Зеркало

Мирабель чувствует. Она босыми ногами проходит по полу Каситы, тихо проходит сначала дверь Луизы, потом Изабеллы. Дуновение ветерка легко развивает её тёмные кудри, что от часа безрезультатной попытки уснуть спутались в птичье гнездо. И вот, колющее чувство, что не давало ей уснуть привело её к двери Камило. В последнее время они не были столь близки. Её кузин всегда весел и жизнерадостный, с особенным даром и огоньком внутри. Мирабель злилась, когда обращаясь к другим перед ней поставал Камило и пару раз постукала его по голове, после чего парень перестал это делать. Она никогда по настоящему не злилась на брата и со временем ей стало не хватать его преобращений. Он перестал использовать свой дар, чтобы просто позабавляться, глаза перестали светиться тем огоньком, которым всегда восхищалась Мирабель. Все время проводил на улицах, где помогал жителям всякой мелочью, но и они не пытали любовь к жуткому дару Камило, ведь мало кто любил смотреть как их лицо использовал мальчишка. И сегодня днем, когда Мирабель помогала местным детям разрисовывать стены в яркие краски возле соседнего дома, она стала свидетелем того, как Камило впервые не смог принять нужный облик. Его вид менялся от лица мужчины, искажал его в смешных и страшных гримасах. И мужчина разозлился. Он прогнал мальчишку с глаз долой, сказав что тот издевается над ним и что дар его по настоящему жуткий. Камило ушёл. И с того утра, ни на обеде, ни на ужине не появился. Мирабель покусывает губы в сомнении. Рука потянулась к двери, но Касита решила помочь. Дверь открылась, и встретила её ночная темень. Она шагнула внутрь, стараясь чтобы глаза привыкли к царящей здесь темноте. В комнате было душно. – Камило – неуверенно позвала его Мирабель. Она остановилась возле стены. На нем таким же темным и тяжёлым как эта ночь тканью было закрыто главный атрибут этой комнаты – зеркало в настоящей золотой раме. В волнении, девушка сжала ткань в руке, а когда потянула – воздух наполнился пылью. Мира застыла. Сейчас, она смотрела уже не на неземной красоты зеркало в роскошной раме. Внутри все больно скрутилось от страха и грусти, когда стекло предстало перед ней страшными вспышками молнии, трещины роились ламанными змеями и кругом сужаясь, окрашивались в красный цвет. Мирабель пустила глубокий вздох. Рукой потянулась к этим трещинам, касаясь крови и с ужасом заметила, что она свежая. – Мирабель.. Голос за ее спиной был знаком и так же неузнаваем. Она резко обернулась, что только платье прошлось рябью по полу. И увидела его. Сгорбленную, трясущуюся как осиротевший котёнок тень. Камило сидел на полу, в самом углу, поджав под себя ноги. Мирабель подошла и упала перед ним на колени. – Камило.. Он рвано вдохнул и закусил губу. Лицо, всегда забавное, излучающее радость и смех сморщилось от плача. Он протянул окровавленые руки к сестре, уже не имея сил находиться здесь один на один со своими мыслями, со своим даром... – Пожайлуста, Мирабель.. – снова вздох. Девушка осторожно взяла его ладони в свои руки, от отчаяния на его лице пробирала дрожь, цепляла за самую душу – Как ты это сделала? Скажи мне... как ты избавилась от дара? – Я не понимаю – в растерянности прошептала девушка. – Я ненавижу это. Я ненавижу быть кем то. Я не вижу больше себя в отражении, Мира. Меня будто нет... – его голос так же дрожал как он сам, почти срываясь на хрип, хотя говорил он тихо. Где-то за стенами Долорес шепталась через окна с Мариано. Он не хотел, чтобы она знала. Ведь это значит, что в попытках помочь, сестра расскажет это маме, бабушке, брату, о его слабости будут знать все. Но Камило хотел, чтобы рядом была только Мирабель. Девушка растерялась. Она ещё никогда не видела своего брата в таком состоянии, таким потерянным, таким разбитым. Она молча сидела возле брата, не рвалась ни перебивать, ни осуждать. Он должен выговориться. – Что я такое... – прошептал он, сомкнув глаза, с которых потекли слезы. – Камило больше нет.. – Это не так.. – прошептала она, когда к горлу подходил ком. – Это так, Мирабель. Посмотри на меня. – в секунду, парень изменился и теперь на него смотрела она сама. И лишь черты лица преобрели страдальческий вид. – Ты смотришь на себя, а не на меня. – снова изменение и в сердце больно кольнуло, ведь перед ней сидел Лука - ее парень, с которым они недавно растались – Ты ощущаешь боль при виде него, ты не видишь меня. – он снова стал собой и теперь лицо преобрело очертания злости. – Мой дар лишает меня себя. Меня нет. Я лишь оболочка, что может становиться другими. Разве это дар, Бель? Этому я должен быть благодарным? Мирабель поджала губы. Она поняла его. Его дар обременял, так же, как её клеймо обычной. Она не хотела, она так не хотела, чтобы Камило перестал так думать. Чтобы он почувствовал, что он особенный для всех потому что он такой, как есть. Камило много вложил в семью. Он помогал отводить южных чужаков от гор, превращаясь в сельского работягу. Он был готов ночь не спать, чтобы помочь матери с ребёнком и это заставляло Миру восхищаться братом. Камило всегда был опорой семьи даже в самые худшие времена. Но за его попытками держать всех в позитиве, никто не заметил, как сам он потухает внутри. Казалось дар, который он хотел использовать на пользу теперь приносил всем отвращение. Но это было не так. Мирабель видела его настоящего. Помнит. Она хорошо помнит. Мирабель сильней сжала его руки. Большим пальцем погладила по шершавой ладони. Камило вопросительно посмотрел на сестру, когда та потянула его встать. – Я докажу тебе, что это не так. Камило вытер одной рукой слезы, оставляя на лице красные разводы крови. Вместе, они подошли к уже открытому зеркалу, где темнота ломалась об грубые линии трещин. Пол тихо потрескивал под их шагами. Вокруг было так тихо, что Мирабель услышала его учащенное дыхание, когда он резко и с болью на лице отвел взгляд в стену. Не смотреть. Ты не увидишь там себя, Камило. Мирабель нежно погладила его по ладони. – Посмотри на меня. – шепотом позвала она. Парень сжал губы и рвано вдохнул. Она заметила, как он едва заметно помотал головой и вспомнила в его действиях себя. Губы потянулись в едва заметной, теплой улыбке, но глаза за очками полнились слезами. – Ты всегда будешь особенным, Камило. И я горжусь тем, что ты мой брат. – Начала шептать девушка – Тебя любят. Все любят за то, что ты есть. Не за твой дар или его отсутствие. Не за то, оправдал ли ты ожидания. Они любят Камило. Я люблю тебя, обжорка-Камило. Мирабель закусила губу. Улыбка стала шире, а слеза упала где-то в бездну окружающего мира. Камило застыл. – Все называют меня хамелеоном. – после недолгой тишины прошептал он. Мирабель засмеялась. – Разве? Всеравно в любом виде, ты остаёшься обжоркой-Камило. Камило посмотрел на нее блестящими в остатках сияния большими глазами. Мирабель уткнулась в грудь парня, не отпустив при этом его руки. – Помнишь? Он помнил. В его воспоминаниях тот вечер лучше, чем даже вечер его церемонии. Потому что в тот момент маленькая Мирабель нуждалась в нем так же, как он сейчас. Их отнесло воспоминаниями на семь лет назад. Много людей из посёлка собрались в их доме, чтобы посмотреть на чудо в семье Мадригаль. Уже пять детей получили прекрасные дары, настала очередь Мирабель. Маленькую девочку заботливо одели в белое платье и теперь она с волнением проходила по красной дорожке. Все с нетерпением ждали увидеть, каким же чудом наделит магия юную Мирабель. Девочка была уверенна, что она так же особенна, и сердце сладко трепетало в груди, когда маленькой ладонью потянулась к ручке двери. А потом все рухнуло. Отчётливо помнится глухая тишина в многолюдном помещении. Разочарованные и напуганные глаза бабушки Абуеллы. И маленькая девочка, что с колочущимся сердцем перебирала пальцы на руках. Она осталась без дара. Бабушку больше волновала магия, и какие последствия несёт это событие. На втором месте, неловкость перед гостями. Чтобы не разочаровывать всех ещё больше грандиозный банкет решили не отменять. И лишь в последнюю очередь все думали о потерянной, напуганой Мирабель. Девочка была на празднике, но каждый смотрел на неё с осуждением, а сам праздник походил на поминки. Мирабель убежала в свою комнату, такую же обычную, как и пару минут назад. Всё ее мечты о крыльях или цветах, как у сестры, улетели вместе со всей её радостью. Девочке было до жути обидно. Она ничего не понимала, и никто не рвался ей отвечать. А потом дверь со скрипом отворилась. На пороге оказался кудрявый мальчишка, что с интересом заглядывал в комнату сестры, а в его руках тарелка с горкой праздничных лепешек. Мирабель всхлыпнула и вытерла глаза от слез. Посмотрела на молча жующего брата, что остановился возле неё, сев на кровать. А потом протянул лепёшку девочке. – Нельзя есть праздничные лепёшки. Сегодня не будет праздника. – грустно пролепетала она. Мальчик смотрел на ее заплаканное лицо молча. Но когда лепешка с рук упала, а за ней полетела и тарелка, он накинулся на сестру и сжал ее в крепких объятиях. – Тебе не нужен праздник, чтобы быть особенной. – уверенно, даже с какой то твёрдой злостью заявил Камило, которому эта ситуация так же не понравилась. – Я не особенная. – девочка охватила его своими все ещё детскими ручонками и заплакала ему в плечо. – Бабушка сказала, что у меня обязательно будет дар. Теперь все перестанут меня любить. Я обычная. Камило слышал как сестрёнка плачет и так злился. Не понимал, почему она думает, что дар решает, особенная она или нет, но ещё больше было желание её успокоить. –Ты - всегда будешь особенной Бель! И я горжусь тем, что ты моя сестра, с даром или без! – в мальчишеском тоне слышались напористость и уверенность, но объятия становились крепче. – Все любят тебя за то, что ты есть. Не за твой дар или его отсутствие. Не за то, оправдала ли ты ожидания. Они любят Мирабель.... Я люблю тебя, Мирабель! – мальчик почти крикнул последние слова после недолгой паузы, будто сказанное было чем то личным, страшным и невозможным для признания. Мирабель шморгнула носом и отсторонилась от мальчика. Он боялся увидеть её лицо, не знать почему, но когда увидел что она улыбается, улыбка появилась в ответ. – Ты правда так считаешь? – с детской наивностью и в то же время интересом спросила Бель, поправив свои очки. – Правда-правда! – Камило улыбнулся шире. Мирабель бросила взгляд на праздничные лепёшки, что валялись вместе с тарелкой под их ногами. Хихикнула, а потом и вовсе засмеялась. Камило смог зарядить её хорошим настроением, хотя грусть всеравно билась в ее сердечке. – Я тоже люблю тебя, обжорка Камило. Камило театрально обиделся, но улыбка сдавала его настоящие эмоции. – Все называют меня хамелеоном. – он сказал это с гордостью. – Разве? Всеравно в любом виде, ты остаёшься обжоркой-Камило. Тогда эта фраза заставила Камило защекотать сестру, но в результате он всеравно обнял её со всей братской любовью, заботой и поддержкой. Ведь тогда фраза кинута невзначай воспринималась как подкол. Но сейчас... именно она стала его спасением. Камило смог посмотреть в зеркало. Он будто снова увидел себя и сестру снова маленькими. Так же само сидя на полу, они обнимались. Тогда он помог Мирабель принять себя такой, какой она есть, ведь любят не за дар. Сейчас же, он понял за что так сильно к ней был привязан. Она помогла снова увидеть себя в зеркале маленьким. Он видел брата, в котором нуждалась сестра. Ему достаточно будет знать, что хотя бы один человек видит его настоящего. Не хамелеона, принимающего чужие обличия в должность принадлежности к семье Мадригаль, а обычного надоедливого обжорку-Камило. Впервые, он смотрел в зеркало и улыбался искренне. Темнота уже не казалась столь давящей, месяц засветил ярче. Брат и сестра не видели друг друга, но они могли прекрасно чувствовать, как исчезает напряжение, а души тешит долгожданный покой, который появлялся только когда они рядом. Разговаривали они на любые, обычные темы, что не касались ни их семьи, ни дара. Мальчик перебирал в руке её кудри, понимая, что эта девочка чертовски особенная. Пусть даже не в понимании семьи Мадригаль, но в ней было то, что в других испортило присутствие тяжести дара. Она была свободна. Мыслями, действиями.. Мирабель и Камило так и заснули в объятиях, обпершись спинами к стене, когда смогли успокоить бушующий океан в их сердцах. Долорес тихо приоткрыла дверь. Улыбнулась картине, которую увидела. Мирабель с приоткрытим ртом пятнала жёлтое пончо Камило слюной. Сам парень с умиротворенным лицом уснул, положив голову на ее кудри. Рука все ещё приобнимала сестру за плечи, даже во сне не посмев её отпустить. Долорес слышала. Конечно она слышала, но знала, кто на самом деле ему нужен. Девушка так же тихо закрыла дверь. Зеркало было разбитым. Оно страдало от того, кем являлось. Его разбило собственное отражение, и даже золотая рама не смогла этого остановить. И лишь почувствовав себя тем, кого потеряло в себе ещё давно, трещины начали исчезать. На утро, зеркало было целым.