Бегущий в пустоте.

      — Можно я с ним переговорю? — Армас смерил полицию взглядом, положив ладонь на плечо Линдстрёма.       — Вы имеете на это полное право. — Сержант кивнул, выпуская Линде из кабинета. — Всё равно мы не можем предоставить ему обвинения без каких-либо видимых правонарушений. Во-первых, я не могу с должной уверенностью сказать, что документы на препарат отсутствуют, на а во-вторых, после забора крови и наличия в её составе признаков анксиолитика мы примем окончательное решение по данному делу.       — Спасибо. — Лили спокойно покинул кабинет, надевая рабочую куртку и удаляясь вслед за дядей на четвёртый этаж.       — О чём ты думал? — Спросил Армас, скривившись от непонимания. — Как ты мог не позаботиться о наличии до…       — Ты сам мне его дал. — Линде с вызовом посмотрел на мужчину. — Хочешь сказать, что у тебя нет на него документов?       — Какой ты догадливый. — Главврач тяжело вздохнул. — Вернее — были, только я без понятия, где мне сейчас их искать. Надо найти аналог транквилизатора и позаимствовать накладные психиатрической лечебницы. Благо, там этой макулатуры более, чем достаточно.       — Отлично. Этим я сегодня и займусь.       — Сиди уже. Займётся он… — Армас отмахнулся, доставая из кармана медицинского халата связку ключей. — Только и ты не подкачай, когда отправишься на забор крови, иначе мы рискуем встрять по самые яйца.       — Здорово. — Пробормотал Линде, отправляясь в подсобку. — Чёрт, куда я мог засунуть эти накладные с последнего привоза?       Вилле как чувствовал, что у Линде нарисовались какие-то неотложные дела на станции.       Он безустанно названивал другу и писал красноречивые смс-ки, которые до сих оставались без более менее адекватного ответа.       — Да слышу я, слышу, — проворчал Линдстрём, перекидывая сигарету из одного уголка рта в другой и склоняясь над комодом, — просто всё произошло слишком неожиданно. Прям жду не дождусь завтрашней смены, когда все будут шептаться за моей спиной о том, что я подсел на наркотики.       — Разве это не так на самом деле? — Вилле усомнился всего на миг, а Лили уже и рад спустить на него всех собак.       — Я что, по-твоему, похож на ненормального? — Грубым тоном поинтересовался парень. — Или что-то в моём поведении наталкивало тебя на некоторые мысли?       — Я просто спросил. И вообще, я имел в виду то, что если ты чист, то тебе не о чем беспокоиться. Уже завтра ты получишь результаты из лаборатории, а это означает, что ты сможешь вернуться к работе и ни о чём не переживать.       — Вот как…       — Мне приехать?       — Думаю, не стоит. — Линде вздохнул, понимая, что проверил абсолютно все предполагаемые места в которых, по его мнению, могли находиться документы. — Кажется, я знаю, кто их мог спереть. — Пробормотал старший, уставившись внимательным взглядом на пол.       Он изучил следы, понимая, что помимо него здесь мог находиться и кто-то другой, а кто именно — к гадалке не ходи.       У Салми были эти треклятые вельветовые брюки, к которым всё прилипало. По наличию мелких ниток и коротких волосков на светлом кафеле, он вычислил подозреваемого, припустившись в курилку, самодовольно ухмыляясь под нос на протяжении всего пути.       Там он обратил внимание на присутствующих, но, слава богу, им хватило ума перевести тему разговора, иначе Линде запросто позакрывал болтливые рты врачей хлёсткими и ядовитыми замечаниями.       Сам парень в разговор вступать не желал, думая о чём-то своём. Впрочем, как оно обычно и бывало.       Собираясь закурить, Линде заметил, что его любимый крикет собрался внезапно отдать концы, и бригадир лучше бы съел самого себя, чем попросил у кого-то зажигалку. Да и не в его правилах было заимствовать чужие вещи, даже подобные мелочи, на сравнительно короткий промежуток времени.       Распалившись, он швырнул бесполезный кусок пластика об стену.       Последний тотчас рассыпался на куски, заблестев при свете фонаря.       Спокойно, и без лишних слов, он пошёл в сторону выхода, замечая, как стоящие поблизости бригады начали расступаются, стараясь освободить ему дорогу.       «О, просто отлично. Теперь меня ещё и боятся, как будто я болен какой-то смертельной и заразной болезнью».       Нет худа без добра, а дыма без огня, как говорится.       Вот так вот стремишься ты быть блестящим студентом, щёлкая знания как орешки, но всё равно ты никому ничего не докажешь раз уж тебя решили сделать виноватым во всех смертных грехах.       Линде вспомнил беззаботные первые дни на станции, когда ему не приходилось ломать голову над тем, как ему правильно поступить в той или иной ситуации.       На Центре все уже давным давно к нему привыкли, но Д-17 жила по несколько иным правилам, с которыми, так или иначе, пришлось бы мириться, если он хотел и дальше держать этот объект в поле зрения.       Больше всего на свете Лили расстраивал тот факт, что никому из окружающих даже в голову не пришло предложить ему освоиться на новом месте, ибо все действительно верили в то, что для него нет ничего невозможного, ведь он старший, а это ведь должно хоть что-то да значить.       Лично для парня это символизировало лишь появление бесчисленного количества новых сегрегаторов на рабочем столе, и 33 идеи, как обвести беспрестанные проверки вокруг пальца.       Благо, с Энди они, с горем пополам, нашли общий язык, но помимо этого неоднозначного персонажа всё чаще появлялись мало знакомые лица, которые менялись на должности по несколько раз в месяц. То ли работа у них была тот ещё гемор, то ли зарплата там оставляла желать лучшего.       Вилле, конечно, всячески ходатайствовал за своего новоиспечённого любовника. С этим проблем у Лили точно не было.       Вскользь, да между делом, Армас как-то оговорился Линде о том, что главврач планирует сделать Хермани своим заместителем на Центре, и эта информация напрочь сбила блондина с толку.       Выходит, если Армас не шутит, и говорил он это в здравом уме и рассудке, то в скором времени Вилле и Линде разъедутся по разным участкам, а подобный расклад, как вы уже, наверное, поняли, шёл вразрез с представлениями Линдстрёма о том, как должна будет выглядеть бригада экстренной реанимации к середине текущего года.       Скорее всего, Линде останется на Д-17, да и Йонне с Юсси точно не захотят возвращаться на Центральную станцию, но Вало, хочет он этого или нет, придётся принять предложение отца.       — Он ведь пока ничего не знает. — С некоторой грустью в голосе проговорил Лили, запирая подсобку и двигаясь в сторону отделения психиатрии.       Там он встретил Ханну, который тёрся вместе с Антти у селектора.       Парни обсуждали какой-то вопрос, кидая красноречивые взгляды на проходящие мимо них стайки девушек, что, хихикая и краснея, вились возле заветной палаты номер 33.       Всем и без того понятно, что Салми точно не был обделён вниманием прекрасной повины человечества. От того последний невероятно гордился данным фактом, выпячивая грудь колесом и купаясь в лучах мимолётной славы.       Линде фыркнул, созерцая данную картину и, не без фальшивой улыбки и опасного блеска в глазах, поманил Ханну пальцем, призывая отвлечься от «напряжённого» процесса.       — Привет.       — О, псих нарисовался. — Салми закатил глаза. — Я сейчас подойду. — Он оставил Антти и поравнялся с Линдстрёмом, что без лишних слов затолкал парня в душевую, закрывая дверь на ключ.       Наедине с блондином враг уже не выглядел таким смелым.       Наоборот, вмиг он стал очень растерянным и виновато переминался с ноги на ногу.       — Где накладные? — Лили схватил его за воротник рабочей куртки. — Ты же их спёр, так?       — Кто ж ещё? — Салми положил пальцы на кулак старшего, пытаясь его расправить и вырваться из захвата. — Какого хрена ты меня хватаешь?       — О, ты ещё спрашиваешь. — Лили гадко рассмеялся. — Взгляните на него.       — А ты попробуй доказать.       — Если ты хотел привлечь моё внимание подобным образом, то мне тебя очень жаль. В конце концов, ты всегда можешь со мной поговорить и сделать это обыкновенным человеческим способом.       — Не думаю. — Салми покачал головой. — Я могу вернуть тебе документы, если ты расстанешься с Вало.       — Тогда я найду тысячу и один способ, чтобы самостоятельно решить возникшие проблемы, ты же меня знаешь.       — Да что с тобой не так?! — Салми разозлился. — Что ты в нём вообще нашёл? С твоим характером тебе стоило бы искать равного себе, а не якшаться с придурками, которые, вместо того, чтобы заниматься делом, пишут детские сказки и плачут по ночам в подушку. Вспомни, как мы с тобой вдвоём всех уделывали? Да нам здесь вообще никто и в подмётки не годится.       — О чём ты всё время, мать твою, говоришь? — Линде нахмурился. — Неужели это твоя цель по жизни — быть лучше всех и постоянно сравнивать себя с кем-то?       — За что ты его любишь? — Ханну сжал челюсти, с непониманием глядя на друга. — Назови хоть одну причину?       — Я не буду отвечать на этот вопрос.       — Потому что ты не знаешь, что ответить. — Салми покачал головой. — Иначе, к чему тогда весь этот цирк?       — А я обязан искать подтверждение тому, что испытываю? — Линде пожал плечами. — Знаю, несколько лет назад я ответил бы по-другому, однако с годами мы склонны менять свои взгляды. Если раньше мне было скучно примерить на себя роль ответственного и добропорядочного человека, то сейчас я из всех сил надеюсь, что ощущение того, что я наконец-то приобрёл себя настоящего больше никогда не покинет меня. Я не желаю возвращаться в прошлое. Это пройденный этап, который стоит отпустить и не привязываться к тому вымышленному миру, который я некогда создал у себя в воображении.       — Значит я просто этап. — Ханну вздохнул. — И это после всего, что между нами было…       — Это слишком сложно, чтобы пытаться объяснить. Отношения между двумя людьми куда более непостижимая материя, чем всё вместе взятое. Когда я думаю о своих прежних ошибках, то эмоции всегда берут верх над разумом. Я склонен верить, что, вернись я обратно, поступил бы так же, как и много лет назад. Да, я был влюблен, но между нами было столько боли, что я не смог её вынести. Это забавно, — Линде безумно улыбнулся, чувствуя, как его захлёстывает волна сумбурных воспоминаний, — по сей день я не могу сказать людям, которым ты причинил вред, что-то плохое о тебе. Ты словно бы лишил меня подобной возможности, нарекая своей собственностью, и я тянулся к тебе всем своим естеством, предполагая в твоём образе единственное спасение.       — Может ли это значить, что всё можно вернуть?       — Скорее — нет, чем да. — Линде отвернулся. — Я не знаю. Убивший тебя однажды наверняка найдет возможность сделать это снова. Так мы устроены.       — Ты сам сказал, что изменился. — Салми пронзил его взглядом. — Так почему же со мной всё может быть иначе?       Линде молчал, не зная, что ответить.       Он мог бы попытаться сказать хоть что-то в оправдание своих слов, но не находил ничего более вразумительного, чем выдуманный с пустого места клинч в попытке не пустить противника на свою так называемую территорию.       Просто потрясающе, что ты решил начать новую жизнь и вкорне измениться, но станет ли подобная перспектива возможной, если рядом всегда будут идти рука об руку призраки ненавистного прошлого?       Линдстрём хотел что-то добавить, но Салми остановил его движением руки.       Ханну достал из кармана сложенные в четыре раза накладные и положил их на раковину, молча покидая помещение.       — Почему? — Вдруг спросил он, останавливаясь на выходе. — Почему он?       — Потому что он любит меня за то, какой я есть, а не за то, кем я мог стать.