Джонни и Артур

Май 1949 Утром Робби собрался в полицейский участок, чтобы поговорить с Филиппом, если это будет возможно. Там выяснилось, что Филипп до сих пор ничего не рассказал и ни в чем не признался – он стоял на том, что его оговорили, хотя свидетельств против него было больше, чем достаточно. Его бы отпустили еще вчера в обед, потому что в Аммосе свидетельства какого-то заграничного альфы не сочли весомыми для дальнейшего удерживания Филиппа, но когда Эрик отправил письменные показания, заверенные печатью и собственной подписью, его оставили. Увидеться с Филиппом, конечно, не разрешили. Иного и не следовало ожидать, это было совсем неудивительно. Впрочем, попытаться все-таки стоило. Потом следовало здание телеграфа, которое уже стало для Робби практически родным. Он заявился еще до открытия, так что ему пришлось ждать на лавочке перед дверью, и именно по этой причине он столкнулся с секретарем начальника телеграфа. Это была молодая девушка лет двадцати пяти, очень спокойная и рассудительная. – Вы сегодня рано, – сказала она с легкой улыбкой. – Мой муж должен родить со дня на день, конечно, я буду приходить пораньше. Девушка понимающе кивнула, а потом вошла в здание, где сразу завела беседу с охранником. Решив, что ничего интересного в ближайший час не произойдет, Робби вынул из портфеля блокнот и стал просматривать свои дела – все, что он сделал и все, что еще должен был сделать. Он листал его взад и вперед, понимая, что метался без толку, и ничего полезного так и не совершил, хотя у него было предостаточно времени. Когда он возвращал блокнот обратно, девушка вышла из здания и направилась к нему, держа в руке небольшой листок. – Вот то, что вам нужно. Пожалуйста, не говорите начальнику, что я вам дала эти координаты. Вообще, такую информацию никому не выдают. Ну, разве что полиции. Даже если бы вы пришли сюда с самым уважаемым гражданином Аммоса, вам бы все равно ничего не дали. С вас просто тянули деньги, разве вы еще не поняли? Но поскольку вы стараетесь ради беременного супруга, то грешно будет не помочь. Однако я ожидаю, что вы сохраните мой поступок в секрете. И заплатите охраннику – вам придется потратиться в последний раз. Чтобы он тоже помалкивал. Робби развернул листок и уставился на него, не веря своим глазам – там были указаны координаты в цифрах. – Любая карта с подходящим масштабом вам в помощь, – весело сказала девушка. – Потом покажете мне фото младенчика? Хочу взглянуть, ради кого тут так убивается человек. – Конечно, – почти не веря своему счастью и сразу же пряча листок в блокнот, выдохнул Робби. – Сколько мне заплатить охраннику? Я не разбираюсь в здешних взятках. – А за последнюю пару дней должны были уже научиться, – засмеялась девушка, махнув рукой. – Идемте вместе, так мы быстрее с ним договоримся. Это было огромное облегчение, Робби даже не понял, как вынул деньги и «поблагодарил за благоразумное поведение» охранника и секретаря, как покинул здание телеграфа и вернулся домой. Он пребывал в каком-то отрешенном состоянии вплоть до момента встречи с Артуром – тот проводил Гаспара на работу и теперь только собирался пойти на задний двор, чтобы навести там порядок. – Рановато ты вернулся, – сказал Артур, внимательно глядя на Робби. – Что-то случилось? – У меня есть координаты. Выезжаю прямо сейчас. – Ну, Эд освободится не раньше полудня, – сообщил Артур. – Но это замечательные новости. Так где это место находится? Я тоже хотел бы поехать, но сегодня я целый день буду в общежитии. Не хочу оставлять ребят, пока мы не найдем все-таки подходящее место для них. Робби попросил у него карту, и они расстелили ее прямо на обеденном столе, включив свет поярче. Артур признался, что еще никогда не рассматривал карту, поскольку ничего в ней не понимал, и Робби пообещал все ему показать. Отмеряя все нужные координаты по полям, он аккуратно свел линии широты и долготы. Несколько раз перепроверил результат и, наконец, отметил карандашом нужное место. – Это здесь, – сказал он. – Точно здесь. Выглядит очень подозрительно. С виду… ничего здесь нет. Даже никакого населенного пункта. Пусто. Что там вообще? Меня что – обманули? Вот же… Он, конечно, поспешил расстроиться, но Артур сказал, что еще не все потеряно, потому что нужно для начала спросить у знающих людей. – Надо спросить у Гаспара. Он лучше знает свою страну, Это, конечно, и моя страна, но я в ней ничего не знаю. Или надо дождаться Эда. * С утра Ланс отправился в дом, чтобы продолжить ждать вестей – может быть, приедет этот мерзавец, основавший приют, и тогда появится дополнительная ясность. Вообще Лансу не стоило отлучаться надолго, поскольку он со дня на день ждал возвращения парня с машиной – тот должен был отвезти его домой. Оставалось еще достаточно времени, но кто знает, что может случиться. Пока что запасов на маяке было достаточно, но пополнять их тоже было нужно. Джонни не поднимался к линзе маяка на самую верхушку, потому что боялся двигаться слишком много. Он и так должен был радоваться, что малыш толкался, показывая, что был в порядке даже после всего, через что его протащил нерадивый папочка. Оставшись вместе с Анатолем, Джонни читал ему вслух оставшиеся тут от прежнего смотрителя маяка книги. А еще этот пузатый вдовец, в вещах которого Джонни теперь ходил, писал стихи – красивые, но не всегда понятные. Наверное, так он коротал свои дни. Джонни не знал, можно ли было их читать, но Анатоль сказал ему, что раз эти стихи здесь остались, значит, смотритель хотел их когда-нибудь кому-то показать. Иногда Анатоль поднимался к линзе и проверял ее состояние, и тогда Джонни выходил к берегу. Всего за день он привык к этому месту, и чувствовал себя относительно хорошо. Ветер сейчас был быстрым и сильным, а шум волн не стихал ни днем, ни ночью, но все равно здесь было спокойно и хорошо. Гораздо лучше, чем в огромном доме, переполненном болью омег, живших в нем десятилетиями. Он держался подальше от самой воды, потому что к ней нужно было идти через скользкие камни, а он очень боялся упасть. Закутавшись в старую куртку, он сидел на специальной лавочке, которую Ланс и Анатоль установили в прошлом году, чтобы можно было сидеть и смотреть на море. Подняв голову, Джонни мог увидеть темный крошечный силуэт Анатоля, обходившего линзу. Захотелось горячего чаю, и Джонни, подперев рукой поясницу, поднялся с лавочки, ощутив при этом нечто странное. Нечто теплое, даже горячее вышло из его тела и мягким влажным комом скатилось внутри просторных штанов по одной ноге, оставляя непривычное и вызывающее дрожь чувство. Джонни остановился, задержав дыхание и глядя прямо перед собой на море, простиравшееся до самого горизонта. Сердце забилось с невероятной скоростью, руки мгновенно вспотели. Пробка. Доктор в Петрии говорил о ней. Пробка из плотной слизи, которая должна отойти за несколько дней до родов. Осторожно, стараясь не тревожить живот, Джонни отошел от скамейки и направился в сторожку. Нужно было раздеться и посмотреть, что вообще произошло. По ощущениям пробка была просто огромной, и это тревожило – доктор говорил, что она будет отходить постепенно, в несколько этапов, не доставляя неудобств. Почему сейчас она была такой большой и хорошо ощутимой? Через секунду случилось нечто еще более ужасное – пробка вывалилась из штанины откровенно мерзким блестящим комом, оставляя кровавый след на обуви и мелких камешках. Джонни уставился на этот развалившийся сгусток слизи, едва не упав от неожиданности. Кровь… с чего ее так много? Он вытер липкие руки о штаны и, поддерживая живот, направился к сторожке, стараясь не думать о том, что только что увидел, хотя не думать совсем было невозможно. Студенистая пробка, которая буквально растеклась по камням, выскользнув из широкой штанины, видимо, оставила еще небольшие кусочки внутри. Джонни носил все самое просторное, и поэтому с ним такое случилось, но с другой стороны, если бы эта пробка застряла в нижнем белье, он бы просто сошел с ума от этого ощущения. Запершись в сторожке изнутри, чтобы не попасться в неловком виде Анатолю, Джонни расстегнул штаны и почти разрыдался от страха – внутри все было в крови и слизи. Пробка явно отошла не так, как говорил доктор – не частями и вообще без перерывов. – Малыш, – прошептал Джонни, усаживаясь на стул и стягивая штаны, чтобы немедленно свернуть и застирать их. Правда, стирать тут было нужно не только штаны – белье и носки тоже. – Малыш, что же с тобой? Что с тобой? Ты решил выйти пораньше? Папочка виноват перед тобой, я тебя совсем не берег. Я тебя совсем не берег. Он собрал в большой ком все вещи, переоделся и вышел, направляясь к башне – там, в самом низу под винтовой лестницей, находились тазы для стирки. Нужно было как можно скорее все это смыть и убрать, пока не увидел Анатоль. Не нужно доставлять неудобств. Джонни добрался до таза, вложил в него свои вещи и потащил все это к специальным ступенькам, проделанным специально для безопасного спуска к воде. Он не собирался носить тяжести, да и таз был легким, но держать его было неудобно из-за круглого живота и бешено колотившегося сердца. Спустившись к воде, Джонни прополоскал все вещи, избавившись от крови и слизи, чтобы потом, когда начнутся схватки, Анатоль или Ланс не видели всего этого безобразия. На стирку с мылом у него пока что не было сил, и он решил отдышаться, присев на корточки. Так его и нашел Анатоль. – Джонни! Ты что… у тебя… началось, да? Началось? – Еще нет, но скоро начнется, – прошептал Джонни, почему-то испытывая облегчение от того, что еще один человек узнал о происходящем. Сейчас казалось очень важным не оставаться в одиночестве. Анатоль спустился к нему и забрал все вещи, сказав, что сам все выстирает. Джонни послушно поднялся в сторожку, радуясь тому, что успел застирать все самое ужасное сам. * Робби понимал, почему Гаспар не отпускал Артура вместе с ним, и был благодарен ему за это – ему самому не хотелось беспокоиться еще и об Артуре. Все они прекрасно понимали, что там, где сейчас находился этот чертов акушер, могли быть и другие люди, которые вполне понимали, что в этой стране находятся омеги. Прятать от них Артура очень не хотелось. К тому же, характер Артура менялся, он становился менее сговорчивым, и Робби боялся, что он сделает нечто рискованное. Если бы Рассел не позаботился о присутствии полицейского, он бы с большим страхом взял с собой даже Розу. В этой ситуации он понимал, как сильно Джонни нуждался в поддержке и присутствии опытного человека, но еще было ясно, что женщине в такой переделке тоже было не место. Однако сейчас, когда они с Эдом, оказавшимся славным парнем сорока шести лет, ехали к дому Рассела, Робби чувствовал себя более или менее спокойно. – Роза красивая, – сказал Эд, когда они только тронулись с места. – Я ее с детства знаю. Может, я бы даже женился на ней, если бы не разница в возрасте. – Не такая уж и большая разница, – сказал Робби. – Сколько получается? Девять лет, вроде? – А у тебя с мужем сколько? – Шесть, – ответил Робби. – Но иногда мне кажется, что я значительно старше. Иногда, правда, кажется, будто я еще ребенок, а он взрослый. По-разному. Эти шесть лет не присутствуют между нами постоянно, все зависит от ощущений и ситуации. – Ну, я уже был женат, так что… что уж теперь. Роза замечательная, вот я просто что хочу сказать. Очень смелая. Поехать в эту задницу мира на маяк, совсем ничего не зная… – На маяк? – удивился Робби. – Вы знаете, что там, в этой точке координат? Потому что на карте, которую я изучал, там ничего не было, просто точка на побережье. – У обычных людей другие карты, – улыбнулся Эд, смешно сощуривая свои карие лучистые глаза. – У полицейских другие. Когда ты только продиктовал мне координаты, я сразу все проверил. Там обозначен старый маяк, который работает даже сейчас. От этого стало легче – по крайней мере, там что-то было, и они не ехали в никуда. Это было уже лучше, чем ощущение неизвестности, ударившее его сразу же после знакомства с обычной картой. – На маяках устанавливали телеграфные станции в старину, – сказал Эд. – Так что тут тоже все сходится. Было бы удобнее, если бы городок был поближе к этой станции, но видимо, его построили еще до изобретения телеграфа. Я представляю, как это было тяжело – смотритель, он же телеграфист, принимал сообщения, переписывал их от руки, брал машину или повозку, что у него там было при себе, тащился до городка и отдавал это тому, кому нужно. А там километров сто. Ну, ладно, девяносто пять. Все равно немало. Целый день в пути только ради клочка бумаги. – Да ладно, зато хоть какое-то разнообразие, – улыбнулся Робби. – Смотрителям было нелегко. Целыми днями сидеть в одиночестве. Об этом даже подумать страшно. Они доехали до дома Рассела, где их уже ждала Роза. Она была одета в свободные рабочие брюки, которые сейчас в Петрии называли слаксами. Видеть ее в такой одежде было непривычно, но Робби внутренне похвалил ее за такой выбор – им предстояло провести в пути несколько часов. С собой у нее была большая бутылка с водой и чемоданчик с красным крестиком в белой окружности – она явно готовилась к самому худшему. Рассел, который сейчас должен был быть на работе, оказался дома – он решил заехать, чтобы проводить жену, впервые со времен рождения первого ребенка отправлявшуюся так далеко. Они обнялись на крыльце, а потом Роза почти вприпрыжку понеслась к машине, напоминая всем своим видом Мариссу – та тоже имела обычай двигаться быстро и едва ли не бегом. Робби вышел из машины и открыл ей заднюю дверцу, а потом помахал Расселу, сняв шляпу и слегка поклонившись. Хотелось подойти и обнять его, но Робби боялся, что умрет от стыда. Все-таки этот человек рисковал своей семьей уже не в первый раз. – Поехали, ребята, – улыбнулась она, усаживаясь на заднее сидение. – Мы и так задержались, правда, Робби? На часах была половина второго, когда они тронулись в путь. В семь часов по расчетам Эда они должны были прибыть на место. * С тех пор, как Робби выехал из дома, Артур не мог присесть ни на минуту – он все время ходил из комнаты в комнату, брался за инструменты для работы по дереву, но потом откладывал их. Ему хотелось успокоиться, и он ставил пластинки, но ничего не слышал, а когда брал в руки книгу, все строки летели мимо, выскальзывая из памяти. Он пропустил бы и обед, если бы не Гаспар, который пришел домой и попросил просто составить ему компанию. Артур немного поел вместе с ним, не почувствовав ничего – ни вкуса, ни запаха, ни тепла. Он очень нервничал и жалел, что не мог поехать вместе с Робби, но сейчас им всем была понятна причина, по которой Робби отправился в компании Эда и Розы. Даже Рассел не мог отправиться с ними, бросив все дела и общежитие с ребятами. К трем часам Артур совсем извелся и решил улечься на пол в гостиной, чтобы уставиться в потолок и продержать себя в этом положении хотя бы полчаса. Нужно было успокоиться. Однако этим планам не суждено было сбыться – в десять минут четвертого его поднял звонок телефона. – Артур, Гаспара арестовали, – сказал Рассел. – Мне только что звонил его секретарь. Пожалуйста, оставайся дома и ничего не предпринимай. – Арестовали? За что? – не веря своим ушам, спросил Артур, прикладывая руку к груди. – Говорят, что он насмерть сбил человека на машине, а потом сбежал. – Какого еще человека? – Вот этого я не знаю. Подробностей, конечно, нет. Завод пока что не остановился, но уже с завтрашнего дня все работы отменены. Это такое распоряжение. Не могут же дела продолжаться, пока владелец под арестом. Если бы завод был большим, еще другое дело, но там совсем не тот масштаб. В общем, у Гаспара… Артур, я приеду к тебе через час. До этого момента никуда не выходи, хорошо? Морис подойдет еще раньше. – Все в порядке, вы не должны сейчас ко мне приезжать. Но почему мне нельзя пойти в полицию, к примеру? Это мой муж, я должен его хотя бы услышать. Рассел тяжело вздохнул, в трубке раздался характерный шорох. – Гаспар, как только ему разрешат позвонить, обязательно с тобой свяжется. Обвинения могут быть очень уж серьезными, потому что… ну, говорят, есть там какой-то свидетель, видевший, как Гаспар сбил того человека. Машину тоже забрали. – Здесь есть та, которую арендовал Робби, – сказал Артур. – Я могу ездить на ней. – Не днем, пожалуйста. Если тебе что-то понадобится ночью, то воспользуйся ею, но днем, поскольку у тебя нет на нее документов, даже не думай. – Что будет с Гаспаром? – спросил Артур. – Я не знаю… я не знаю, честно. В худшем случае за такое обвинение дают семь-десять лет, это я уже уточнил у нашего юриста. Но еще рано паниковать, дружище, там еще ничего не доказано. Артур пообещал не делать ничего ужасного и ждать. Хорошо еще, ждать пришлось не очень долго – уже через пятнадцать минут приехал Морис, которому совсем недавно купили свою машину. Эти пятнадцать минут тянулись вечностью – Артур опять метался по дому, не зная, куда себя девать. Он вообще не понимал, что происходило, все было слишком размытым, слишком странным и страшным. Гаспара арестовали. В это верилось с большим трудом. * Джонни старался не паниковать, но получалось откровенно плохо. После отделения пробки прошла пара часов, он успел даже немного успокоиться и выпить чаю, когда почувствовал первые слабые схватки, и начали отходить воды. Вначале показалось, что заболел живот, однако с утра Джонни уже успел сходить в туалет и поэтому ни о чем не беспокоился. И все-таки живот болел – как-то не очень навязчиво, но ощутимо, так что Джонни не мог ни лежать, ни сидеть. Как только он поднялся на ноги, теплая жидкость устремилась вниз по ногам, и он замер, глядя расширившимися глазами на Анатоля – тот сидел в уголке и выстругивал фигурку гнома из кусочка старой рукоятки кухонного ножа. На полу под его ногами стремительно растекалась лужа, и Джонни прикрыл рот рукой, глядя на это пятно с кровавыми прожилками, громче всяких слов говорившее о том, что время родов настало. – Если поплыву за Лансом, то мы с ним вернемся через пару часов, – сразу же сказал Анатоль. – Он привез нам пеленки и спирт, но… я не знаю… может, нужно воды согреть? Что нужно сделать? – Пока что еще ничего, роды только начинаются, – комкая штанины, прошептал Джонни. – Я сейчас все уберу. Анатоль подлетел к нему в одно мгновение и, взяв за плечи, крепко сжал, обнимая и притягивая к себе. От него пахло солоноватым ветром и железными инструментами, которыми он всегда пользовался, когда ходил на маяк. – Все хорошо, Джонни, ты не должен ничего убирать. Ребенок скоро родится, все хорошо. – Врач говорил, что роды будут долго собираться. Не сразу. Первые схватки редкие и слабые, поэтому я все успею. А тебе ничего делать не нужно, я все сам сделаю, просто… просто не уходи далеко, ладно? Не надо ездить за Лансом… Мне страшно, Толли… Тонкие, но удивительно сильные руки прижали его еще крепче, и Джонни приложил одну руку к животу, а второй обнял Анатоля в ответ. Они постояли так еще немного, а потом Джонни все-таки помог Анатолю прибраться. Пришлось опять сменить одежду, но теперь Джонни уже сам понял, что комбинезоны и штаны ему уже не подходили – на ближайшие сутки следовало забыть о разных видах брюк и переключиться на широкие и длинные рубашки. Ему стало холодно, и он закутался в одеяло, которое Анатоль вытащил из старого сундучка – там он хранил зимние вещи. Есть совсем не хотелось, хотя Толли и уговаривал его. Схватки пока что не повторялись, но Джонни знал, что они обязательно начнутся вновь. Раз уж прошли первые, раз уж отошли воды – пора было готовиться. Они набрали чистой воды и вскипятили ее, оставив остывать. Выложили в ряд на столе ножницы, нож и небольшое зеркало, чтобы Джонни при желании мог сам заглядывать вниз и смотреть, что происходило с его телом. Анатоль передвинул кровать ближе к столу и положил под подушку свернутое пальто, чтобы Джонни мог полулежать – сейчас он уже не мог нормально улечься на спину, поскольку живот начинал давить, и он задыхался. – Спасибо тебе, – не уставал благодарить его Джонни, чувствуя подступавшую вторую волну схваток. – Как я мог быть таким самоуверенным и говорить, что смогу родить сам? Анатоль, который складывал чистые пеленки в стопочку рядом с инструментами и зеркалом, улыбнулся и погладил его по волосам. – Все хорошо, малыш, – сказал он. – Тебе всего двадцать, Джонни, но ты такой смелый. Ты уже столько всего сделал, не вини себя ни в чем. Самое главное – что есть сейчас. На этот раз боль от схваток была такой же слабой, но она как будто сосредоточилась в пояснице, и Джонни приподнялся, усаживаясь на кровати и начиная часто дышать. Кожа вновь покрылась холодным потом, перед глазами поплыло – должно быть, не от боли, а больше от страха. * Рассел уже был на пути к Артуру, он выезжал со двора своей конторы, когда из здания выбежал секретарь, маша руками и показывая, что нужно остановиться. – Что там такое? – недовольно спросил Рассел, останавливаясь. – Вас вызывают в полицию. Вы можете встретиться с братом прямо сейчас, – сказал секретарь. Какие уж тут могли быть отговорки? Рассел вернулся в контору и позвонил Артуру, предупредив, что собирался в полицию и пообещав выяснить все, что только удастся. Артур, который уже был вместе с Морисом, попросил передать Гаспару, что он ждет распоряжений и сделает все, что ему скажут. Он также поблагодарил Рассела, который собирался сейчас отправиться в настоящее осиное гнездо. Он даже не представлял, что теперь там могло происходить. Гаспар находился под стражей несколько часов, и это было очень плохо. Очевидно, его не могли выпустить ни сегодня, ни завтра, ни даже через несколько дней. Его держали до выяснения обстоятельств, а до тех пор он был там под надзором и сидел в полной неизвестности, пока его завод уже почти стоял на паузе, а бедные ребята сидели в общежитии, еще ни о чем не подозревая. Конечно, Рассел и Артур не были дураками – они отлично понимали, чьих рук это было дело. И все же, полная ясность выглядела весьма и весьма непривлекательно. Рассела оставили в маленькой комнатке, а потом привели Гаспара – тот уже был побит, в уголке его губ была небольшая ранка, и выглядел он неважно. Правда, все же привел себя в порядок – его одежда была относительно чистой, да и волосы он успел пригладить. Даже в такой ситуации он себе не изменял. Парень, который привел его в эту комнату, остался здесь же. Их усадили по разные стороны столика и предупредили, что контакты запрещены – никаких рукопожатий. – И кого ты сбил? – спросил Рассел, улыбаясь. – Ты ж мой преступник и лихач, дай я на тебя посмотрю повнимательнее. На светофоре, наверное, дело было, да? А человек, наверное, был с коляской, в которой спал младенец? Чего там на тебя решили навесить? От одной только мысли о том, как взбесится Артур, когда увидит Гаспара, по спине побежали мурашки. Рассел и сам был в бешенстве, но сейчас было не время для возмущений. Наверное, стоило и дальше не подпускать Артура к этому месту. – Передай Артуру, чтобы не переживал, со мной все в порядке. – Да, я вижу, – кивнул Рассел. – А что ему делать? Он ждет распоряжений. – Ничего, пусть не выходит из дома, я боюсь за него. Еще лучше бы ему пожить вместе с тобой. – Не получится, – сказал парень в форме, который все это время стоял, прислонившись к стене. – Вашего брата зарегистрировали как свидетеля, поэтому он не может прямо сейчас покинуть участок. Вам придется дать показания. – Я могу сделать это прямо сейчас, – сказал Рассел, поднимая голову. – Сколько времени это займет? – Сама процедура быстрая, но многое зависит от того, что вы расскажете и будете ли сотрудничать. Да и следователя сейчас нет, а сбор показаний возможен только через него. – И когда будет следователь? – спросил Рассел, уже понимая, что его собирались продержать здесь как минимум несколько часов. Конечно, все это нельзя было назвать простой случайностью, тут все было просчитано очень хорошо. Их обоих заперли в участке, и Рассел очень сомневался, что людей вообще можно было регистрировать как свидетелей без их согласия. Он перевел взгляд на Гаспара – тот буквально посинел от таких новостей. Его можно было понять, ведь Артур и Морис оставались только вдвоем, с ними не было даже Розы, потому что она уехала вместе с Робби, и они не могли сообщить Эду, поскольку он был там же. – Следователь приедет, когда закончит дела, – ответил парень. – Но вы можете не напрягаться. Вам предоставят место для комфортного ожидания.