head above water

— Что ты здесь делаешь? — в вопросе нет и тени искреннего любопытства. Ши Уду, похоже, не удивлен. Его голос не звучит польщенным или, напротив, настороженным. Его голос звучит хищно. Так, будто он готов наброситься на Пэй Мина, утаскивая его под воду, пока легкие не наполнятся водой, и он не утонет, покоряясь. Пэй Мин понимает, что вошел во дворец Повелителя Вод без приглашения, и учитывая этот факт… Пэй Мин понимает, почему Ши Уду так ощетинился. Но все это фарс, недовольство, выставленное напоказ. Ши Уду может притворяться оскорбленным и несогласным с его поведением, если ему так хочется. Но Пэй Мин знает, как все обстоит на самом деле. Что Ши Уду на самом деле чувствует. Он смотрит на Повелителя Вод снизу вверх, когда устраивается в одном из причудливых кресел напротив. — Пришел, чтобы увидеть тебя, конечно, — говорит так, будто это самая очевидная вещь в трех мирах (так ведь и есть). — Мы уже виделись сегодня, — деловито замечает Ши Уду, приподнимая идеально изогнутую бровь. Он подходит к развалившемуся в кресле Пэй Мину, оставаясь, однако, вне досягаемости, и смотрит сверху вниз, — или, полагаешь, это не в счет? — Конечно, в счет, — отвечает Пэй Мин, и его ответ в равной степени дружелюбный и легкомысленный. — Ты же знаешь, что я благодарен за любую возможность находиться рядом с тобой, но… — Он делает картинную паузу для пущего эффекта и понижает голос, когда продолжает, — Собрания — это одно, я надеялся на что-то более интимное. Ши Уду хмуро смотрит на него сверху вниз, и Пэй Мина это наводит на мысль, как должно быть приятно смотреть так на другого бога. В этой ситуации это вполне уместно: в каком-то смысле Ши Уду и правда выше его. Ши Уду усмехается, а в его следующем вопросе явно скользит издевка: — У тебя в голове когда-нибудь возникали мысли, которые касались чего-то кроме низменных плотских желаний? — В моей голове полно мыслей, не связанных с подобным, — возражает Пэй Мин, — или ты забыл, что я генерал, которого считают блестящим стратегом? — он многозначительно ухмыляется. — Некоторые из моих мыслей связаны с тобой, некоторые нет, куча таких, о которых никто и предположить не может; они все так незримо переплетаются, знаешь? — Мммм, — по приглушенному ответу можно подумать, что Ши Уду совсем не впечатлен. Больше он не говорит ничего — даже не пытается спорить. Должно быть, он не хочет признавать, что слаб перед подобными словами, но Пэй Мин знает правду: он знает, Ши Уду любит слышать от него такие вещи. Несмотря на все протесты и попытки изобразить равнодушие, Пэй Мин видит человека за этим холодным фасадом. И правда в том, что комплименты Пэй Мина откликаются в нем теплотой, хоть он и недостаточно откровенен, чтобы показать это. Пэй Мин никогда не жаловался — и никогда не пожаловался бы — что с Ши Уду приходится снимать все те слои, в которые он облачен. Не важно, в буквальном или метафорическом смысле. Пэй Мин позволяет себе скользнуть оценивающим взглядом по фигуре Повелителя Вод во время промелькнувшей в разговоре паузы. Не в первый раз за вечер, но теперь он ближе, и здесь они только вдвоем; сейчас нет никакой нужды держать лицо. Здесь и сейчас они не в ответе ни перед кем, кроме друг друга, поэтому Пэй Мин с упоением и жадностью впитывает облик Повелителя Вод: кобальт и серебро украшают его наряд, его верхнее одеяние, роскошное, выполненное из шелка, кажется, усыпано бриллиантами — взрывающиеся галактики, отраженные в неспокойной водной глади. Его волосы, частично собранные, и удерживаемые серебряным гуанем, скреплены соответствующим заном. Серьги и цепь, обвивающая шею, дополняют его наряд, идеально завершая образ. Пэй Мин не может отвести взгляд, и у него такое чувство, будто Ши Уду знает это; он подозревает, что Повелителю Вод льстит такое внимание. — Не надоело пялиться? — спрашивает Ши Уду после долгой паузы, скрестив руки на груди. Звучит так, будто он хочет показаться раздраженным, хотя это вовсе не так. Он держится вне досягаемости Пэй Мина, и тот почти решается схватить его за запястья, чтобы притянуть к себе на колени. Но пока он оставляет эту идею. Он откладывает ее на потом, на тот случай, если Ши Уду сам не проявит инициативу (а он может — он наслаждается контролем). — На тебя? Никогда, — это правда, которую другой принял бы за лесть, но Пэй Мин знает, что Ши Уду поймет так, как нужно; всего на мгновение его взгляд смягчается — моргнешь и упустишь момент (и Пэй Мин не упускает). — Дождевая вода и свет звезд подходят тебе. Ты прекрасен, Шуй-гэ. — Я не одна из твоих женщин, — тон Ши Уду полон надменного безразличия, но выражение его лица говорит о многом и отражает что-то, похожее на возмущение. Он делает все, чтобы скрыть как можно глубже семя горечи в своем голосе, и у него получилось бы, будь рядом кто-то другой. Они знают друг друга уже слишком много веков, чтобы хранить секреты или скрывать частички самих себя. Пэй Мин уже давно отказался от этих попыток. И когда-нибудь он убедит и Ши Уду отказаться от них. Только не сегодня. — Я не одна из твоих женщин, — Ши Уду повторяет, будто считает, что у Пэй Мина внезапно появились проблемы со слухом, и, усмехнувшись, добавляет, — и я не собираюсь подчиняться только потому, что ты можешь выражать свои мысли столь поэтично. В его глазах блеск, который Пэй Мин не может — и никогда не мог — игнорировать. Это волнует. — Я хорошо осведомлен о том, кто ты, — отвечает Пэй Мин, — и, поверь мне, говоря все это, я вовсе не хочу, чтобы ты становился кем-то другим, — он встречается с Ши Уду взглядом, задерживается на нем и продолжает, — то, что я вижу перед собой прямо сейчас — именно то, что нужно. — Ты такой льстец, — Ши Уду раздраженно тычет в него пальцем. Он убирает прядь волос за плечо, дразняще открывая участок кожи на шее, которую хочется покрыть поцелуями и укусами. Пэй Мин смотрит открыто, понимает, что все это — часть провокации. Повелитель Вод чертовски соблазнительно дразнит его. (Впрочем, Пей Мину это нравится. Он любит в Ши Уду каждую частичку, но об этом он предпочитает молчать.) — Честный льстец, — поправляет Пэй Мин, ерзая в кресле, — скучал, пока меня не было? Он наклоняется вперед, руки тянутся, чтобы прикоснуться, удержать, притянуть ближе, как он намеревался сделать ранее, но Ши Уду не позволяет. Он отступает назад, и Пэй Мин слегка хмурится. Он не будет дуться — по крайней мере, пока. Ши Уду игнорирует его вопрос и вместо того, чтобы ответить, спрашивает сам: — Ты думал, что можешь так просто войти в чужие владения и вести себя так, как заблагорассудится? Он стоит, суровый и абсолютно неприступный, по крайней мере для всех, кроме Пэй Мина. Пэй Мин же оказывается затянут гравитацией Ши Уду, даже — особенно — когда Повелитель Вод отталкивает его, не позволяя приблизиться вплотную, предупреждая неизбежное столкновение. Как полагает Пэй Мин, это в порядке вещей. Он наслаждается каждой игрой, которую они ведут, и до конца вечера он точно добьется того, ради чего пришел сюда. (Еще одна вещь, о которой он не говорит: секс всегда невероятен, но больше всего он наслаждается тем, насколько уязвимым становится Ши Уду после оргазма; он всегда позволяет Пэй Мину остаться, всегда сворачивается клубком в его объятиях, всегда позволяет касаться и целовать себя, отбросив притворное сопротивление. Этого достаточно, чтобы заставить сердце Пэй Мина сладко и искренне ныть в груди. Пэй Мин никогда и ни с кем не оставался после. Только с Ши Уду он хотел этого. И он знает, что одно это говорит о многом.) Чувство чистейшего собственничества царапает шипами изнутри, и с его губ почти слетает вопрос: «Неужели теперь я не могу касаться того, кто принадлежит мне?» Однако, он решает не испытывать удачу. По крайней мере, не таким образом. Вместо этого, его губы изгибаются в легкой улыбке, и он говорит: — Прости меня. Но может ли этот скромный, недостойный человек загладить свою вину перед тобой? — его голос пропитан сарказмом и сладостью одновременно, и сам он склоняется, производя впечатление человека, который внимательно слушает. (Если быть честным, так и есть.) Ши Уду делает шаг навстречу, и на одно мимолетное мгновение Пэй Мину кажется, что он собирается сдаться, просить о прикосновении, но его ожидания не оправдываются. Простота, похоже, не совсем соответствует настроению Повелителя Вод в этот вечер. (И это тоже в порядке вещей, как полагает Пэй Мин) Ши Уду поднимает ногу и протягивает ее; бог войны наблюдает за ним с любопытством, и у него перехватывает дыхание, когда эта нога упирается ему в грудь. — Генерал, не так ли? — Ши Уду не утруждает себя ожиданием ответа, давит на грудь Пэй Мина, пока его позвоночник не вжимается в спинку кресла. Он мог бы сопротивляться, если бы захотел. Он не хочет. Давление становится сильнее — все еще слабое, но ощутимое. — Не так ли? — Ши Уду повторяет настойчивее. Пэй Мин будто со стороны слышит собственный голос: — Да, — и, черт, его дыхание не должно быть таким сбитым прямо сейчас, еще не время. — Генералы подчиняются приказам, — шепчет Повелитель Вод. Давление исчезает с груди — нога Ши Уду снова опускается на пол. Пэй Мин этим почти разочарован, но Ши Уду, по своему обыкновению, не позволяет напряжению угаснуть: — Следуй моим приказам, и, возможно, я найду в себе силы простить тебя. Это не жест доброй воли, не возможность для покаяния, не предвестник скорого прощения. Это вызов, и Пэй Мин был бы дураком, не приняв его (во всех возможных смыслах). Он проводит языком по нижней губе, и от его взгляда не укрывается то, как темные глаза следуют за этим движением. — Тогда, отдавай свои приказы, Шуй-гэ, — шепчет он. Руки скользят к завязкам и застежкам. Верхнее одеяние Ши Уду — первое, что оказывается снято — украшено драгоценными камнями, мерцающими, когда одежда соскальзывает с тела и стекает к полу, — свет и вода в движении, словно ночное небо, отраженное в волнующемся море. Пэй Мин терпеливо выжидает, пока Ши Уду молча снимает одежды — слой за слоем — со своего тела; он задается вопросом, выглядит ли он столь же спокойным, каким пытается казаться, пока его пульс набатом грохочет в ушах. Он понимает, что пялится, приоткрыв губы, на полностью обнаженный торс Повелителя Вод. И на нижнюю часть его тела, так же постепенно лишающуюся одежд. Возможно, он и отдаленно не выглядит спокойным; возможно, его взгляд наполнен голодом и предвкушением. Как только Ши Уду оказывается полностью обнажен, он выпрямляется во весь рост, грациозно подходя ближе. — Оставайся в кресле. И держи руки при себе, пока я не прикажу. Ты должен сдерживаться. Понял? — расстояние между ними снова сокращается (все еще недостаточно), и Ши Уду приподнимает подбородок Пэй Мина своими тонкими изящными пальцами, заставляя его сильнее запрокинуть голову. — Да, — голос хрипит. И хотя Пэй Мину не нравится, что он не может прикоснуться без позволения, он слишком заинтересован тем, что на уме у его спутника. Кроме того, он знает, как послушание действует на Ши Уду — подчинение бога войны, который может одним ударом меча лишить кого-то головы, опьяняет. (Для этого человека Пэй Мин готов сделать все, с командами или без них; он полностью в его власти, несмотря ни на что) Глаза Ши Уду — грозовые тучи над бушующим бурным морем. Это опасные воды, но Пэй Мин знает, как выжить в них. Он намеренно погружался в пучину и возвращался к берегу, откашливаясь соленой водой и набирая в легкие побольше воздуха лишь для того, чтобы вновь почувствовать, как волны вновь ласкают его кожу. Этот человек — страсть и желание. Зависимость. И Пэй Мин почти дрожит от желания утонуть в нем снова. Он ощущает себя жаждущим странником посреди пустыни, и Ши Уду — его оазис. Его губы пересохли, и в горле совсем не осталось влаги. Его жажда всесильна и всеобъемлюща. Он может захлебнуться, и он знает это. Резкая улыбка Ши Уду в ответ на его капитуляцию — хитрый оскал и самодовольство; она подобна песне сирены, что манит к гибели. Эти воды могли бы растерзать его на части, и эту смерть он принял бы с радостью. Наверное, эта битва проиграна им целиком и полностью, но это его тоже не слишком волнует. — Умница, генерал, — мурлычет Ши Уду. И разве не забавно, как эта крохотная дразнящая похвала отдаётся искрами удовольствия в его члене? (На самом деле, совершенно не забавно.) И хоть сейчас он не может коснуться, но ему позволено смотреть на тело Ши Уду, которое в одежде или без нее, определенно заслуживает поклонения. И если ему не позволено преклониться перед ним в молитве, он сделает это лишь взглядом Его пристальный взгляд блуждает по обнаженной коже Ши Уду, следуя линиям очерченных мышц, отмечая каждый изгиб. Взор по памяти цепляется за те места, которые чувствительны более всего, к которым он жаждет прижаться губами и языком, и останавливается там, где отчетливо видно подтверждение — он не единственный в этой комнате, кого переполняет возбуждение. Там он тоже хочет касаться губами, чувствовать тяжесть члена на своем языке. Он хочет попросить Ши Уду повернуться, чтобы иметь возможность видеть его спину и задницу (еще больше мест, которые он хочет огладить ладонями и ртом). Пэй Мин желает многого, но сейчас согласен ловить каждую крупицу того, что Ши Уду готов ему дать. Он немного жалеет о том, что не догадался прихватить с собой масло, спрятать в своей одежде. Смотреть, как Ши Уду подготавливает себя прямо у него на глазах… Ох… Руки Ши Уду приподнимают его одеяние и сдвигают ткань в сторону, сминая ее у талии, чтобы получить доступ к поясу. Он быстро справляется с ним, а зачем нетерпеливо дергает штаны Пэй Мина. — Это нужно снять, — говорит он, и Пэй Мин покорно приподнимает бедра, помогая избавить себя от одежды. Пэй Мин открывает рот, чтобы сказать что-то — что-то умное, что-то острое — но все мелькающие мысли растворяются и исчезают, стоит только Ши Уду опуститься на пол перед ним, быстро снимая с него обувь и окончательно избавляя от штанов. А затем его руки оказываются у Пэй Мина на бедрах, лаская легко и дразняще. Повелитель Вод ухмыляется, и эта ухмылка сравнима с разрушительной силой цунами, прекрасной и безжалостной силой природы. Единственное, что слышит Пэй Мин перед тем, как этот горячий влажный рот сомкнется вокруг его наполовину твердого члена, и единственный звук, вырывающийся из его собственного горла — это сдавленный, задушенный стон. Ши Уду урчит вокруг его плоти, явно довольный реакцией Пэй Мина. Его язык скользит по длине, давит и обвивает теплом, самый кончик скользит от основания и обратно к головке снова и снова. Язык скользит изучающе, в то время как губы постепенно продвигаются вниз, челюсть расслабляется, пока вся длина не оказывается внутри, проталкиваясь в горло. И, черт, Пэй Мин хочет зарыться руками в водопад черных волос и крепко сжать — он хочет удерживать Повелителя Вод на месте, управляя его движениями так, как ему хочется, как он нуждается, он хочет приподнять свои бедра и толкнуться навстречу, видеть, как Ши Уду принимает его до тех пор, пока он не изольется глубоко в его горло. А еще он желает, чтобы Ши Уду тоже этого желал. Однако, он не может. Ему запрещено прикасаться. Пока что. Поэтому он будет хорошим мальчик и дождется приглашения. Позволения. Руки Пэй Мина сжаты в кулаки, и ногти глубоко врезаются в кожу ладоней, настолько, что оставляют отметины. В каком-то смысле вся эта жестокая дразнящая игра кажется ему агонией. Возможно, ему начинает нравится терпеть эти крупицы мучений. В какой-то степени. (Возможно, он всегда был влюблен в это. В какой-то степени.) Длинные ресницы трепещут, и эти глаза цвета грозовых облаков пристально смотрят на него, в то время как Ши Уду продолжает неторопливо работать ртом, постепенно наращивая скорость и давление. Пэй Мину запрещено касаться, но даже этого запрета для Ши Уду оказывается недостаточно, и он демонстративно и дразняще проводит руками по икрам Пэй Мина, по его бедрам, легко оглаживает колени. Одна рука скользит меж его разведенных ног, пальцами дразня яйца, прежде чем легко сжать их в ладони, одновременно с этим заглатывая его плоть до основания, заставляя дрожать и жадно хватать ртом воздух. Внутри разливается жар, которые распространяется по всему телу и оседает у основания члена. Пэй Мин чувствует, как он пульсирует во рту Ши Уду, капли смазки падают на жаждущий язык. Ему чудом удается оставаться недвижимым, удается преодолеть желание толкнуться бедрами вверх, но он знает, что это только пока. Это так заманчиво — Ши Уду всегда выглядит так очаровательно, когда Пэй Мин берет его, когда трахает его рот, толкаясь в самое горло, чуть более сильно и быстро, чем он может выдержать. Иногда, он отстраняется от Пэй Мина, закашлявшись, в такие моменты его глаза наполнены влагой от долгого подавления рвотного рефлекса. И он выглядит таким разозленным и сексуальным, что Пэй Мину ничего не стоит потерять самообладание прямо сейчас и отпустить себя. Но Ши Уду не слишком любит ощущение спермы на своем лице. Иногда он покоряется и принимает все, что Пэй Мин готов дать ему, хоть и извращает ситуацию так, будто сам требует того, что Пэй Мин и без того счастлив ему подарить (а иногда он просто слишком беспомощен). Его руки на бедрах Пэй Мина притягивают того ближе. Он берет так глубоко, как только может, пока кончик носа не прижимается к низу живота, и Ши Уду выглядит настолько торжествующим, насколько это вообще возможно с губами, растянутыми вокруг члена (чертовски торжествующим, как выясняется). Этим вечером Ши Уду не сводит с него глаз. Он берет каждый дюйм члена Пэй Мина, сосет, втягивая щеки; он наращивает ритм, а затем замедляется, позволяя Пэй Мину выскользнуть изо рта, и влажный звук, сопровождающий это действие, до крайности непристоен. Генерал издает низкий протестующий звук, который тут же сменяется стоном удовольствия, когда этот острый язык снова проходится по всей длине. И они все еще не могут оторвать глаз друг от друга. Этот зрительный контакт только усиливает ощущения — заставляет волны жара расползаться по всему телу, а член отчаянно течь при малейшем прикосновении этого языка, этих губ, этих зубов к его и без того чувствительной пылающей коже. Ши Уду облизывает его, словно котенок, мягко и едва заметно, и сразу же после — долго, медленно и куда более ощутимо. Еще больше давления. Пей Мин уже потерял счет тому, сколько раз его голова ударялась о спинку стула и откидывалась в сторону, его глаза бесконтрольно закрывались, когда он отдавался ощущениям и одновременно продолжал бороться с всеобъемлющей потребностью обхватить руками мужчину, который в данный момент полностью контролирует его удовольствие. (Так же, как и его сердце. Но он заталкивает это чувство подальше и беспомощно стонет, когда к умелому языку присоединяются руки, пальцы скользят, даруя восхитительное страдание, и да, Повелитель Вод точно знает, где нужно прикоснуться, как именно надавить и погладить, чтобы заставить Пэй Мина кончить прямо сейчас. Он подбирается к этой черте на огромной скорости.) Внезапно все прекращается — руки и рот исчезают, оставляя Пэй Мина нуждающимся, дрейфующим в потоках собственного удовольствия, пытающимся зацепиться за осколки самообладания, которое секундой назад разбилось вдребезги. Он даже не может возмутиться, потому что, когда распахивает глаза, его захлестывает предвкушение — Ши Уду вновь стоит перед ним, и это еще один удар по самообладанию, потому что его спутник столь же сильно возбужден и взволнован, как и он сам. Член Ши Уду твердый, тяжелый и влажный на кончике. Если бы Пей Мин мог прикоснуться к нему руками или ртом прямо сейчас, он бы так и сделал. Он не может. Он не… (Но он близок, очень близок к тому, чтобы сорваться.) — Думал, что можно было их оставить, — начинает Ши Уду, указывая на одежду, которая все еще скрывает грудь Пэй Мина, — но нет. Избавься от этих тряпок. Его голос тихий, но повелительный, как обманчиво-безопасный глаз урагана; Пэй Мин хорошо знает этот тон и принимает его. Как примет и любой натиск Повелителя Вод, когда ветры снова поднимут волны над водной гладью. Пэй Мин поднимается, и Ши Уду отступает назад, давая ему пространство, чтобы он мог свободно избавить себя от лишней одежды; он чувствует взгляд Ши Уду на своей коже, почти на физическом уровне ощущает его, и Пэй Мин готов поклясться, с каждой снятой деталью одеяния он становится все более и более жадным. Он позволяет одежде упасть на пол у его ног. Он едва успевает раздеться полностью, когда слышит следующий приказ Повелителя Вод: — Сядь обратно. Ближе к краю. Тебе придется освободить место для меня. Пэй Мин подчиняется, занимая ту позицию, которая, как он надеется, покажется Ши Уду подходящей, и его дыхание сбивается в следующую секунду, когда он понимает, что сделал все правильно, потому что Ши Уду подходит ближе и опускается, седлая Пэй Мина и сжимая коленями его бедра. Если бы Пэй Мин мог прикоснуться прямо сейчас, он провел бы руками по тазовым косточкам, поднялся к талии и бокам. Он сжимал бы пальцы на сосках, тер бы их до тех пор, пока они не станут тугими и твердыми, а затем накрывал бы их своим ртом, вылизывая языком со всей нежностью. Но эти мысли можно отложить на потом, сейчас он позволит Ши Уду взять контроль; пусть управляет, а он последует за ним, куда бы то ни было. Он сделает все, что бы тот ни сказал. Ши Уду кладет руки ему на плечи и льнет ближе, и их лбы на мгновение соприкасаются, прежде чем Пэй Мин поднимает подбородок, чтобы поймать поцелуй, выжидающий и полный надежды. Ши Уду издает раздраженный звук, но все же оказывается достаточно снисходителен в этот раз и легонько прижимается к губам Пэй Мина. Когда генерал пытается украдкой вырвать хоть крупицу контроля, Повелитель Вод быстро ставит его на место, напоминая, кто сейчас главный. Ши Уду целует жестко, горячо и влажно — он свободно и жадно исследует уже знакомую ему территорию своим языком, властно прикусывает губы. Повелевай и властвуй, снова и снова. Как иронично. И как прекрасно подходит им обоим. (Ши Уду — единственный, кому он позволяет подобное. Позволяет… … Будто бы Пэй Мин когда-то был в силах отказать ему в чем-либо. И это даже не убедительная иллюзия власти.) Когда Ши Уду отстраняется, его зубы напоследок цепляют нижнюю губу Пэй Мина, покусывая и оттягивая, заставляя жар расползаться по телу, замирая где-то в районе паха. Они оба немного задыхаются. Глаза Ши Уду темные, затянутые поволокой, и Пэй Мин думает, что сам выглядит точно так же. (Принцип обоюдности.) Они немного смещаются, и от этого между телами возникает трение, словно пускающее электрические импульсы сквозь тела. Ши Уду откидывает голову назад, когда их члены соприкасаются, и Пэй Мин поддается порыву — целует, вылизывает, кусает обнаженную кожу, игнорировать которую было бы чем-то сродни преступлению. За непослушанием следует расплата. Одна ладонь Ши Уду соскальзывает с плеча, и тут же зарывается в волосы, оттягивая их, заставляя запрокинуть голову. Это вырывает из легких Пэй Мина судорожный вздох, боль и удовольствие сливаются воедино, заставляя его член течь и пульсировать. Взгляд Ши Уду острый и жесткий, и, наверное, это не должно заводить Пэй Мина еще сильнее. — Не подчиняетесь приказам, генерал? Пэй Мин поднимает руки. — Я не касался тебя, Шуй-гэ, — заявляет он, в равной степени успокаивающе и самодовольно. — Я держал руки при себе. Где же здесь неподчинение, мм? Ши Уду снова придвигается ближе, настолько близко, что его следующие слова звучат прямо в губы Пэй Мина. — Ты и сам прекрасно знаешь. Следи за своим поведением. Будь хорошим мальчиком для меня, и, может быть, я позволю тебе кончить. Ох, так этот хитрый маленький демон действительно что-то задумал. Теперь ему придется вести себя как можно лучше. — Как скажешь, Шуй-гэ. Рука в волосах слабеет и гладит его легко и насмешливо. — Умница. Ши Уду не целует его, и это кажется настоящим проклятием. Голова Пэй Мина наполнена мыслями, вопросами, размышлениями о том, что произойдет дальше, потому что Ши Уду на нем, их тела обнажены, и он думает, что ни один из них не готов к… Эти умные, непослушные движения бедер, медленное скольжение по обнаженной коже заставляют все рациональные мысли рассеяться и исчезнуть, эта самодовольная улыбка на губах Ши Уду, делает все еще хуже. И лучше. И ломает самоконтроль в щепки. — Ты размышлял, — говорит Ши Уду, и это простая констатация факта, а не вопрос. Он знает, очень хорошо знает его. — Обдумывал, каким будет следующий шаг. Прокручивал сценарии в своей голове. Любовь и секс тоже могут быть полями сражений. — Я же стратег, — отвечает Пэй Мин, напоминая. Он кусает губы и стонет, когда Ши Уду снова скользит по его бедрам, — ничего не могу с собой поделать. — Тогда позволь мне облегчить тебе задачу, — руки тянутся к его лицу, скользят вниз по шее к груди. Одна ладонь движется ниже, между их телами, обхватывает член и поглаживает, создавая больше трения, отчего что-то внутри него раскалывается вдребезги. Пэй Мин знает, как залечить самые тяжелые раны. Но то, что делает с ним Ши Уду, невозможно исправить. Никогда не было возможно. (И даже если бы такая возможность была, он не желает этого) — Делай то, что тебе говорят, — продолжает Ши Уду, и в его голосе и взгляде скользит что-то неспокойное и угрожающее, — не больше и не меньше. Ты будешь сидеть неподвижно, пока я беру все, что мне от тебя нужно. Понял меня? Пэй Мин плавится от этих слов; Ши Уду так легко способен манипулировать им: прикосновениями, словами, взглядом. — Да, — отвечает он, и его голос хриплый настолько, будто от отчаянно нуждается во влаге на своих губах, на языке, в горле. Язык совсем не слушается. Он знает, что вот-вот промокнет насквозь, и пытается как-то справиться со своим беспокойным дыханием; это будет не гостеприимный теплый источник, а проливной ливень посреди и без того беспокойных вод. Пэй Мин знает все о Водном Тиране, и да, он желает всего этого. Рука, которая неторопливо двигается вверх и вниз по его члену, останавливается, и Пэй Мин с любопытством и недоумением наблюдает, как Ши Уду заводит руку себе за спину и чуть приподнимается на коленях. На его лице мелькает невнятное выражение, и когда он показывает вещицу в своей руке, Пэй Мин чувствует, как воздух между ними становится густым и плотным, будто застывает — или может это замирает его дыхание. Эмоции вырываются из его груди тихим стоном при мысли о… — Как долго это было внутри тебя? — спрашивает он, когда находит в себе силы издавать что-то кроме бессмысленного шума. Голос все равно дрожит, в нем слышится нестерпимая жажда и неутихающий пожар. Его бедра напрягаются, и ему приходится снова сжать руки в кулаки, потому что, если он этого не сделает, то нарушит все правила, что озвучил ему Ши Уду. Он собирается схватить эти прекрасные бедра и притянуть это тело к себе; он собирается плюнуть на все правила и трахать его, пока они оба не кончат, и ох… Если он сделает это, Ши Уду устроит ему настоящий ад после, но ведь это будет того стоить. (Будет, конечно, будет.) В руке Ши Уду пробка, изготовленная из лучшего нефрита, что Пэй Мин когда-либо видел. Она скользкая от масла, и Ши Уду проводит по ней рукой, собирая немного, и проводит ею по члену Пэй Мина. — Еще до того нелепого собрания, — Ши Уду отвечает бесстрастно. Он осторожно откладывает пробку в сторону, красиво изгибаясь, чтобы дотянуться до пола и уронить ее в ворох одежд Пэй Мина. Все его движения плавные, точные и быстрые. Он легко меняет свое положение, берет Пэй Мина за руку и направляет ее туда, где отчаянно нуждается. — Ты надеялся, — Пэй Мин от его действий вздрагивает, недоверчиво и возбужденно, — надеялся, что я приду. — Я ожидал, — тотчас поправляет его Ши Уду, — Я тебя знаю, помнишь? — его губы снова изгибаются в одной из тех привычных холодных и расчетливых улыбок. — И вы определенно не единственный стратег в этой комнате, генерал. Ши Уду опускается на него. Принимает член Пэй Мина в себя так легко и приятно. Пробка растянула его, расслабила мышцы достаточно, чтобы он мог принять Пэй Мина сразу, без необходимости останавливаться, чтобы привыкнуть, без нужды делать все медленно. Ши Уду совсем не нужно быть осторожным, и он пользуется этим. Он наклоняет бедра, плавно ведет ими, а затем резко движется вверх и вниз, сжав в тиски плечи Пэй Мина, впиваясь в них ногтями, так остро, болезненно и восхитительно приятно. Пэй Мин словно тонет. Его то утягивает под воду, то выбрасывает на берег, заставляя судорожно хватать ртом воздух. Ши Уду подобен темному и могущественному созданию, что сейчас возвышается над ним, обрушивая непреклонные волны, которые разрушают все остатки самообладания, которые все еще не были разрушены. И все, что остается — это Ши Уду над ним и вокруг него, сила, которой он обладает, сдерживающая его не более чем словами и обещаниями — и она имеет такую же власть, как и любое физическое ограничение. Возможно, даже большую, потому что есть лишь Ши Уду, и он сейчас — весь его мир, не важно, признает он этот факт, или нет. Он хочет двигаться вместе с ним, он хочет подчиниться этому ритму, хочет встречать его толчок за толчком, но у него все еще нет позволения сделать это, и поэтому остается лишь неподвижно смотреть, теряясь в образах, звуках и ощущениях. Позволяя делать с собой все, что только заблагорассудится Повелителю Вод. Он позволяет Ши Уду брать, и позволяет самому себе отдавать, совершенно свободно. Он давно понял, что независимо от того, насколько дерзко он ведет себя с этим человеком, которого знает — и любит — уже много веков, он всегда будет склоняться перед ним при одном взгляде. Он всегда будет тем, кем Ши Уду хочет его видеть. — Да, вот так, — одобряюще шипит Ши Уду. Его бедра начинают двигаться все быстрее, жестче и настойчивее. Тихие, едва различимые звуки вырываются из его горла, и он откидывает голову назад и плотно зажмуривает глаза. В этих движениях Пэй Мин различает концентрированное удовольствие. Шу Уду прекрасен, так безупречно прекрасен в своей способности повелевать телом, удовольствием, прикосновениями. Прикосновения. Пэй Мина переполняет желание прикоснуться. Эта первобытная, неконтролируемая нужда. Потребность на уровне инстинктов. Его пальцы дрожат и покалывают на самых кончиках, и он не уверен, связано ли это с желанием опустить руку на обнаженную кожу или с какой-то формой кислородного голодания — его дыхание давно превратилось в задушенные стоны, будто ему тяжело просто оставаться на месте. Хотя, говоря начистоту, он действительно прилагает для этого все силы. По его лицу катятся бисеринки пота. И он не может сделать ни одного глубокого вдоха — Ши Уду крадет их все быстрым и беспорядочным покачиванием бедер. Ши Уду кричит, слишком громко, и звук эхом отражается от стен. Пэй Мин стонет, чувствуя, как он сжимается вокруг него. Он знает, что Ши Уду уже близок, и сам подбирается все ближе, возносясь все выше с каждым движением его бедер. — Пожалуйста, — Пэй Мин слышит себя, но голос доносится словно издалека, будто и не принадлежит ему вовсе; будто он погружен под воду, и весь остальной мир остается над ее поверхностью. Наверное, это лишь гул ударов его сердца, которое колотится так часто и громко в такт его собственному дыханию. Он даже не уверен, о чем просит — о том, чтобы прикоснуться к Ши Уду, наверное. Видеть и чувствовать, как он переступает грань удовольствия. Последовать за ним. Может быть, обо всем и сразу. Определенно обо всем и… Эти глаза, глубокие, словно океанская бездна, распахиваются, и взгляд Ши Уду кажется острым, но в то же время мутным, словно вода во время шторма. Его длинные ресницы трепещут, а ритм движений чуть сбивается, прежде чем он снова ловит его, и снова насаживается на Пэй Мина без намека на милосердие. Пока с его губ не срывается стон: — Коснись меня, — и это звучит совершенно беспомощно для Пэй Мина. Ему не нужно повторять дважды. Он обхватывает пальцами член Ши Уду, начинает поглаживать его в такт быстрым и резким покачиваниям бедер. Ши Уду в его руках кажется горячим настолько же, насколько раскаленным он ощущается внутри, и как же приятно доставлять ему удовольствие еще и таким образом. Пульсация в его руке и вокруг члена ощущается просто восхитительно. Это не длится долго — четыре резких рывка, и Ши Уду изливается на влажную кожу, пачкая их животы. Пока Ши Уду все еще разваливается на части от удовольствия (и выглядит при этом так чертовски невероятно), извиваясь и содрогаясь на нем, Пэй Мин не может сдержаться, чтобы не толкнуться в этот потрясающий жар. Один раз, второй, пока не кончает следом. Он прерывисто выстанывает имя Ши Уду, словно молитву, пока тот продолжает неспешно покачиваться, продлевая удовольствие. Пэй Мин не может не поддаться ему, утопая в этих опасных волнах, утягивающих его на само дно. Экстаз в конечном итоге становится невыносимым для них обоих, движения замедляются, пока полностью не прекращаются. Ши Уду изо всех держится, чтобы не рухнуть, он дрожит всем телом, точно так же, как и Пэй Мин. Но генерал лишь рад поймать его в свои крепкие объятия, удерживая и прижимая ближе. Ши Уду нравится, когда его обнимают после секса, хоть он никогда не признается в этом, но Пэй Мин счастлив потакать ему в этом желании (и он бы с легкостью это признал). — Я не давал тебе разрешения двигаться, — Ши Уду рычит рядом с его ухом, и его острые зубы впиваются в мочку. — Не смог сдержаться, — Пэй Мин наслаждается тихим всхлипом Ши Уду в ответ на это, — тебе ведь было так хорошо, и если бы я остановился, то… — Заткнись, — Ши Уду прячет лицо в сгибе его шеи. Шторм успокоился, сменившись мягким приливом, омывающим песчаные берега. Касаясь и отступая. Ши Уду кажется таким расслабленным, пока член Пэй Мина опадает внутри него, затем поднимает голову и слегка хмурится. — Пойдем в кровать. В этом кресле не слишком удобно. — Было бы удивительно, если бы ты захотел остаться так на всю ночь, — Пэй Мин осторожным движением берет Ши Уду на руки и прижимает к себе, чтобы было удобно нести его. Он уже было наклоняется к разбросанным по полу одеждам, но Ши Уду останавливает его. — Не нужно, — говорит он с легкой усмешкой, — если потребуется, наденешь что-то из моих вещей. — Я не беспокоюсь из-за одежды, — отвечает Пэй Мин, и тянется к нефритовой пробке, лежащей в ворохе одежд, — хочу захватить эту милую игрушку. Она ведь может еще понадобиться, правда? — Для чего же? — вопрос остается без ответа. Пэй Мин поднимается и идет в покои Ши Уду. Осторожно укладывает повелителя вод на кровать, сам устраиваясь между его разведенными бедрами. — Хочу оставить в тебе все, что отдал, — это звучит завуалированным вопросом, пока Пэй Мин мягко оглаживает края входа. Ши Уду не выказывает протеста, лишь вздыхает тихо, и этого достаточно. Легким скольжением пробка возвращается на место, запечатывая семя внутри. Пэй Мин видит лишь, как мышцы сжимаются у ее основания. — Какой же ты развратник, — Повелитель Вод пытается возмущаться, но в его голосе звучат лишь мягкие волны под чистым небом. — Ты любишь меня таким, — парирует Пэй Мин, и в этом ответе слышится надежда, которая трепещет в горле пойманной птицей. Он уходит, чтобы омыться, прежде чем Ши Уду успевает возразить, сказать что-то или бросить такой взгляд, который заставит его сердце перестать биться. Ши Уду успевает распустить волосы к тому времени, как Пэй Мин снова возвращается в комнату, приведя себя в порядок. То же он делает и для Ши Уду, обтирая его живот мокрой тряпицей. Он уже собирается снова покинуть комнату, чтобы убрать ее, когда пальцы вцепляются в его запястье и притягивают обратно. Забавно, насколько Ши Уду может быть властным, даже после оргазма. — Это может подождать, — говорит Ши Уду, — иди ко мне. На последнюю фразу Пэй Мина он не отвечает. И Пэй Мин рад этому. От отбрасывает ткань на пол и скользит в постель к Ши Уду, оставляя небольшое пространство между их телами. А через секунду забывает, как дышать, потому Ши Уду сам сокращает дистанцию, прижимаясь ближе, так, будто это самая естественная вещь во всех трех мирах. Он делает так не впервые, но на Пэй Мина его близость так действует постоянно. (Для Ши Уду это всегда было важно. И всегда пугало его.) Наступает тишина, нарушаемая лишь их дыханием и мягким шуршанием простыней при каждом неуловимом движении. Пэй Мин не спит, но словно раскачивается на волнах. Он думает, что Ши Уду уже задремал, когда Повелитель Вод удивляет его, как он делает очень часто: — Может быть. — Ммм? — наверное, он действительно очень сонный, или даже уже наполовину погружен в теплые объятия сна, но он на девяносто семь процентов уверен, что Ши Уду говорит какую-то бессмыслицу. На мгновение повисает тишина, пропитанная неуверенностью, прежде чем Ши Уду поясняет: — Может быть. Я скучал. В груди Пэй Мина одновременно поднимаются два противоречивых чувства: сладкое тепло, которое расползается по всему телу, и невысказанная боль. Иногда Ши Уду может показать свою привязанность, и Пэй Мин смакует ее, словно самое изысканное блюдо. — Всем известно, что по мне невозможно не скучать, — Пэй Мин легко усмехается и чувствует, как Ши Уду шлепает его по обнаженному бедру. Он чувствует тяжесть его пристального взгляда. — Вынь из меня эту чертову пробку, — просит Ши Уду после еще одной короткой паузы. — Тебе неудобно? — интересуется Пэй Мин. — Нет, вовсе нет, — Ши Уду толкает его, пока Пэй Мин не перекатывается на спину, а он сам не устраивается сверху, — Хочу тебя снова. Вынь ее. Пэй Мина от этих слов пробирает до самых костей, он кладет руку Ши Уду на щеку. — Уже? — Да. Пробка выходит с такой же легкостью, с какой она входила в тело, и Ши Уду издает тихий сдавленный стон. Этот звук заставляет Пэй Мина одобрительно застонать в ответ. Искры танцуют между их телами, там, где они соприкасаются обнаженной кожей. Ши Уду наклоняется, его дыхание щекочет губы Пэй Мина, когда он говорит: — Постарайся не захлебнуться, мм? Это вызов, хоть слова и звучать легко и дразняще. Волны медленно поднимаются, и всего лишь вопрос времени, когда Пэй Мина снова захлестнет с головой. На его губах играет усмешка, и он отвечает единственными словами, которые кажутся подходящими сейчас: — Мне придется постараться. Но все слова становятся незначительными, когда губы Ши Уду касаются его собственных.