Бегущий в пустоте.

      — Я, наверное, поеду домой. — Вилле с ужасом смотрел на пребывающую толпу людей, которая двигалась в направлении учебного класса. — Я просто не вынесу их очередные пьянки до утра.       — И оставишь меня одного. — Линде не спрашивал, он озвучивал фактическую информацию.       — Да. Оставлю тебя одного. — Хермани фыркнул. — Между прочим, ты всегда можешь отказаться и составить мне компанию.       — Ты тоже. — Уточнил старший. Он посмотрел за окно. — На улице холодно.       — Я надену рабочую куртку.       — Автобусы перестали ходить час назад.       — Я вызову такси. — Вилле сощурился. — Странно, что ты уговариваешь меня остаться. На тебя это совсем не похоже.       — Я обязан находиться на подстанции до конца рабочей смены. Ты же знаешь, кто-то должен отвезти этих идиотов по домам и проследить за тем, чтобы они не покалечились в процессе вечеринки. В моём присутствии они хоть как-то контролируют себя.       Вилле смерил Линде долгим взглядом и отвернулся.       — Понятно… — Бригадир махнул рукой.       — Я курить. — Пояснил Вало. — Можешь считать, что уговорил меня остаться. Хоть и на улице тоже достаточно холодно. — Он усмехнулся, поворачиваясь ко входу и салютуя рукой на прощание.       Линдстрём просиял.       Пока Хермани тусовался на улице с Пиратом, Линде уселся в полумраке зала, задумчиво разглядывая присутствующих.       — Будешь что-нибудь? — Момсен упала рядом с бригадиром, выпивая остатки шампанского и устало отодвигая от себя фужер.       — Нет. — Парень покачал головой и откинулся в кресле.       Он уже съел третий мандарин по счёту, когда его протеже решил почтить зал своим появлением.       Вилле возглавил отряд депрессивных врачей, обнимая диванную подушку и уныло созерцая присутствующих.       — Вообще, — Линде наклонился к нему, убирая пряди с лица Вало, — план был такой: я надеваю тебе на голову мешок и инсценирую похищение. Позже мы возвращаемся сюда и празднуем остаток вечера вместе с остальными. Как тебе такое?       — Дерьмо. — Парень скривился. — Смерти моей хочешь?       — Да ну нет же. — Линде покачал головой. — Я смекнул, что это довольно жесткий пранк и придумал кое-что другое. — Он встал с места и исчез в подсобном помещении, появляясь оттуда с гитарой наперевес. — Да, банально, но ты любишь играть, поэтому решение нашлось само по себе.       — Минуту внимания! — Линде совершенно спокойно отошёл в угол зала, где ютилась бюджетная аппаратура. — Я немного отвлеку вас.       — Да перестань ты! — Вилле покраснел и замахал руками. — Вернись на место, сейчас же!       — Один мой друг часто говорил мне про свой страх публичных выступлений, — Линде прошёлся пальцами по грифу, настраивая гитару. — И тогда мне пришла в голову идея написать об этом. В этой песне я хотел бы рассказать о том, как часто пытаюсь найти в себе силы, чтобы совладать с волнением. Да, порой бывает сложно переступить через страх быть высмеянным или непонятым, но в этом и заключается жизнь; Мы должны принять себя со всеми сомнениями и странностями, чтобы ни на секунду не сомневаться в том, что мы делаем что-то по-настоящему стоящее.       — Остапа понесло. — Ханну поболтал ногами, сидя на подоконнике. — И это он ещё не выпил.       — А по-моему, — заметила Тейлор, — это очень мужественная речь. — Что думаешь? — Она повернулась в Вилле.       — Да чего вы ко мне пристали?! — Парень был красный, как помидор.       Линде усмехнулся и запел, припав губами к микрофону:       — Позволь мне познать тебя в библейском смысле и я сотру улыбку с твоего лица. Я больше не боюсь сказать: «я люблю тебя», как боялся раньше. Я напуган до смерти, я боюсь влюбиться в тебя.       — Чёрт. Это же мои стихи. — Вилле лихорадило. — Где он их откопал?       — … Все эти проблески из ада и ледяной покров лишь для тебя. Мне осталось услышать твоё «да». Я больше не боюсь признаться, что обожаю тебя. — Линде был ослеплён светом, точь в точь ангел. — Я люблю тебя, но я напуган до смерти, любовь моя.       Линде отвлёкся на соло, умудряясь делать это мастерски и слаженно. Как будто не было полсотни тех людей, которые таращились на него во все глаза.       Было сейчас в нём что-то едва ощутимо прекрасное, что прежде скрывало в тайне от тех, кто мог его знать как просто человека, которому было плевать на происходящее.       — Иди сюда. — Лили отвлёкся и поманил Вилле пальцем. — Возможно, я идиот, но я не стесняюсь себя настоящего, если моё сердце велит мне так поступать. С днём рождения, Вилле.       — Иди же. — Момсен спихнула кудрявого врача с дивана. — Ну, чего ты застыл?       — Вот автор этих замечательных стихов, а по совместительству и мой лучший друг. — Линде обнял Вилле и вновь отстранился, снимая с плеча гитару и отдавая её врачу. — Теперь она принадлежит тебе. Я уверен, когда-нибудь ты преодолеешь все сомнения. Многие будут благодарить день, когда судьба свела их с тобой.       — Да брось, это слишком крутой подарок. — Вилле оценил шестиструнную красавицу и смущённо притих под взглядом старшего. — Не стоило тратить деньги.       — Подстать тебе. — Заметил Лили. — Не вижу повода для того, чтобы считать иначе.       Пока Хермани радовался приобретению, Ханну обошёл умилявшегося Анти и вышел в коридор, чтобы подумать на досуге о том, почему бригадир выбрал не абы кого, а этого тощего, неприметного паренька. Ровно такого же, каким он был сам пару лет назад.       А, ну да, точно же, он только и умеет выбирать то, что напоминает ему себя самого…       Ханну услышал как зал разразился аплодисментами.       Салми уже собирался было уйти, но его внимание привлекла тень на полу. Она двигалась в направлении выхода, как раз туда, где стоял не смевший двинуться с места заведующий психиатрическим отделением.       На пороге появился Линде.       Блондин стоически снёс острую боль на протяжении всего пути, но теперь, когда на него не смотрела сотня глаз, он почувствовал себя в безопасности. Он прислонился спиной к колонне, оседая на пол под взглядом ошеломленного Ханну.       Бросившись в смотровую, парень открыл ящик с медикаментами, вооружившись перлинганитом, упаковкой одноразовых шприцев и перчаток.       На момент возвращения Салми Лили едва ли мог дышать. Он держался за грудную клетку, пытаясь что-то сказать врачу, пока последний делал инъекцию, сосредоточившись на процессе, чтобы не упустить из внимания едва заметные изменения в состоянии пациента.       Обработав запястье друга, он случайно встретился глазами с Линдстрёмом.       Повисла напряженная пауза и Ханну, вздрогнув, отвернулся, вынимая иглу из вены и снимая перчатки с отсутствующим выражением на лице.       — Скажешь, когда станет лучше. — Тихо сказал он, усаживаясь рядом и прислоняясь спиной к шкафу.       — Ты снова спас меня.       — А ты снова соврал мне, что идёшь на поправку. — Брюнет покачал головой. — Что скажешь в своё оправдание?       — Я соблюдал все предписания. Делал всё, что велел мне лечащий врач.       — Однозначно, ты изменился. — Ханну кивнул и обернулся.       Из зала вышел Вилле.       Парень забыл про всё на свете, пустившись напрямик к месту происшествия.       Он так разволновался, что даже забыл про гитару, которую всё ещё держал в руке.       — На вас напали? — Хермани обернулся к Салми, который поднялся с пола, отряхиваясь и вставая чуть на отдалении.       — Думаю, Лили сам тебе всё расскажет, если захочет. — Врач безмятежно кинул использованный шприц в урну и удалился в темноту коридора, насвистывая под нос мелодию и показывая всем своим видом, что ни капли не взволнован происходящим.       Конечно, главные герои не могли видеть его побледневшее лицо в темноте широких коридоров по которым он перемещался почти что бегом.       — Вы подрались? — Вало недоумевал.       — Забей. — Линде тяжело вздохнул, хватаясь за протянутую руку. — Пошли в гостиную, мне надо прилечь.       — Если ты сейчас не ответишь мне, то я не знаю, что с тобой сделаю. — Вилле вёл Лили по лестнице, пытаясь выбить из парня хоть что-то, кроме несвязного бормотания.       — Мне просто нельзя нервничать. — Линде лёг на кровать, укрываясь одеялом до самого подбородка и глядя на молодого врача грустными глазами. — На самом деле я не такой сильный, каким привык казаться.       — Эй, вот только этого не надо. — Хермани тут же соорудил себе и другу тарелку с бутербродами и разлил по кружкам ароматный ягодный чай. — Подкрепись, тебе станет легче. Ты же днями ничего не ешь, только и делаешь, что бегаешь, как заведённый. Я тебя и спящим-то никогда не видел!       — Что я могу с собой поделать? — Парень вздохнул, переваливаясь на бок и обнимая пальцами протянутую парнем чашку.       Какое-то время они просто молчали.       Вилле сосредоточенно проверял почту и был погружен в свои мысли, стараясь отвлечься от тяжелого дыхания напарника, которого до сих пор трясло после пережитого приступа.       Уже собираясь продолжить разговор, Вало неудовлетворённо взглянул на дверь за которой послышались быстрые, навязчивые шаги.       В комнату ворвались Йонне и Питер.       Аарон растерянно бросил сумку на пол и сел возле кровати, взяв Линде за руку.       — Ты как?       — Бывало и лучше. — Линде покосился на парня. — Разве я не велел тебе отправляться в отпуск, пока ты не придёшь в себя после смерти Кристуса?       — Даже не проси. — Аарон сморщил нос. — Не уйду я никуда.       — Это приказ, Лииматайнен. Ты обязан его выполнить.       — И что я буду делать?       — Не знаю. — Лили пожал плечами. — Сходишь куда-нибудь, развеешься. Тебе ли, взрослому человеку, не знать, чем себя занять?       — Если ты из-за той драки, то такого больше не повторится. — Ионне сложил ладони в умаляющем жесте.       — Ну а если из-за меня, — Стил рухнул на свою кровать и выставил ноги в пролет, поскольку они не помещались на спальном месте с его исполинским ростом, — то я готов извиниться за то, что разбил твой ноутбук. Я был не прав. Мне стоило рассказать Аарону правду, как ты и велел.       — Да мне, в общем-то, уже всё равно. — Тускло отозвался бригадир. — Делайте то, что считаете нужным.       — Как-то мне это всё не нравится. — Йонне снова взялся за сумку и быстро ретировался на миг застывая в дверном проёме. — Ты же можешь передумать, дружище. Без водителя далеко не уедешь.       — Сам буду водить. — Линде строго посмотрел на парня. — Возьми в моей куртке ключи от подсобного помещения в гараже. Быть может, ты найдёшь там кое-что интересное для себя.       Аарон выполнил поручение и повертел на пальце связку.       — Даже не верится, что ты мог так поступить. — Пробурчал он, громко хлопая дверью и оставляя трёх друзей в замешательстве.       — Я, наверное, тоже пойду. — Питер встал. — Я не могу оставить Йонне.       — Катись. — Лили отсалютовал великану. — И ты тоже. — Он взглянул на Вало с превосходством. — Ты мне не нужен.       Когда Ратайчик исчез из поля зрения Вало продолжал смотреть на старшего в полном непонимании происходящего.       — И, к чему это? Неужели ты вознамерился на эмоциях уволить всех членов БЭР?       — Разве я как-то неправильно выразился? — Уходи. — Линде поиграл желваками на челюстях.       Не смотря на его неудовлетворительное состояние он был готов тотчас сразиться с каждым, кто решит спорить с его решением.       — Ты же говорил, что мы с тобой равные. Тогда почему сейчас ты так поступаешь?       — Потому что я хуже, чем ты думаешь. Я нелогичный, душный, просто отвратительный человек.       — Но, ведь это не так. — Вилле сдвинул брови, сомневаясь в каждом слове, произнесённом обескровленными губами.       — Нет. Это не так. — Блондин судорожно вздохнул и внезапно его тон смягчился. — У меня проблемы с сердцем. Скорее всего я погибну где-то здесь, но кому это интересно. — Он улыбнулся. — Всем всегда было плевать на меня. Всё, что я сделал за всю свою жизнь, — отдалился от друзей, поссорился с семьёй и человека, который меня всегда спасал от смерти, сделал своим врагом, потому что мне было больно признаться в том, что все эти люди единственные, кого я любил больше всех на свете. Я никогда никому не признавался в любви потому что я… боюсь этого чувства больше всего на свете. Я боюсь тебя, Вилле. Я боюсь даже себя самого.       — Понимаю. — Вилле отставил чашку и подпёр голову рукой. — Мне же часто кажется будто меня обманывают. У меня паранойя на счет пресловутой дружбы, ведь я никогда не чувствовал каких-то тёплых чувств по отношению к себе. Меня разрывает внутри от одиночества, когда я вижу, как ты старательно избегаешь разговоров по душам. Всё, что вокруг — часть некого плана, и мне это, честно говоря, не нужно. Гори оно всё синим пламенем. — Он небрежно снял бейдж через голову и бросил его на пол. — Пошло всё к чёрту.       — Ты правда меня любишь? — Линде посмотрел на парня исподлобья. — Честно-честно?       — Мир вокруг серый, когда тебя нет рядом. Может это не любовь, может что-то другое. — Вилле сдвинул брови. В его зелёных глазах витал призрак сомнения.       — Вдруг я покажу тебе себя настоящего и таким я перестану тебе нравиться?       — Ты такой идиот, честное слово. А кто ты сейчас тогда, если ты это не ты? Кто делает всё возможное для окружающих, буквально из кожи вон лезет, выбивая медикаменты? Не спит ночами, украшая дурацкие столовые серпантином и ёлками, бросает всё тотчас, как слышит вызов и дежурит вечерами перед палатами тяжело больных, чувствуя себя ответственным за чужие жизни? — Вилле пожал плечами. — Никто так не делает. Ты пугаешься своей чувственности, но я знаю, что где-то внутри тебя ещё теплится огонёк, которым ты из последних сих согреваешь мир. — Вилле с грустью опустил голову. — Только и делаешь, что заставляешь меня волноваться за тебя.       — Что, если я не хочу оставлять тебя одного? Очередная неизбежность к которой, кажется, я привык, ведь вся моя жизнь это попытка хоть как-то наладить ситуацию и просто быть чуть более счастливым, чем я есть сейчас.       — Что сказал твой лечащий врач?       — У меня порок сердца. — Парень провёл ладонями по лицу и устало выдохнул. — Я лет с пятнадцати сижу на таблетках, да что с них толку.       — Я предлагаю тебе пройти ещё одно обследование. Если ситуация усугубится тебе придётся делать операцию.       — Никаких операций. — Линде даже сел на кровати. — Это не обсуждается. Ты же знаешь, сколько времени это займёт.       — Есть более важные вещи, чем работа. — Вало был неумолим. — Если понадобится, я тоже уйду, что бы ни на минуту не спускать с тебя глаз. Чего доброго, убежишь ещё из палаты.       — А ты серьёзно настроен. — Старший даже умилился.       Он почувствовал что-то родное в своём друге. Словно на миг вернулся в прошлое, где всё было таким знакомым и понятным.       — Двигайся. — Вилле снял с себя куртку и лёг под одеяло, прижимаясь к парню всем телом. — Холодный, как ледышка. — Он положил голову на грудь парня и почувствовал глухие удары сердца в районе своего виска. — Колотится, словно пробежал кросс.       — Это потому что ты рядом. — Бригадир сделал над собой усилие, чтобы не дать плоти лишить его разума.       Вялый член тут же дернулся, когда бедро друга случайно скользнуло по его паху.       Это всё такая ерунда.       Так нелепо, когда ты одной ногой в могиле, но тебя всё ещё что-то возбуждает, веселит, расстраивает…       — Чувства это очень больно. — Хрипло прошептал Лили и почувствовал, как его глаза болят. — Они заполняют тебя изнутри, но ты так устал от происходящего, что даже не способен заплакать. Я пытаюсь найти ответы на свои вопросы, но их не становится меньше со временем. Скорее — проще сойти с ума от ненависти к себе, чем найти причину подобного поведения.       — Если ты побежал от пустоты внутри себя — значит она наконец-то тебя догнала. — Вилле грубо пихнул парня в бок. — Ты обязан вспомнить, кто ты и дать ей отпор, если есть ещё желание побороться за свою жизнь.       — Просто обними меня и заткнись. — Линде вплёл пальцы в его волнистые волосы. — Я стал таким несчастным из-за любви к тебе. Ты даже представить себе не можешь, что я чувствую.       — Любовь должна заставлять тебя испытывать удовлетворение и спокойствие. Иначе, к чему всё это? И делай так почаще. — Добавил парень, положив пальцы на жилистое запястье бригадира. — Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне.       — Извини, что твой день рождения получился настолько ужасным. Я и думать не мог, что заставлю тебя испугаться. Всё должно было выглядеть, как неплохое выступление вкупе с долгожданным признанием, а получилось… дерьмо. Впрочем, на большее я и не способен.       — Ни человеку исполосованному шрамами из-за меня за что-то извиняться. Я принимаю тебе любым, а остальное — вопрос времени, как скоро мы справимся с навалившимися проблемами.       — Тогда предлагаю остаться здесь до утра. Я настолько устал, что у меня нет желания сейчас куда-либо ехать. — Линде закрыл глаза, чувствуя, что вот вот и уснёт.       — Полностью поддерживаю. — Вилле лишь крепче обнял друга, устало глядя на разрядившийся планшет.       А где-то за пятьдесят метров от гостиной бригады экстренной реанимации, разбитый и униженный, Аарон сдёрнул со скутера укрывочную плёнку, задумчиво разглядывая мотоцикл Кристуса и содрогаясь от невыносимой тоски.       Он провел ладонью по приборной панели, смахивая пыль с циферблата, и усаживаясь на байк, чтобы привыкнуть к нему.       Спустя некоторое время, надев рюкзак, и убедившись, что все личные вещи при нём, а центральные ворота открыты, он привёл двигатель в действие, выезжая с территории, чтобы отправиться в ночное путешествие по центру Хельсинки.       В конечном счёте его скитания закончились на окраине города под неоновой вывеской круглосуточного бара, где Лииматайнен нашёл своё пристанище до самого рассвета, опрокидывая в себя шоты и безучастно глядя по сторонам, в попытке понять, как ему теперь быть со всем, что произошло накануне.