Бегущий в пустоте.

      — Снова спишь до обеда? — Вилле вошёл в дом, кинув взгляд на комнату бабушки.       Привычный свет настольной лампы распространялся по потолку через пространство между дверью и потолком.       — Я принёс твоих любимых яблок на пирог. — Вало вновь подал голос, позже смекнув, что женщина сильно устала и хочет немного подремать после работы в саду.       В свои семьдесят лет она неплохо справлялась с домашними обязанностями и даже радовала внука после смены сытным и вкусным ужином.       Хермани никогда не говорил ей, насколько прекрасно она готовит. Почему-то ему было трудно произнести подобные слова вслух, и это очень сильно расстраивало его.       Он часто скрывал свои эмоции, научившись жить со своими поражениями и победами наедине.       В конце концов, просили от него объяснений или нет, он никогда не посвящал друзей и родственников в курс дела, предпочитая оставаться на отдалении от них, не доверяя никому, кроме собственного сердца.       Вилле старался не привязываться к людям, убеждая себя тем, что в последствии это причинит лишь боль от потери близкого, а если так, то зачем вообще заводить какие-то отношения? Возможно, он даже боялся открыться и умышленно убегал от реальности в мир печатных строк, потому что на электронных страницах ему было гораздо проще открыть душу нежели в жизни.       Он ощущал пропасть между собой и теми людьми, которые могли запросто держаться за руки или во всеуслышание признаваться друг другу в самых сокровенных тайнах на публике, проявлять хоть какие-то чувства, чтобы о них узнали все присутствующие. Это было потрясающе. Ты наблюдал за такими людьми, удивляясь их открытости, их свободе, с которой они простодушно делились проблемами и личными переживаниями.       Хермани всерьёз обрадовался, встретив таких колоритных персонажей как Лили и его команда.       До этого его жизнь была довольно пустой и пресной, ничего, ровным счётом, не приносило ему радости. Зато теперь он был почти готов сказать абсолютно всем, что по настоящему счастлив.       Подстанция стала местом, куда он хотел возвращаться.       Улыбнувшись собственным мыслям, Вилле проник в свою комнату, предпочитая потратить остаток дня на работу за компьютером.       Удобно разместившись на диване, он открыл сайт и некоторое время исправлял одну из своих работ.       Бессонные ночи давали о себе знать. Буквально через час его веки потяжелели и парень, отставив ноутбук в сторону, провалился в глубокий, напряжённый сон.       Пробуждение тоже было не из самых лучших.       В помещении стало довольно холодно. День давно подошёл к концу и между неплотно задёрнутых штор виднелась одинокая, бледная луна, бросавшая тусклый свет на уставшее лицо парня.       Потянувшись, он вздрогнул от непривычного ощущения пустоты в доме.       К этому времени из гостиной всегда донослись задорные разговоры бабушки с подругами или звуки телевизора под который та любила готовить или убираться.       Почесав голову в раздумьях, Вилле прошёл по коридору и толкнул соседнюю дверь.       Отыскав в темноте клавишу выключателя, парень замер, не в силах что-либо предпринять.       Затем, судорожно вздохнув, он вышел в кухню, запирая за собой дверь на ключ и прислоняясь к ней с обратной стороны.       — И, что мне теперь делать? — Спросил Вало, взяв кота на руки и уставившись на пакет с яблоками.       Старинные часы прозвонили полночь, вырывая молодого человека из ступора.       Он взял телефон и набрал номер отца, тревожно прислушиваясь к гудкам.       — Да?       — Я бы никогда не позвонил тебе, но сегодня немного иной случай.       — Ты решил вернуться домой? — Максимус не верил собственному счастью. — Но, почему?       — Бабушка умерла. — Тихо ответил фельдшер, едва дыша. — Просто приедь и забери меня отсюда.       — Ты звонил в скорую?       — Нет. Я только что узнал об этом. — Безэмоционально пробасил парень. — Проснулся со смены и зашёл в ее комнату. Потом позвонил тебе.       — Будь на месте, я скоро приеду.       — Только давай обойдёмся без пышных встреч. Я не люблю это. — Хермани отключил вызов и вернулся в свою комнату, собирая вещи.       Треклятая дверь напротив, как бельмо на глазу манила его войти внутрь, но он бы ни за что этого не сделал.       Слишком сложно было видеть ныне живого человека в образе бездыханной куклы.       Вилле видел много смертей на дню и относился к ним совершенно спокойно, однако сегодня это касалось именно его близкого, которого он любил больше, чем кого бы то ни было.       Полное непонимание происходящего напрочь отбило способность воспринимать эту реальность, как будто всё, что было вокруг него враз стало серым и безжизненным. Как сон, как игра, насмешка, которую столь внезапно преподнесла ему жизнь, которой он доверял и которую любил несколько минут назад.       Ему было так горько, что даже не хотелось плакать.       Это в фильмах люди рыдали и бились в истерике. Вилле был немного другим. Он подождал бы некоторое время, дав волю чувствам, но сейчас ему хотелось просто сбежать отсюда, куда глаза глядят и больше не возвращаться в это место. Просто забыть, как будто всё в порядке. Словно ничего и не было.       Максимус приехал через несколько минут.       Он был без охраны, но с шофером.       Встретив сына, он ограничился отеческими объятьями и, наказав водителю отнести сумку Вилле в автомобиль, вызвал скорую.       В этот момент Вало видел несколько пропущенных от Линде Линдстрёма, но его рука так и не поднялась ответить на звонок.       Всё кончено.       Плевать, что будет дальше…       — Ты же понимаешь, что теперь тебе придётся уйти с подстанции?       — Конечно. Я с радостью это сделаю. — Хермани сел в машину. — Всё, как ты скажешь, если тебе так нужно.       — Я более опытный человек, и прекрасно знаю, что не стоит связывать свою жизнь с пустыми развлечениями. — Мужчина кивнул, занимая место рядом с Вилле. — Это безумие — выбрасывать на произвол судьбы шанс выбраться на более высокий уровень по сравнению с тем, где ты привык находиться. Твои друзья будут только мешать тебе.       — Они невероятные.       — Они пустые, чудаковатые мальчишки, которые ничего не смыслят в этом мире. Ты — другой.       — Я приму твоё предложение стать приемником, и во всём тебе помогать, но не надо так говорить о моих коллегах. Кажется, для них эта работа лучшее, что могло с ними произойти и дело тут далеко не в деньгах, тщеславии, худшем или правильном выборах. Это дело чести, которому они подчиняются, не думая о том, насколько им самим будет хорошо в этом мире.       — И, к чему эти бессмысленные жертвы? — Максимус недоумевал. — Вздор! Надо уметь отстаивать своё право на выбор. Ты никогда не станешь настоящим лидером, если всё время будешь прогибаться под окружающих и идти на уступки.       — Ты любил когда-нибудь?       — Это всё ерунда. Вилле, чем они промыли тебе мозги? Все любят, какая разница? Мы по сто раз на дню влюбляемся, как будто от этого есть хоть какой-то смысл. Люди предают друг друга, люди лгут. Я бы не смог полюбить их, сколько бы не пытался. Ты просил меня дать тебе время, я пошёл на уступки. Ты хотел погулять — пожалуйста. Я думал, за это время ты хотя бы поймёшь, что я был прав, но, выходит, всё немного иначе.       — Давай обсудим что-то другое. — Вилле рассерженно сунул телефон в карман и отвернулся к окну. — Твою позицию я уже понял.       — Вот и отлично. С завтрашнего дня ты приступаешь к работе в компании. Никакой скорой помощи. Только ты, я, инвесторы и мир невероятных возможностей.       Вилле повёл плечом и прижался лбом к холодному стеклу, чтобы унять злость.       Кто знает, было бы ли всё по-другому, ответь он на звонок Лили…       По крайней мере, тот хотя бы смог его понять.       — Пока мы едем, я должен тебе кое-что сказать. — Максимус закрыл перегородку между водительским креслом и салоном. — Мы переживаем не самое лучшее время, министерство внутренних дел всерьёз решило подпортить нам репутацию из-за той аварии на мосту, к которой я, якобы, был причастен. Конечно, никаких доказательств у них нет, но по их наводке нам отказало уже более десятка приоритетных партнёров, из чего следует только одно — ещё немного времени и компания прекратит своё существование. Или… я найду грамотного юриста. Или меня убьют.       — Ты говоришь уже об этом много лет. — Вилле подпёр кулаком подбородок. — И ничего, всё более чем нормально, в сравнении с прогнозами.       — Только теперь всё немного сложнее. Они взялись за моё имущество. Часть из которого я уже переписал на тебя прижизненно. Если я вдруг умру, ты сможешь распоряжаться офшорами и возглавить компанию вместо меня.       — Значит Джоанна в пролёте?       — Это уже тебе решать.       — Странно. — Вилле задумался. — Неоднозначные отношения у тебя с родной дочерью.       — Есть некоторые причины, чтобы так поступать.       «Это, конечно, отлично, если бы не одно Но»       — Я не твой сын. — Вилле сложил руки на груди. — И никогда им не был. Моя мать просто хотела, чтобы ты так считал.       Максимус на миг замолчал.       — Я знаю это. Однако, ты единственный, кто сказал мне правду. В этом мы с тобой похожи. Тебе не понадобилось мне врать, потому что тебе плевать на моё состояние. Поэтому я так хочу привести тебя в свою компанию, чтобы иметь под рукой человека, чей выбор и взгляды не будут затуманены жаждой наживы.       — Хорошо. Я сделаю то, что вы попросите.       — Обещаю, я дам тебе взамен всё, что пожелаешь.       — Прикажи своей дочери оставить Йонне Аарона в покое и я буду твоим до конца контракта.       — Кто это?       — Она знает. — Хермани улыбнулся. — Это один из моих друзей. Усиль охрану на подстанции, чтобы никто не посмел причинить вред тем, с кем мне довелось иметь дело.       — Подумай ещё раз. Возможно, ты передумаешь, когда увидишь заявленную сумму. — Он протянул Вилле бумаги.       Не читая, парень вышвырнул их в окно.       — Я не собираюсь повторять.