So look me in the eyes, tell me what you see
Так посмотри же в мои глаза, скажи мне, что ты видишь
Perfect paradise, tearin' at the seams?
Прекрасный рай, что трещит по швам?
I wish I could escape it, I don't wanna fake it
Мне бы хотелось, чтобы я могла сбежать от этого,
я не хочу притворяться.
Wish I could erase it, make your heart believe
Мне бы хотелось, чтобы я могла уничтожить всё это,
заставить твоё сердце поверить…
«Bad Liar» Imagine Dragons
Мотылек и Незуко, заботливо спрятанная в коробке, сокрылись от нещадно палящего солнца под ветвистым деревом. Рядом, нервно поглядывая на демоницу, стоял желтоволосый парень. Сам он было не особо так рад своей участи, но это было куда лучше, чем заново переться в тот домик-дурдомик, да и не просто дурдомик, а с самыми настоящими-пренастоящими демонами. Танджиро попросил его приглянулись за «коробкой» и лиловоглазой, а сам удачно смылся в неизвестном направлении. Вернее, направление-то известное, а вот зачем…
Неподалёку был и Шоичи, хлопающий своими глазками, очень переживавший за брата и сестру.
Все ждали старшего Камадо, чтобы дружно и как можно скорее покинуть это место.
В коридоре, ведущем к двери дома, послышались гулкие шаги. Все три пары глаз с надеждой — большей или меньшей — уставились на дверной проём.
Но надежды не всегда оправдываются, как, например, в этот раз. Ведь внезапно из дома послышался оглушительно-громкий смех, и оттуда… Нет, не оттуда, а из двери, загороженной деревянной решёткой. Вроде как препятствие, но для подобных отчаяников с девизом «Вижу цель — не вижу препятствий». Этот тоже препятствий не видел, а поэтому с оглушительным «Напроло-о-о-о-ом!» выбил решётку и вырвался наружу. Это был наполовину обнаженный человек, с кабаньей маской на голове.
— А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! СНОВА ДЕМОН ВЫЛЕ-Е-Е-Е-Е-ЗЗЗЗЗЗЗ! КАБАН-МОНСТРРР! — орал Зеницу, обхватив бедного мальчика руками.
— Ехе-ех-ех-хе-хе-хех! — похоже, у этого чуда-юда настроение было отменным. — Я учуял тут демона…
Лиану передёрнуло, ведь иметь дело с какими-то «напроломными» психами хотелось меньше всего.
— Это он, — неожиданно пробормотал Агацума. — Я узнал, это точно его голос. Пятый, кто прошёл отбор. Тогда, на финальном отборе, он быстрее всех залез на гору и быстрее всех с неё спустился…
А тот самый «пятый» быстро осмотрел территорию. Взгляд бездушных косых глаз задержался на коробке, и обладатель этих зёнок начал громко кричать своим громким, басовитым голосом:
— ВОТ ВЫ ГДЕ, ЕХЕХХЕХЕХЕ!
Он бежал с огромной скоростью, держа в руках свои две зазубренных катаны.
— НЕНАДО-О-О-О-О-О!
Агацума появился тут как тут, издав запуганный визг. Но всё же не растерялся, и повернулся в сторону кабаньей башки, заслонив собой девушек.
— А ты ещё кто такой? — удивился качок. — АНУ ВАЛЯЙ!
— Я Агацума Зеницу, — несмело ответил он. — Я истребитель демонов, прямо как и ты.
— А-а-а-а… — повёл головой получеловек. — Истребитель… Значит ты тоже в курсе? С ними нужно срочно разделаться! — катаны угрожающе звякнули. — Ану убирайся!
— Не уйду, — дрожащим голосом возразил тот. — Это Танджиро!..
— Хватит мямлить! — Парня с кабаньей головой явно не устраивал отказ. А может, он просто привык чувствовать себя боссом в любой ситуации? — Тогда я ПОРУБЛЮ ТЕБЯ ВМЕСТЕ С ЭТОЙ КОРОБКОЙ, РАЗМАЗНЯ! АНУ ПРО-О-О-ОЧЬ!
Японский меч рассёк воздух, и опустился на плечо блондину, не коснувшись его. Бедный паренёк дрожал, а по его лбу стекал холодный пот.
— Вот сопляк, — презрительно выплюнул сероголовый.
— Я тебе не позволю, — Зеницу был напуган, но ни на йоту не отступил от своего замысла. — НИЗАЧТО НЕ ПОЗВОЛЮ ТРОГАТЬ ИХ! ТАНДЖИРО, ОН ВЕДЬ…
— ТЫ ЧТО НЕСЁШЬ? ТУТ ЖЕ ДЕМОНЫ СИДЯТ, ОДИН В КОРОБКЕ, ДРУГОЙ БЕЗ НЕЁ. Не понял разве.?.
— Д-ДА Я С САМОГО НАЧАЛА ОБ ЭТОМ ЗНАЛ, ДУБИНА! — на карих глазах выступили слёзы.
Наступила пауза. Видно, мечник размышлял.
— Я спрошу…
— А.?.
— Я спрошу. Точно спрошу об этом Танджиро напрямую! Так что тебе самому… ЛУЧШЕ УЙТИ ПРОЧЬ!
Но уходить никто не собирался. Иноске поднял ногу и ударил Зеницу по щеке. Затем продолжил всячески его пинать и бить. Да на это больно было смотреть!
Он приблизился на опасное расстояние к бездействующим, и хотел было поставить ногу на коробку, но кареглазый решительно воспрепятствовал этому.
— Дурак…
Визжащий незнакомец продолжил всячески толкать несчастного Зеницу. Желтоволосый взял коробку в руки.
— Отвали!
— А вот и не стану! — у Зеницу над глазом красовался синяк, нос был разбит но он не отступал.
Лиана встала перед Шоичи и загородила его. На всякий случай, а то мало ли…
Бешенный кабан все толкал Зеницу, который упрямо не отпускал коробку. Повалив бедного блондистого на землю, новоприбывший продолжил толкать его и ногами.
Лиловоглазая почувствовала во рту железный привкус. От волнения она совсем искусала нижнюю губу.
— Эй!.. Перестань сейчас же! Ты вообще кто: человек или зверь?!
— ЧЕГО ВЯКНУЛА?!
«Лучше бы язык прокусила!»
Запоздалое предостережение, ибо орущий объект переключился на демоницу.
— Думаешь, что сильнее меня?! — в его тоне прозвучала насмешка. — Чего стоишь в тени?! Сразись со мной!!!
— Кабан!.. Не смей обижать девушек!!! — с трудом пропыхтел уже порядком израненный Зеницу. Ну, что сказать, джентльмен…
— ЧТО-О-О?! — кабан никак не желал мириться с тем, что кто-то смеет бросить вызов его самовлюблённости.
И снова этот зверь начал пинать бедного мечника, на котором и живого места не осталось.
— Прекрати! Отстань! ОТСТАНЬ ОТ НЕГО, Я СКАЗАЛА!!! — раздался звонкий, пускай и с лёгкой хрипотой девичий голос. Все словно по команде обернулись на звук. Это была разноглазая девочка с русыми волосами. На её боку висела катана, а на лице и одежде много пятен крови.
«Та девочка!.. А Танджиро? Он здесь?!»
Теперь во дворе было слышно вопли кабаньей башки и непонятной девушки, которые затеяли грозную перепалку.
— ТЫ ЧТО СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕШЬ?! — буллер в долгу не остался. — ХОЧЕШЬ ПОДРАТЬСЯ?!
— Давай! Не жди! Ударь меня! Да хоть избей до полусмерти, если уже так хочешь!
Терпение лопнуло…
Мотылек была не в себе от злости. Эта сцена напомнила ту, что устраивал ее младший брат, когда ссорился с ещё более младшим. Конечно же, в таких случаях Лиана угощала каждого отборным подзатыльником.
Хотелось вырубить этого недоумка, но это уже выполнили за неё.
Неопознанный визжащий объект лежал на земле. На его животе был отчётливо виден след от обуви.
Разноглазая девочка так же «прилегла» отдохнуть на землю. Впрочем, даже не прилягла, а просто подкосилась и грохнулась. Не слишком аккуратно, правду говоря.
* * *
Долго ли коротко ли, но после очередной «схватки» (на этот раз, с Танджиро) теперь и Кабанчик лежал под слоями хаори, которые весьма щедро пожертвовали участники компании. Оказалось, у этого драчуна было весьма себе милое, женственное лицо, и густые, жёсткие тёмные волосы по плечи. В общем, красота неописуемая.
Рядом с ним покоились две его катаны. А неподалёку лежала и его новая знакомая — Дорати.
Лиана сидела под деревом, накрывшись своим салатовым хаори (я в домике, не трогайте меня!), а мужская половина хоронила растерзанных жителей дома.
«Мясо… Как же хочется мяса…»
— УА-А-А-А-А-АГХ!!! — парень, который к этому времени был уже без маски, распахнул изумрудные глаза и вскочил как ошпаренный, сбросив с себя хаори и вознеся кулаки к небу.
— УВА-АВ, ОН ОЧНУЛСЯ УЖЕ! — с плохо скрываемым ужасом возопил Агацума.
— ДРАТЬСЯ, ДРА-А-А-АТЬСЯ-Я-Я-Я! — визжал Иноске, словно потерпевший, хотя, в принципе, он потерпевшим и был. Кто ведь не натерпится после супер-удара-головой от Камадо?
Да, оказывается, его звали Иноске. Он сам признался, что его имечко было написано на его трусах.
Поприследовав Зеницу короткий промежуток времени, тот наконец остановился, выпялившись на самодельные могилки.
— ЧТО ЭТО ВЫ ТУТ УСТРОИЛИ?! — визжал брюнет.
— Людей хороним, — бодро отозвался Танджиро, словно похоронные услуги были частью его повседневных дел.
— А? Чего?!
— Ты тоже давай помогай, Иноске, — спокойно попросил бардововолосый. — В доме осталось лежать ещё очень много убитых.
— Чего это вы закапываете чьи-то мёртвые тела, а? Нет уж, дудки, это вы без меня, лучше давайте решайте, кто со мной драться будет!
«Да у него и правда не все дома…»
— Понятно, — с жалостью согласился Танджиро. — Тебе наверное ещё больно, Иноске?
В этих словах не было и нотки сарказма — лишь чистая забота и беспокойство. Но зелёноглазый расценил это иначе.
И дети, и Зеницу, и Мотылёк, удивились бесстрашию Танджиро, в то время как от гнева у одичавшего вздулись на лице вены.
— Так, ладно, — Тандживо выступил с примирительной речью. — Всё-таки, все люди разные, и боль переносят по-разному… Вытаскивать трупы из дому, капать могилы, а потом и хоронить и вправду довольно тяжело. Но Зеницу и ребятишки трудятся. Справимся! Можешь пока отдохнуть, Иноске. Ну, как Дорати-чан, например… Прости, что потревожил тебя!
Это стало последней каплей.
— ЧЕГО-О-О-О-О-О?! ЗА КОГО ТЫ МЕНЯ ПРИНИМАЕШЬ?! ДА Я ХОТЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕЛОВЕК ПОХОРОНЮ! БОЛЬШЕ ЧЕМ КТО-ЛИБО В ИСТОРИИ! ЯСНО?!
* * *
Солнце опустилось за горы, окрашивая небо в золотистый цвет. Мертвые были проведены в мир иной весьма прилично. Настало время расходиться.
— Не-е-е-еттт, ни за что, НИ ЗА ЧТО! — Зеницу рыдал, вцепившись в юката маленького мальчика. — Шоичи-кун, не покидай меня! Шоичи очень сильный, он меня от демона-а!!! — наш нытик настаивал на том, что бы оставить малого у себя.
— Ты что не видишь, как ему неловко?! — красноволосый парень с трудом отодрал друга от бедного ребёнка.
— Друг сердечный, прошу, останься со мной!
— Ану пере-СТАНЬ!
Разноглазая девочка все ещё не приходила в себя. Прилетел ворон уз и дал несколько мешочков для Мотылька. Та набрала горстку земли, превратила её в лепестки и засыпала в мешочки.
Завязав их, протянула каждому ребёнку по мешочку.
— Лепестки глицинии отгоняют демонов, храните их как оберег — пояснил красноглазый.
Шоичи взял за руки своих сиблингов.
— Спасибо большое. Теперь мы сами сможем вернуться домой.
Дети ушли, а орущий проводник начал вопить новый адрес. Но Дорати была совсем плоха. Так сказать, «расклеилась». Мотылек положила руку на ее шею.
— У неё температура. Она не скоро встанет.
«Да и в принципе не должна.»
— Ох… Это плохо, — покачал головой Камадо. — Иноске! Я понесу Зеницу, а ты Дорати-сан!
— Чего?! ВАМ НАДО ВЫ И НЕСИТЕ!!! — запротестовал брюнет. — ЭТА СУМАСШЕДШАЯ ЖЕНЩИНА СЛОМАЛА МНЕ РЕБРО, ТАК Я ЕЩЁ И ТАСКАТЬ ЕЁ ДОЛЖЕН?! ДАВАЙТЕ ЛУЧШЕ И ЕЁ ЗАКАПАЕМ?
— Иноске… Как можно так относиться к даме?.. — желтоволосый парень еле говорил, однако своим принципам оставался верен.
— А Я СКАЗАЛ, ЧТО НЕ БУДУ НОСИТЬ ЭТУ ДРЯНЬ!!!
— Иноске. Пожалуйста, — Танджиро дотронулся до своего лба, тем самым весьма красноречиво намекая. — Понеси Дорати-сан.
Иноске отшатнулся назад, и… повиновался.
— А-А-А-А-А-АГХ!!! Где она валяется?!
Танджиро взвалил Зеницу на спину, Мотылек заботливо накинула на Дорати свое хаори, а сама укрылась под своим плащом. Потом помогла кабанчику аккуратно уложить девочку на его спину. Группа товарищей, которая с прошлого раза весьма разрослась, продолжила путь.
* * *
Весь путь, Хашибира вызывал на бой Танджиро. Как он только его не называл… И «лобешник», и «Компатро Камабоко», и всеми другими имечками, кроме верного. А Камадо пытался научить Иноске выговаривать свое имя правильно, пока безуспешно.
Лиана шла позади всех, страхуя Дорати, ведь та рисковала упасть из-за резких движений Иноске.
Через какое то время это стало надоедать, поэтому крик Зеницу всех угомонил.
Компания дошла до здания, на воротах которого была нарисована ветвь глицинии. Это здание и инициал принадлежали семье, которая спасает жизни охотников за демонами. За рассекателями ухаживали и пока они состояли в рядах мечников, не брали ничего взамен.
Ворота открыла низенькая бабушка, которая и слышала и видела не очень хорошо. Позже она расположила всех по комнатам и вызвала доктора.
— У неё жар, но я вколол ей лекарство, поэтому ей скоро должно стать лучше. Вы ее подруга?
Мотылек неуверенно кивнула.
— Хорошо. Тогда дайте ей выпить вот эту микстуру, когда она проснется. До свидания.
Лиана сидела на футоне в углу и разглаживала складки на новой чистой юката. Прошел час. Полтора.
[pov: Дорати]
Сознание возвращалось ко мне медленно, томительно. Казалось, что я парю где-то в облаках, осторожно, медленно опускаясь на землю. Ощущение было приятным. Я видела розовое небо с пушистым лёгкими облаками. Мне даже хотелось остаться тут навсегда — а вдруг, облака сделаны из сладкой ваты?
Когда чудное видение исчезло, и перед взором осталась одна темнота, я открыла глаза.
Сначала я увидела только размытый деревянный потолок. В глазах двоилось и троилось, и я не могла определить, насколько далеко он находится от меня. Мне пришлось медленно моргнуть несколько раз, прежде чем кое-что прояснилось. Затем прояснилось обоняние, и в нос ударили различные запахи: запах свежести, выстиранного постельного белья, свежеприготовленного риса.
Я оказалась лежащей на белом, чистом, мягком футоне. Сверху меня покрывала тёплая но лёгкая перина, под головой была подушка.
«Где я?!» — с ужасом подумала я, отчаянно выковыривая из памяти события прошлого. «Где бабушка?! Почему я не в своей комнате?! Кажется… Кажется, у меня снова провалы в памяти…»
Догадки ещё больше напугали и запутали меня. Не в силах больше держать эту страшную интригу, я вскочила с футона, учащённо дыша.
От столь резкого движения в глазах потемнело, и на миг я обмякла, вновь повалившись на своё ложе. Когда же я пришла в себя, то наконец нормально осмотрелась вокруг.
Я находилась в просторной комнате, оформленной в деревянном японском стиле. У стен стояли высокие японские выдвижные шкафчики. Надо мной склонилась юная девушка, на вид моего возраста. Только что она закрывала ставни. У неё была смуглая кожа и тёмно-коричневые волосы, которые при отблесках свечи казались золотыми. На меня смотрели большие лиловые глаза со зрачком кошки. На пальцах были длинные ногти.
«Демон!»
Сначала я испугалась не на шутку: цель демонов была ясна и самому тупому барану. Но потом здравый смысл взял вверх: если бы эта девушка надумала меня съесть, она давно воплотила бы свои замыслы в действие (времени-то у неё было достаточно). Но если она ничего со мной не сделала, значит, этой незнакомице нужно от меня что-то другое. Может, поговорить с ней? Договориться возможно с каждым.
— Угх… Я не знаю, что это за место, но тут о нас позаботятся. Ты была без сознания долгое время… — пролепетала девочка. — Наконец-то ты проснулась.
Холодная смуглая рука дотронулась до моего лба.
— Ну вот, отлично, жар спал.
— И в правду отлично, — согласилась я. — А почему у меня должен быть жар?
— Хм, нет, в том то и дело, что уже не должен, — пожала плечами собеседница.
— Вот именно, — рассуждала я вслух. — На ровном месте температура не поднимется.
— Не поднимется, — вторила девица. — Но после твоих травм это было больше чем вероятно.
— Травм?! — выпялилась я на неё. — Погоди-ка, ты о чём?
Тут настала очередь шатенки удивляться. Её брови в недоумении приподнялись.
— О твоём сражении. О чём же ещё?
Ох-х, многое же я пропустила.
Я вцепилась пальцами в свои волосы. Я что, вновь всё забыла? Кошмар!
Глядя на мою озадаченную физиономию, демон догадалась:
— Ты что, совершенно ничего не помнишь, да?
— Ничего, — обречённо покачала я головой. — Последнее что я помню — это то, как я возвращаюсь с города домой. А что меня ждало дальше…
А и вправду, что?
Так, ладно, приступим к алгоритму, которому меня учила бабушка: сначала нужно собрать все воспоминания по кусочкам, начиная с того момента, который я последний запомнила. Хм, значит, я возвращалась домой.
Шла ли я с кем-то ещё? Нет, однозначно нет. Хотя, вполне возможно, что кто-то и шёл, просто он не представлял для меня такой важности, а поэтому в памяти не закрепился. Хотя… нет, всё же нет, это исключено. Мой ответ: со мной не было никого. Идём дальше.
По какой дороге я шла? Через степь. Это единственная нормальная дорога, ведущая со стороны города домой, а к тому же самая короткая. Хорошо, отлично. Двигаемся дальше.
Кто встречал меня дома? По-любому бабушка, ведь она всегда меня встречает. А был ли с ней ещё кто-то? Вот же, не помню! Ладно. Зацепимся за бабушку.
В какую одежду она была одета? О, я помню это! На ней было её домашнее тёмно-оливковое кимоно. Я ещё подумала, что оно гармонично сочетается с глубокими карими глазами бабули Мадоки. Ох, точно, Мадока! Они же обе стояли за столом. Или нет? Я помню, кто-то из них опирался спиной на стену. Но бабушки всегда друг-другу помогают, когда съезжаются в гости. Но как? Кто-то же стоял у стены!
А может, это был папа? Ах, да, именно!
Что же было дальше? Ну-у-у, я обняла их, как делала это всегда. А потом я испугалась. Хотя чего я могла испугаться? Может, кто-то постучался в дверь? Нет, такого не помнится… А может…
Воспоминания замелькали с головокружительной быстротой, так быстро, что я едва успевала их воспринимать. За пару-тройку минут я вспомнила всё до мельчайших подробностей.
— Спасибо, что вылечила меня. И за заботу тоже спасибо, — искренне поблагодарила я девочку. Та лишь отмахнулась:
— Пожалуйста…
— Кстати, как зовут тебя? — я сконфужилась, ведь поняла, что до сих пор забыла узнать имя.
— Лиана. Ну… Тот демон, на которого ты набросилась с катаной…
— Демон…
— З-знаю, но я не трогаю людей!.. — Мотылек снова начала кусать нижнюю губу. — Я… Никого не ела и не собиралась!.. — оправдывалась Ли. Почему то демоницу окутывало жидкое чувство вины, которое будто грязная вода — наполняло её. — Я.!
— А на демона ты и не похожа, — широко улыбнулась я.
«Что?..»
— Ты не похожа на тех кровожадных демонов, что были в том доме.
— А…
Напряжение в комнате быстро улетучилось, осталось только неловкое молчание.
Девушки немного помолчали.
— Ой! Подожди немножко.
На минуту Лиана удалилась из комнаты. Вернувшись, она держала стакан воды и бутылёк с сиропом. Я жесть как не любила всякие такие микстурки — они были противными, прям буэ-э-э! — но я так же понимала, что мне это необходимо. Отфыркиваясь, как
ёжик, я приняла нужную дозу лекарства.
И снова тишина.
Молчание было каким-то неловким, а мы слишком плохо знали друг-друга, чтобы заполнить его разговорами.
Дорати стало лучше, она все ещё обдумывала что-то, расхаживая по комнате из сторону в сторону.
Было поздно, но кое-кто надеялся хоть на кусочек мяса перед сном.
«Ур-р-р-р» — живот мотылька разревелся как голодный динозаврик.
— Видимо не я одна голодна, — с улыбкой заметила я.
— Угу…
«Ааааа, как же стыдно!..»
Через мгновение, словно ответом на вознесённые мольбы, в дверь постучали. Это была Миса — старушка, что управлялась с содержанием дома.
— Добрый вечер! Вот ваш ужин. Приятного аппетита!
— А, Бабушка… Большое спасибо!..
Мотылек поставила на стол поднос с едой.
От вида всех яств закружилась голова.
Обе были голодны как никогда. Девочки ринулись к столу и ухватились за палочки.
— Итадакима-а-ас!!! — выпалила Дорати, мигом уничтожая рис своими тридцатью двумя. Кушала она не очень-то красиво, но учитывая сложившиеся обстоятельства, её можно было понять.
— И тебе!..
Но кое что приостановило их пыл.
— Э-э-э-э, слушай… Ты разве ешь обычную еду?
— А?.. Нет, только мясо…
— Отлично! Забирай моё, я все равно не очень его люблю.
— Ах!.. Спасибо…
Разноглазка за обе щеки уминала рис и тушёные овощи, даже не прожёвывая, а просто глотая. Но казалось, что Лиану все ещё что то тревожит.
— Дорати… Мне немного неудобно, потому что ты поделилась со мной. Ты бы не хотела гарнира из моей порции?..
— Ох, давай! Я така-а-я голодная! — глаза сверкнули. — Целого слона сейчас сожрала бы! Сырым!
«Ого!..»
В комнате было тихо. Каждая ела молча, но царила дружеская атмосфера, разбавляемая дружным постукиванием хащи. Было приятно вот так вот спокойно есть.
По ту сторону стены раздался визг. Впрочем, перестенки тоже небыли бронироваными, и сию реакцию на какое-то событие услышали и мы.
— Там фто, те мальфики живуц? — осведомилась я с набитым ртом. На самом деле, с набитым ртом разговаривать невежливо, но это никого не волновало. — Ну, котовые Фанффиро и Фенису?
— А? Да, они.
— А мовет
*хрум-хрум* жайтём к ним? — я глотнула и продолжила. — А то делать нечего. Да и я плохо запомнила их…
— А ты ведь только встала. Тебе не станет плохо?
— Не-е-е, я здоровая как кабан.
«Есть у нас уже один кабан, второго не надо!»
— Ну, тогда давай…
Тук тук
— Ребята? Это я и Лиана! Можно к вам? — несмело попросились мы.
— Девочки! Ну что вы, конечно же заходите! — кокетничал Зеницу.
— Лиана! Дорати-сан! Я рад, что ты уже очнулась, — послышался другой голос.
Дверь моментально распахнулась. На полу, ближе к стене, лежали футоны. На них расположились трое, совершенно непохожих друг на друга парней. Видимо, они недавно только разговаривали между собой, но сейчас все три мужских физиономии были обращены в нашу сторону. А у стены стоял ящичек, подле которого сидела милая девочка, словно куколка. Незуко подбежала к Мотыльку. Младшая Камадо крепко сжала Лиану в объятьях. Мотылек робко обняла ее в ответ. Демоницы были рады снова увидеться. Но я пока туда не смотрела.
— Что же вы стоите? Присаживайтесь!
Я судорожно сжала ногтями подол своей ночной рубашки. Я всегда так делала, когда нервничала.
— Тише-тише, не бойся, — успокаивающе сказал один из них, примирительным жестом поднимая руки. Увидев, что я всё ещё смотрю на него с недоверием, бардовоглазый заключил:
— Мне кажется, у тебя опять провалы в памяти, и ты ничего не помнишь. Скажи, ты помнишь хоть меня?
Я внимательно посмотрела на говорящего. Помню ли я его? Большие глаза темно-алого оттенка, темные волосы, переходящие в бардовый… Карточные серьги с орнаментом восходящего солнца в ушах…
— Я тебя пока точно и не вспомнила, — честно призналась я, поджал под себя ноги. — Но я чётко помню твои серьги!
Мечник улыбнулся.
— Думаю, скоро всех вспомнишь, — ободрил меня он. — Это мои друзья: Агацума Зеницу, Хашибира Иноске, и моя сестра Незуко Камадо. Мы — мечники истребители. Ты была сильно ранена после схватки с демоном в Доме Барабанов, и мы принесли тебя в Дом Глицинии.
— Дом Глицинии? — не поняла я.
— Это один из домов, где бесплатно оказывается помощь мечникам-истребителям. Отдыхай, тебе нечего бояться.
Я мельком стала осматривать собеседника. Им оказался паренёк примерно моего возраста. Кожа у него была загорелая, волосы и глаза цвета меди. Одет был в белую с бледно-фиолетовыми вставками просторную юкату, как, впрочем, и его сопровождающие. Внимание привлекали крупные карточные серьги в ушах с изображением восходящего солнца. Он улыбался мне, и от этой улыбки стало так хорошо и радостно на душе, я сразу почувствовала симпатию и расположение к этому молодому человеку.
— Танджиро! — воскликнула я. — Конечно я помню тебя! Ты ведь убил того уродливого недобарабанщика, да? А ещё помог мне дотопать на улицу.
Камадо рассмеялся.
— Я рад, что ты вспомнила обо мне хоть что-то, — добродушно заверил он.
Я перешла на другого парня, сидящего рядом с первым. У него были блондистые волосы, переходящие в оранжевый к кончикам.
Почему-то у меня создалось впечатление, будто мы с ним знакомы.
Я напрягла извилины мозга, при этом смешно сморщив лобик.
Зеницу!
Да-да, это Зеницу! Те самые кофейно-карие глаза! Правда, теперь композицию лица дополнял огромный зияющий синяк над правым глазом.
— Зеницу… Кто тебя так?! — вспыхнула я, подходя к компании ближе.
Я посмотрела на следующего участника, и…
…Я сразу увидела иссине-черные волосы, переходящие в ярко-голубой цвет на концах. Тонкие черты лица, большие изумрудные глаза. Да эта девушка просто красавица!
— А ты… Ты и есть сестрёнка Танджиро? — робко спросила я, всё ещё восхищаясь красотой незнакомки.
— ЧЕГО-О-О-О-О-О-О?! ТЫ СКАЗАЛА «ДЕВУШКА»?! ТЫ СКАЗАЛА «ДЕВУШКА»?! Я СЕЙЧАС ПОКАЖУ ТЕБЕ, КАКАЯ Я ДЕВУШКА!
Басовитый голос уж точно пренадлежал не представительнице прекрасного пола. «Сестрёнка» размахивал кулаками, и если бы не Танджиро, он бы сразу же бросился на меня. Где-то на заднем плане дико хохотал Зеницу. Я осеклась. Значит, это не она. Это он. А значит… Он… Он парень?! Ох, и в самом деле. Это была далеко не Незуко — последняя только что выползла из странной коробки, и сейчас глазела на мир своими большими розовыми зёнками.
— Тьфу, дура! — выпалил красавец, когда немного остыл. — Я — великий Иноске Хашибира! А ТЫ ЧЕГО РЖЁШЬ, СЛИЗНЯК?!
Зеницу в тот же миг замолчал, испуганно юркнув за широкую спину Танджиро.
— Так это ты избил Зеницу?! — закричала я, вновь сжимая кулаки. — Ты за это поплатишься, кабаняра!
— Это ещё кто поплатится!.. — Иноске встал на ноги, разминая затекшие руки. Похоже, поединка не избежать.
«Такаяма, ты дура! Зачем было лезть?» — мысленно побранила себя я.
В то же время я ощутила раздражение. Ишь ты — отакеный вот вымахал, мускулами оброс, и теперь себя главным боссом чувствует!
— Давай! Не жди! Ударь меня! Да хоть избей до полусмерти, если уже так хочешь! — взорвалась я, чувствуя, как кровь поступает к голове. Иноске в замешательстве остановился и почесал затылок:
— Ты ведь… то же самое говорила, — буркнул тот.
Я удивилась:
— Что?..
— КАПЧТО! СОВСЕМ НИЧЕГО НЕ ПОМНИШЬ?! ТЕБЕ МОЗГ ПОЛНОСТЬЮ ОТШИБЛО, Я ВИЖУ?!
Я судорожно принялась вспоминать, отчаянно надеясь, что не успела натворить ничего серьёзного. И тут в моей память всплыло, если не все, то значительная часть моих приключений.
Я побледнела, потом покраснела. Иноске воззрился на меня, а затем расхохотался.
— АХХАХА, ТВОЁ ЛИЦО СЕЙЧАС КАК ПОМИДОР, АХАХАХАХ!
— Ч-что?.. Не смей сравнивать меня с помидором!
Однако, казалось, что дикарь совершенно меня не слушает. Он всё ещё похихикивал.
— Кстати, за тобой должок, потому что мне пришлось тащить тебя сюда, — наконец вымолвил тот.
Я хмыкнула:
— Не верится как-то, что такой как ты согласился нести такую как я…
— А я и не соглашался! — запротестовал Ино, размахивая руками. — Я вообще хотел похоронить тебя вместе с теми мёртвыми людьми, но этот лобешник…
— Танджиро, — сухо поправила я.
— …ка-а-ак грохнет меня своим лобищем! Так вот, мой тебе совет:. ЖРАТЬ МЕНЬШЕ НАДО! Ты неподъёмная, коли знать хочешь.
— А ты типо подъёмный? — фыркнула я. — Этакеная вот мускулистая безразмерная туша. Хотя… я сильнее тебя, поэтому смогу тебя поднять!
В подтверждение своих слов я встала и направилась в его сторону. Но едва я приблизилась к кабану, как последний отвесил мне крепкую пощёчину. От неё у меня перед глазами даже фейерверк всплыл.
— А ну отошла от меня! — прорычал он. — Не надобно мне, чтоб рядом со мной такая страшная находилась!..
Лицо Лианы выдало неподдельный ужас, а сестрёнка Танджиро мигом юркнула обратно в коробку.
— Иноске-е-е-е! Как у тебя вообще рука на девушку поднялась?! — выкрикнул осмелевший Зеницу, всё ещё сидя за спиной Танджиро.
— Что ты вякнул, слизняк? Да я тебя.!.
Но я не дала забияке закончить. Щека от удара болела, но ещё больше болело что-то внутри. Я всегда была чувствительна к замечаниям на счёт своей внешности. Но меня никто и никогда, даже бабушка, когда была не в настроении, не называл страшной! И как смеет делать это он?!
Я схватила рукой тёмную шевелюру и хорошенечко встряхнула. Он обернулся лицом ко мне, и тут же встретился с пронзительным взглядом разных фиолетовых глаз. Они пылали гневом, безудержным гневом. Однако, спустя пару мгновений, злобный блеск утонул в столь же гневных слезах:
— Эгоист! Эгоист! — приговаривала я, громко всхлипывая. — Гордый, самовлюблённый эгоист! Да как тебе не стыдно обижать тех, кто слабее тебя?! Я и сама знаю, что я страшная! Зачем же напоминать об этом?! Я тоже могу сказать, что ты невежа, и тупой, и смазливый! Я тебя ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!!!
Иноске оторопел. Ещё ни одно живое существо не смело разговаривать с ним в таком тоне. Но горемечник не растерялся, и тоже вцепился в мои кудри. Завязалась драка.
— Ребята! Ребята, хватит! — вмешался Танджиро, перехватывая руку Иноске, и пытаясь как можно менее болезненно высвободить прядь русых волос из мёртвой хватки.
Я просто стояла посреди комнаты: волосы были взъерошены, губы дрожали, по щекам текли слёзы.
Иноске продолжал ещё что-то с раздражением выкрикивать, когда вдруг вейнуло глицинией.
— Иноске-кун… Это было очень. Невежливо…
Я почувствовала, как кто-то подошёл ко мне со спины. Прохладные смуглые руки легли мне на плечи, и расправили спутанные волосы.
Кабанчик вмиг смутился и замешкался.
Я кое-как оглянулась через плечо, и увидела лиловые очи, внимательно осматривающие меня. Лиана…
Затем, эти нежные руки принялись осторожно расчёсывать мои волосы.
Дальше всё как во сне: меня принялись успокаивать, предлагали поесть, ребята отчитали Иноске… Я не помню, какой была его реакция. Я только помню, как плакала в плечо Камадо, и как меня уводили в комнату, укладывали на мой футон и накрывали периной.
Снова, снова нервный срыв… Какой раз за последние пару суток? Что со мной вообще происходит?!
Я громко всхлипнула, плотнее укутавшись в покрывало. До какого уровня нужно опуститься, чтоб поссориться с каким-то дикарём, да ещё и выставить себя в столь глупом и ужасном свете?
Когда гнев и негодование достаточно утихли, появилось едкое чувство вины. Я была виновата в произошедшем ни капли не меньше, чем мой оппонент. А если бы тут была бабушка? Что бы она мне посоветовала?
Невольно в памяти всплыл один из тех вечеров, когда я решала проблемы с Сугуми.
Наши отношения с этой городской девочкой, как я уже рассказывала, вряд ли можно было назвать дружескими. Моменты, когда мы добродушно и оживленно общались были редкими.
Обычно моей собеседнице становилось скучно видеть меня в добром расположении духа, и она начинала легонечко поддевать меня всякими подколами и нелестными прозвищами. Не сказать, чтоб они были слишком озлобленными или такими, что могли всерьёз обидеть: эти оскорбления были словно моль, которая сама по себе пустяк, зато здорово отравляет жизнь, проедая в ней дыры.
Я не обладала столь блестящим умением красиво затыкать собеседника, ибо не требовалось: в нашем доме никогда никто никому не говорил грязных, обидных слов. Поэтому в этой ситуации с Сугуми мне оставалось лишь бессильно сжимать кулаки и глотать набежавшие слёзы.
Я не могла, да и просто не хотела сдерживать себя. И поэтому, не стесняясь в выражениях, я высказывала этой противной девице всё, что о ней думала (прям как в этом случае с Иноске).
Как итог — расставались мы врагами.
Вечерами после этих несладких событий, я горько рыдала в гостинной, жалуясь своей бабушке.
— Она просто отвратительная, бабушка! — всхлипывала я, утирая рукавом слёзы. — Мерзкая, противная, тупая свинья!
— Ты не лучше, — следовал сухой, безстрастный ответ от Такаямы старшей. — Раз позволяешь себе вот так вот несдержанно разбрасываться словами.
Я не надеялась на глубокое сочувствие со стороны этой родной женщины, однако после её слов внутри всё равно что-то оборвалось. Я уткнулась себе в колени и дрожащий голосом промолвила:
— Почему… Почему она не понимает, что нельзя унижать людей, которые слабее неё?! Неужели она не понимает, насколько это бессовестно?!
После этих слов, Камэ вдруг неожиданно смягчилась. В тёмных глазах заплясали огоньки. Кто знает — быть может, и бабушка в прошлом проходила через подобное?..
Старушка тихо подошла ко мне и прислала рядом, погладив по голове.
— Дорати… Тебе стоит простить её… — неожиданно мягко посоветовала родственница.
— Не обязана, — сухо, даже немного грубо возразила я. — Она даже не просит прощения!
— А ты всё равно прости. Для своего же блага прости. Гнев и непрощение изливаются в ненависть. А ненависть — это такое зубастое чудовище, которое будет пожирать твою душу изнутри.
Я ничего не ответила, всё ещё вхлипывая и утирая слёзы.
— Дорати… Месть никогда не приводит ни к чему хорошему. Пожар не тушится огнём. Представь: а если этой ночью кого-то из вас не станет? Другая будет всю оставшуюся жизнь нести это бремя — бремя непрощения. Пусть солнце не зайдёт во гневе вашем…
Было необычно и даже немного странно скушать столь мудренные речи из уст домохозяйки. Слова этого родного человека для меня были святы, и я никогда не сомневалась, что каждое из них — чистая правда.
После таких коротких душевных бесед я тут же вскакивала и бежала в город, разыскивая Сугу, чтобы наконец заключить с ней мир.
Домой я возвращалась уже на закате: уставшая и запыхавшаяся…
За то безмерно и бесконечно счастливая за то, что исполнила волю бабули. И не только поэтому: когда я чувствовала, что сделала что-то правильно, моё сердце наполнялось лёгкостью, словно белое пушистое облачко в лазурно-синих небесах.
А теперь… Теперь у меня анологичная ситуация с этим Иноске…
Тут в дело вступила моя гордость.
Нет!
Не буду я извиняться!
Он сам виноват!
И с этими мыслями и высоко вздёрнутым носиком я уснула…
* * *
— Дорати!
Я вздрогнула, оторвав тяжёлую голову от подушки и оглядевшись по сторонам. Кто меня звал?
Точно никто из ребят: все четверо крепко спали на футонах.
— Дорати! — вновь послышалось откуда-то. Странно было то, что голос не имел источника, словно звук исходил из воздуха. Я наконец поняла, чей это голос: он принадлежал моей покойной бабушке.
Я содрогнулась. Я что, окончательно свихнулась? Я всегда была «девицей со странностями», сколько помню себя, однако не до такой же степени, чтоб слышать голоса из потустороннего мира?
А может… Этот голос из моей головы? Хм… Странно… Можно даже начинать ставить ставки, как скоро я окажусь в лечебнице для душевнобольных.
— Дорати!
Это снова был голос моей бабушки. А впрочем… Кто знает, быть может, я слышу его не просто так? Быть может, это как напоминание для меня?
Нет! Я точно обязана попросить прощения!
Я подняла голову. Все спали, и свет был потушен. Со стороны лежащих в ряд футонов доносилось мирное сопение. Кажется, была глубокая ночь.
Я мельком выскочила из-под покрывала. Босые ноги ступили на пол, стало холодно, и я на секунду даже задумалась о том, не вернуться ли мне в свой мягкий и тёплый домик из одеяла?
Осторожно, чтобы никого не разбудить, я двинулись в другую комнату. Когда глаза немного привыкли к темноте, я направилась к футону, на котором должен спать Иноске. Так и было: кабанчик мирно дрыхнул крайним справа, накрывшись одеялом по шею, и натянув на себя кабанью бошку. Я нехотя улыбнулась: ну и забавненький же он…
— Иноске! — громкий шёпот разнесся по комнате. Танджиро шелохнулся во сне, но лишь для того, чтоб перевернуться на другой бок. От Хашибиры же вообще реакции не последовало. Ох уж эти крепкие сны. Интересно, что этому дикому сейчас снится? Ох, точно, я же не за этим встала…
— Иноске! — я легонько потрясла зелёноглазого, оглушительно громко шепча. — Иноске, проснись!
Владелец этого имени фыркнул, что-то неразборчиво пробормотал и стащил с себя маску. После того, как увидел меня, на сонном лице мечника отразилось непонимание.
— Иноске! — я обрадовалась, облегченно вздохнув. — Слушай, я…
Бац! — все слова пропали. Я неловко опустилась на коленки, начиная мять краешек своей спальной рубашки. Эхвхв, мне никогда не было сложно просить у кого-то прощения. И что сейчас? «Поздравляю, Такаяма, теперь этот чудила считает тебя последней дурочкой!» — насмехался здравый смысл. «Слыш, помолчи!» — заткнула я его.
Пока эта мысленная борьба проходила в моей голове, Иноске успел напридумывать десятки тысяч различных сюжетов. Но, пожалуй, мои слова были для него полнейшей неожиданностью.
— ИзвинименяИноске! — протараторила я и быстро отвернулась.
«Извини!» — возмутилась совесть. «Извини, — это когда ты кому-то на ногу наступила в толпе. А тут ты человеку жизнь отправляешь, да ещё и будешь его посереди ночи, «извини» тут не подходит!»
— Прости меня… — исправилась я. — Я… Я правда веду себя неадекватно местами… А между тем, ты сказал мне правду. А на правду не обижаются. Поэтому, вина тут только моя. А тебе ещё и досталось от ребят… Прости…
Нестандартный охотник вытаращился на меня с недоумением. Я даже слегка улыбнулась, глядя на его расширенные как блюдца глаза. Когда парень немного отошёл, то отмахнулся:
— Не важно.
Он хотел снова надеть кабанью маску, но я проявила упрямство, перехватив сильную руку своей.
— Что ты…?! — негодующе начал тот.
— Это важно, — настаивала я, пропустив его реплику мимо ушей. — И я не отпущу тебя, пока не получу прощения.
Собеседник как-то смутился, и попытался вырваться.
— Если тебе так надо… я прощаю тебя, глупая женщина, — на одном дыхании выпалил он.
— Я не глупая женщина! — надулась я.
— Значит краснощекая. А теперь пусти меня, не мешай спать!
— Повтори! — я едва не задохнулась от радости. — Правда-правда прощаешь меня? И даже не сердишься?
— Прощаю-прощаю, — промямлил тот.
Хашибира всё-таки вырвался, натянув излюбленный предмет на голову и нырнул под одеяло. Я улыбнулась, чувствуя, как приятное тепло разливается по груди.
— Доброй ночи, Иноске! — прошептала я напоследок, счастливая возвращаясь в свою комнату на свой футончик, и сворачиваясь калачиком под тепленьким покрывальцем.
«Она точно одуревшая» — с улыбкой решил Хашибира, исподтишка наблюдая за тем, как воздушная девичья фигурка покидает комнату. «И вроде… не такая уж и толстая…»
