Солнце и Лотос

Два героя Пристани Лотоса ходили мрачнее тучи. Они привыкли скрывать от родителей собственные шалости, но сейчас дело касалось Цзян Яньли… Сестрица всегда была открытой, доверяла братьям самое сокровенное. Тем страннее было узнать, что у неё, оказывается, есть тайна посерьёзнее обычных милых секретов, которыми делятся друг с другом юные девушки. - Так вот, почему она даже не огорчилась, когда разорвалась её помолвка с Павлином! – Цзян Чен был вне себя от возмущения. – Она, оказывается, уже несколько месяцев переписывается с каким-то… сама не знает, с кем! - Перестань! – Вэй Усянь попытался отобрать у брата смятое письмо. – Они же просто пишут друг другу стихи! Ладно бы там было что-то неприличное. Хотя неприличное шицзе бы нам точно не показала! Цзян Чен фыркнул, развернул листок и прочитал вслух: Так быстро стремится ладья моя в зеркале вод, И взор мой так быстро следит за теченьем реки. Прозрачная ночь, в облаках, обняла небосвод. Прозрачная ночь и в воде, где дрожат огоньки. Чуть тучка, блестя, пред Луной в высоте промелькнет, Я вижу в реке, как той тучки скользит хризолит. И кажется мне, что ладья моя в Небе плывет, И кажется мне, что любовь моя в сердце глядит. Два героя Пристани Лотоса задумались. - Он сочиняет про ладью, значит, он из местных, - задумчиво сказал Вэй Усянь. – Тогда я его понимаю: такое писать дочери госпожи Юй можно только не открывая своего имени. Иначе так Цзыдянем получишь, что сам это имя забудешь. - Идиот! – огрызнулся Цзян Чен. – Это стихи Ду Фу, древнего поэта. Кое-кто с занятий сбегал, а меня это наизусть учить заставляли! *** Заклинатель в чёрных одеждах и плаще с капюшоном, скрывавшим лицо, стоял на берегу реки в тени деревьев и задумчиво смотрел, как отражение луны в реке разбивается на сияющие осколки. Он прижал ладонь к груди, словно пытаясь успокоить сердце, бьющееся взволнованно и часто. Эта игра зашла слишком далеко. Сперва надрессировать почтового сокола, чтоб он научился украдкой подкидывать в комнату девы Цзян письма со стихами, казалось забавным. Заклинатель улыбался, представляя, что должна чувствовать невинная девица, обнаруживая эти послания: недоумение, смятение, любопытство… А потом сокол вернулся с ответом. Не радует лотос увядший — В нем осени знак примечаю. В раздумье Одежды снимаю, Ночь в лодке Одна я встречаю. Свет лунный над западной башней И туч поредевшая стая. Письмо мне Не гусь ли доставит? — Кричит он, В ночи пролетая. Заклинатель сжал пальцы, сминая спрятанный за пазухой листок тонкой бумаги. Письма со стихами, изредка – засушенные цветы, веточки, ничего больше они никогда друг другу не дарили. Как дети, которые меняются найденными забавными камешками, яркими лоскутками и простыми игрушками. Заклинатель думал о том, чтобы послать деве Цзян какое-нибудь украшение, но пурпурных безделушек у неё, наверное, у самой полно, алые камни подойдут разве что к свадебному платью, а шпильки с чёрными обсидианом или вставками застывшей лавы выдадут его с головой. «Когда всё успело зайти настолько далеко? Хотя если предложил тайно встретиться, поздно о таком думать». Лёгкие шаги прервали размышления заклинателя. Его предложение приняли. *** Цзян Яньли совершенно не боялась. Ни темноты, ни незнакомого заклинателя, который выступил из густой тени деревьев и протянул ей её письмо, ни обжигающе-холодного ночного ветра, ударившего в лицо при взлёте. - Опасно летать ночью с незнакомцами, дева Цзян, - насмешливо заметил заклинатель в чёрном, осторожно придерживая Яньли за плечи, чтоб та случайно не упала с меча. - Вы не незнакомец, - спокойно ответила девушка. – И я вам верю. Человек, который любит такие стихи, неспособен на злое деяние. - Ещё как способен, - заклинатель в чёрном мог бы припомнить с десяток самых отвратительных людей с самым изысканным поэтическим вкусом. Меч под его ногами с сомнением покачал алой кисточкой. - Вы говорите о себе? – со смехом поинтересовалась дева Цзян. - Кто знает… - заклинатель чуть крепче сжал руки на плечах Яньли. – Во всяком случае, одно ужасное злодейство я для вас уже припас. Я покажу вам место, которое вы до конца своих дней не забудете. Яньли вздрогнула, когда ей на глаза легла плотная чёрная повязка. - Вы всё ещё верите мне, дева Цзян? Девушка осторожно кивнула – и вздрогнула снова, когда меч под её ногами резко набрал скорость. Оставшаяся часть пути прошла в молчании, и заклинатель подумал, что дева всё-таки начала жалеть о своей доверчивости. - А теперь откройте глаза. Только осторожно, не сразу. Яньли похлопала ресницами, привыкая к свету… нет, к жаркому алому мареву, от которого кончики волос начали закручиваться колечками. Под её ногами текла река жидкого пламени. Ослепительно-рыжая лава лениво облизывала торчащие чёрные камни, изредка выстреливала вверх искрами, переливалась и дышала, как живое существо. Издалека она так и манила потянуться, впитать ладонью светящееся изнутри тепло, однако воздух над лавовой рекой обжигал даже с безопасного расстояния, да и лезвие меча под ногами стало ощутимо нагреваться. - Вы правы, такого я действительно не забуду, - Яньли решительно повернулась и попыталась взглянуть в лицо заклинателя, полускрытое черным капюшоном плаща. – Это здесь был воспитательный лагерь, где жили мои братья?! - Нет, - ответил заклинатель, едва успев снова придержать девушку за плечи. Та возмущенно попыталась сбросить его руки, но безуспешно. - Стойте спокойно, дева Цзян! Упадёте в лаву – сгорите за считанные секунды. Заклинатель иронично усмехнулся. - Я же обещал вам удивительное место и ужасное злодейство. А если будете вырываться, совершу ещё более ужасное: высажу вас тут и улечу. И решайте сами, что вам больше нравится: греться возле лавовой реки или объясняться с вэньскими дозорными. Полный гнева взгляд был ему ответом. *** Цзыдянь с треском ударил по полу у самых ног посланцев клана Вэнь. - Мало вам было требовать в заложники моего сына, так теперь вам нужна моя дочь?! – гневно воскликнула госпожа Юй. - Вы думаете, я не понимаю, что стоит за этим сватовством?! Цзян Чен и Вэй Усянь удивленно переглянулись. Они думали, что посольство солнечного клана возглавит Вэнь Чао, однако вместо него приехал один из старейшин Вэнь, державшийся хоть и гордо, но спокойно и даже вежливо. Куда больше посланцев чужого клана юношей тревожила Яньли: она уже несколько дней ходила бледная, не улыбалась и даже несколько раз украдкой – но братья-то видели! – плакала в укромном уголке. Вот и сейчас девушка стояла рядом с матерью неподвижно, как кукла, не поднимая глаз от пола. Глава вэньского посольства нахмурился. - Жена наследника Вэнь – это не заложница, - возразил он. – В Безночном Городе дева Цзян будет окружена почётом и уважением. Я обещаю вам это от имени главы Вэнь и от имени самого наследника. - Моя дочь достойна большего, чем золотая клетка Безночного города! – отрезала госпожа Юй. – Убирайтесь! - Вот как… тогда, прежде чем покинуть вас, я должен передать кое-что деве Цзян. По распоряжению наследника Вэнь. Юй Цзыюань задохнулась от гнева при виде такой наглости. Цзян Чен и Вэй Усянь невольно присели, понимая, что сейчас разразится буря. Вэньский старейшина раскрыл ладонь –и с неё, подхваченный легким потоком горячего воздуха, скользнул к Яньли аккуратно сложенный листок, запечатанный алой солнечной печатью. Девушка подхватила его, торопливо развернула и прочитала, чуть шевеля губами: - Цветы, облетевшие с веток, Уносит куда-то волною. Пускай развело нас Судьбою, Но в мыслях Я вместе с тобою. Тоска на мгновенье хотя бы Оставить меня не желает. С бровей прогоню ее — Злая, Шипы свои В сердце вонзает. * Цзян Яньли замерла на секунду, снова вчитываясь в знакомый почерк, затем подняла голову и твёрдо шагнула навстречу вэньскому старейшине. - Я согласна. * В письмах Вэнь Сюя и Цзян Яньли процитированы две половины стихотворения Ли Цинчжао