Бегущий в пустоте.

      — Здесь вся информация, которую мне удалось узнать о Джоанне. — Феликс положил перед Линде стопку бумаг, усаживаясь в кресло напротив. — На самом деле, это было не так уж и сложно.       — Отлично. — Лили открыл ящик стола и с ненавистью швырнул туда сведения. — Больше они нам не понадобятся.       — Что это значит? — Голубые глаза Ли исполнились удивлением. — Ты же так рвался с этим разобраться…       — Это значит, что я не могу продолжать следствие. — Лили сдвинул брови, глядя на молодого следователя. — У меня есть на это весомая причина.       — Мне кажется, у этого дела имеется ход, и суть его даже не в твоём парне. — Феликс сплёл пальцы вместе. — Это очень интересная история.       — Что ж, — Бригадир усмехнулся, — не в этот раз.       — Мне кажется, тебя что-то сбило с толку. Несколько дней назад ты утверждал обратное. — Следователь ткнул пальцем в Линдстрёма. — Нет, не кажется. Я знаю.       — С какого момента мы перешли на ты?       — Да брось. Мы похожи с тобой. И нам двоим не нужна вся эта ерунда, если ты понимаешь, о чём я.       — В целом, понимаю. — Линде задумался. — Но, с какой целью тебе понадобилось допекать меня? Я же сказал, что тема закрыта.       — Линде, Максимус большой человек в этой игре. Уж не думаешь ли ты, что с уходом Вилле к нему всё изменится в лучшую сторону? Ты не боишься, что его могут привлечь к ответственности?       — В последнем я даже уверен. Максимус передал активы компании своему сыну. Об этом я узнал утром от генерального директора подстанции.       — Ладно. — Феликс вздохнул, вставая. — Тебе категорически плевать, это я уже понял.       Линде оторвался от телефона, привлекая внимание следователя.       — Слушай, у тебя действительно проблемы, да? — Сейчас бригадир выглядел понимающим.       Феликс замер в дверях, оборачиваясь.       — Ты про мою «особенность»?       — Так это принято называть? — Лили приподнял бровь. — Не хочешь рассказать мне, что с тобой происходит?       — С чего ты вообще заинтересовался мной? Вокруг тысячи людей, с которыми ты бы мог провести разъяснительную беседу. Или тебе заняться нечем?       — Нет. Просто я сам такой. И знаю, насколько тяжело это скрывать. — Линде поманил пальцем следователя. — Если у тебя есть свободное время, мы могли бы прогуляться.       — Я псих, но не настолько доверчивый. — Феликс криво улыбнулся. — Интересный ты парень, Лили.       — Итак, твой ответ «да»?       — Начнёшь читать лекции или что-то вроде этого?       — Вовсе нет. Знаешь, я понимаю, чего нам здесь не хватает. Я про внешний мир. — Лили подпёр голову кулаком, лениво катая ручку по столу. — Для нас тут всё известно, ведь мы с тобой эдакие… умники. Не такие, как все, да? Окружающим приходится объяснять по сто раз то, что мы имеем в виду на самом деле, а не то, как выглядит наше лицо, когда мы произносим это вслух.       — Я вообще перестал видеть смысл в пустых разговорах. Выяснения отношений не вызывают во мне ничего, кроме гнева. — Феликс сел на подоконник, разглядывая цветы в горшках. — Мне легче уйти, чем оставаться с теми для кого я очередной способ выглядеть на моём фоне в выгодном свете.       — Я долго искал, — пробормотал Лили, поднимая тяжелый взгляд на следователя, — и нашёл ответ на свой вопрос. Мы все ищем здесь человека, с котором разделили бы горе и радость, человека, который пришёл бы на помощь в трудную минуту. Порой, эти поиски затягиваются и нам кажется, что наша мечта никогда не сбудется. Мы не представляем смысла, если не жертвуем, не ценим и не любим никого, кроме себя.       — У меня есть такой человек. Только я ему не нужен. — Феликс помотал ногами, усмехаясь. — Я, в общем-то, никому не нужен. — Он рассмеялся.       И умолк.       — Ты очень хороший. Ты можешь нравиться людям, не доказывая этого. В глубине души нам есть за что себя ненавидеть, мы все это прекрасно пониманием. И когда этой ненависти больше, чем любви, то нет ничего удивительного, если окружающие перестают нас понимать.       — Ты напоминаешь мне моего погибшего брата, Хёджина. Он был очень мудрым и спокойным. После разговора с ним мне становилось намного легче переносить трудности в учёбе и с родителями. — Феликс прикусил губу. — А потом его не стало. И я был вынужден учиться жить в этом мире заново. Больше никто не говорил мне, как поступать с навалившейся ответственностью. Я увидел тебя впервые и понял, что ты… Нет, это бредово, конечно, прозвучит…       — Я не твой брат. — Лили прошёлся по кабинету, глядя в окно. — Но хотел бы им быть, если бы тебе стало лучше от этого факта.       — Мне было печально от той мысли, что жизнь очень несправедлива по отношению к человеку. Ей преимущественно всё равно, кого оставить в этом мире и кого забрать. Впрочем, наверное, надо принимать это, как данность. — Ли протянул ладонь старшему. — Ты не боишься меня, не презираешь. Это давно забытое чувство. Мне кажется, с его появлением во мне просыпается надежда.       Линде сжал его пальцы и положил к себе на колено, глядя на хрупкие на вид, но сильные фаланги собеседника, очерченные аккуратными ногтями.       — Тебя нужно опекать. Тут нечего стыдиться, в самом деле. Мы куда слабее, чем кажемся на первый взгляд. А у меня и вовсе не было детства. Я вечно куда-то бежал, забывая наслаждаться жизнью. Ты успеваешь заметить насколько она хороша, когда жить тебе остается примерно несколько минут. И когда наступает этот момент, ты клянёшься, что если выживешь, то начнёшь всё с чистого листа, чтобы сполна попробовать на вкус каждый сантиметр любимого тела, увидеть всякую деталь на бесконечном лабиринте города и запомнить каждое слово, понять, что оно значит именно для тебя. — Он усмехнулся. — До этого момента я никому об этом не говорил. Эти слова звучат так, как будто я неизгладимый романтик или вдохновенный писатель. Забавно.       — Если душа существует, то я её видел. — Ли всмотрелся в уставшее лицо собеседника, различая цвет глаз, переливы лампы на черных точках зрачков и в тонкие, слегка разочарованные губы бригадира, когда он произносил свою речь.       — Я очень старый. — Линде тяжело вздохнул. — Я чувствую это. Мне не было известно, что такое сомнения, как будто был здесь всегда, и если бы ушёл, то даже и не заметил бы. Поэтому не стоит жить тем, что тебе советуют другие. У каждого свой путь на этой земле. Ты не рожден для того, чтобы тобой восхищались, как и не обязан быть тем, кого хотят в тебе увидеть. Иначе проживёшь такую же жизнь, как у меня.       — Хочешь сказать, ты сам не веришь в то, что говоришь?       — Я не знаю, Феликс. Мне всего лишь хочется, чтобы ты перестал грустить. Однако, как мне кажется, делаю только хуже. — Он поднёс его пальцы к своим губам, согревая их дыханием. — У тебя низкое давление.       — И, всё же, врача в тебе больше, чем романтика. — Ли смущённо рассмеялся. — Тебе, наверное, нужно работать?       — Возможно. — Линде задумчиво посмотрел на папку с документами. — Извини.       Феликс ещё некоторое время смотрел на город через стекло, наблюдая за тем, как район постепенно преображается в светлое марево с наступлением сумерек.       — Можно иногда приходить к тебе? — Ли застегнул пальто, оборачиваясь к Линдстрёму.       — Ты же знаешь мой ответ. — Врач развалился в компьютерном кресле, перелистывая ежедневник и краем глаза подглядывая за следователем.       — Хотел бы услышать его лично от тебя. — Феликс поймал себя на том, что его голову посетили странные мысли.       — Я Очень хочу, чтобы ты приходил. — В руках Лили появилась сигарета, он поднялся с места, чтобы проводить парня в вестибюль. — Уж прости мне эту отвратительную привычку. — Бригадир ухмыльнулся.       На прощание Феликс одарил старшего тяжёлым и проницательным взглядом, словно бы говоря без слов: всё, что было здесь, только между нами. И пошёл в сторону своего автомобиля, изредка оглядываясь по сторонам.       — И всё же, — проворчал Линде, кидая бычок в урну и прыгая от холода на крыльце, — что-то с тобой не так.