорище.       — Я не обещал, — сиплю я, силясь отдышаться.       Удар по хребту. Это месть или попытка спасти?       — Ну, пожа-алуйста, хочешь, я назову тебя старшим братцем?       Тянь никогда не устает напоминать об этой разнице, меньше года даже. Это не мешает ему учиться со мной на одной параллели. Однако даже такой незначительный факт он ухитряется обратить в свою пользу, поддевая меня, и сейчас нормальное, в принципе, обращение выглядело почти как издевательство.       — Ста-а-арший… бра-а-ате-ец… М-м-м… — я затыкаю ему рот рукой и говорю, глядя в глаза:       — Хорошо. Заткнись.       Что-то на секунду меняется в тяневском взгляде, но тут же превращается в мудацко-извращенное. И я чувствую, как горячий язык проходится по внутренней стороне моей ладони.       — Фу-у! — я отдёргиваю руку и судорожно начинаю вытирать её о штанину. — Бля, я не о себя это должен вытирать, а о тебя! — кричу, закипая только сильнее.       Но, когда вижу, как Хэ приглашающе раскрывает объятия, ощетиниваюсь.       — Дурак!       — Хэ, хватит Рыжему пальцы облизывать, — кричит, строя рожу, Цзянь. — Опоздаем.       — Да, братец Мо, пошли скорее. Уроки, - ну бля.       И мы расходимся на несколько долгих и очень скучных часов в разных классах. Учитель монотонно бубнит что-то из материала, девчонки опять обмениваются записочками о Тяне, а на перемене Цунь Тоу просит меня поделиться сигареткой, которую в этот раз я предусмотрительно сунул в карман.       Я же думаю о завтрашнем дне. Пятница. Пятьсот юаней. Драка с какими-то непонятными чуваками.       Да, конечно, бешенства во мне хоть отбавляй, могу и голову проломить, как тогда Чжаню, но в том-то и проблема. Иногда я становлюсь слишком диким и могу полезть даже на такую «небесную» силу, как Тянь, которого обычно либо обожали, либо уважали и боялись. Я же не был ни тем, ни другим. Как, впрочем, и Цзянь, и Чжэнси. Наверное, поэтому он с ними и дружит.       Так, блять, что это опять за размышления такие? Будто непрошенные гости, врываются в мою голову - я не планировал пускать Тяня туда!       Драка, да? Сосредоточься, Шань, на этом. Сегодня нужно будет хорошенько выспаться, чтобы завтра заработать, может быть, даже больше, чем сяо Цзыцзы.       На обед я прихожу с опозданием. Все таки дал Цунь Тоу выкурить мою (Цзыцзы) сигаретку за школой. Цзянь И машет рукой при виде меня, Тянь скрещивает руки на груди, а Чжэнси хмурится.       — Попробуй вот это, Рыжик, — воодушевленно тянется к моей тарелке Цзянь И, складывая туда баоцзы.       Чжань и Тянь в этот момент как-то странно переглядываются. А когда я отправляю пельмешек в рот, так и вовсе замирают, устремив внимательный взгляд на меня.       — Ну как? — не выдерживает первым Чжань.       Я пережёвываю ничем не примечательную баоцзы, глотаю.       — Ну, чуть-чуть острая, а в целом вкусно.       — Чуть-чуть острая? — повторяет Тянь. — Братец Мо, а ты, оказывается, та ещё скала.       — Чего? — не понимаю я.       Это оскорбление или восхищение?       Цзянь И же набрасывается на меня с объятиями.       — Ура! У нас одинаковые вкусы!       — Да что, мать вашу, происходит? — отбиваюсь от него.       — Цзянь открыл для себя мир горчицы и острых соусов, — видно, как лицо у Чжэнси сереет в этот момент.       — Ага, — кивает Тянь, — Рыжик, а ты умеешь готовить?       — Чё? — буркаю, палочками вылавливая у щедро пододвигающего свой поднос Цзяня ещё одну баоцзы.       — Ну, там, тушеное мясо, рис, батат? — мне кажется, или я слышу придыхание в его голосе?       — Тебя дома, что ли, не кормят? — интересуюсь я в ответ, и теперь уже взоры парней направлены на Хэ.       — Да, Тянь. Почему ты постоянно жрешь в каких-то забегаловках? — подтверждает Цзянь И мою догадку.       — Девчонок, что ли, своих попросить не можешь обед тебе собрать? Думаю, очередь выстроится большая, — замечаю нейтрально и вижу, как Тянь на глазах расплывается довольной улыбкой.       — Братец Мо, я тебя хотел попросить, — Хэ включает свой слащавый тон. Мне становится неловко от одного только его взгляда.       — Очередь, говоришь, выстроится? То есть ты считаешь меня симпатичным? Приготовишь мне обед как-нибудь? — ну началось.       — Хэ Тянь, ты можешь хоть секунду не быть таким странным?!       — Каким странным? — он специально, да?       — «Таким», — говорю я без уточнения и оборачиваюсь на Чжэнси и Цзяня, ища поддержки, но эти дурни уже отвернулись, будто от неловкой ссоры влюбленных. — Эй! Парни!       — Да ладно тебе, Тянь, — спасает меня Цзянь И. — Рыжик, наверное, и не умеет готовить.       Однако — нет. Похоже, его попытка меня спасти превратилась в попытку унизить.       — И с чего это ты так решил? — закипаю против воли я.       — Обижаешься на его слова так, будто он сказал неправду, — умничает Чжань.       — Бля, вы сговорились, что ли? — нет, ну почему опять всё вот так?       — А что, Шань, так ты все-таки умеешь готовить или нет?       Я дожевываю особо острую баоцзы, смотрю, как Тянь одновременно с вопросом пододвигает ко мне свой поднос во второй раз. Но на этот раз, судя по цвету еды, он уже приправил её достаточным количеством острого соуса.       — Умею, — отвечаю я и тянусь к кусочкам мяса на его половине.       — Твое «умею» типа «заливаю лапшу кипятком и жду пять минут»? — я чую подъёб.       — «Умею» это типа подрабатываю иногда младшим поваром на банкетах.       — Ого, — вырывается у Цзяня.       — Шань, выходи за меня, — выдает Чжэнси, за что получает два грозных взгляда от Цзяня и Хэ.       — Я первый его заметил, — Тянь, обращаясь к Сиси, угрожающе улыбается. Да что с ними не так?       — Технически я, — поправляет Цзянь И и снова пододвигает ко мне свои баоцзы. — Так что право первого… кхм-кхм, первого обеда за мной!       — Предлагаю всем как-нибудь собраться у меня и поесть стряпню Шаня, — предлагает Тянь.       — Я за, — тут же рапортует Чжэнси.       — Я тоже! — подпрыгивает Цзянь.       — А ты? — Хэ смотрит на меня и одновременно двигает свой поднос ещё ближе к моим локтям.       — Пф-ф, ладно, — фыркаю я. — Только это когда-нибудь и может быть. Я, короче, очень занятой.       — Может быть, в пятницу?       — В эту пятницу? — уточняю я.       — Ага, — взгляд Хэ опускается вместе с моими палочками, и он тихо ликует, когда я беру не баоцзы Цзяня, а мясо с его тарелки. Хм.       — Нет, я занят.       — Тогда в субботу?       — В выходные я работаю.       — В понедельник? — Тянь не сдается.       — Тоже, — стараюсь голосом донести весь идиотизм вопроса.       — Ты когда-нибудь отдыхаешь?       — Всё ещё хочу, чтобы мы поженились, — вставляет свои пять копеек Чжань, и снова попадает под обстрел ледяных глаз Цзяня и Хэ.       — Ну, во вторник, тот, что на следующей неделе, — говорю я, взвешивая одновременно все за и против. — А что мне за это будет?       — Я тебе заплачу, — как-то сразу отзывается Тянь.       — Хм.       Сиси и Цзянь опять технично отворачиваются.       — Ты же много работаешь, так?       — Хм.       — Значит, тебе нужны деньги?       — Хм.       — Значит, во вторник у меня, — подытоживает он.       — Хм-хм.       — Это да? — поворачивается обратно Цзянь И.       — Бля, говно какое-то получается. Вы и так меня уже почти регулярно кормите.       — То есть ты готов угостить нас бесплатно? — не отступает Тянь.       — Но продукты стоят денег.       — То есть мне надо оплатить только продукты? А как же «рабочая сила»? Сколько тебе платят как помощнику повара?       Чувство было такое, будто я клянчу у Тяня эти деньги.       — Нет, забей. Я передумал на счёт вторника.       — Плачу пятьсот юаней.       На секунду я перестаю жевать.       — И оплачиваю продукты, — добивает Хэ. — Вторник, договорились, да? Сиси, Цзянь И, вы свободны?       — Освобожу все планы на вечер, — Чжань. Спелись.       — Ради еды Рыжика, хоть я её ещё и не пробовал, готов лететь на край света. Вкусы, как мы уже выяснили, у нас сходятся, — Цзянь опять ловко пододвигает ко мне баоцзы.       Все смотрят на меня, ожидая подтверждения, и под напором взглядов я сдаюсь.       — Я, конечно, не шлю… но пятьсот юаней — это пятьсот юаней.       Тянь одаривает Чжэнси взглядом «я его застолбил», и мы продолжаем есть, переговариваясь о том, что я буду готовить им на ужин.       День заканчивается слишком быстро.       Оказавшись дома, быстро принимаю душ и сообщаю матери, что съем свой ужин на завтрак, а сам отправляюсь спать. Маму тоже клонит в сон после вчерашнего недосыпа, поэтому она понимающе кивает.       — Никаких гангстеров в белом, — она вздыхает. — Что ж, спокойной ночи, Шань.       Ночью мне снится Цзыцзы в холодной пещере, который курит сигареты и говорит «пятьсот юаней — это пятьсот юаней». Потом раздается какая-то гангстерская музыка из его наушников, и я не сразу понимаю, что это орет мой будильник. Поставленный на полчаса раньше, чтобы я успел позавтракать.       Три тридцать утра.       Хуевое утро. В прямом и переносном смысле.       Я опять смываю остатки возбуждения холодным душем, плетусь в сторону кухни, грею еду и клюю носом над стаканом воды, пока микроволновка не будит меня безжалостным «Бдзынь!».       Завтракаю, надеваю чёрную безразмерную футболку, безнадежно пытаюсь сделать какие-то уроки за десять минут до выхода. На всякий случай скидываю в ранец перекись, несколько лейкопластырей и бинты, а потом спускаюсь вниз по лестнице подъезда.       Сегодня вечером, мама, у нас будет не только сериал с гангстерами, а ещё ужин в гангстерском стиле. Со свежими осьминогами, слабоалкогольным пивом (ну ладно, может, не совсем по-гангстерски) и лапшой. Мама, ты всегда восхищалась, как главный бандит в белой шляпе с аппетитом ест рамен. И я сам его тебе приготовлю — с бульоном на утиной шее, с сельдереем и луком.       Воодушевленно встречаюсь глазами с сяо Цзыцзы на парковке и тут же выпаливаю:       — Сегодня идем?       — Ш-ш-ш, мальчик мой. О таком не кричат. Первое правило…       — Да я помню, не пиздеть о бойцовском клубе, — говорю чуть тише. — Так где все будет?       — Сможешь подкатить сюда к десяти часам вечера?       — Ага, — я уже думаю, как отпроситься у тётушки пораньше. — Но могу слегка опоздать.       — Ок. Тогда на этом же самом месте вечером. Курить будешь?       — Ещё спрашиваешь.       Я отрабатываю смену и отправляюсь в школу в каком-то неебическом предвкушении. А настроение-то у меня уже второй день хорошее. Вот что с людьми делают деньги! Только бы тётушка вечером отпустила, а с остальным справлюсь.       Опять пытаюсь припарковать велик на парковке для машин, но тут же сам понимаю, что делаю что-то неправильно. Да, вот так все обычно и начинается. С каких-то мелочей.       Интересно, что бы я делал по ночам, будь у меня вторая личность?       «Работал бы», — подсказывает сознание.       — Эх, — вздыхаю я.       И где она, моя вторая личность, которая так нужна?       Я бы не особо хотел романтично взрывать здания и творить анархию, но зарабатывать больше точно был бы не против.       Так, Шань, сосредоточься. Сегодня тебе грозит обогатиться на пятьсот юаней, не меньше. Выкинь всю дурь у себя из башки и просто доживи до вечера.       И я доживаю.       Немного, правда, шкерюсь по углам от Хэ и его компании, чтобы не напороться на ещё один бесплатный обед. Я, конечно, не против, когда перепадает халява, но и у меня есть гордость. А показывать перед всеми свою несостоятельность что-то купить не хочется, поэтому во время большого перерыва я сматываюсь из школы и колешу на велике по округе, думая, что такого напиздеть тётушке, чтобы она меня отпустила. В идеале, уйти на час пораньше, чтобы успеть доехать на этом драндулете к «Кейрстору», но хер его знает, как там получится.       К приезду в магазин я уже отрепетировал разговор. Захожу, буднично приветствую тётушку:       — Здрасьте, — а потом добавляю: — Тётушка, я могу уйти сегодня пораньше на час?       — Я тебе ещё твое опоздание не простила, а ты уже отпрашиваться намылился? - ее лицо неприязненно сморщивается.       — Я все потом отработаю! Я же никогда до этого не отпрашивался…       Смотрю на неё самым жалобным взглядом, на который способен, и, на удивление, она поддается.       — Ладно. Отработаешь в выходные.       Я согласно киваю, чувствуя, что сегодня не просто хороший день — сегодня мой день. Я ни разу не пересекся в школе с Тянем, я не получил нагоняй за несделанную домашку — на самом деле учителя уже, наверное, просто устали меня ругать, — и я получил разрешение у тётушки уйти пораньше. А ещё пятьсот юаней…       Вылетаю из магазина, звеня колокольчиками на двери, сияя самой настоящей радостной улыбкой:       — До свидания!       — Пока, работничек! — она все еще недовольна, но мне уже плевать.       Прыгаю на свой байк и лечу в сторону «Кэйрстора», чтобы приехать без опозданий.       И успеваю.       — Покурим? — предлагает сяо Цзыцзы, который только что закончил смену и выглядел, как выжатый лимон.       — Покурим, — соглашаюсь я.       Он протягивает мне сигарету и зажигалку.       — Послушай, — говорит Цзыцзы, вытаскивая кольцо из губы и пряча его в нагрудный карман, пока я прикуриваю. — Вот щас реально без шуток, всё, что ты там увидишь, не должно выходить за пределы сегодняшнего мероприятия. Я тебя пригласил, потому что знаю, что тебе нужны бабки, ты хорошо дерёшься. И я тебе доверяю, но не смей пиздануть кому-нибудь об этой херне в школе, и браткам своим ничего не говори.       И почему все считают, что у меня есть братва на районе?       — Ладно, — серьезно киваю я.       — И ещё кое-что, — Цзыцзы берет у меня зажигалку, прикуривает, затягивается сигаретой, и в темноте она с тихим потрескиванием тлеет у него в руке. — На самом деле ты сейчас на улице один и разговариваешь сам с собой.       Он говорит это таким серьезным тоном, с налетом пафоса, держа сигарету в одной руке и красиво, аккуратными клубами выдыхая дым изо рта.       — Бля, ты чё, пересматривал?       — Мы познакомились в очень странный период моей жизни, Шань, — театрально мотает он головой.       — Придурок, — прыскаю со смеха.       — Но я серьезно. Не пизди об этом. Со мной можно, с другими нельзя. Это не совсем легально, ну ты понимаешь… Налоги мы не платим, все такое. Уже придумал, как будешь отмазываться из-за синяков на лице?       Молчу. И — очевидно — нихуя я не придумал. Да блять, у меня даже времени не было об этом подумать.       — На первый раз можешь напиздеть, что в школе подрался. А потом, если втянешься, что вступил в какой-нибудь карате-клуб, чтобы выпускать агрессию. Проблема останется только с деньгами. Тут на твое усмотрение…       — Понял, — говорю я и опускаю локти на ограду, устремив взор куда-то вдаль.       — Да ладно, старичок. Не переживай. Если какие проблемы будут, обращайся ко мне. У нас там что-то вроде «приведи друга», так что я за тебя в ответе. Бабки за вход вернешь с первой победы.       — Звучит обнадеживающе.       — Поехали? — уже пристраивая свою задницу на заднее сидение моего велика, спрашивает он. — Дорогу буду показывать.       От «Кэйрмолла» до места ехать каких-нибудь пятнадцать минут. Пешком, наверное, дольше, но тут с горки — так что даже Цзыцзы, сидящий на заднем сидении, не доставляет неудобств.       — Пошли, спрячешь свой байк за помойкой, — говорит мне сяо, и я следую за ним.       Мы заходим через заднюю дверь в здание кафе.       — Днем тут обычное место для свиданок, трюфели всякие, тортики, кофе... Ну, а по ночам…       Он указывает на дверь, ведущую в подвал. Все остальные я, конечно, не проверял, но, скорее всего, закрыты. Я спускаюсь, идя на как грохот музыки и шум. Начинает вонять мужским потом и немного, но — сигаретами и кровью. Слегка морщусь, и глаза почти сразу привыкают к неоновому свету и обилию дыма внизу.       В подвале с десяток-другой мужских тел. Шумно из-за галдежа людей, подбадривающих бойцов воплей и раздражающей уши музыки, будто взятой прямиком из моего плейлиста.       Сяо расплачивается за нас с каким-то парнем на входе, и я вижу, как он отдает ему две сотни юаней.       — Что надо делать? — спрашиваю я у Цзыцзы.       — Снимай футболку, — перекрикивая музыку, сообщает мне парень. — Сейчас тебя зарегистрируем, и узнаешь свой рейтинг. Так как ты новичок, тебе будет попроще.       Я стягиваю безразмерную шмотку и отправляю её в ранец, который теперь глупо болтается на моей голой спине.       — Вещи можешь там оставить, — тыкает сяо в сторону двух составленных вместе стульев, закиданных пиджаками, кейсами, портфелями, даже ботинками. Пристраиваю свой желтый рюкзачок к монохромным, однотипно «взрослым» вещам и следую за Цзыцзы.       — Здорова! Здорова! Привет! — он обнимается с какими-то парнями, такими же полуголыми, как я. — Это «Скала», — представляет меня Цзыцзы, — «Скала», это Раст, Вудди, как дятел, ага, и меня тут зовут «Тони», как Старк или как Хоук, выбирай любого.       — Привет, — говорю я обоим.       — Ты взял имя как у рестлера? Круто, — улыбается мне дятел Вудди.       — Ага, привет, Дуэйн, — дает мне пять Раст.       — Клево, чё дальше делать?       — Теперь тебе надо записаться. Вон там сидит мужик с мордой кирпичом, — указывает он на амбала, присевшего на корточки и рассматривающего удушающий прием, в котором один боец зажал другого. — Он записывает всех. Твое имя появится на стене, дальше ты можешь вызвать кого-то на бой, либо тебя могут вызвать. С новичками у нас любит драться Тор, — Тони машет на какого-то угрюмого старика у стенки. — А ещё ублюдочный Сонни, — теперь палец тычет в сторону татуированного байкера в кожанке с пивом. — Я бы ни с тем, ни с другим не советовал. Они уже давно в «клубе». Да и ходят сюда не за деньгами, а чтобы кулаки помять. Им похер на рейтинг, а потому они опасны.       — Хорошо, — покладисто жму плечами я.       Мужик с мордой, по которой будто асфальтоукладчик проехался, уточняет у меня, кто меня привел, когда я регистрируюсь.       — Тони, — отвечаю я.       — Старк или Хоук? — он въедливо переспрашивает.       Звучит одновременно как какая-то проверка и подъеб, но я отвечаю «Хоук», потому что Цзыцзы вроде как был помешен на скейтерах, хотя хуй знает, чё там по Марвел.       — Ага, хорошо. Ну, что, Скала, смотри свой рейтинг.       Амбал вписывает мое имя мелом на стену и везде примерно одна и та же картина: «1/12», «1/10», «1/16»; кроме одного парня, напротив имени которого мой рейтинг выглядит совсем уж жалко «1/98».       — Это кто? — интересуюсь я.       — Кто?       — Один — девяносто восемь, — показываю пальцем.       — А? Это вон, — громила кивает на мужика в деловом костюме. — Американский психопат, так мы его зовем. У него в офисе какая-то жесть происходит, он брокер, приходит сюда выпускать пар. Я бы не советовал начинать с него.       — Я и не планировал, — пожимаю я плечами.       — Пиво будешь? — подкатывает ко мне Цзыцзы.       Он уже тоже успел избавиться от рубашки «Кэйрмолла» и сережек в сосках. В руках у него было две бутылки светлого «Хайникена».       — Тони, твой мальчишка?       — Ага. Моя Рыжая Скала. Бриллиант Фудзи.       — Он драться-то будет?       — Конечно, будет, — отмахивается босс Цзы и оглядывает доску с рейтингом. — Кого выбрал, Рыжуля?       — Да я ж никого не знаю, — отвечаю, присасываясь к бутылке.       — Хочешь, научу делать торнадо? — кивает Тони на нее. — Нужно вот так закручивать, — выделывается он, выпивая бутылку одним махом, пока пиво аккуратным смерчем заливается ему в рот. — Ха-ха! Вот так-то лучше.       Я пробую сделать как Тони, и, на удивление, у меня получается со второго раза. В первый я захлебываюсь.       — Паца-а-ан! У тебя большое будущее! Улица у тебя в крови. Короче, давай выбирать. Кто тебе может подойти? Тут есть Сэм Винчестер, вон тот тощий парень, один к десяти, есть Король, один к двенадцати, есть Менсон, в честь убийцы, ага, один к четырнадцати.       — А что там выше шестнадцати? — спрашиваю я.       — Шестнадцать к одному, хм. Есть Рапунцель, вон тот блондинчик, а ещё есть Боренька, но он русский, восемнадцать к одному, так что я бы не советовал.       — Давай тогда Рапунцель, — делаю выбор, а сам думаю, что такое имя мог взять только парень по типу Цзянь И, ну и, конечно же, поэтому решаю — я с ним справлюсь.       — Окей, — говорит Цзыцзы. — Фея-крестная, запиши моего малыша на бой с Рапунцель. Он сегодня свободен?       Амбал переводит взгляд на стену, а потом кивает сам себе:       — Если только он не откажется биться с новеньким. Тоже сюда, как-никак, за деньгами ходит.       — Скажи, что я угощу его пивом. При любом раскладе.       Какое-то время я мнусь в углу, смотрю, как те парни, Раст и Вудди, бьются друг с другом на выделенном островке между столпившимися в кружок мужскими телами. Бой получается хлестким, жестким, Расту расхреначивают губу, а Вудди нос, что символично. Но, тем не менее, дятел выходит победителем.       Мучаю вторую бутылку «Хайникена», ожидая, пока меня позовут. Сколько времени прошло? Полчаса? Час? Телефон остался в ранце для сохранности, а тут, в неоновом свете и шуме, время не ощущалось.       — Эй, Бриллиант Фудзи? Рапунцель согласен. Скоро твой бой, — выдыхает мне в лицо Цзыцзы, который продрался ко мне через толпу. — Покурим?       — Давай.       Мы смотрим, как два абмала мочат друг друга в труху, и жмуримся от особо болезненных ударов.       — Волнуешься? — выдыхает дым Тони.       — Нихуя, — отвечаю в тон, затягиваясь сигаретой. — Думал только, что побыстрее это все будет.       — Эй, эй, Дуэйн Джонсон, сколько ты зарабатываешь за час в своем магазинчике? А сколько заработаешь здесь? Давай, не ворчи.       — Да пока ещё — нисколько.       — Я, если что, на тебя поставил, — огорашивает меня сяо.       — Бля. Спасибо, что ли?       — Если победишь, проставляться не придется. А проиграешь, должен мне будешь ещё больше, — что за логика такая?       — И нахуй я опять в долгах? — хмурюсь так, что в этом странном освещении выгляжу наверняка одной большой и очень недовольной бровью.       — Ха-ха, Рыжик, не кипишуй. Все нормально будет. Я в тебя верю.       Я хмурюсь еще сильнее, так как его манера говорить напоминает мне кое-кого, но не успеваю я как следует разложить по полочкам в мозгу эту мысль, как меня приглашают на поле.       — Ну, давай, рыжая башка! Это твоя возможность показать себя. Не проеби её.       — Ага, — пожимаю плечами, выкидывая сигарету в сторону и допивая пиво центрифугой.       — Ха-ха, молодцом!       Рапунцель становится напротив меня. То был беловолосый мужик, среднего телосложения, с косичкой за спиной. Похож на байкера, только кожаного костюма у него нет. Простые джинсы с дырками, без пояса.       Амбал встает передо мной и оглашает правила:       — Новичок, у нас тут по яйцам бить нельзя, глаза выкалывать нельзя, никакого холодного или горячего оружия, только кулаки, ноги, зубы, ногти, ты понял?       — Да, — я чувствую, как приятная дрожь предвкушения проходит по мышцам.       — Тогда в бой. Расквасьте друг другу рожи.       Бить незнакомых людей мне ещё не приходилось. Те драки, что были у меня в школе, оказались слабой пародией того, что случилось в подвале. Но бои с Тянем оставили след в моей мышечной памяти. Я был готов и к разрывающим ударам в живот, и к кулакам в рожу. Сначала мне казалось все немного фальшивым и наигранным, но, когда Рапунцель залепил мне в щеку до крови, все фарисейство ушло на задний план.       — И победи-и-ил... Бриллиа-ант Фу-удзи-и! — проорал амбал на весь зал, когда Рапунцель сложился пополам от моего болевого.       — Моя Рыжая Скала-убийца! — восторженно кричал Тони. — Я нисколько в тебе не сомневался!       Меня поднимают с пола и тащат куда-то в толпу, приставляют к стенке и оставляют выдыхать. Вудди с расквашенным носом протягивает мне бутылку пива. Я улыбаюсь ему кровавыми зубами, так как у меня щека прокушена и десна лопнула в нескольких местах от ударов по челюсти, того слегка перекашивает.       — Сплюнь! — кричит Раст.       Я смеюсь, полощу рот пивом, а потом курю сигарету, предложенную Цзыцзы, и думаю, что никогда ещё в своей жизни не чувствовал себя так удовлетворенно и кайфово. Деньги мне выдают наличкой, и, как только я получаю бабло, сразу же ретируюсь в сторону выхода.       — Эй, ты куда, Рыжуля? Уже уходишь? — спрашивает Тони очевидное, его глаза немного нездорово блестят, и, кажется, его слегка штормит.       — Да, поздно уже.       — Ну, вали, школота. В понедельник увидимся, — и растворяется в толпе.       Я натягиваю на голое тело футболку, выхожу к помойке, отвязываю свой велик и на скорую руку обрабатываю рану на щеке, заклеивая её лейкопластырем. Во рту до сих пор металлический привкус, а также горечь от пива и сигарет.       Приятный вкус победы и денег в кармане.       Выезжаю на дорогу и понимаю, что никакого гангстерского ужина у нас с мамой сегодня не будет. Она, наверное, уже давно спит. Во всяком случае, она обычно ложилась, когда я, бывало, дурниной шатался по городу и возвращался позже десяти.       Проверяю уведомления в телефоне, и на секунду нехило так охереваю. Там оказывается шестьдесят с лишнем непрочитанных сообщений.       Пять из них мама.       «Шань, ты где?»       «Ужин в холодильнике, долго не задерживайся»       «Надеюсь, все хорошо, ты уже взрослый у меня, но я переживаю»       *Пропущенный вызов Мама*       «Напиши мне, я жду»       Последнее сообщение написано в 23:40, а это всего двадцать минут тому назад.       Пишу маме короткое:«Все ок. Скоро домой».       Она отвечает тут же: «Я ложусь спать».       Я думаю, что в следующий раз надо её предупреждать.       Проверяю остальные сообщения, руля одной рукой.       Цзянь И: Итак, я создал групповой чат, потому что мы так и не решили, что во вторник нам будет готовить Рыжик!       Цзянь И: Рыжик, ты здесь?       Чжань Чжэнси: Муженек?       Цзянь И: И никакой он тебе не муженек! Вот какой ты, да? За еду сразу продался?       Чжань Чжэнси: Нет, он ещё работает много. И вещи свои где попало не разбрасывает. И мангу мою не мнет.       Цзянь И: Ой, ну да! Ты его не знаешь. Может быть, он как раз из таких. И разобьёт тебе сердце.       Чжань Чжэнси: Я не против.       Цзянь И: Вообще-то мы с ним больше подходим друг другу, он ел мои острые баоцзы.       Хэ Тянь: Вы завели общий чат, чтобы и здесь доставать меня своей болтовнёй?       Цзянь И: Хэ, Сиси пытается приватизировать Рыжика!!!       Хэ Тянь: …       Хэ Тянь: Сиси, на тебя так удар по голове подействовал?       Чажнь Чжэнси: Да, это был краш в прямом и переносном смысле.       Цзянь И: Хэ Тяяяянь! Сделай что-нибудь!       Хэ Тянь: Считаешь, что Я должен что-то делать?       Хэ Тянь: По-моему, дорогуша, это не только моя проблема.       Цзянь И: Давай просто испортим порцию Сиси, когда Рыжик будет готовить? Добавим туда ложку соли!       Хэ Тянь: Нехорошо так поступать с едой Рыжего, но, конечно, я не против.       Чжань Чжэнси: Идиоты. Я же все вижу.       Цзянь И: А это угроза!       Цзянь И: Рыжик что, ещё на подработке?       Хэ Тянь: Наверное.       Цзянь И: Я его даже в школе сегодня не видел.       Чжань Чжэнси: Я тоже.       Хэ Тянь: Я тоже.       Цзянь И: А он вообще приходил?       Чжань Чжэнси: Наверное.       Хэ Тянь: Боюсь я, мы слишком на него надавили. Рыжий, возможно, и не привык столько разговаривать через рот.       Цзянь И: По-моему, те слухи, что про него ходят — неправда.       Чжань Чжэнси: Да, Рыжий неплохой парень.       Цзянь И: Жалко, на выходных он работает, а то могли бы встретиться и сходить куда-нибудь.       Хэ Тянь: То есть, поход втроем тебя уже не устраивает?       Цзянь И: Хватило тех разов, когда мы несколько дней подряд случайно натыкались на тебя в забегаловках.       Хэ Тянь: Вот как угостить в столовой, так, пожалуйста, мистер денежный мешок, присаживайтесь рядом.       Цзянь И: Конечно! Ты дуешься, потому что я не зову тебя «папочка»?       Чжань Чжэнси: Так.       Хэ Тянь: Малыш, для тебя я буду кем угодно~       Чжань Чжэнси: Так.       Цзянь И: В моей жизни не было того… К кому я мог бы так обратиться… Я рано потерял своего отца… Но, Хэ…       Цзянь И: Отныне…       Чжань Чжэнси: ТАК!       Цзянь И: Я буду… Называть тебя…       Чжань Чжэнси: А НУ ПРЕКРАТИЛИ ЭТОТ ЦИРК.       Хэ Тянь: Скажи это… Скажи это громко.       Цзянь И: ПАПОЧКА!       Хэ Тянь: ДА?       Чжань Чжэнси: *рука лицо*       Цзянь И: ПАПОЧКА НАУЧИТ КАТАТЬСЯ МЕНЯ НА ВЕЛИКЕ? НАУЧИТ БРИТЬСЯ?       Хэ Тянь: У тебя какие-то странные фантазии.       Цзянь И: Вполне нормальные. Хэ, а у тебя полная семья?       Хэ Тянь: Чжэнси, кстати, как твоя голова? Швы сняли? Не болит?       Цзянь И: И первое место по беспалевности перевода темы разговора достается…!!!       Чжань Чжэнси: Спасибо, что спросил, Тянь. Все в порядке. Швы сняли.       Хэ Тянь: Чем занимаешься?       Чжань Чжэнси: Как раз собираюсь лечь спать. Рыжий так и не появился?       Хэ Тянь: Как видишь.       Цзянь И: Эх… А я думал, мы выберем, что будем кушать во вторник.       Чжань Чжэнси: До вторника ещё много времени. Сейчас он придет, прочитает все ваши тупые сообщения, испугается, и вообще никуда не пойдет.       Цзянь И: Эй, это ты его вообще-то тут муженьком звал!       Чжань Чжэнси: Спокойной ночи всем. Рыжий, ну ты пиздец трудяга.       Хэ Тянь: Спок.       Цзянь И: *поцелуйчики*       Я доезжаю до дома, пока долистываю и прочитываю все сообщения чата до конца. Стоит ли вообще писать в этот чат что-то — думаю я. Но в итоге, пиво это или ощущение момента, заставляют набрать несколько символов.       Мо Гуань Шань: Вы такие придурки.       Мо Гуань Шань: Все.       Мо Гуань Шань: И не вздумайте переводить продукты и портить Чжэнси еду!       Паркую велик возле дома, и тут же получаю уведомления о новых сообщениях.       Хэ Тянь: Братец Мо, с возвращением <3       Хэ Тянь: Я тебя дождался *постаревший дед* *большой палец*       Мо Гуань Шань: Бля. Мне завтра рано вставать, так что я мьючу чат и ложусь спать.       Ещё поднимаясь по коридору, я ставлю будильник не на самую рань (так как завтра у меня только смена в «Удобном»), а на непривычные шесть утра. Почти ощущаю, что у меня выходные. Захожу в ванную комнату перед спальней, взяв свой ранец со всем лечебным «провиантом». Кое-где по телу расплываются синяки, на лице, кроме ссадины от скользнувшего кулака, ничего нет.       Пахнет, конечно, от меня — как от самого настоящего гопника: пот, пиво, сигареты. Я снимаю с себя сегодняшние тряпки и отправляю в стиральную машину. Пусть за ночь постираются, утром развешу. Несколько секунд стою, залипая на вытащенные из спортивок купюры.       Оказалось, встреча с Рапунцель стоила мне даже больше, чем пятьсот юаней. Да в моей руке все восемь сотен!       Подхожу к тумбочке в прихожей, светя фонариком в телефоне. Квитанции по счетам обнаруживаются прямо здесь, в ящике под зеркалом.       У нас задолженность в два месяца, счет выставили почти на полторы тысячи, но половину — счет за один месяц — я точно смогу оплатить. Ещё и на ужин с осьминогами останется. Фоткаю кьюар-код, чтобы оплатить завтра, когда перекину деньги на алипей, и ухожу в свою комнату.       От алкоголя меня немного вращает. Я ложусь в постель и понимаю, что не могу уснуть. Снова заглядываю в чат, созданный Цзянь И.       Хэ Тянь: Сладких снов, малыш Мо *сердечко*       Последнее сообщение отправлено минут пятнадцать назад. Я чуть-чуть плыву, представляя, каким мягким тоном он мог бы это сказать, но тут же одёргиваю себя. Опять Хэ и его ничего не значащие подъебы. Любит же он флиртовать направо и налево. Поднимаю руку и набираю ответ, который в тот момент кажется мне наиболее забавным.       Мо Гуань Шань: И тебе *сердечко* *средний палец*       Вздыхаю и закрываю глаза.