Не те, кем кажутся.

Призрак остался один, один навсегда. Один в своем мраке, разрывающем душу и неспешно убивающем его израненое сердце. У него уже не оставалось сил на слезы и сопротивление, в висках отдавалась лишь тупая боль. Уйти, забиться в угол, заглушить отчаяние, рвущееся наружу. Умереть. Шаг, еще один мучительный шаг. И вот уже трескается, разлетается осколками старое зеркало. Они царапают кожу, застревают в волосах, но это уже не важно. Сейчас уже ничего не имеет значения. Призрак перешагивает золотую раму и исчезает во тьме. Не будет больше музыки. Никогда. «Снято!» Все вокруг разом наполняется звуками, разговорами, шорохами и поздравлениями. Безлюдное подземелье вмиг стало обитаемым. — Молодцы, ребята! Всех поздравляю, это был последний дубль. — Ура! — Вы все просто супер! — перекликались голоса вокруг. Эмми радостно выпорхнула из лодки, кивая знакомым и принимая поздравления. Последний день съемок. И приятно, что такая большая работа пришла к завершению, и грустно, что придется расстаться с уже полюбившимся мирком. — Отлично справились! — подытожил Патрик, улыбаясь, — поздравляю! — Спасибо, — немного задумчиво протянула девушка. Что-то неправильное было в этом веселье. — Что-то не вижу нашего героя, — нахмурился  Патрик, оглядываясь. — Народ, никто не знает, где Батлер? Никто не мог сказать ничего определенного, вроде только что он был, а теперь куда-то пропал. Эмми нервно обежала взглядом помещение, его и вправду нигде не было. — Пойдем, — позвала она за собой Патрика и поспешила в дальний конец подвала к разбитому зеркалу, открывающему проход. Осторожно пробравшись туда и пройдя несколько шагов, они обнаружили Джерарда, обессиленно привалившегося к стене. Вид у него был совсем не радостный, дыхание тяжелое, взгляд — как всегда — прожигающий. — Могу я тебя поздравить? — усмехнулся Патрик. — Наверное… — тусклым голосом отозвался тот, не глядя на них. — Послушай, ты же сам убедил нас взяться за это. Только мы могли настолько почувствовать эту историю, это твои слова! — заговорила Эмми, как-то печально всматриваясь в его лицо. — Да я знаю, и не отказываюсь от своих слов, просто, — уже более мягко отвечал Джерард, — просто это…слишком личное для меня. Понимаете? — Э., Джерри, мы все много вложили в этот фильм, и это не пропадет даром, — несколько раздраженно влез Патрик, — и если ты думаешь, что мне так уж нравится сюжет, ошибаешься. — Ну уж конец-то должен быть тебе по душе,  мальчишка. — Ха, — невесело усмехнулся тот, — если бы он был правдивый, то может быть… Батлер подозрительно посмотрел на них и, наконец, слабо улыбнулся. Казалось, он испытал облегчение. Эмми, напротив, стояла рядом с несчастным видом. — Мне тоже было тяжело играть, — подала она голос, — снова оставлять тебя, делать больно, даже понарошку… Я же видела, как ты на это реагировал… — Да, ему и играть не пришлось! — поддакнул Патрик, хлопая Призрака по плечу. Вздрогнув, тот молча повернулся и неторопливо пошел в сторону пещеры, где все еще толпился народ. Основное дело было закончено, но оставались еще мелочи вроде озвучки, выбора лучших дублей, сведения и спецеффектов. И он намеревался проконтролировать абсолютно все. Джерард был из тех, кто всегда работал на максимум. Патрик и Эмми поспешили за ним, стараясь не поскользнуться на сырых камнях. Девушка чувствовала себя неуютно, ее терзали непонятные угрызения совести, хотя она вроде ничего плохого не сделала. Это всего лишь игра. Почти как в театре. Но все же… Батлер запустил их в свою гримерку и тут же запер дверь. Патрик никогда здесь не был, и он бегло огляделся. Окно было задернуто, и единственным источником света была электрическая лампа. Вообще, вся обстановка комнаты пребывала на тонкой грани почти болезненноно порядка и полнейшего хаоса. Идеально сложенные рубашки контрастировали с разбросанными повсюду листами бумаги, где были и какие-то небрежно набросанные тексты, наброски и даже ноты. — Ты везде помойку разводишь? — поинтересовался Патрик, цепляя с пола один из рисунков. Оттуда смотрела похожая, но какая-то грустная Эмми. Джерард сквозь зубы куда-то послал Патрика, даже не обернувшись. Он сидел перед зеркалом, колдуя с гримом. Немного специального воска — и вуаля, красноватые шрамы постепенно заглаживались. — Скоро все закончится, — успокаивающе проговорила Эмми, положив свои ладошки ему на плечи. — И нам больше не нужно будет никем притворяться. И использовать чужие имена тоже, — мягко улыбнулся Призрак, рисуя себе бровь.