Часть 1
31 января 2022 г. в 06:46
Как много ещё предстоит сделать ребятам из разных эпох с точно таким же оружием, чтобы они завершили миссию, которую сами не выбирали? Насколько много времени уйдёт на то, чтобы этого достичь, и при желаемом бонусе ко всему итогу остаться целёхонькими? Чего ещё необходимо придумать чаще всего на ходу в идущей несколько не по плану стратегии… чтобы это время с этой полной однотипных опасных целей миссией, поскорее кончилась? Казалось бы, ответ прост — не унывать почём зря, тупо делать, что возможно и на что хватает котелка с его способностями наряду с физическими. Ну и тупо разбивать вражьи рожи, что ещё тут думать?
Но и тут совсем не обойдётся без деликатности, где только на первый взгляд кажется, что допускать её в момент самых кровопролитных доказательств друг другу мужской силы и непробиваемой воли… удел не гнушающихся убивать гомиков, и пацифистов, которых как насильно за шкирдон привели брать и стрелять. И такая вещь, как предусмотрительность, тоже ходит рука об руку с этим качеством, правда во избежание злоупотребления осторожностью стоило не упускать из виду причину продолжения войны. У «хороших» и «плохих»… которые просто-напросто отстаивали каждый свои идеалы, а на вид это постоянно превращается в постановку для театра, где сразу ясно, за кем победа. К чёрту, достаточно поверхностной осведомлённости, чтобы никто и ничто не удерживало жгучее желание начистить рожи, что оно мигом материализуется в смысл жизни… и другие попросту забыты, как какой-то сор.
— Мы яйца собрались чесать тут до посинения или таки начнём обмазывать конским говном разрывные пули? Чтоб совсем у Эндов разорвало жопу, которой они тоже высерают топливо для пороха? Правда, ихнее проклято, против нас ещё обратится…
Ничто не предвещало срыва первоначального алгоритма, тем более с затаившимися под землёй союзниками, своей пользой напоминающими кротов. Пусть все ямы, которые они сотворят на охраняемой смотровыми башнями земле, не особо эффективны для умнеющих монстров, предпочитавших больше одного раза не вестись на поиск раскопавших лабиринты туннелей врагов. Но хотя бы так можно попасть на места назначения, до которых так просто не добраться без способного действовать под землёй мощного компаса. А если первый опыт ничему не научит и «упыри» понадеются на своё мифическое везение — просто окажутся закопаны тем, где возьмутся искать тех, кого всё ещё не знают в лицо.
Но великому воину Оде Нобунаге, которому в мире чудовищ вместе с посланниками мира путём войн от их рук, называемых Скитальцами будто совершенно точно всегда не будет доставать полного уважения к нему и его кажущимися безумными необходимым стратегическим способам. Однако не из-за того он, позабыв о всяком стеснении и смирении ещё с первых побед молодым полководцем в годах младше его нынешнего напарника — болвана с рисковой петушиной головой Тоёхисы Симадзу, полковника клана Симадзу — бросается победоносными заявлениями о пользе отборного дерьма в любой понятной ситуации с пересыпанной приправой военного положения. Как знал на пять шагов вперёд больше всех остальных, чего им ожидать, ни за что не собираясь признавать галлюцинации в своей повидавшей невероятное количество зрелищ голове, стоит начать канючить ему об этом. Или как объяснить преданность своим идеям, становящуюся похожей на слепую веру, что он в итоге дошёл до такого уровня своей значимости, что скорее любой ценой докажет верность очередных своих предположений! Чем просто воспользуется ими для победы в сражении, раз так хочется убеждать всех в своей умной башке, которой перестать бы быть неуправляемой хотя бы на время необходимости в хладнокровии!
— Ода-сан, можно мне вот на всё вот это вот то, что вы со всей ораторской разговорной яростью изложили, просто промолчать, а… И-и-и как вы кончите с голосованием, я просто буду делать то, на чём вы все будете согласны.
Враги для врагов Скитальцев, тогда как и сами они тоже являлись ими прежде — когда такое случалось, и сквозь зубы, но уважительный союз сумел состояться без предубеждений внутри себя или в выкриках протеста, мир продолжал не оставаться прежним пуще прежнего! Странно, что за период договора объединения против общего противника под конец уже точно мало кто вообще думает о свершении предательства на самом важном этапе. Ради получения всех лучей славы, земель и авторитета, когда «шавки», умеющие только рубить и высвобождать океаны крови на кирпичах, сделают всю дерьмовую работу… О которой Ода Нобунага так хвалился, что оставалось бестолку удивляться, как ещё не треснула жёстко на мириады осколков его самодовольная рожа!
— Возможно и так, виляющий соглашениями как своей задницей, пидор. Излагай свои варианты, требования, чтобы оставаться… блядь, побыть наконец мужиком и воином. Побрал бы дьявола, создавшего этих тварей… и тебя за твою непредсказуемость.
— Ш-ш-ч-ч-что вы т-тут мне за выговор делаете, с-сэр? То я не слышал такого от вас, потому что… да неважно, что мы в разных баррикадах находились, где планировали друг другу на горло наступать сапогами полностью в вашем дерьме! Не только усеянном повсюду, но и в том, которое вас никак не покинет, вы!
Ярость Сент-Жерми становится сложновато описать словами даже не с того момента, как тушь на его ресницах начинает течь от негодования и пота. А с открытия им рта, чтобы начать гормонально изменённым тонким голосом высказывать возмущение. На унизительный формат слова «гей» не так обижался, как на то, что его убедили встать в один строй железными аргументами потому, чтобы выставить его слабохарактерным. Спустив с золотого пьедестала на обычную полу-разваленную комнату в одной из кирпичных опорных башен. Если так и есть, зачем прилагали столько усилий вообще, чтобы добиться его расположения… неужели чтобы под ногами не путался, автоматом включая искусного мечника, стоит принести угрозу его делам внешней политики?
— Про роту отборных солдат этот умный для своего нрава дикарь в курсе. И сейчас будет пытаться смеяться про себя, стоит вам упомянуть о ней, достопочтенный граф.
И уж если гонец графа говорит через намёки, что с тем, у кого были все шансы быть и оставаться повелителем древней Японии, не то что лучше не шутить… но бесполезно с неизбежным претерпеванием поражения от его натурально ослиного упрямства… И этого человека считают почти что самым умным в сей дурной компании рубаков, часто закрывая глаза на заносчивость с проявлением неуважения как разумеющегося? Но план противостояния возрождающей магии русских, которые такими темпами и демонов с глубин ада начнут создавать из первых реально выползших образцов в одиночку невозможен. Как бы не хотелось чертыхаться почём зря, ведь рота солдат с булавами, секирами и реальным оружием в виде румян с пудрой на своих подкачанных мужских лицах… граф будет не у дел со своими «капризами».
— Э-эх, выражаясь вашим языком, ваше несносное величество… бля-я-ядь, любые козыри будут против тебя бесполезны, Нобунага! Плохой лидер… даже если уже не он.
На своих землях, которые законно приобрёл после смерти союзника в лице Адольфа Гитлера… естественной смерти в параллельном мире… граф мог истерить и радоваться так, что знай бы он о существовании электростанций, то питал бы своей эмоциональной энергией небольшое поселение. И они даже не будут задаваться вопросом, гейское ли это питание, когда всё равно какое оно, если самым главным считается то, что оно поступает без перебоев. В своих землях он «вытворял», что желал, и считал свою раскрепощенность обязанной выстроившемуся его усилиями контингенту единомышленников. Где достаточно сексуального влечения и совпадающей страсти к хобби, чем речи о завоеваниях и желания господства, пущай над альтернативным миром. Просто потому, что в таком ключе обожают думать все правители… особенно этот противный гетеросексуальный мужик, у которого ещё и постоянный выбор в партнёрше есть — между женщиной и войной.
— А ты иначе думал и в себя поверил настолько, что вбил себе в башку, что справишься со мной при любом положении дел? Давай уже к делу вернёмся, утомил ты меня совсем, ряженый-накрашенный, к слову, палач таких же, кто перебежит на другую сторону… твои дёрганья стали здорово бесить, хотя жаль терять твои знания.
Тем временем Тоёхиса и Ёити всё переглядывались, и одному Богу, хотя скорее телепортировавшему их сюда таинственному проводнику Мурасаки известно, что они этим хотели сказать друг другу. Ведь это стало видно наравне с крайне логичными истериками графа, который уже было и съел воображаемую лягушку, чтобы заткнуться от насыщения ей. Теперь всё внимание на них, и в том числе Ода не ожидал, что они будут задеты его верностью дерьму как топливу для взрывов — будто ничего, кроме него, не способно больше спасти положение, или спасти от гнёта тех, кого продолжают угнетать. Как когда-то эльфов, по сих пор не прощающих себе того, что когда-то они были в крайнем упадке, растеряв былую силу, которую можно было сохранить.
— Ну не-е-ет уж, пха-ха-ха, не могу больше! Не будь я предельно тесно знаком с тобой и твоими успешными разработками, Нобунага, швырнул бы тебя нахуй, чтобы ты в полёте доказывал своё умение владеть мечом, как на тебя летающие страшилы станут набрасываться, пхе-ехе-хе! У-у-ух, с таким многозначительным тоном про это можешь сказать только ты… это просто пиздец! Ты бываешь очень забавным при том, чем обычно бесишь… ой, вот тут я замолкаю, ребят, а то всерьёз сами разбираться будем.
Что ж, Тоёхиса, как самый искренний Скиталец, у которого редко когда получалось врать без подозрений со стороны того, кому льётся в уши любая ложь, снова доказал, что его точка зрения остаётся непритворной за ширмой необходимости угождать кому-то, кроме кодекса и поддержки братьев по оружию. Ещё бы делал это осторожнее, даже если Нобунага — ещё более худший пример донесения самой сути до слушателя. Но сколько ещё раз, предположительно, самому молодому Скитальцу из клана Симадзу сдерживать честный ржач с того, что одноглазый пират Ода, коего не возьмёт никакая могила, изъясняется так, будто делает неодушевлённый навоз новым членом «банды»? Которая сама в прямом смысле взялась в этом мире из ниоткуда.
— Ольмин, дорогая моя с… кхе, за шута меня держат эти вот, так и не поняв за столько битв, что мой правильно подобранный тон — это музыка для поднятия духа реальных воинов. А не всех этих молокососов, ещё и гигиенических увальней, которых в лазарет обратно.
Стоявшая рядом эльфийка, которой ещё пару месяцев назад стало бы некомфортно быть одетой в так называемый бронелифчик, где грани приличия всё же соблюдены прикрытием на уровне плеч и почти до колен, вовсе не имела понятия, за кого сейчас выступать по вопросу, не имеющему отношения к итоговому подбору этапов плана. Одобрение единственного сидящего главнокомандующего пердуна, носящегося с дерьмом наконец-то более увлечённо, чем с её грудями… насчёт него так и осталось неясным, есть ли в нём необходимость. Да и вообще сложившийся базар с тоном важности каждой из сторон «конфликта» не выдерживает тщательного рассмотрения. Он отвлекает от задания, и того гляди, эти дурни упустят момент, за который наконец-то будут поруганы Октябристами и возьмутся уже за ум. Ага, как же браться за него совсем без выпивки, мяса, курева и домогательств от одного и того же…
— Так, вообще-то уважение проявите! Ни один из вас не предложил варианта лучше, кроме как махать мечами и пулять стрелами. Да, конечно, эльфы поискали и троллей-лакеев, так что теперь можно рассчитывать на много катапультирующей артиллерии. Но вы вообще сами головой думали.
— Вот ты ж моё золото ненаглядное… Юнцы несчастные, и ты, душка… смиритесь, что она на любого из вас, как на секс-партнёра и краем эльфийского глазика не посмотрит.
Все трое, или четверо… пятеро… скорее те, к кому было обращение, лишь глазами заиграли и репу почесали. Мол, нашёл, чем гордится, пусть это и был повод хвастаться… ещё бы не выглядели эти отношения, если они вообще есть, похожие на примитивную добычу женщины палкой, или скорее уздой, прямо с первобытных времён. Ведь иначе придётся счесть за правду, что ненависть всё равно приводит к любви, даже если ничего к этому не располагает. И всё же важно не упускать из виду, что самым нежелательным способом прекращения «шуточных» попыток доведения до нервного срыва в обёртке проявления симпатии будет полное подчинение тому, кто их делает. В надежде, что ему надоест… но ведь истории о не прекращающихся случаях домашнего насилия над женщинами, чаще всего долгое время имели место быть, в целом, всегда. Или вот она — наглядная форма любви, которой на самом деле называется оболочка с заведённой жаждой руководства инстинктами внутри?
— Ну не больно-то нам это и надо было. Мы здесь ради исполнения порученной миссии если не истребить Эндов, то прервать их продолжающееся размножение. Да, они научились письму, земледелию и капитализму с помощью Чёрного короля. А ебаться и оттого множиться, у всех в крови и мозгу, даже самых тупорылых. Хотя тут точно без магии русских не обошлось, понятное дело, по приказу.
Наигранно обиженный медвежий взор Оды потихоньку менялся на суровый, даже если издалека они выглядели одинаково. Разве что он на рефлексах даёт подсказку об этом взгляде, смыкая руки и смотря чуть выше уровня краёв пальцев. Почему бы не множить… удовольствие от секса, раз есть такая возможность? Великий дерьмовый стратег начал допускать убеждение себя в противоречии его взглядам. Очень не любил этого делать от чувства попрания самого себя настоящего в пользу хождения в ногу со временем перед зарвавшимися сопляками. Ну да пусть начнётся принятие, что каждый раз трахаться ради потомства будут только безмозглые и не имеющие свободы выбора… Хрен с ним, не хватало дискуссий ещё и на эту тему!
— А вообще, пока мы все… мы все, включая вас, граф, за что-нибудь не уцепились не в тему… Короче, сколько бы мы не бились, чем больше клонов, тем более тщетно наше сопротивление, так ведь? Разве я, воин Симадзу, не буду прав, что вначале придётся искать «святой» источник демонов на волю в этот мир?
Лучник Насу-но Ёити, третий Скиталец прежде образованного отряда Ода-Симадзу-Сукэтака, которому без разницы, какой порядковый номер носить среди этой хреновой и упрямой по части работы в команде, но безбашенной троицы, умеет говорить в подходящий момент. И излагает то, что ожидается услышать в надежде попытки выстроить успешное решение проблемы — теперь и с клонами нечисти вместе с Эндами. Он решил не отпускать шутки про дерьмо Нобунаги, которое с его энтузиазмом в защите идей точно выглядит, будто у него в голове… Тоёхиса в любом случае возмёт на себя задачу разрядить обстановку ржачем над кое-чьей увлечённой придурью. Правда, без гарантии, что кто-то среди Бродяг круглого стола — бесстрашных на поле боя мужиков — не станет дуть губы, что почти допустил вечно гордый советник по дерьму и почти здоровой форме тщеславия. А Ёити, на самом деле богатый не только на стрелы из ниоткуда, но и на излишние эмоции внутри себя, в итоге скажет дело, всё же терпеливо прождав каламбуры.
— Блядь, это меняет дело… отчасти поворот очень хреновый. Но разве один такой портал способен и предоставлять доступ как открытую дверь, и также делать клонов, стоит сотворившим его русским задать нужное назначение тем, как они там делают? Это же экстренный способ не только собрать обе разбитые армии — третью с четвёртой — но и за крайне короткий срок создать десять таких по количеству.
На это Нобунага вскочил, как ошпаренный… всё-таки любое кресло, которое он обязательно застолбит себе, тогда как остальным придётся на это смотреть, не втягивает его в себя спустя долгое время сидения на нём. Так, что не оторвать… кроме здравых догадок о том, что ситуация стала обрастать несколькими поворотами, где нужно справиться хотя бы с половиной из них. И в случае упущения ими размножения клонов остановить это со временем, при этом не оставив никого из них в живых или в ложном сознании. Хотя, обсуждение пыталось начаться именно с этого…
— Вы оба сейчас говорите о… так тем более говном обмазать снаряды надо! Это ж клоны, ебать их не переебать! С ними разговор только издалека подрываниями на мясо, с ними ни в ближнем, ни в дальнем биться неинтересно!
— Нет, Ода, фу! У тебя нюх только на это что ли? И язык когда уже от него вычистишь?
Фыркнувший на это торговец взрывным патентом путём демонстрации применения необходимого органического материала успокоил себя тем, что Тоёхиса однажды напросится на долгую разъяснительную беседу. Сейчас не время, вообще ни до чего не время, пока клоны могут уже расплодиться, будь здоров резать их миллионным количеством. Но неважно, что он достаточно взрослый, чтобы говорить это, имея причину. Да и сам Ода перебирает подходящие моменты давать сдачи, разве что теперь подходя к этому необязательному делу при сохранении самурайской чести избирательно — кому ещё можно успеть объяснить популярно, а кто живёт своим умом и будет готов выслушать, если хорошо попросить. Что ж, Нобунага Ода не сюсюкается ни с кем, и учиться у кого-то будет только через свой труп… но может, молодая девушка рядом способна уговорить его без слов пойти на компромисс со здравым смыслом, и вводить каждую, если так хочется, великую идею понемногу?
— Я бы поспорил с тобой, юнец-головорез, что ещё я отлично чувствую, просто при детях вроде тебя не стану называть вслух… А ты не кипятись, эльфы выглядят молодо, а внутри поумудрённее и в летах будут побольше нашего. К счастью твой возраст, сисько-цыпочка, очень мне подходит!
Ох и знала бы Ольмин, что доставляет визуальное удовольствие всем мужчинам, когда пытается не только выглядеть сильной и способной за себя постоять, но и в речи с этим не допускает проблем… оттого у неё получается быть девушкой со своим мнением, а не казаться. Даже если ребята-мужчины, где неважно, гомосексуалист, эльф или разумный ящер, догадываются о потворствовании инстинктам не ради совместного удовольствия, но у каждого личного — красавица эльфийка с куда более подчёркивающим её прелестные формы боевым нарядом, как оружие против чужой бдительности, имеет право знать, что пока хочет именно такого. Чтобы Ода пользовался, если ему угодно так считать, но и она оставалась в выигрыше, желаемо наполняя себя и своё воображение тёплой страстью. Если он думает иначе о том, что и как было между ними не один раз от «спонтанных» вспышек, довольно быстро превращающихся в осознанное занятие любовью, полное жадной на эмоции интимной эротики — то скажет об этом словами прямо.
Ольмия любила знать то, что прямолинейность Нобунаги ни разу не оставляла её в неведений… и любя дразнящие её грудь клички про сиськи наконец виделись ей безответным вниманием к её персоне. А не чрезмерно бесящим способом позлить и заставлять ум устраивать жуткую путаницу между любовью от страстного внимания к ней, и ненавистью от того, что не такого внимания она когда-либо желала.
Потому она, отреагировав на очередной своеобразный комплимент пошлого вояки, который будет всегда готов дарить любовь своей женщине прикусила нижнюю губу и плавно положила ладонь ему на ближайшее плечо. Пока он смотрел вопросительно, и после проведения её пальцем по виску, кратко кивнул головой и проводил стоящую рядом спутницу томным взглядов. Предложив ей вспомнить, как было и будет хорошо стоять сзади навстречу его любви почти без слов, и уж точно без неприятно подкалывающей чёртовой фамильярности как угрозы более чувствительным остаткам самоуважения. Как сладко, горячо и мокро делать это на столе, за углом или снаружи в лесах, не допуская ущерба в работе крошить и кромсать всегда идеально наточенными лезвиями… Вначале для удобства сжатия ладонями обеих сисек для более глубоких толчков, а с момента начала второй части интимного разговора телами наконец-то глаза к глазам и уста к устам… При удерживании талии для прелестно растягивающего удовольствие скольжения и навязчивой игры удержания «болтающихся» грудей на уровне их устойчивости… пока наглые глубокие поцелуи предлагали другие миры.
— Перестаньте, мой господин, чёрт… ну хотя бы не при моих сородичах! Я и так только благодаря вам стала обожать носить открытую военную форму из доспехов, чтобы не быть скованной в движениях. Так что попрошу вас хотя бы на собрании обсуждения плана наступления, как старый взлохмоченный пёс, у которого всё никак не отомрёт!