Печка, печка.

- Горим! - Не ори, идиот, не мы горим, а печка. - Еще хуже - печка горит! Надо спасать печку! Надо вызвать Америку! - Лучше пожарных... И вообще, сейчас я все налажу. - Нет, она нас убьет, она нас убьет...- причитал Украина, пока его младший брат пытался что-то сотворить с печкой, из которой вот уже как две минуты валил черный дым. Печка была старая. Не та, что у любого на кухне - печка была каменная, беленая (очень давно), с заслонкой и трубой. Вообще, она была в музее. Но директор музея почти добровольно и с малым применением насилия со стороны Беларуси, разрешил попользоваться ей какое-то время. Только с обещанием, что они ничего не сломают. Все-таки эта печка могла похвастаться тем, что однажды там от Беларуси пряталась Россия. И вообще последнее время Аня пряталась по музеям, зная, что Коля ненавидит эти учреждения. Да и кто их любит?.. Поэтому печка стала любимой печкой Брагинской, а сломать её стало теперь чревато для здоровья. - Да помоги ты!- обернулся уже частично афроамериканский Николай к своему брату. Никита перестал причитать и стал внимательно смотреть в печку. На этом его помощь заканчивалась. Вообще, идея обоих братьев была в том, что они испекут хлеб, а точнее красивый каравай, для столь любимой сестренки. Поэтому на время оба объявили хрупкий мир. С Беларуси было обещание достать настоящую работающую печку, а с Украины - приготовить тесто. Тесто Черченко честно сделал, а Арловский нашел печку. Вот только с функционированием у неё были проблемы. Дым шел прямо в помещение, а не через трубу куда-то там наверх. Поэтому Коля предпринял весьма бесполезную попытку запихать дым в печку. Дым не боялся ножей, в этом было его главное преимущество. Ну, кроме того, что тела у него тоже не было. А вот Никита просто пытался добрыми словами успокоить агрессивного и не выспавшегося (судя по мешкам под глазами) братика. Братик наконец успокоился, печка ехидно перестала плеваться дымом. Потому что огонь затих. - Наверное, труба засорилась!- выдал Никита прекрасную фразу. Чаще всего он эту фразу говорил перед умывальником, который отказывался забирать воду и щедро давал её обратно. А после этой фразы Черченко вызывал сантехников и смотрел, как они копаются в технике. Его всегда восхищали люди, умеющие не сломать технику, залезая внутрь. - Надо прочистить...- задумчиво протянул Коля, глядя куда-то сквозь потолок и задумчиво одергивая пальто. - Там же холодно!- праведно возмутился Украина. И правда, на улице стояло замечательное двадцать девятое декабря, завтра был день рождения России. И подарком был как раз предполагаемый каравай. Поэтому надо было что-то делать. - Сам знаю,- мирно огрызнулся Арловский,- Все равно надо прочистить. - Может ты сам?.. Печку ты обещал!- заявил парень, скрещивая руки на груди. Николай подавил желание заткнуть брату рот его же шарфом, и снова начал думать. Мысли как-то шли абсолютно не в ту степь. А в ту, что Аня будет очень радоваться. Помыслив так в полной тишине еще минут пять, Николай принял гениальное решение. - Давай я полезу на крышу, а ты снизу?- Украина покраснел. Но потом сообразил, что хочет от него брат, и кивнул. Арловский полез на крышу. Еще со времен постройки крыша не видывала таких событий, как подскальзывающийся Беларусь, цепляющийся исключительно ножами и подтягивающийся таким способом. А все потому, что вчера шел ледяной дождик, который превратил двускатную крышу в просто прекрасную горку, с которой соскальзывало всё и все. Ну и Николай тоже, что ему от коллектива отрываться-то?.. Но все же скоро он достиг этой узкой ровной полоски шириной как раз, чтобы балансировать на одной ноге. Арловский застыл на носочках, тихо вздохнул и сделал первый шаг. Крыша подозрительно не скользила. Тогда окрыленный успехом Коля сделал шаг и чуть не упал с крыши. Благо по пути встретилась труба, которую он обхватил руками так страстно, будто это была Россия. А может и еще сильнее. Выровняв дыхание и проглотив пару тройку ругательств, Николай аккуратно встал, крепко держась за спасительную трубу. Только беда была в том, что это была не та труба, до нужной пришлось еще пройти три шага. Ругая себя за то, что не стал лезть по той части крыши (все равно везде скользко, какая ему разница?), Арловский быстренько, пародируя балерин Большого театра, добежал до нужной трубы и обхватил руками её. Перевел дыхание и наклонился. - Украина-а!- эхо быстро побежали вниз, вырвавшись с облачком золы. Никита в здании чихнул, подтверждая то, что он тут, все слышит и готов к действиям. Беларусь взял швабру, которую дополнительно тащил с собой на крышу, и стал заниматься миссией: "Прочистить трубу". Снизу Украина занимался тем же, иногда швабры сталкивались, чем вызывали радостные ругательства у обоих. Золы летело порядочно и на Беларусь, и на Украину. Впрочем на последнего больше. Удостоверившись, что труба наконец нормально прочищена, Беларусь стал слезать вниз. Сделать это было легко - сел и поехал. А внизу оказался очень дружественный сугроб, хоть и заморозивший белоруса от волос до пяток, на зато очистивший от золы. А вот его старшему братику повезло меньше. Он напоминал папуаса - если только они носят свитера и шарфы. Никита чихнул, в воздух взвилось с него маленькое черное облачко и осело обратно на макушку украинца. Николай весело улыбнулся. Потом стали искать тесто. Потому что оно пропало. Просто было, стояло, а теперь его нет. Мистика... Но белорус скорее верил в прожорливого брата, нежели в домового. Но и в него тоже, поэтому стали искать. Тесто нашел сам Украина - под столом. Как оно там оказалось, загадка, разве что кот при музее утащил. А коты тесто не едят, это все знают. Залив в форму тесто, братья стали его украшать. Каждый по-своему, поэтому пирог получился визуально поделенный на две части. На украинскую и на белорусскую. И обе были немного кособокими, по-своему. Но потом Никита и Николай дружно это все поставили в печку и развели огонь. И стали ждать, мечтая как отреагирует любимая сестренка на такой подарок. Конечно, мечтать полезно. Иногда. Но не тогда, когда надо следить за печкой. Поэтому из мечт обоих братьев вывел странноватый запах. - Ой... Опять горит что-то... - Хлеб!- хором сообразили юные повара и наперегонки полезли в печь, чуть не испекшись там заживо. Каравай спасти почти удалось. Он просто немного подгорел на дне, а так был вполне съедобным. Ну, по мнению Украины, а Никите все что не ядовитое - съедобное. - Думаю, нормально,- вынес он вердикт, аккуратно тыкая пальцем в хлеб. Хлеб чуть вогнулся, а потом вновь стал нормальным. Коля удовлетворенно кивнул. - У кого он полежит до завтра? - Давай у тебя, а то ко мне Америка придет, а он всегда все подчистую съедает,- пожаловался старший брат, озадаченно качая папуасной макушкой. Назавтра пошли дарить эту красивую и выжившую стряпню. Приоделись, причесались - в общем привели себя в порядок. Украина даже шарф свой постирал, наконец-то. Беларусь ножи заточил, пристроил так, чтобы издалека было видно - только наточенные. Короче, приготовились. Взяли хлеб, остывший за ночь, положили на полотенце, тоже белое и красивое. В общем, все чин по чину. Пошли к России. Аня подозрительно долго не открывала, хотя Коля вообще молчал, голоса даже не подал. И реакция на братьев у неё была странная. - Я то-о-о-олстая!- взвыла красавица голосом пароходной сирены, представая перед родственниками почти голой. Ну, в одной рубашке да в трусах. Украина покраснел. А потом оба быстро сообразили и спрятали каравай за спины. - А вы чего пришли?- подозрительно покосилась она на белоруса и украинца, когда трагедия стала чуть меньшей и позволила завидеть кого-то еще. - А мы... Э-э... С днем рождения, вот!- нашелся Арловский. Брагинская подозрительно покосилась на него. - А подарок где?.. - Вот!- они торжественно показали каравай. Девушка скептически посмотрела на произведение кулинарии, чуть подгорелое снизу и присыпанное золой. А потом разулыбалась и повисла на шеях у обоих. - Спасибо, братики!