Сопричастные

После вечера у Криса Чанель действительно задумался. Он мог не среагировать на переведение стрелок, мог забыть обо всем в тот же день, но среагировал и не забыл. Наверное, потому, что Бэкхен был непривычно тихим в машине и напрочь отказался обсуждать животрепещущую тему ночевок Тао в доме их общего друга, тем самым отдавая должную дань конфиденциальности отношений. Тут до Чанеля дошло, что он и вправду зарвался, и как бы ни было ему любопытно, совать свой нос во все щели и настырно вынюхивать было бы неправильно и даже унизительно. Крис очень вовремя напомнил ему о том, что у него есть и своя сфера интересов, строптивая, жесткая, временами капризная, но уникальная и ценная. Бэкхен безумно нравился Чанелю. Он увлекся им как выматывающим, но очень интересным хобби, как планировкой путешествия в страну мечты, как ярким явлением. И относился к нему соответственно: как к проекту. Сложный характер восходящей звезды раскрывался многопланово, подобно составному вкусу напитка. Разные аспекты натуры Бэкхена накладывались друг на друга слоями, проглядывались под полупрозрачными и отчасти перемешивались, но никогда до состояния грязной испорченной палитры. В принципе, Чанель задним числом клюнул на то, что просто так не разглядеть: при всех своих метаниях и терзаниях, порой даже истеричных, Бэкхен оставался цельной натурой, оформленной и твердой, а таких людей не так уж много. У Бэкхена был характер. Не та жалкая пародия на уникальность человека, намиксованная из господствующих парадигм, по-сорочьи натащенная из информационного пространства, старательно собранная на барахолке вываленных в кучу предрассудков, а настоящая незахламленная натура. Сам Бэкхен считал, что гнется под давлением общественного порядка, что давно потерял себя, лишь бы иметь возможность спокойно жить и заниматься любимым делом, но все было не так. Он преданнее, чем кто-либо другой, оставался верен себе. Жуткий кинестетик Чанель изнывал от желания трогать этот стальной характер, отлитый в напряженных скулах и вздернутом подбородке, очевидный в поразительно сильных, хотя и довольно изящных руках, оформленный в агрессивно сощуренных глазах. Все пинки и тычки, которыми недовольный Бэкхен награждал своего незадачливого любовника, каждый жест, каждый вздох шли из глубины его существа. Бэкхен выдыхал себя в атмосферу так же естественно, как это делают растения, выделяя кислород. Ему могло казаться, что он кривит душой и лукавит, что ежедневно вместе с одеждой надевает маскировку... Но нет. Чанель с удовольствием получал по рукам, когда лез с приставаниями в неположенном месте, потому что певец тем самым не жалкий страх за свое будущее выказывал (хотя ему казалось, что именно свою репутацию он и спасает), а просто был не в настроении. У Бэкхена всегда наличествовало какое-то свое чувство правильности момента, недоступное Чанелю, но которое его завораживало. Эта принципиальность отношений приводила его в восторг и интриговала, поскольку он не всегда понимал, чем руководствуется упрямый парень, соглашаясь на то или иное, но категорически отказываясь от другого подобного. Чанель исследовал Бэкхена с тем же любопытством, что и Тао. Возможно, даже с большим. Потому что ровная стабильная наивность младшенького начинала приедаться, да к тому же, она уже перешла под юрисдикцию и защиту Криса, а вот Бэкхен был куда острее и надрывнее. Чанеля постепенно переставали забавлять одинаковые пресные реакции скромного китайца, зато в Бэкхене перчинки не переводились. Певец не боялся прямо показать свое недовольство, задеть словами, и даже если пытался справиться со своей истинной реакцией на то или иное происшествие и чопорно молчал, воздух вокруг него все равно ощутимо электризовался, и можно было не сомневаться: дотронься – шарахнет, мало не покажется. Чанель любил побаловаться риском. К общению с Бэкхеном Чанель подходил со всей увлеченностью. Это правда, что отношения с ним он воспринимал как взаимовыгодную игру и был уверен, что Бэкхену все видится точно так же, но тем не менее этой игре он отдавался настолько самозабвенно и ответственно, насколько хватало запала. Он прилежно таскался за своим фальшивым бойфрендом по его маршрутам, караулил после выступлений, зазывал к себе и прибирался в комнате, исправно готовил завтрак и каждый вечер терпеливо укрощал опять невесть почему недоверчивого парня, чтобы, заручившись его согласием и желанием, приступить к очередному сногсшибательному элементу обоюдной договоренности. Все было почти настоящим. Не хватало только истинных чувств. Чанель делал это все потому, что так положено, из-за приятной увлеченности процессом и по множеству других детских причин, но не потому, что его сердце сжимала нежная любовь, побуждающая заботиться о возлюбленном больше, чем о себе. Чанель дарил цветы всего один раз, чтобы понаслаждаться недоумением в глазах и скептицизмом во вздернутой брови, чтобы беспечно посмеяться над последующим сатирическим монологом острого на язык Бэкхена, а не для того, чтобы поймать внутри зрачков теплую искру благодарности и увидеть, с какой трепетной аккуратностью пробегутся пальцы по тонким лепесткам этой жертвы любимому божеству. Чанель просто не понимал, что существуют чувства, которые он никогда не испытывал, и что они вполне могут быть у человека, который находится рядом и уморительно смешно язвит на всякую милую нелепость. Тем не менее, посиделки с новообразовавшейся парочкой вселили в него смутную тревогу. Он уловил перемену в Крисе, который переключился в режим бдительного бойфренда, и она его натолкнула на мысль о том, что он делает недостаточно для Бэкхена. Крис строго и без поблажек друзьям защищал своего наивного светлого парня, и Чанель, уверенный, что Бэкхен и сам отлично умеет постоять за себя, начал думать о том, что, вообще-то, ему тоже стоило бы относиться к своей «паре» галантнее и больше заботиться о комфорте. Как минимум, не давать Крису поводов смотреть на них так насмешливо и всезнающе. До сих пор в общении с Бэкхеном Чанель был занят тем, что с упоением дразнился, перебрасывался с ним остроумными репликами, напропалую флиртовал и увлеченно добивался близости. Но он мало времени уделял пресловутой положенной романтике. Видимо, настала пора что-то поменять и придать подростковой возне взрослый глубокий тон. Первое, до чего Чанель додумался, - сводить парня в кино. Весьма банальный, но именно потому подходящий шаг. Дать понять, что готов перейти на более серьезный уровень – вот чего Чанель хотел добиться этим. И, - о! – конечно же, он был искренен в этом своем порыве. Он не думал, что у их с Бэкхеном отношений есть будущее, - просто не задумывался. Он действовал так, как ему чувствовалось правильным на тот момент. Он был как ребенок, который абсолютно искренне и натурально смеется взахлеб и плачет навзрыд – и все это в течение одной четверти часа. И он не брал в расчет, что Бэкхен из тех взрослых, которые печалятся месяцами и годами хранят в памяти светлый миг. Его нельзя было осуждать за эту беспечность, как не получится стыдить кота, сменившего хозяина. Схема действий Чанеля была проста и отработана миллионами пар в мире. Созвонившись с Бэкхеном, он зарезервировал его вечер для себя, договорился о встрече и в условленном месте подобрал на машине. Похищение усталой сонной звезды, уверенной в том, что они направляются в знакомую квартиру, прошло успешно. Бэкхен прикорнул на заднем сиденье, и Чанель растормошил его, лишь когда они достигли пункта назначения. - Где мы? – без особого удивления и сопутствующего интереса, спросил Бэкхен, прогоняя сонную муть сладкими потягиваниями, раскладываясь всем телом, насколько хватало длины сиденья. - Пойдем в кино, Бэк? – спросил Чанель, перегибаясь сбоку через спинку своего кресла. Бэкхен задумчиво скривил рот и пару очень долгих и пугающих мгновений молчал. - Тебе нужна компания или это свидание? – наотмашь, в лоб спросил он, цепко заглядывая в глаза и, кажется, сразу в душу. - Свидание, Бэк. Бэкхен уставился в потолок. Чанель вышел из машины, захлопнул свою дверь и открыл пассажирскую. Шелковистая каштановая макушка вывалилась из салона вместе с закинутыми за голову руками. Чанель чисто из озорства пожал прохладную ладонь. Бэкхен сгруппировался, подтянулся и сел нормально. Он уперся расставленными рукам в спинки сидений и выпростал ногу, а Чанель, видя его намерение вылезти из салона, предложил ему руку. Бэкхен сильно, очень заметно удивился, когда увидел подставленную ладонь. Он сморгнул, ошеломленно дернул подбородком, и только после этого вложил свою узкую лапку в широкую лапищу (Чанелю льстило сравнение). Чанель обнял его пальцы и потянул на себя, помогая выбраться. Бэкхен легко выпрыгнул наружу, синхронно впечатывая обе подошвы в бетон подземной парковки, и тут же выдернул руку. - Свидание? – словно допытываясь правды, переспросил он и получил в ответ кивок. - Я хотел подарить тебе цветы, но думаю, они завяли бы в машине, пока мы смотрели бы кино, поэтому вот, - Чанель достал из кармана прозрачный пакетик и высыпал в подставленную горсть тонкую серебряную цепочку. Он ухватил запястье внимательно наблюдающего за ним парня и после некоторых мучений с тугой застежкой нацепил ее на руку. Бэкхен сдвинул рукав выше к локтю, чтобы без помех полюбоваться подарком. Свет приятным образом перекатывался по плоским отшлифованным звеньям, тоненькая цепочка изящно смотрелась на худом мужском запястье. Цена у этой цепочки была не бог весть какая, но она отлично справилась с возложенной на нее миссией. Бэкхен остался доволен, Чанель тем более. - Пойдем! – отчеканил Бэкхен и заулыбался. Чанель замешкался, рассматривая эту улыбку, самую яркую из всех, что он видел, белозубую, лукавую и очень энергичную, всю его. Но Бэкхен мимолетно сверкнул и отвернулся, целеустремленно шагая к выходу с парковки, попутно натягивая капюшон неизменной толстовки. Чанель бросился догонять его. - Я даже в душ после тренировки не сходил, мог бы и предупредить, - попенял Бэкхен, пока они вдвоем поднимались наверх в зазеркаленном лифте, и Чанель видел, как его отражение улыбается одними уголками губ. - Сюрприз! – оправдался он и успел сфотографировать на смартфон их отражения до того, как разъехались створки лифта. В кинотеатре было несколько залов, в том числе и два чудесных VIP малой вместимости, с очень удобными диванчиками. Парни сошлись на выборе какого-то боевика. Чанель оплатил оба билета, пока Бэкхен скучающе пинал мыском кроссовка напольную плитку. Он старательно отворачивался ото всех проходящих мимо людей, и Чанель буквально почувствовал его облегчение, когда они зашли в полумрак почти приватного зала. - Так, давай без глупостей, - шепнул Бэкхен, когда они занимали свои места, - VIPы тоже люди и за шоубизнесом следят. Чанель по своей привычке ляпнул что-то о необходимости обеспечить им незабываемое шоу, но, увидев красноречивый взгляд своего спутника, поспешно объяснился, пообещал вести себя пристойно и все время показа действительно держал слово. Боевичок оказался вполне сносным: они впечатлились спецэффектами, сделали вид, что заинтригованы сюжетом, и посмеялись на комедийных моментах. Впрочем, Чанель успевал еще и на Бэкхена посмотреть, и по сторонам поглазеть. В момент, когда кадры на экране посветлели, а зрительный зал осветился тоже, Чанель заметил характерное чужое движение. - Бэк, нас фоткают, - склонившись ближе, прошептал Чанель, взглядом указывая направление, в котором сидели девушки с нацеленными смартфонами. Бэкхен презрительно скривился и отмахнулся. - Да мне плевать, - ответил он, делая небрежный взмах рукой, - я же имею право сходить в кино с другом? Вот поэтому мы и сидим на разных концах дивана. Сенсации не получится. Поняв, что Бэкхен вовсе не тревожится о произошедшем, Чанель с чистой совестью расслабился и сам. Он тоже не видел никакого криминала в паре снимков. В конце концов, его с Крисом фотографировали в более компрометирующих ситуациях, но ни одному, ни второму это не навредило, скорее даже помогло. По окончании сеанса Бэкхен нарочно засиделся дольше всех, одернув Чанеля, который собирался уйти. Его поведение стало ясно, когда пара точно так же замешкавшихся девушек несмело приблизилась. Бэкхен будто невзначай улыбнулся им своей профессиональной улыбкой, и Чанель подивился его коварству. Девушки засеменили уже увереннее. А дальше Чанель только и успевал подбирать челюсть с пола, глядя на то, как хитрый певец виртуозно морочит головы псевдо доверительной беседой, как жалуется на отсутствие развлечений, на вредного менеджера, как выражает уверенность в том, что очаровательные барышни сохранят в тайне его долгожданный миг отдыха, и как уверенно дает взятку в виде автографов. Качественно одураченные девушки асинхронно покивали головами, поулыбались, зажали в кулачках свои бумажные сокровища и исчезли. - Ну, вот и все, вопрос решен, - злодейски ухмыляясь, констатировал Бэкхен. Чанель в кои-то веки не нашелся, что сказать. Он впервые видел Бэкхена в общении с непосвященными в мир шоубизнеса. Контраст был разительным. Для себя он решил, что зачастую хмурый, несговорчивый, язвительный Бэкхен нравится ему куда больше, в нем больше остроты и вкуса, и веет эксклюзивностью. Об этом он размышлял всю дорогу до парковки. Уже в машине Бэкхен, разлегшись снова на заднем сидении, проговорил будто бы в пустоту: - Удивительно, как зависит от настроения чувство опасности. Иной раз съездить в гости к надежному другу в тихий безлюдный район боишься, а в другой спокойно сидишь со своим парнем в заполненном зале – и хоть бы хны. Чанеля за самую душу зацепило это «со своим парнем». Впервые кто-то из них вот так, между делом, признал отношения. Одно дело осадить Криса, другое – упомянуть между собой, когда никто не принуждает, не вытягивает официальное название их связи. До Чанеля впервые в полной мере дошло, что он встречается с парнем, и его это немного испугало. Но совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы почувствовать все острее. Не успевший пристегнуться Чанель всем корпусом развернулся к лежащему Бэкхену. Тот рассеяно перебирал звенья цепочки и дергал коленом, уперев мысок в пол и подбрасывая пятку. Перехватив любопытствующий взгляд, Бэкхен опять ослепительно улыбнулся, уже в который раз за вечер, ухватился за спинку кресла, подтянул тело выше и запечатлел на губах Чанеля мимолетный, но сладкий, совершенно неожиданный поцелуй. Кажется, впервые в жизни Чанель покраснел.