Бегущий в пустоте.

      Вилле только что расстался с Линде.       Линдстрем ушёл на четвёртый этаж, а Вало поплёлся в подсобку, чтобы забрать из шкафа свои личные вещи и переодеться после уборки.       На прощание его напарник очень долго не хотел уходить, предпочитая доканывать Вилле своими фирменными шуточками и говорить крайне непристойные вещи, от смысла которых последнему хотелось провалиться под землю, только бы исчезнуть из поля зрения блондина прямо здесь и сейчас.       Уткнувшись лбом в стену душевой кабины, он стоял истуканом, чувствуя, как волны горячей воды из-под консоли скользят по его спине, согревая конечности и расслабляя натруженные мышцы.       Воспоминания роковой ночи возникли в его в мыслях так же внезапно, как и несколько дней назад, когда они ехали с бригадой скорой помощи с очередного вызова.       Парень сел на дно кабины, стискивая себя в объятьях и беззвучно рыдая.       — Почему это всё случилось именно со мной? — Закричал он, не боясь быть услышанным. Плевать, кто и что про него подумают. Мир вокруг просто переставал иметь значение, если в нём могли происходить такие чудовищные, лишенные всякого смысла, вещи.       Что есть жизнь, если её так легко потерять по воле случая? Кто есть все эти люди, которые день ото дня находятся в состоянии «на грани», продлевая срок своей службы неведомо какой идее и пичкая нутро отравленными стрелами ненависти к себе, ко всем вокруг?! — Полная чушь, если вдуматься. Стоит ли тогда снова привязываться к кому-то, если в этом нет никакой необходимости, кроме удовлетворения банальных человеческих потребностей? Стоит вообще пытаться что-то делать, зная, какой исход ждёт в конце пути, когда ты пробежишь этот бестолковый марафон, опуская вместо огня в нишу своё разорванное на куски сердце?       — Проклятые кошмары. — Он отключил воду и оделся, пытаясь попасть ключом в замочную скважину.              — Мистер Вало? — Армас, который, кажется, ждал его возле санитарной комнаты, вышел навстречу, включая свет в коридоре.       Вилле был не в самом лучшем настроении, что было заметно по его потухшему взгляду, устремлённому в пол и по закрытой позе, словно главврач пришёл не поинтересоваться о проделанной работе, а напасть на него с кулаками.       — Добрый вечер. — Вилле спрятал под густыми кудрями два бездонных глаза, отстраняясь и продолжая свой путь на лестничную клетку, где было темно и уютно, в отличие от холла в котором горели эти проклятые люминесцентные лампы. — Мы выполнили ваше поручение.       — Я видел. — Армас кивнул. — Однако, у меня имеется к вам пара других вопросов, если вы, разумеется, захотите мне на них ответить.       — Смотря в чём они будут заключаться. — Вилле тут же напрягся.       — Полагаю, вы стали близки с моим племянником, не так ли?       — Что вы подразумеваете под этими словами? — Вало нахмурил брови, внешне оставаясь довольно удивлённым подобному заключению. Сам же смекнул, к чему именно ведёт мужчина.       — Лили прежде ни с кем не общался, кроме Йонне и Кристуса. Скорее — только с Аароном, ведь они давние друзья ещё со школы. Он ведёт себя довольно замкнуто и мало с кем контактирует, хоть вам, наверное, так не кажется.       — Да, он достаточно холоден с людьми, которые проявляют к нему излишнее внимание. Я думаю, такое поведение вполне уместно для того, кто не привык тратить себя на разного рода пустяки в духе будничного разговора за чашкой чая. Мне кажется, он слишком умён, чтобы разделять интересы многих.       — Да, это так. — Армас кивнул. — Вот мне и показался странным тот факт, что, прежде себе не позволяющий ничего подобного, мой племянник допускает откровенное поведение и флиртует с членом бригады, словно само себе разумеющееся.       — Вам показалось. — Пожалуй, через чур резко откликнулся Вало. — Мы просто шутили. И вообще, я плохо себе представляю, что значит флирт, не только для вас, но и для меня.       — Отнюдь, мои догадки нередко соприкасаются с текущим ходом дела. Я отлично вижу эмоции людей, тем более, если они столь очевидны. Позвольте уточнить, я весьма разносторонний человек, который привык открывать для себя много новой и полезной информации. А вы, юный господин, к слову, не так просты, каким показались мне на первый взгляд, коли вам с завидной лёгкостью удаётся не скатиться в общении со мной до фамильярности.       — Не уверен, что мне нужны проблемы. Даже после обвинения в гомосексуализме. Вы ведь к тому клоните, не так ли?       — По данному вопросу следует обратиться именно к вам. — Армас ответил Хермани пристальным взглядом. — Пока что я высказываю некоторое предположение. Мой племянник расположен к вам, а эта прихоть, спешу заметить, влияет на его работу, поскольку он может отвлечься от своего дела и разменять внимание на беспорядочные забавы, которые не приведут его в конечном счёте ни к чему хорошему.       — Позвольте узнать, почему вы считаете своим долгом контролировать его не только в службе, но и в личной жизни? Возможно, я могу оказаться недальновидным, и преисполненным беззаветной уверенностью в своих убеждениях, но, мне не представляется необходимым принимать решения за личность, которая сама в праве распоряжаться своей жизнью, пусть даже её нынешние правила идут вразрез с вашими представлениями о его блестящем будущем. К тому же, одно другому не мешает.       — Все мы часто ошибаемся, — Армас скривился, — я и сам часто бывал в подобных ситуациях, когда приходилось выбирать между профессией и страстью поддаться секундному безумию. В итоге, так или иначе, такие истории превращаются в опыт, а он, в свою очередь, указывает нам на следующие прецеденты, помогая избежать новых ошибок.       — Мне не очень нравится наш разговор. — Вилле поджал губы. — Будет намного лучше, если Лили сам решит, как ему поступить. С моей, да и вашей, к слову, стороны, было бы предательством вести за его спиной подобные пересуды.       — Хочу вас расстроить, Вилле. Я читаю вас сродни открытой книге, — вы одиноки и потеряны в этой жизни даже для самого себя, не то, что для остальных, да и куда им за вами угнаться. Вы — бегущий в пустоте от собственной тени, в которой видите одни лишь несчастья и горечь минувших лет. Самый главный человек в вашей жизни — тот, кто смог разглядеть в вас равного себе, — лучший друг, которого вы наделяете всеми доступными качествами, что создали некогда в своей голове, приложив к его образу вымышленные составляющие, от чего тот стал ещё лучше, чем в реальном своём виде. Вы схватились за эту руку помощи, растворяясь в новых эмоциях и не замечая самого главного: вы путаете истинную дружбу с плотскими помыслами, считая, что любовь вы можете предоставить только в виде интимной близости, ведь это самое доступное решение из возможного перечня.       — То есть, исходя из ваших слов, я просто обманываю самого себя?       — Просто вспомните, что чувствовать взаимную симпатию, и разделять с кем-то одни и те же взгляды, куда важнее, чем прикоснуться к плоти, а вымещать свою любовь в виде заботы, и ловить чей-то взгляд, смущаясь — грандиознее. Я ли не прав?       — Вынужден вас расстроить, тогда ни один из нас не подходит под ваше описание, ибо мы слишком плохо аккумулируем свои эмоции, предпочитая довольствоваться животным уровнем и всеобъемлющей похотью. — Вилле усмехнулся. — Однако, я понял, о чём вы говорите. Право, вы были лучшего мнения обо мне.       — Я запрещаю вам приближаться к Линде. — Армас был разгневан. — В противном случае мне придётся перевести вас в другую бригаду.       — Разве вас не волнует тот факт, что я могу ему обо всём рассказать, и Лили перестанет иметь желание вести с вами какие-либо дела?       — Если вы это сделаете, то у вас могут быть серьёзные проблемы. — Главврач подступил к Хермани, и парню сделалось невыносимо холодно от его близкого присутствия. Кто бы мог подумать, что такие люди действительно обладали некой энергетикой, способной напрочь затуманить голову и заставить врасти подошвами ботинок в кафельный пол, даже если ты не желаешь здесь оставаться более ни секунды. — Я — психотерапевт, которому отлично известны методы управления уязвимыми людьми. И ты не являешься исключением из правил.       — Тогда вы не врач, а самый настоящий деспот, использующий свои навыки не по назначению. — Вилле сцепил зубы, не желая сдаваться. — Плевать я на вас хотел.       — Это всего лишь предупреждение. — Армас запустил руку в карман, вынимая оттуда свёрток. — Считай, что я обеспечил тебе безбедное существование на пару десятков лет. — Он вложил конверт в руки Вало, похлопав парня по плечу. — Надеюсь, ты будешь хорошим мальчиком и не станешь впредь вестись на провокации моего племянника. Кто знает, вдруг ты для него очередная игрушка, каких у него по несколько на сезон?       — До меня ведь кто-то был, да? — Вилле судорожно вздохнул, отступая.       — Каждый раз на станциях появляется какой-нибудь очень привлекательный юноша. Это неизбежность. Врачи приходят и уходят, сменяясь новыми, и если ушёл человек определённого типа, то взамен ему придёт некто похожий. Стало быть, всё циклично.       — Даже если это так, то вам какое дело?       — Моя обязанность — не давать Линде закончить свою жизнь так же, как это сделал его ныне почивший отец. — Армас развернулся, напевая себе под нос веселую песенку. — Помните, Вало, в этой жизни нельзя доверять абсолютно никому. Сегодня вас накормят, а завтра тот же самый человек, который был милостив с вами, предпочтёт навсегда перестать с вами разговаривать. Люди вообще сами по себе довольно странные существа…       Вилле повертел в руках конверт, чувствуя как контроль Армаса начинает постепенно растворяться в небытие.       — Неудивительно, что Лили беспрекословно ему подчиняется. — Пробормотал он, взбегая вверх по лестнице и вытирая пот с шеи, который катился градом из-под волос.       Уже через несколько минут он понял, что промок насквозь, — столь яро над ним ещё никто не измывался…