Lily was a little girl
Лили была маленькой девочкой,
Afraid of the big, wide world.
Которая боялась большого мира.
She grew up within her castle walls...
Она выросла в стенах своего замка...
Now and then she tried to run
Она всегда пыталась убежать.
And then on the night with the setting sun,
И однажды, на закате солнца,
She went in the woods away
Она ушла в лес
So afraid, all alone...
Такая испуганная, совсем одна...
Alan Walker "Lily"
[pov: Дорати] Солнечный луч осторожно, даже как-то нерешительно и робко скользнул по крыше деревянного строения, одиноко возвышавшемуся в лесостепи. Принося свет и тепло в страну восходящего солнца, он начал распрастранятся на стены, и даже проник внутрь. Русоволосая девочка лет пятнадцати распахнула кисейные занавесочки на окне, приглашая новый день проникнуть в их скромное жилище. Как-бы приветствуя солнце, я отвесила лёгкий поклон. Затем слегка выглянула из окошка, дабы посмотреть на других своих друзей. Ими являлись куст бледно-голубой гортензии, одинокий ликорис и токкобана. Я купила саженцы этих чудесных цветов в городе на ярмарке, и с тех пор заботливо высадила их под окном гостиной. В целом, расли они очень хорошо, не считая тех случаев, когда я тренировала на них свои приёмы по психологии. - Здравствуйте, Аджи-сама, - братилась я к гортензии, покачивающей своими листьями. - Как спалось? Надеюсь, Вам не было слишком холодно этой ночью? Вы всё так же прекрасна, как и всегда! - мда, в комлиментах к растениям я шарю лучше всех. Затем моё внимание забрал красный ликорис. Я всегда поражалась его хрупким горделивым изяществом. - Хига-сан, как жизнь? Всё ещё одиноки? Не бойтесь - в следующий раз, когда я пойду в город, я куплю ещё одного Вашего родственника, и посажу рядом. И Вам не будет впредь одиноко! Последней моей собеседницей была застенчивая токкобана. Мне никогда не нравилось её японское название - ookinkeigiku - что означало "куриная хризантема". Моя Токо-чан была слишком милой и симпатичной для того, чтоб носить такое уродливое имя. - Токо-чан-н-н, как дела, дорогая? - поинтересовалась я, кокетливо накручиваю локон волос на палец. - О чём думаешь? Всегда задумчивая такая... Тоскуешь по себеподобным? Я тоже... А может, тебе нужен кавалер? Я заговорщески улыбнулась во весь рот. - Дорати! Долго ещё придуриваться будешь? - раздался суровый голос из кухни,вмиг развивая все мои цветочные фантазии. Я оглянулась через плечо, тяжело вздохнув от того, что пришлось прервать такое приятное занятие. Направившись на зов, я в последний раз оглянулась и послала своим неодушевлённым любимцам воздушный поцелуй. Камэ стояла на кухне, собирая для меня бенто в дорогу. Увидев меня, бабушка скрестила руки на груди: - Снова с цветами разговаривала? - Да, - честно призналась я. - Мне часто хочется с кем-то поболтать и провести время, но дело в том... что рядом с нами никто не живёт. А ты не любишь, когда я много болтаю не по делу. Поэтому я часто разговариваю с вещами, которые люблю. Совсем, как с людьми... Старушка скептически подметила: - На прошлой неделе ты рассказывала что-то рыбе, которую фаршировала. А ещё целовала своё отражение в зеркале. Я покраснела и смущённо втянула голову в плечи. - Точно, я должна была вам раньше рассказать: я придумывала новый рассказ о том, что я - фея цветов. К меня были огненно-рыжие волосы, веснушки и изумрудные глаза Моя одежда состояла из длинного платья до пола. Звали меня Корнелией. Красивое имя, правда? Я часто воображаю, будто меня зовут Корнелия. И вот я, этакая великая фея, которая пробегает по полю и окрашивает полевые цветы в любой цвет - в который они захотят. Мои фантазии получились такими милыми и забавными, что я просто не могла позволить себе их забыть. И мне пришлось проговаривать этот рассказ кому-то, чтобы удержать его в памяти. Но вот незадача: рядом находилась только неживая рыба. И я сочла нужным поделиться с ней своими сведениями. А отражение... Я проходила однажды через гостинную, и представила, что в зеркале сейчас не я, а девочка по имени Вайолет. В моем воображении ей было пятнадцать лет, и она любила гречневый мёд и фиалки. Я познакомилась с ней, и оказалось, что я понравилась ей так же, как и она мне. Мы много болтали, смеялись, а потом я поцеловала её на прощание. Бабушка покачала головой. - Твоё поведение не вполне нормальное. Если действительно хочешь иметь друзей среди своих ровесников - не разговаривай с неодушевленными предметами. Пускай я и знала характер родственницы, да и сама не считала своё увлечение здоровым, всё же сказанное больно резануло меня по ушам. Я подняла на говорящую совершенно серьёзные фиолетовые глаза. - Бабушка, - задумчиво произнесла я. - Я не хочу носить маску и притворятся той, кем не являюсь. Лучше я буду казаться смешной, глупой или сумасшедшей, зато собой, нежели буду играть роль идеальной куколки, внутри которой пустышка. Я думаю, что если мои друзья будут любить меня хоть чуточку, этого хватит, чтоб принимать меня несмотря на мои недостатки и странности. А другой дружбы мне не нужно... Затем я склонила голову и начала принимать пищу. Бабушка смотрела на меня невидящий взглядом. Она находилась глубоко в своих размышлениях. После того, как мать Дорати погибла, бабушка взяла на себя основную роль - воспитание малышки. Её сын, Ичиро, возлагал на госпожу огромные надежды в этом деле. Камэ была образцовой хозяйкой, однако детей воспитывать совершенно не умела. Более всего старуха боялась, что её внучка вырастет избалованной и ленивой. По её мнению, лень была самым большим грехом, а избалованных детей она терпеть не могла. Именно поэтому Камэ всю жизнь держала Дорати в "ежовых рукавицах". Девочка должна была есть даже то, что не любила, ведь бабуля не выпускала её из-за стола, пока та не съест свою порцию рыбы. В конце-концов Дорати сдавалась, и бабуля чувствовала себя победительницей. Дорати должна была ежедневно убираться во всём доме, готовить, стирать и чинить одежду. В полдень воспитанница проходила школьную программу: школа была далеко, поэтому Дорати училась дома. Вечером русоволосая могла выйти погулять, но строго обязана была вернуться до заката солнца. Как уже было сказано, Такаяма старшая меньше всего хотела изнежить внучку. Она была уверена, что неженки в мире не нужны. Так как женщина сама была воспитана в подобной атмосфере, она никогда не говорила внучке, что любит её, ведь просто не знала, как это делать. Её учили не обращать внимания на мимолётные эмоции, ведь они попросту мешают. Чтоб не избаловать ребёнка, бабушка часто относилась к ней строже и грубее, чем ситуация того требовала, и чем старушка сама того хотела. Воспитание принесло свои плоды: Дорати выросла шустрой и сообразительной, проворной и ловкой. Но и со своими комплексами: из-за нехватки похвал она вечно считала, что хуже остальных. Это привело к комплексу неполноценности. Дотти очень боялась совершать ошибки, из-за этого сделалась неуверенной в себе и начала заикаться в непонятных ситуациях. Но Камэ делала это всё не потому, что не любила подопечную. Скорее наоборот: Дорати была для неё наибольшим утешением и радостью. Просто бабушка не знала, как выразить то, что чувствует... - Бабушка? Бабушка, вернись, - раздался мой звонкий смех. - Твои мысли где-то далеко-далеко! Детский весёлый голос вырвал Такаяму старшую из раздумий. Взглянув на меня, та криво улыбнулась и отвернулась. Интересно, о чём она думала? Что я такого сделала? Из комнаты вышла моя вторая бабушка, и я с радостью оторвалась от еды, чтобы броситься к ней. * * * Отец передал мне довольно большую котомку, которую я сразу же вскинула на спину, и оценивающе оглядел. - Два последних предостережения в дорогу: не перепутать виды риса, когда будешь его закупать. И второе: избегай драк с Сугуми. Услышав второе требование, я нахмурилась: - Сугуми первая меня задирает, па! Она называет меня разноглазой, и говорит, что мой вкус в одежде очень меня подводит! - Она делает это, чтобы увидеть твою реакцию, Дот. А ты возьми и на зло ей не реагируй. Я издала смешок: - Сомневаюсь, что моих титанических усилий на это хватит. Я стала в два раза эмоциональнее в последние года, - однако увидев отцовское грустное лицо, я добавила: - Но я справлюсь! Мужчина слегка наклонился, чтобы наши глаза были на одном уровне. - Точно справишься? - серьёзно спросил он, на что я лишь заулыбалась. Оветная улыбка расцвела и на его устах. - Честное слово, пап, иногда ты ведёшь себя так, словно я сделана из сахара и мне три года, - беззлосно усмехнулась я, но всё-же отметила, что так оно и есть. - Люблю тебя. - И я тебя, эльфёнок. Бабуля Мадока уже в несколькотысячный раз выразила пожелания в добрый путь, пару сотен раз чмокнула в щёку и попросила возвращаться скорее. Когда я уже порядком отошла от дома, то услышала, что кто-то зовёт меня. Я обернулась и подождала догоняющего. Им оказалась бабушка Камэ, которая порядком запыхалась и кряхтела что-то в роде "не в моем возрасте так бегать". - Дорати, - произнесла Такаяма старшая, когда наконец отдышалась. - Ты это... Надеюсь, не обижаешься на меня за то, что я тебе сказала утром? Я заглянула в красивые тёмные глаза. На миг неприятные воспоминания вновь взбаламутили осадок со дна души. Но я поборола нахлынувшие чувства, и тепло улыбнулась родственнице: - Не парьтесь Вы так, бабуля. Всё хорошо, что хорошо кончается. К тому же Вы сказали мне правду, а на правду глупо обижаться. А ещё я придерживаюсь мнения... - я сложила ручки. - Что с моим непостоянным и не логичным характером меня сложно любить. Поэтому я не должна обижаться, если у кого-то это не слишком хорошо выходит... Тень скользнула по юному девичьему лицу, но затем его снова озарила улыбка. - К тому же я ощущаю, что Вы меня любите, или стараетесь, по крайней мере. Вы хотите воспитать меня достойной женщиной с характером, - я выпрямила спину и поставила руки в боки, на что Камэ невольно рассмеялась. - И научить меня науке, которой вполне овладел сами: как спрятать своё сердце, чтоб ему не сделали больно. И я Вас очень люблю! ...Камэ стало тепло и радостно на душе. Она с любовью глянула на воспитанницу, и нежно погладила её по голове. - Не задерживайся долго, Дорати. К твоему приходу, мы с Мадокой поколдуем на кухне, и приготовим... - Данго?! - Данго! - Юху-у-у-у-у-у! Из моей груди вырвался радостный вопль, и я подпрынула куда-то высоко. Всё таки, не каждый день удавалось попробовать любимое блюдо. Попрощавшись в который раз, я направилась выполнять поручение в городе. Оборачиваясь каждую секунду, я махала рукой бабуле, пока та не скрылась из виду. * * * По сколько жила я отдалённо, город казался мне чем-то таким большим и далёким. Я не привыкла ходить за покупками - обычно этим занимался папа. Но сегодня так вышло, что добытчиком продовольствия в семью была я. Впрочем, мне даже нравилось ходить куда-то далеко, а поэтому я была совершенно не против. В городе было много красивых вещей и одежды, на которую я могла заглядываться часами. Увы, моя семья не была особо обеспеченной - денег хватало на еду, одежду и прочее необходимое для жизни, но уж никак не на новые шпильки для волос или яркие чулки. Это научило меня смотреть на красивые вещи, любоваться ими, а потом уходить и забывать о них. Я беззаботно вышагивала по улице, размахивая забитой котомкой в одной руке, и перечеркнутым списком покупок в другой, напевая что-то бессмысленное и несвязное, а-ля "лук, лепешка, хлеб, картошка, я иду домо-о-о-ой!" или "а муха тоже вертолёт!..". Взгляды прохожих были прикованы ко мне, но меня это не волновало: что толку заботится о мнении людей, которых ты видишь впервые в жизни и скорее всего никогда больше не увидишь? Стоит сказать, что я принципе плевала на то, что обо мне думали. А думали обо мне прилично: Сугуми успела разболтать своим многочисленным последователем о том, что я сумасшедшая, ведь разговариваю с цветами. "Ля, а ведь Сугума ещё та сплетница!.. Эх, хотела бы я иметь родных братьев* - с ними было бы весело, они бы меня обучили многому. Но так вышло, что судьба обделила меня как братьями, так и сёстрами. Жаль. Иначе компаньонка не могла бы так издеваться надо мной. Если бы она начала смеяться надо мной, я бы подошла впритык, подняла её за шкирку, и таким стрёмным голосом произнесла бы: "Ты тут сильно не выпендривайся, Сугу"... Не, не так. "СЛЫШЬ, СУГУМА, ТЫ НЕ ОБОРЗЕЛА?! СЕЙЧАС СКАЖУ СВОЕМУ ОДНОМУ БРАТУ - И ОН ТЕБЕ ВРЕЖЕТ. РАССКАЖУ ДРУГОМУ - ОН ТЕБЕ ТОЖЕ ВРЕЖЕТ. А Я СВЕРХУ ДОБАВЛЮ". Эх, печаль, что такого никогда не будет..." Мне надоело размахивать котомкой, и я впервые за весь день почувствовала, что устала. Я остановилась, вскинув ношу на спину, и всё таким же бодрым шагом направилась домой. Всё-таки, там меня ждёт вкуснейшее данго от двух любимых бабушек! Сумерки сгустились, когда впереди я наконец увидела родной дом на горизонте. В крохотных окошечках горел свет: уже было достаточно темно. Огоньки родного дома звали и уютно манили меня. Вместе с этим душу обволакивало гадкое неприятное предчувствие. Неужели тревога? Все ещё думая об этом, я прискорила шаг. Груз за спиной оттягивал плечи, но я о нём забыла. Нет. Этого быть не может. Всё хорошо. "Всё отлично!" Я отогнала от себя тревожные мысли. Главное, что совсем скоро я смогу отдохнуть и наесться данго. Хотя, бабуля Мадока не даст. Разрешит съесть только одну палочку - данго ведь сладкое, а судя по её докторскому образованию, «сладости вредят крепкому и спокойном сну». Ну, ничего. За то утром съем в два раза больше, хе-ххе. С такими мыслями я распахнула дверь жилища. - Всем привет, - эхом разнесся мой звонкий голос по дому. Вся моя семья находилась в кухне. Бабушки оживлённо о чём-то разговаривали, а папа стоял рядом, подперев спиной стену. Когда я вошла, все трое оглянулись на меня и заулыбались. - Привет, дорогая! - бабуля Камэ подошла ко мне, положив руку на плечо. - Всё купила? - Да! - я тряхнула котомкой. - Кажется, я ничего не перепутала. О, да вы данго приготовили! Я с обожанием поглядела на тарелку с излюбленными яствами. - Сию минуту, я мигом разложу все продукты по местам, и мы сядем есть. Я быстро! Если бы я сейчас смотрела на родственников, то непременно заметила бы, что их лица как-то странно исказились. - Дорати, милая, отдай лучше покупки мне, я сама, - быстро проговорила бабушка Мадока, беря поклажу из моих рук. Я удивлённо посмотрела на неё. Фасовать покупки всегда было моей задачей. - Ты ведь устала, - мягко пояснила мать моей мамы, уходя в сторону кладовой. - Присядь, отдохни. Я почуяла что-то неладное, однако попыталась не подать виду. Вместо этого я подошла к отцу, обняв его. - Здравствуй, папочка! Я почувствовала холод, когда мои руки сомкнулись на шеи отца. - Пап, п-почему ты такой холодный?.. Родитель нежно прижал меня к себе. - Я был на улице, детка, вот и замёрз немного. "Немного?! Да ты холодный, как лёд, как труп, как... На улице далеко не такой мороз, чтоб настолько замёрзнуть!" Меня начала охватывать паника. Я вдруг поняла, интуитивно поняла, что в моем доме сейчас не мои родственники. Бабушка Камэ никогда не позволила бы мне отлынивать от своих обязанностей. А папа называет меня "эльфёнком", а не "деткой". И сейчас я обнимаю не своего милого папу Ичиро, а кого-то... Совершенно чужого... Опасного... Страшного... Я отпрянула, отчаянно пытаясь утихомирить бешено стучащее сердечко. Кровь стучала молоточками в висках. Дышать становилось труднее. Я начала вспоминать, что мне говорила бабушка о панических атаках. Вроде бы, когда человеком овладевает паника, он не может здраво мыслить. Так, сначала, нужно восстановить дыхание... "Такаяма, спокойно," - взывал голос разума. "Дыши ровно. Дыши ровно. Дыши ровно..." - Детка? - стоящий рядом мужчина недоуменно посмотрел на меня. - Тебе плохо? Я качнула головой, попытавшись улыбнуться: - Обычное головокружение, пройдёт. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох... Я слегка успокоилась, и тут же решительным шагом направилась в гостинную. Тот, кто выдавал себя за отца, бросился мне наперерез. - Куда?! Назад! - Пап? - я попыталась изобразить удивление. - Ты чего? Я всего лишь хочу пойти и переодеться в домашнюю одежду. Я не пыталась ни вырваться, ни убежать. Лишь сделала лёгкое движение рукой, показывая, что желаю прохода. - Ох, - русоволосый человек, пропустив меня, выдохнул и как-то облегчённо улыбнулся. - Разумеется. Быстрым шагом я вошла в свою комнату. В бессильи опустилась на пол, подперев спиной дверь. Нужно мыслить трезво... "Если те люди - не моя семья (пускай они и очень похожи на них), то где мои настоящие родственники? Они хоть живы?" Почему-то в последнем вопросе я сомневалась. "Сейчас главное убежать. Иначе меня постигнет не лучшая участь. Но как я убегу? Из этой комнаты? Нет, они сразу услышат звон разбитого стекла и догонят меня... Нужно их как-то задержать. Но их трое, а я одна! Так, значит, пора их разделить... А пока, пусть не думают, будто я обо всём догадалась." * * * - Бабушка, бабуля Мадока, папочка, вы разве не будете кушать со мной? Я расстроенно смотрела на свою семью, сидя за столом совершенно одна. Женщина, притворяющаяся Такаямой старшей, развела руками: - Прости, Дорати. Мы не дождались тебя и уже поели. Мы не голодны. "Не едят? Но почём? Может, у них аллергия на данго? Или... Они вообще не умеют есть?" - Мг, - выдавила из себя я, откусывая кусочек любимого лакомства. Увидела на краю стола кухонный нож. Никто не видит? Я быстренько схватила его и спрятала в складках кимоно. Пригодится. У меня было несколько минут, чтобы придумать план собственного избавления. И я придумала. - Бабушка, - я обратилась к той, кого считала Камэ. - Можете сходить в погреб? Мы с папой ставили туда компот. - Сию минуту, милая, - пропела старушка, беря в руки керасиновую лампу и удаляясь в сторону подвал ной лестницы. "Отлично..." - Бабуля! - я обратилась к другой родственнице. - Я могу получить мои ореховые печенья, которые я ем на ночь? - Ох, конечно! - пожилая женщина повернулась к шкафчику, обшаривая полки. Печенья не было. Через несколько секунд та сдалась: - Прости, дорогая, похоже, печенья закончились. Мы спечем завтра ещё, ладно? Я сглотнула и посмотрела в карие глаза. Встала. Медленно попятилась. - У нас никогда не было орехового печенья, - пробормотала я, смотря копии в глаза. - У меня аллергия на орехи! На лице собеседницы отразилось недоумение, сменяющееся страхом. Впрочем, через секунду та виновато рассмеялась: - Точно! Я совсем забыла. Так устала, что и не запамятовала... Это меня не переубедило. Напротив, такая несостыковка доказала правильность моей теории. Я продолжала отходить назад. - Бабуля Мадока никогда такое не забывает, - чётко отчеканила я. - Она - медсестра. Незнакомка пришла в ещё большее смятение. Облизнув алые губы, она нервно хихикнула. - Девочка, иди ко... Я бросилась бежать. Подделка попыталась настичь меня большим прыжком, но я наконец подняла нож и нанесла удар в шею. Монстр (а я теперь была в этом абсолютно уверена) подсёкся, тяжело упав на колени, страшно хрипя. - Гадкая, мерзкая девка! Поганая девчонка! Но я уже бежала прочь, сверка пятками. Вот и гостиная. Другой соучастник преступления где-то в кладовой, куда я его послала. А третий? Где он?! Словно откликаясь на моя зов, из спальни бабули выбрел копия папы Ичиро. Кажется, он начинал понимать, что я обо всём знаю, поскольку напряжённо наблюдал за каждым моим движением. От неожиданности я содрогнулась, ища оружие, которым можно защититься: нож я оставила в шее первого убийцы. Взгляд скользнул на катану, висящую на стене. Старую, дедушкину катану. Но как я могу её взять? На взгляд было несложно определить, что врагу до стены ближе, чем мне, и если я попытаюсь побежать к катане, он бросится мне наперерез. "Думай, Такаяма, думай!" Осторожно, я взяла в руки вазу, стоящую на подоконнике. Затем резко, бегом двинулась в сторону поставленной цели. Клон папы бросился к стене, чтоб не дать мне завладеть клинком, но, предвидя это, я, всё ещё находясь в движении, бросила в бегущего вазу. Послышался звон разбитого стекла. Осколки посыпались по телу существа, разрезая его плоть. Это остановило монстра, и я выиграла время, чтобы подлететь к стене, сорвать подвешенный над ней ничирин, и принять боевую стойку. Я, признать, даже в руках толком не умела держать эту штуку, одна таким жестом я надеялась запугать убийцу своей семьи. И как раз вовремя: раны на теле мужчины затянулись, он был готов атаковать. Тварь злобно зашипела на меня. Я учащенно дышала: монстр из кухни мог тоже в любой момент появиться тут, и мне придётся сложнее. А вдруг я не смогу? Я ничего, совсем ничего не умею, я слабая, сейчас они все втроём набросятся на меня и убьют... Мои руки дрогнули, я всхлипнула. Со стороны раздался смех: - Что, плакать собралась? Ну поплачь, поплачь... Удар для маленькой девочки: семью твою сожрали. У папаши твоего, между прочем, кровь была... Вкусная... - Кто вы? - спросила я дрогнувшим голосом. - Мы óни. - Óни?.. - Демоны, питающиеся человеческой кровью. - А почему вы так похожи на мою семью?.. - Мы можем принимать облик тех людей, чьей плотью недавно насытились. Скоро мы станем похожими на тебя. Я крепко зажмурилась. "Нет, прошу, нет... Пусть это будет страшным сном... Пожалуйста... Пожалуйста..." Я залилась жутким смехом, очень напоминающим смех безумного. Я хохотала и хохотала, а противник смотрел на меня с недоумением. Странный смех продолжался ещё с минуту. А затем я резко запнулась, и из глаз полились слезы. - Умри-и-и!! - оглушительно громко прокричала я подорваным голосом, схватив в руки катану и несясь на врага. От неожиданности демон дрогнул, повернулся, и ринулся в сторону окна. Звон разбитого стекла - и вот, его уже нет. Я стояла у окна, тяжело дыша, ногтями впиваясь в рукоять оружия. В один момент руки обмякли, и ничирин со звоном упал на пол. Из глаз текли гневные слёзы. Трус.... Гадкий, противный трус... Я так никогда и не узнала, что именно напугало противника: тот безумный блеск в фиолетовый глазах; мой истерический хохот, сменившийся плачем; громкий возглас, с которым я бросалась в бой; решительная и неожиданная атака, или всё вместе. Одно мне ясно: это было чудо. Остался один... Я решительным шагом направилась в погреб. У дверей я столкнулась с заменой Камэ. Мы вздрогнули, увидев друг-друга. - Что-то долго вы за компотом ходите... - произнесла я, а затем рззко сменила тему. - Где мои родные? - К-кто?.. - Не притворяйся, я знаю. Что вы с ними сделали?! Демон остановилась в дверях, переваривая полученную информацию. Затем она сняла с себя маску эмоций. На лице появилась ядовитая ухмылка. - Родные? Твои родные? Хочешь увидеть их, не так ли? Я не знала. Я хотела видеть и знать, что с ними, и в то же время очень этого боялась. Как же быть? - Да. Убийца улыбнулась улыбкой опытного садиста и велела: - Следуй за мной. На ватных ногах я поплелась за ней, во мрак подвального помещения. В руках монстра была лампа, которая освещала нам путь. Мой мозг тщательно обрабатывал план действий. "Значит, она хочет меня убить. В этом небыло никаких сомнений. И что мне делать? Бежать? Тогда в лучшем случае, она нагонит меня у лестницы." Кажется, женщина догадалась, о чём я думаю. Она остановилась, повернувшись ко мне. - Проходи вперёд. - Зачем? - Проходи вперёд и не спорь. Иначе "всюду, куда не пойдёшь - в сердце нож". Понимаешь? В сердце - нож. Это был намёк, весьма красноречивый. - Я темноты боюсь, - взмолилась я. Копия бабушки насмешливо посмотрела на меня, словно говоря: "Аргумент неубедительный". - Возьми лампу. - У меня быстрый шаг, - лукаво предупредила я. - Авось, отстанешь, и будешь в темноте? - Ах, девочка, - людоедка рассмеялась. - Не переживай: у меня зрение в темноте идеальное! На этом мы и порешили. Теперь я вышагивала впереди, держа светило перед собой, а проводница шла сзади, едва не наступая мне на пятки и холодным дыханием дыша в шею. "Куда бежать теперь? Сзади - она, спереди - стена... Вляпалась ты, Такаяма, однако..." Впереди из темноты вырисовалась дверца. Это было маленькое помещение, где мы обычно хранили компоты и прочие продукты, которые нужно было хранить в холоде. Когда я была маленькой, моим хобби было регулярно очищать этот уголок. Даже страх темноты не мог меня остановить! Поэтому, папа Ичиро вставил в эту дверцу замóк, который бабуля Камэ запирала и со спокойной душой уходила по делам. Сейчас, ключ торчал в замке. Демон подтолкнула меня в спину. - Иди внутрь. - Не пойду! - заупрямилась я. - Пойдёшь, ещё как пойдёшь, - это гадкое существо сейчас в полной мере упивалось моей беззащитностью и уязвимостью. - Не пойду. Темноты боюсь. А если меня силой принуждают входить в темноту - я кричу. Громко. - Сейчас не закричишь, - захихикал монстр. - Ты закомплексованная девочка, понимаешь? Ты не станешь кричать - побоишься показаться смешной. Да и потом - кто тебя услышит тут, в этом подвале, когда рядом с домом других домов нет? Женщина была блестяще права, и, похоже, она сама это понимала. Я закусила губу. - Ну, тогда, устроим борьбу, пока Вы попытаетесь втащить меня в коморку. А когда будем бороться, я разобью лампу. Вы, должно быть, никогда не принимали огненную ванну, не так ли? Тут уже парировала я. Русоволосая злобно фыркнула. - Стой здесь, и ни шагу отсюда! А сама, всё время оглядываясь, вошла в помещение. Её холодные глаза вечно следили за мной, и от этого становилось не по себе. "Думай, Такаяма! А что, если... Замкнуть её здесь? Она, конечно, выламает дверь и убежит, но на это потребуется время." Стоило демону ступить лишь несколько шагов по каменном полу, как я резко швырнула в коморку лампу. Упавший предмет вдребезги разлетелся, керасин разлился, а я с шумом захлопнула деревянную старую дверь, повернула ключ, и бегом, спотыкаясь в темноте, бросилась бежать прочь. Где-то позади слышались прокляться и глухие удары, а я всё бежала, бежала, бежала... * * * Я не решила, открывать ли мне глаза, или нет. Я и понять не могла, жива ли, или уже мертва. "Что ж, похоже, выжила из ума окончательно", - решила я. Но в нос ударил запах крови, что заставило меня прокашляться. Я осторожно открыла глаза. Я крепко зажмурилась, всеми силами пытаясь вычеркнуть эту поистине жуткую картину из памяти, что, к слову, получалось у меня не особо хорошо. Несколько минут я ещё пролежала на полу, сжавшись в комок, надеясь, что именно сейчас небесная молния сделает мне услугу и попадёт в наш дом,чтобы и меня скоренько переправить на тот свет. Я совершенно потерялась во времени, и не знала, сколько пролежала таким образом. Казалось, что идут часы, хотя на самом деле я лежала на полу всего две-три минуты. - Дорати! Я вскочила, как затравленный зверёк, с опаской оглядываясь по сторонам. Это был голос бабушки. Его я не перепутаю ни с чьим другим! Но бабушка была мертва. И папа. И бабуля Мадока. Дом, стены которого согревали меня в зимнюю стужу, теперь опротивел мне, и дышал неприязнью, холодом и смертью. Я не знала, куда пойду. Но я знала, что не могу здесь больше оставаться. Я подошла к кухонной двери. У двери, на полу лежало существо, которое захлебывалось в собственной крови. В горле был тот самый кухонный нож. Я всадила его таким образом, что жертва не могла сама вытащить его, а поэтому не могла и регенерировать. Осторожно, бочком я прошла мимо неё. На кухонном столе лежал странный записник в кожаном переплёте. Я никогда не видела его раньше. Открыт он был на странице, где чёткими иероглифами красовалась надпись: "Дыхание звёзд", а ниже были написана инструкция. "Дыхание звёзд? Что за дыхание такое странное? Зачем оно?" Однако сей письменный документ я на всякий случай прихватила с собой. Пригодится. На полу в гостиной я подобрала брошенную собой же катану. Со стола успела взять своё полупустое бенто и флягу воды. Из подвала послышались звуки, предупреждавшие о том, что дверь не выдерживает. Я кинула всё это в котомку, взвалила на спину и ринулась прочь из дому. * * * Ночь. Безлунная и беззвёздная тёмная ночь. Настолько тёмная, что я не могла видеть дальше вытянутой руки. Не могла развидеть, куда ступают мои ноги. Они меня почти не слушались. Как долго я иду? Час? Два? Пять? Неизвестно. Ветер путался в кронах деревьев, образовывая ледянящий сердце вой. Или, это были волки? Мне всё равно. Поток холодного воздуха дул прямо в лицо, безжалостно хлестая по щекам ледянимы плетями и обветривая пересохшие губы. Я медленно двигалась по изрезанной выбоинами дороге в неизвестном направлении. Ночь выдалась слишком холодной для лета, и я уже насквозь промёрзла, кутаясь в лёгкое кимоно. Большая дедушкина катана, которую я прихватила для самообороны, мяла и оттягивала бок. Распущенные русые волосы развивались и волнились на ветру, безжалостно щипавшему алые от холода щёки. Фиолетовые глаза разных оттенков переполняли слёзы. Почему? За что? В этот вечер для меня прояснилось всё. И то, почему меня не отпускали на улицу после заката солнца, и те, о ком мне рассказывала городская знакомая - Сугуми. Тут были демоны, и они убили мою семью... Тех людей, которых я крепко и самоотверженно любила, тех, кто заботился обо мне... Я больше не могла оставаться в этом доме. Я больше не могла дышать запахом крови, который мутил рассудок. Я тут же наспех собрала котомку, и убежала. Не знаю, куда. Просто подальше. Подальше от этого места и этого запаха. И подальше.... От себя самой... И так шла я до сих пор, пока не увидела вдали огонёк. Он колыхался, словно листок от ветра, то потухая то вновь вспыхивая ярче. Протерла глаза. Мираж, или реальность? Что это было - костёр или свет в окне помещения - я не разобрала. Но теперь я знала, куда идти. Руки были ледяными, по ним бегали целые табуны мурашек. Если я останусь здесь, то просто напросто замерзну. Нет, я пойду на свет. Пусть даже мне поход этот грозит смертью... Меньше чем через пол часа я подошла к высокому двухэтажному деревянному зданию с японской крышей. Такие крыши я видела только в городе. Несколько комнат в доме освещались тусклым светом. Скорее всего, его источником была лампа. "И что делать?" - подумала я, быстро пробегаясь взглядом по окнам. "Хозяевов не видно, и попроситься на ночь я не могу. Возможно, я найду их в доме?" Отыскав вход, я замешкалась, но холод вновь пробежал по оголенным рукам и заставил меня действовать. Вздохнув, я нырнула во тьму... В здании было совершенно тихо. Настолько тихо, что самым громким звуком в пустом коридоре было моё дыхание. Я старалась ступать как можно тише, всё же столь зловещая тишина настораживала и пугала. Мир словно замер в ожидании чего-то страшного и злобного. Я схватилась за катану, висящую на боку. Нет, мне это никак не нравится... Лучше бы явились хозяева, тогда бы я попыталась им объяснить всё и извиниться за взлом. Пусть они бы сочли меня воровкой и обманщицей, и выставили за дверь, но я по крайне мере не, чувствовала бы такой дикий страх. Я свернула за первый же поворот, и старалась продвигаться вдоль стены, нащупывая чувствительными пальцами деревянное покрытие. Увидев первую открытую дверь, я остановилась, оглянулась, осторожно просунув голову внутрь. Нет, никого не видно. На столе стояла свеча, отблески от которой играли на полу и стенах. У стены стояло что-то на подобие тумбочки или комодика. Идеальный порядок, ничего лишнего, как, впрочем, и ничего нужного. В общем, никаких признаков человеческого существования. Тут, на другом конце коридора послышались шлёпанье не то ластов, не то босых ног. Сердце упало в пятки, я как можно быстрее вбежала в комнату и спряталась в тесный комод. Оставив в дверце щель, я решила поглядеть, кто это пришёл. Нет, лучше бы не глядела... На том месте, где я находилась несколько секунд назад, сейчас на четвереньках стояло огромное чудовище. Громадное, с множеством длинных жёлтых клыков, длинным языком, с которого капала слюна, и коричневатой кожей. Большие на выкате глаза хищно озирались по сторонам, а язык то и дело облизывал тонкие губы. "Демон!" Я затаила дыхание, не помня себя от ужаса. "Сейчас, сейчас унюхает!" - решила я, увидев, как ноздри монстра задёргались. Мне конец... Из огня да в полымя, как говорится... Но, видимо, его приманил не мой запах, потому что он развернулся и быстро отправился в другую сторону. "Вали!" - мысленно послала человекообразное создание я. Однако, легче мне не стало. Тем более, я не думала покидать своё убежище. Через несколько минут затишья вновь послышались странные звуки: человеческие крики и плач, злобное шипение, громкие шаги кого-то большого, злобных хохот, удары барабанов... До носа донёсся такой страшный и знакомый запах крови и гниющей плоти. Я с ужасом захлопнула дверцу комода, в котором сидела, и закрыла уши. Я поняла всё. Это не просто какой-то проклятый дом. Это был дом, в котором живут демоны-людоеды. Дом, куда приносят и едят людей. На ресницы, которые не успели высохнуть, вновь навернулись ядрённо-солёные слёзы. Невинные люди гибнут, аки скот, а я сижу тут и прячусь, как последняя крыса! Но в конце-концов, что я могу сделать? Что там говорить - если меня найдёт какая-нибудь зубастая тварь, то я даже сама себя защитить не смогу. Даже с помощью дедушкиной катаны на боку. "Трусливая слабачка!" - издевался какой-то голос внутри меня. А воздух внутри тумбочки заканчивался, всё больше и больше напитываясь запахом крови. Не смотря на закрытые уши, я слышала предсмертные стоны и крики людей. Вновь увидела страшный образ трупов отца и бабушек. Нет. Я так больше не могу! Решительным толчком ноги я открыла дверцу комода и вылезла наружу. Лучше умиреть сразу, дыша свежим воздухом, чем медленно и мучительно задыхаться в тесной закрытой мебели, ставшей для тебя темницей. Словно услышав мои мысли, из-за угла явилось зубатое и когтистое уродливые существо. "Демон!" - щёлкнуло в мозгу. А тот, между прочим, медленно поворачивал голову на толстой неповоротливой шее. Его жёлтые глаза остановились на мне. Произнеся что-то нечленораздельное, демон направился в мою сторону. Трясущаяся рука схватилась за рукоять катаны, и, не став дожидаться нападения, я бросилась на него. Одним ударом большой руки меня отшвырнуло к стене. Удар головой, яркий феерверк перед глазами, и вот, я лежу на полу. "Не лучшее начало для первого боя" - подумалось мне. Но я увидела, как демон приближается, соответственно, времени на размышления небыло. Я вскочила, всё ещё пошатываясь, но всё же успела увернуться от очередного удара. Подобрав с полу свою катану, я бросилась в атаку, но и соперник ловко отскочил в сторону, и я встретила свою атаку лбом в стенку. Мда-а, когда я говорила, что моё лицо уже не сделаешь хуже - я ошибалась. Резко развернулась, и, увидев занесенную над собой лапу, попыталась пригнуться. Частично у меня это получилось, ведь всё могло получиться и хуже. Но факт остаётся фактом: на моей левой щеке остался глубокий разрез. Кровь стекала по лицу, капая на шею. Я приложила руку к разгорячённой щёчке, но боль пронзила рану, и я тут же убрала ладонь. Откуда-то появились новые воспоминания. "Воспоминания! Как невовремя...". Но в этих воспоминаниях было нечто другое, и уходить они не спешили, и я не стала сопротивляться. - Держи катану вот так вот, Дорати. Нет, не совсем, руку лучше поменять. Да, вот так, отлично. В воспоминаниях промелькнуло доброе лицо пожилого, однако всё ещё крепкого человека. Он весьма напоминал моего отца. "Неужели... Дедушка?!" - Давай-давай, звездочка, не ленись. Ты ведь выучила теорию дыхания? Тогда покажи мне сейчас Пятую Кату..." Досмотреть обрывок, должно быть, из моей жизни, мне не дали. Этот урод вообще ничего прекрасного не ценит! - Держись! - скрипнула зубами я. - Троих уделала, и тебя уделаю! И, что было прыти понеслась в сторону демона. Он не успел среагировать, и я одним мощным ударом отсекла его мускулистую руку чуть выше локтя... Сказать, что я была довольна собой - это не сказать ничего. Да я светилась гордостью за себя любимую. Конечно, я вовсе не победила демона, я только обрубила ему руку, но радость моя была такой, словно я в одиночку перебила целую армию людоедов! - Неплохая попытка, - неожиданно послышался сзади низкий, хриплый и скрипучий голос. Я резко обернулась. Отрубленная рука демона валялась в полуметре от него, а из его плеча - я не поверила своим глазам! - расла новая рука, да ещё и покрепче прежней. Моё сердце совсем упало, но сдаваться я не собиралась. Я вновь и вновь набегала, меня вновь и вновь били и отшвыривали к стене. В один из таких разов мне разбили нос, в другой - разодрали до крови локоть. Я напрыгивала сверху, подкрадывалась сзади, подбегала впритык - но, видимо, ни одна моя попытка нанести удар не венчалась успехом. Демон был слишком силён, а я была слишком слаба и неопытна в этой деле. Когда мне разбили губу, а во рту от её привкуса стало солоно, я совершенно выбилась из сил. В горле пересохло от обезвоживания, желудок сводило от голода, ноги не держали. Кимоно было частично разорвано, рукава всплошь в пятнах крови - моей собственной и крови демона. А противник не ослабевал. - Пора с этим заканчивать, - злорадно прошипел он, облизывая толстые потрескавшиеся губы, и двигаясь в мою сторону. Шатаясь, я из последних сил занесла над собой катану. Какой-то голос из меня, будто бы чей-то чужой, произнёс: "Дыхание звёзд, пятая ката: вечерняя заря...", я понеслась на демона, и первее, чем он успел что-либо вымолвить, с размаху сняла ему его уродливую голову. Она откатилась в сторону, в стеклянных глазах виделся страх и непонимание. Но я этого уже не видела. Передо мной всё поплыло, пол ушёл из-под ног. "С первым осмысленным убийством, Такаяма!" - мысленно поздравила я себя, перед тем как тяжело рухнуть на землю и отключиться.