Бегущий в пустоте.

      Вилле находился в гостиной БЭР.       Впервые за долгое время его планшет лежал поблизости, а сам парень сидел на кровати с отсутствующим видом, полностью растворившись в своих внутренних переживаниях.       С виду могло показаться, что ему плевать на происходящее, но с первого дня на станции в нём поселилось это неприятное чувство будто он не был способен предпринять хоть что-то, что смогло бы изменить его в лучшую сторону.       Казалось, всё в полном порядке, чего еще желать? — С членами бригады он неплохо ладил, старший и вовсе обращался с ним, как с чем-то ценным и очень важным, карьеру он не забросил, с домашними делами успевал разобраться до того момента, как возникнут новые обязанности, а самое главное — в его жизни наконец-то появился отец, которого Вилле всегда не доставало. Думаю, не стоит говорить о том, насколько для каждого человека в принципе важно иметь полноценную семью, чтобы не чувствовать себя заброшенным и не любимым.       — Это всё никуда не годится. — Вилле был в ярости. Он швырнул наброски нового романа на пол, доставая пачку сигарет. — Кому это вообще сдалось, кроме меня? Кто в 21-м веке делает бумажные наработки, когда вся информация могла бы спокойно уместиться на ладони? — Мусор.       — Буянишь? — Армас заглянул в комнату, удивлённо разглядывая погром. — На тебя это не похоже.       — Как будто ты знаешь, какой я. — Вилле фыркнул, оборачиваясь. — А, прости, не узнал тебя по голосу.       — Я и впрямь не знаю на что ты способен. Мы довольно редко видимся. — Главный врач поднял лист бумаги и принялся читать написанное. — Творческий кризис?       — Это вряд ли. Для того, чтобы он наступил надо хотя бы какое-то время выдавать достойные идеи. Это просто игра скуки ради. — Парень махнул рукой. — Никто это всё равно не станет читать. Единственное, что приносит пользу — статьи для газеты Медицинский вестник. Мне за это никто не платит, но так я хотя бы знаю, что моё имя у всех на виду, и все эти потуги не проходят даром.       — Прогуляемся? — Армас опустошил бутылку с минералкой и преспокойно двинулся в сторону выхода. — Здесь очень душно, тебе бы стоило хоть иногда покидать станцию.       — Разве ты не сторонник того, чтобы мед работники постоянно учились даже во время рабочей смены? Я же не только… пишу.       — Всему своё время. Отдыхать ведь тоже когда-то надо. — Сариола пожал плечами. — В своё время учебный корпус стоял на ушах от проделок моих друзей, и я был у них кем-то вроде предводителя, — бессовестный, наглый первокурсник с высоким самомнением и мечтами о том, что когда-нибудь я подвину самого Альбрехта фон Галлера и Авиценну.       — И, как успехи? — Вилле гаденько посмеялся.       — Как видишь, — отец махнул рукой, — чего-то я, всё же, достиг. Хотя, в большинстве случаев мне сопутствовали удача и обширный круг «правильных» знакомых. Понимаешь? — Он поиграл бровями. — Есть, конечно, минус… Я очень любил прибухнуть. Это пристрастие всерьёз пошатнуло моё здоровье.       — Мило. — Вало кисло улыбнулся. — Но ты же почему-то возвращался в строй, да?       — Я больше ничего не умел по жизни. Важно стать кем-то ещё в юности, получить достойное образование, приобрести некоторые навыки, ведь, чем взрослее ты будешь становиться, тем меньше будешь хотеть что-то менять. Человек довольно многогранное существо, однако из всех имеющихся вариантов он почему-то преуспел в дружбе с ленью и плохим настроением.       — Ещё бы… А говорил, что нам не о чем будет с тобой пообщаться. — Он наподдал Армасу в плечо. — Извини, что не боюсь тебя, как все остальные. Они лишь только и делают, что пресмыкаются, либо просят повышение, что, в принципе, одно и то же. Лично я не гонюсь за всем этим дерьмом. Мне нравится спокойный ритм жизни, в котором я планомерно расставляю приоритеты и считаюсь со своим мнением на тот или иной счёт.       — Я разве что-то говорил?       Они переглянулись, рассмеявшись.       — Видишь, тебе уже легче. — Армас зашёл в Берлогу, заказывая себе и сыну кофе и выглядывая на парковку. — Сегодня все разъехались, а четвёртый этаж и наша бригада, как обычно, стоит на удержании. Скорее всего до второй половины дня ничего не предвещается.       — С нового года такая ерунда. — Вилле задумался. — Есть мнение на сей счёт?       — Вообще-то, нет. Ты никогда не можешь предсказать, что будет завтра. Даже через пять минут. Обычно я ориентируюсь на день недели. В выходные часто линия не стихает до полуночи, но в понедельник и среду парковка битком забита служебными автомобилями. Зато есть возможность передохнуть, ведь у нас здесь своих забот хватает.       — В любом случае, я не имею ничего против. — Хермани забрал заказ, отправляясь на улицу. — Если ты такой наблюдательный, и отлично разбираешься во многих вещах, то позволить спросить у тебя совет? Это касается моего хобби. Пожалуй, ни одна вещь в этом мире не волновала меня больше этого.       — А что с ним не так?       — Я жду некоторой определённости. Мне хочется знать, что я не потрачу время понапрасну.       — Все мы, в той или иной степени, беззаветно просираем отпущенные нам годы жизни. Как-то я вычитал в одной книге, что люди всегда экономят время, стараясь закончить одно дело и срочно перейти к другому. А вот в оставшиеся часы предпочитают валять дурака и ничего не делать. По сути, мы берём время взаймы, тратим больше энергии, а позже тонем сутками в забытье и стагнации. Все мои пациенты имеют между собой одну общую схожесть — они сходят с ума без дела, которое могло бы воспитать в них умение контролировать себя в спорных моментах. Чем раньше они начнут это понимать, тем меньше будет мороки впоследствии по устранению серьёзных психических расстройств. Иными словами, они сами выбирают для себя подобное существование, а врачи после годами устраняют характерные для той или иной болезни дефекты.       — Если всё так просто, то почему они не хотят что-то с этим сделать?       — Всё дело в понимании. И только в нём. Либо ты позволил себе найти желание разобраться с этим, либо годами ходишь вокруг да около, не решаясь впустить в свою жизнь приятные перемены от накопившихся со временем усталости, нервозности и необходимости выстраивать гармоничную среду вокруг себя и так далее. Дабы обезопасить свой разум от влияния извне ты должен научиться контролировать себя. Представь, — Армас поставил стакан на кофейный столик и очертил его воображаемым кругом, это ты — гормональный фон, упорядоченная система функционирования важных для жизнеобеспечения органов, сложная клеточная структура, а всё, что вокруг — среда обитания в которой присутствуют внешние раздражители и их спорное влияние на твой организм. Также переменное излучение геомагнитного поля, изменённые на генетическом уровне составы, проникающие в твой организм и, наконец, индивидуальная степень переносимости всего выше перечисленного. Всё это — ты и твой макромир, в котором всё строится на принципе единого механизма. При отсутствии конкретного фактора из ряда других, этот мир перестраивает свою конструкцию на текущий момент исходя из наличия на данный момент сырья для возведения данного. Как мы можем понять, вид этой конструкции всё время меняется. А значит — меняешься и ты сам. Потому и восполнение ресурсов играет куда более важную роль в твоей жизни, чем бредовая мысль, возникшая на фоне резкого снижения того же давления, простуды и множества других заболеваний. Мы имеем определённый тип дисфункции, с которой нам предстоит работать на данном этапе. — Армас поправил очки и взглянул на Вилле. — Потому я и предпочитаю работать с фактами, и меня совсем не заботят эмоции других людей, ведь мне лучше знать, что с ними на самом деле происходит. Человек до конца дней является заложником самого себя. Ты заметишь перемены в себе, если захочешь научить свой организм играть по собственным правилам. Однако, всё не так просто. Тут надо, как говорится, иметь тонкое чувство правильных пропорций. Иначе, рискуешь нанести вред. Раз и навсегда. — Мужчина смял бумажный стакан и выкинул его в урну. — Всё просто, но и, вместе с тем, неизвестно.       — Кто знает — тот знает. — Вилле многообещающе кивнул. — Похоже, я запустил себя и поддался эмоциям.       — Слушай, я не говорю, что они, все, как одна, плохие. Ни в коем случае. Я бы отдал многое за возможность повторить первый поцелуй или съехать на санях с горы на большой скорости, вернуться в отчий дом, а там вся семья — ждёт, пока я вернусь с прогулки. Это всё навсегда останется в моей памяти. То, что со мной случалось — мой опыт, первые осознанные шаги к цели, дружба, любовь — это и есть я. Возможно, не совсем такой, как раньше, некто в духе корабля Тесея, но Армас Сариола. Идиот, который умеет признавать свои ошибки и извлекать ценные уроки из некоторых ситуаций.       — Всё очень странно, ты так не думаешь? Мы приходим в этот мир, повторяя учения наших прадедов и передавая их по наследству. Мы верим, когда не во что верить. Мы ищем что-то прекрасное для себя, и если не находим в мире вокруг, то внутри нас самих обязательно отыщется укромный уголок, куда мы будем приходить время от времени, чтобы залечить душевные раны. Удивительно непотопляемая раса. Нас не уничтожить ни климату ни инфекциям, но мы всегда найдём способ убить друг друга.       — Это всего лишь одно из объяснений происходящего, что не делает его абсолютным определением к мироустройству. Хорошо, что ты интересуешься подобными вещами. — Армас расположился на скамье, закидывая ногу на ногу. — Я бы не советовал вникать, пока в этом нет серьёзной необходимости. Да, здорово иметь представление о каких-то глобальных вещах, интересоваться ими, находить ответы на вопросы, да вот только… ни к чему это по сути не приводит. Люди тупеют с каждым днём. А может, они всегда были такими, просто я этого раньше не замечал. — Мужчина усмехнулся. — Был занят своей жизнью и тому подобное. Здесь у каждого первого какое-либо расстройство и пока оно не начнёт прогрессировать я не имею права делать поспешные выводы. Что до тебя — пиши, если ничего другого не хочешь. Необязательно вымучивать из себя гениальные идеи или оставаться в памяти людей человеком, который заполонил три яруса их книжных шкафов. Это раньше писать было уместно по вполне понятным причинам, когда ты представитель знати и из всех возможных развлечений у тебя охота или пресловутые балы. Тогда образование получали в большинстве своём представители знати. Было модно демонстрировать эрудицию, знания в той или иной отрасли, иметь учёную степень и т.д. Сейчас же эра технологий. Я не говорю, что литература утратила смысл, но ею интересуются всё меньше и меньше. А авторов, от противного, становится больше, ведь сейчас любой криворукий писака способен заявить о себе в социальных сетях, — была бы возможность всё это спонсировать. И я часто задумываюсь, неужели та литература, которую я некогда читал, в прошлом могла явиться лишь продуктом моды, только потому что авторам было выгодно писать для элитарного общества.       — Значит бессмысленно даже начинать что-то делать? — Вилле снова приуныл. — Отвратительно.       — Я совсем не об этом. Подобные взгляды на ситуацию вселяют веру в то, что ничего в этом мире не имеет безотносительного контекста. Это означает один большой склад информации, которой люди делятся друг с другом. Чем понятнее эта информация, тем проще ротировать её в массы. Вот тебя конкретно, что расстраивает на данный момент?       — Мне кажется, я не способен писать о действительно интересных вещах. — Вало вдавил окурок в пепельницу, вздыхая и закладывая руки за голову. — Хочется быть полезным, только и всего.       — А с какой, собственно говоря, целью? Тебе что, внимания не хватает, или, как это вообще понимать?       — Чёрт его знает. Порой я думаю, что мне просто нужно чем-то заниматься, чтобы не умереть от безделья. Профессия это, конечно, просто отлично, но в этом во всём мне явно чего-то не достаёт. Да, книги, безусловно, дарили мне в детстве путешествие а альтернативную реальность, а после сделали поганым невротиком, который выставляет завышенные требования к окружающим. Мол, якобы, они не ведут себя так, как надо. Я постоянно сравниваю и расстраиваюсь.       — О, чем-то мне это напоминает любовь к известным кумирам. По ним сходят с ума. В их песнях и образах люди видят для самих себя избавление, а по сути эти два фронта даже никогда не встретятся за жизнь, чтобы поговорить по душам. Вокруг полно рок-звезд, которые ходят по городу и доедают бутерброд в какой-нибудь захудалой столовой, философов, что ищут смысл жизни на дне пустой бутылки… Но, мы их не хотим, парень. Все знают, что они конченные. — Армас рассмеялся. — Другое дело — тот же бомж с экрана: романтик с разбитым сердцем, топящий своё горе в наркотиках и потреблядстве. Какая печальная досада! Кайфуй от процесса, либо оставь это гиблое дело. Твоя книга никуда не убежит, парень.       — Пожалуй, я возьму перерыв. — Вало покосился на планшет. — Может, спустя время у меня появятся идеи… Кстати, пока мы с тобой разговариваем, у меня появился вопрос: а ты не замечал на станции никаких ну… скажем… несоответствий.       — В плане чего? — Армас недоумённо вскинул брови. — Ты о правилах или…       — О плане здания, который находится в архиве. Нет ли здесь скрытых комнат или лифтовой шахты, к примеру?       — А, ты об этом. — Врач принялся вспоминать. — Я изучил это место вдоль и поперёк, чтобы у меня не осталось ни капли сомнений. Нет, тут нет ничего такого.       — Ясно. — Вилле сник. — Значит я зря ищу.       — Кто тебя надоумил заниматься подобным? — Отец с подозрением уставился на юношу. — Старший?       — Разве я сам не мог до этого додуматься? Почему кому-то понадобилось меня просить?       — Мало ли. На тебя это совсем не похоже. — Врач пожал плечами. — Я знаю тебя как спокойного парня, который не станет лишний раз обременять себя сомнительными идеями. И знаю ещё одного человека. И вот ему, как раз-таки, сложно усидеть на месте без приключений.       — О, Линде здесь не при делах. — Вилле бегло отвёл взгляд в сторону. — На самом деле у него много работы и вовсе он не склонен ввязываться во всякую ерунду.       — Любишь ты его. — Протянул Армас.       — Что?!       — Твоё поведение выдаёт с потрохами.       — Интересно знать, с чего такие выводы? — Вало разозлился, нетерпеливо ёрзая на месте в ожидании ответа.       — Просто знаю. Вы постоянно рядом друг с другом и ищите повод, чтобы уйти от остальных. Скажи, ты видел, к примеру, чтобы тот же Ханну пытался найти общий язык с Аароном?       Мимо проплыл напряжённый Йонне, который высматривал на парковке автомобиль псих-бригады, чтобы обойти его за три километра.       Вилле сообразил, что начни он сейчас отрицать слова отца, то непременно выдаст себя.       — Безумно влюблён, окей. — Он широко улыбнулся, стараясь не спалиться. — Просто жить без него не могу.       — Дело твоё. Я в это не лезу. — Сариола отмахнулся. — Своди его куда-нибудь. Узнай Лили, как человека. Быть может, на расстоянии тебе сложно понять, какой он на самом деле.       — Угу. — Вилле сузил глаза, разглядывая Армаса. — Как скажешь. Кстати, — он взглянул на часы, имитируя активную деятельность, — я забыл отнести кардио-стимулятор в подсобку, поэтому…       — Да, иди.       — Серьёзно? — Сын попятился назад, проверяя слова управляющего на верность.       — Мне тоже надо работать. — Мужчина понимающе улыбнулся. — К тому же, я ни на секунду не сомневаюсь в том, что ты сделаешь правильные выводы после нашего разговора. ***       — Чёрт, как же больно… — Йонне почувствовал, как по его коже пробегает неприятный, колкий холодок в области позвоночника. — Понаставили сраных розеток на каждом метре. — Парень сел на корточки, обняв колени руками и матерясь про себя.       — Эй, ты в порядке? — Ханну удивлённо воззрился на водителя, наблюдая за тем, как тот трёт ладонью копчик.       — Спрашиваешь. — Прошипел Аарон. — Лучше помоги подняться, дебил.       — Вообще-то, я помочь хочу. — Салми живо схватил парня за запястье, поднимая последнего и прислоняя того к стене. — Что ты там забыл?                    — Я уронил ключ и случайно задел задницей проклятую розетку, чтоб её.       — У тебя такие… забавные ладони. — Врач силился подобрать слова. — Ну-ка.       Он соединил кончики их пальцев и сравнил свою руку с рукой Лииматайнена.       — Я не буду спрашивать, что ты задумал, но это выглядит очень тупо. — Йонне приподнял бровь.       — Так и знал, что у меня больше.       — Чего ты доебался до меня, Салми?       — Я шёл спросить, как у тебя дела. — Парень пожал плечами. — Всё в порядке?       — Прости, что? Тебя реально интересует моё состояние? — Аарон был самой недоверчивостью во плоти. — Сам как думаешь?       — Понятно, что ничего хорошего.- Ханну хмыкнул.       — Впервые кто-то спрашивает меня о таком. Обычно всем плевать. — Водитель растерянно пошёл в сторону выхода.       — Если хочешь, я могу спрашивать тебя об этом чаще.       — Если тебе действительно интересно. — Аарон оглянулся. — Мне надо идти. — Тихим голосом добавил парень, сматываясь.       И чего он привязался?