***
Сквозь приоткрытую дверь спальни в нос бьёт густой запах кофе с коньяком, от которого тело словно получает электрический разряд. Чимин замирает, закрывает глаза, желая справиться с наваждением. Весь его мир сосредотачивается на наркотическом запахе, в котором собрано воплощение силы, уверенности и исключительности. И это природный запах его истинного. В глазах рябит белыми пятнами, словно омега на грани потери сознания. Он опирается на дверной проём в попытке устоять на ногах, осматривает комнату внутри, желая найти в ней альфу. Шторы плотно задёрнуты, кругом царит полумрак, и лишь скулёж в районе прикроватной тумбочки выдаёт чьё-то присутствие. Омеге становится не по себе. Он одновременно испытывает страх и желание приблизиться. — Ч-Чонгук, — звучит его тихий и ласковый шёпот. — Уйди, прошу. Я не хочу тебя обидеть, — на утробный рык в качестве ответа Чимин дёргается от неожиданности, замирая на месте. Тело цепенеет. — Ты никогда меня не слушаешь. Просил же закрыться в спальне. Омега стоит, не шевелясь несколько секунд, давая себе возможность сделать выбор и отступить. Но сопротивляться внутренним инстинктам не получается. Это притяжение друг к другу имело вполне логичное объяснение ещё с первой их встречи. И хотя Пак упорно пытался найти другое оправдание своей тяге к альфе, лишь зря тратил время. Сейчас единственным желанием, распирающим его изнутри, является быть рядом со своей парой. Облегчить его страдания, обнять, приласкать. Утолить собственный голод и получить то, о чём он грезил последние дни. — Чонгуки, — даже не думая отступать, шепчет Чимин. Это звучит настолько ласково, что в ответ он слышит очередной скулёж, разносящийся эхом по спальне. Но Пак не собирается закрывать дверь, строя между ними очередную стену, наоборот, делает несколько уверенных шагов к кровати и снова шепчет: — Позволь мне остаться с тобой. — Волчонок, прошу тебя, я больше не могу себя сдерживать. У меня начался гон. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит? Я сейчас ничего не контролирую. Попробую справиться сам, — эти слова будто разрывают Чимину сердце. Даже в состоянии агонии Чон думает о нём. — Не прогоняй меня, пожалуйста, — омега осторожно приближается и видит, как на полу, поджав ноги к себе и обхватив их руками, сидит альфа. Он медленно поднимает на Пака измученный взгляд, глаза даже в полумраке чернее бездны. Чонгук тяжело дышит, ноздри расширяются на каждом выдохе, а рот приоткрыт в попытке поймать больше воздуха. Когда хрупкая рука тянется к его лицу, альфа резко отворачивает голову в сторону и снова рычит: — Лучше уйди! — Я хочу быть рядом с тобой. Поверь, я отдаю отчёт своим действиям и не планирую потом об этом жалеть, — ласково шепчет Чимин и всё-таки касается лица альфы. Реакция на эти слова не заставляет себя ждать. Чимин даже не понимает, как оказывается уложенным на спину и прижатым горячим телом к пушистому волокну ковра. Над ним с хищным взглядом возвышается альфа, обнюхивая его и рыча. Чимин покорно лежит, не делая резких движений, отдавая Чонгуку инициативу. Омега прекрасно понимает, что истинный не причинит ему вред, он убеждался в этом неоднократно. Альфа ведёт носом по тонкой ткани футболки, спускаясь вниз и останавливаясь в районе паха. Снова принюхивается и припадает лицом к интимному месту омеги, будто наслаждается его запахом, зарываясь носом в складки спортивных брюк. — Ты так вкусно пахнешь. Я схожу с ума от твоего запаха, — большие ладони ложатся омеге на бёдра. Пальцы с силой сжимают, принося небольшую боль, но Чимин по-прежнему послушно лежит, испытывая дрожь от этих касаний. — Волчонок, ты действительно этого хочешь? — Хочу, — тут же летит в ответ, и Пак захватывает своей рукой широкую шею альфы, притягивая его к себе. — Очень хочу. Чонгук снова рычит, впиваясь в губы, словно в сосуд с долгожданной водой после нескольких дней скитания в пустыне. Он жадно целует их, чередуя с нежными облизываниями, и омега отвечает с не меньшим рвением и страстью. Альфа ведёт себя напористо: прикусывает нижнюю губу, оттягивает её, сосёт. Спускается на скулы, потом по шее, на ключицы, вылизывая каждый сантиметр, в то время как Чимин опускает голову на ковер и закатывает глаза от удовольствия. Сладко хнычет, хаотично водя руками по участкам тела Чонгука, до которых сейчас достаёт. У того кожа раскалена до предела и липкая от выступившего пота. Чимин всегда брезгливо относился к поту, но запах тела своего истинного ни с чем не сравним. Он так возбуждает, что у Пака намокает бельё, а член слишком сильно напряжён, принося болевые ощущения. Омега пытается потереться пахом о торс альфы, который уже задрал его футболку и присосался к груди, играя с сосками. Но альфа резко останавливает свои движения и вновь возвышается над ним. — Если бы ты только мог представить, насколько желанен. Мне кажется, что я теряю рассудок. — Тогда чего медлишь? Или до сих пор сомневаешься, хочу ли этого я? — омега специально делает волну бёдрами, на этот раз касаясь своим членом большого твёрдого органа альфы. — Блять, — воет Чон. — Я не выпущу тебя из этой комнаты в ближайшие несколько суток. Ты это понимаешь? — Согласен! — кивает Пак, стремительно спускаясь ладонями вниз и зажимая пальцами член Чонгука. Тот от неожиданности дёргается и прикусывает свою губу, поднимая лицо кверху и утробно скуля. Он резко хватает футболку Чимина за ворот и с легкостью её разрывает напополам, полностью оголяя верхнюю часть туловища. Рассматривает, словно оценивая какой-то уникальный экспонат. Видимо, ещё один ценитель произведений искусства, правда, с горящими от страсти глазами. Чимин не хочет больше ждать. Ему безумно жарко даже от этого испепеляющего взгляда. А следующее прикосновение подушечками пальцев к животу обжигает и заставляет тихо мычать. Он лишь хотел помочь своей паре, но даже подумать не мог, каким это станет испытанием и безумием. Чонгук наклоняется, целуя его живот, и несильно цепляет зубами тонкую кожицу, оттягивает её, а потом лижет этот участок, довольно порыкивая. Запускает руки под резинку Чиминовых брюк и медленно тянет их вниз, оголяя нижнюю часть тела. Его горячее дыхание ощущается в интимной зоне. — Ещё, — срывается с губ глухой стон, когда Чонгук высовывает язык и проходится широким мазком по члену омеги. — Всё, что пожелаешь. Я же тебе обещал, — спортивные брюки летят в сторону, и Чимин даже не успевает опомниться. Его тело, словно пушинку, подхватывают крепкие загорелые руки. Он сам не понимает, как оказывается стоящим на коленях, а голова Чонгука — между его ног. По бедрам стекает активно выделяющаяся смазка, а анус пульсирует в предвкушении. Чимин фокусирует взгляд, смотрит из-под ресниц вниз на свой подрагивающий от сильного возбуждения член. Его яички находятся практически у самого лица альфы, на которое паутинкой капает предэякулят. От этого зрелища омега облизывает губы. Всё происходящее слишком пошло и сексуально. Большие ладони альфы внезапно захватывают бедра Чимина, притягивает омегу ещё ближе к себе, так что он ощущает в районе ягодиц обжигающие дыхание своего истинного. Тем временем альфа раздвигает мягкие полушария, делает глубокий вдох и громко рычит. — Я сделаю всё, чтобы ты забыл, что у тебя было до меня, — хрипло шепчет Чонгук и обводит языком колечко мышц. Омега тут же выгибается в спине и приоткрывает рот от одного лишь прикосновения. Он словно пьянеет и плавится. — Прошу, Чонгук, — стонет, будто в бреду, в то время как альфа смакует, дразнит, жадно слизывает смазку и только потом просовывает язык внутрь. У омеги закладывает уши от своего же громкого стона. Он теряется в накрывающем его волнами удовольствии, дрожит в этих крепких руках, словно на электрическом стуле. Отдаётся наслаждению, опуская бедра плавными движениями, преследуемый влажными мазками языка. Альфа ещё шире раздвигает ягодицы, проникая глубже. Чимин ощущает, как смазка выделяется тугими толчками, а Чонгук снова порыкивает, сильнее присасываясь к сжимающемуся колечку. Омега ищет опору, натыкаясь ладонями на упругие руки альфы. На правой руке чувствуется холодный металл браслета часов, которые Чимин обожает в качестве аксессуара у альф. Он старается расставить ноги пошире, пока Чон широко и мокро лижет меж половинками, выбивая череду стонов. Чимин плавно двигается на его языке, прогибаясь в спине по максимуму, пока альфа чередует свои действия, проводя языком по дырочке и снова ныряя в жаркую плоть. — Боже, Чонгук, — скулит Чимин.— Ещё, пожалуйста, ещё! Юнги никогда не был с ним так заботлив, как Чон. Чимин часто перенимал инициативу и сам контролировал свое удовольствие, управляя действиями Мина. Но Чонгук, не взирая на гон, хочет отдать ему всю заботу и ласку. Показать, как сильно омега дорог и то, что именно он на первом месте. Альфа перемещает ладони Чимину на талию, обхватывая её и крепко сжимая. Тянет вниз, на себя, тем самым заставляя его расставить ноги ещё шире и опуститься ему на лицо. А у омеги темнеет в глазах, бёдра и ноги трясутся, внизу живота сладко ноет от желания кончить. Его так сильно кроет, что он с трудом удерживает себя в вертикальном положении. — Я хочу вместе! — выкрикивает Чимин, чувствуя, что сейчас его накроет оргазм. Чон резко убирает руку с его талии, приспускает свои брюки, и омега наконец-то видит красивый жилистый член альфы. Длинные пальцы обхватывают орган, и от собственных прикосновений альфа тут же шипит. Быстрыми движениями он надрачивает свой член, и это становится последней каплей для Чимина. Его накрывает яркой волной удовольствия, и он из последних сил старается удержать равновесие. — Господи, Чон-гук, — разносится по комнате, а через мгновение спина соприкасается с прохладной простынёй. Омега пытается отдышаться, сморгнуть белую пелену в глазах, но чужие ладони успокаивающе поглаживает его лицо. — Ты в порядке, волчонок? — звучит тихий шёпот у уха, а горячее дыхание обжигает шею. Омега качает головой, не в силах произнести хотя бы слово. С трудом открывает глаза и видит над собой довольную улыбку истинного, у которого волосы локонами спадают на глаза. — Ты очень вкусный и такой громкий. Я готов съесть тебя целиком, — он хищно облизывается, щурится, и вновь припадает к губам Чимина, страстно целуя. Омега лениво отвечает на поцелуй, ещё не отошедший от оргазма, но Чонгук спуска не даёт, вжимая его в кровать своим мощным телом. Пак ощущает себя таким крошечным в руках этого мужчины, и ему впервые нравится его положение. — Неплохой был перекус, — разрывая поцелуй, Чон ныряет рукой к омежьей промежности, плавно её массируя. — Теперь я хочу попробовать основное блюдо, — указательный палец обводит колечко мышц и с легкостью ныряет внутрь. К нему присоединяется второй, а потом третий. Чимин прекрасно растянут или желание почувствовать альфу внутри себя слишком велико, раз мышцы послушно расслабляются, пропуская уже не пальцы, а член. — Ах… — срывается с губ Чимина. Возбуждение вновь нарастает с каждым плавным движением напряженных бедер. Ощущения непередаваемые. — Я так мечтал о тебе, волчонок, — шепчет альфа, наклонившись к уху, а потом вновь рычит, полностью погружаясь в омегу. Член Чонгука идеально проходится по самым чувствительным точкам, надавливая на нужные места, отчего голова идет кругом и хочется большего. Чимин еле сдерживает слёзы. Эмоций и ощущений слишком много. Он впервые испытывает жгучую необходимость полностью отдаться другому человеку. Мнёт небольшими пальчиками шелковую простыню и снова стонет от удовольствия. С трудом приоткрывает веки, видя перед собой тяжело дышащего альфу, что снова прикусил нижнюю губу. Его глаза — затягивающая пучина, в которую хочется провалиться. Они отображают одновременно бешеную страсть и нежность. Омеге хочется громко заскулить, оттого, как сильно стягивает низ живота приятными узелками в предвкушении нового оргазма. Он тянет руки к Чонгуку, прося очередной ласки, а тот тут же притягивает его за шею, принимая сидячее положение и усаживая Чимина к себе на бедра. Целует торопливо и резко, словно целая вечность прошла с их последнего поцелуя. Член омеги трётся об чужой живот, за считанные минуты доводя до финальной точки, пока он выцеловывает напряжённую шею альфы. Небольшие клыки впервые непроизвольно увеличиваются, и омега впивается укусом в пульсирующую жилку, не осознавая, что делает. Прокусывает упругую кожу, слыша утробный рык альфы, и, словно упиваясь жизненным эликсиром, смакует своего истинного на вкус. Чувствует в себе пульсирующий член, а потом горячую липкую жидкость, скользящую по животу. — Блять, волчонок. Что ты со мной делаешь? — стонет альфа. Он пытается отстраниться, но Чимин не позволяет. — Нет, не выходи из меня, — хватая альфу за шею и снова притягивая к себе, стонет омега, не желая отпускать. — Я хочу почувствовать твой узел. Моя течка прошла. Пожалуйста, останься во мне, — он желает соединиться с ним в одно целое. Пропитаться и напитаться запахом, слиться воедино. Альфа в недоумении смотрит на него, а потом снова впивается в пухлые губы. Стонет прямо в поцелуй, продолжая двигать бедрами, а когда сперма наполняет омегу, останавливается, чтобы не причинить вреда. Внутри набухает узел. Он увеличивается, давя на простату. Омега закатывает глаза от удовольствия, получая очередной оргазм, и уже не совсем понимает, что с ним происходит. Громко стонет, царапает альфу за плечи и спину, пытается контролировать дрожащее тело. Чонгук аккуратно придерживает его за талию и, не выходя из него, укладывает на спину. — Волчонок, я люблю тебя, — шепчет Чон, целуя его в висок. — Я больше никому тебя не отдам. Загрызу любого, кто приблизится к моему мальчику, — всё это вызывает в омеге столько эмоций и чувств, что в уголках глаз всё-таки собираются слезы. Он никогда не ощущал себя настолько счастливым, как в этот момент. Рядом с ним, со своим альфой. Всю суть и значимость истинности Чимин понимает в полной мере. Никто и никогда не был для него таким значимым и необходимым. — Я, кажется, тоже тебя люблю, — отвечает робко, не поднимая глаз и не желая, чтобы Чонгук увидел его слезы. Пак хочет быть сильным, остаться в привычном ему амплуа, но рядом с этим человеком быть стервой больше не выходит. Прежде строптивый омега обнаруживает внутри себя неизъяснимое притяжение к своему истинному. Это притяжение окутывает его сердце теплотой, которая странным образом усиливается, когда Чонгук рядом. — А я не «кажется», я очень даже, — мурлычет Чонгук, и эти слова становятся подтверждением его непоколебимых чувств. Альфа уверен! — Так вот что такое истинность? — наконец-то приходит понимание, что истинный — это не только партнер для жизни, как было у Чимина с Юнги. Это — всепоглощающая любовь, которая способна изменить человека. Душевный компаньон, с которым он может разделить любую радость, печаль и испытание. Вместе они создают особое пространство, где чувства расцветают в цветочном саду их совместного пути. Чимин меняется, становится более открытым. Тем, кто готов на многое ради любимого человека. — Не поверишь, я тоже в шоке, — звучит с усмешкой и иронией. — Никогда не испытывал подобного, — Чонгук поглаживает влажные пряди белокурых волос, выпуская феромоны, от которых Чимину становится так спокойно и тепло. — Я счастлив, — уже не задумываясь, произносит то, что испытывает на самом деле, и не стесняется быть непонятым. Омега хочет подарить альфе то, что зарождается у него внутри. Ласку, непривычную натуре нежность и, конечно же, любовь, которую, пожалуй, испытывает впервые. Такую сильную, пугающую своими масштабами, но при этом неподвластную разуму, только активно бьющемуся сердцу. — Теперь я принадлежу только тебе, — поглаживая метку, поставленную Чимином, альфа оголяет клыки, подмигивая ему. — Хочу увидеть такую же на твоей шее.***
Два года назад
— На новой должности тебе нужны хорошие связи! — восклицает альфа, сидя на заднем сиденье рядом с Юнги. — Поэтому подобные мероприятия — самое то. — Ты же знаешь, я не очень люблю тусовки подобного рода. Я бы с удовольствием поехал в загородный клуб Намджуна и расслабился там, попивая любимый напиток, — огрызается Юнги на слова друга. — Так, я что-то не пойму. Ты чем-то недоволен? — альфа слегка толкает Мина в плечо, привлекая его внимание. — Да нет. Всё отлично. Просто пока не адаптировался к новому статусу и смене уставов. Столько всего приходится менять в своей жизни, голова кругом идёт, — Юнги отворачивается от альфы, пристально рассматривая через окно весеннее небо. — Скоро закончат ремонт в доме, найдешь себе приличного омегу и будешь настоящим домоседом. Ты же понимаешь, что твой статус требует особых правил, — альфа на миг замолкает, а потом добавляет: — Я тоже хочу тебя кое с кем познакомить. — О, господи. Ты сваха, что ли? — раздражённо фыркает Юнги, кривя нос. — Нет, этот омега не для тебя. — Интересно, — оживает Мин. Он разворачивается в сторону друга и хищно лыбится. — А чего это он не для меня? — Он мое новое увлечение, — выдыхает альфа, чувствуя тепло, наполняющее его грудь. Он не хочет признаваться Юнги, что безумно влюблен в Пака и имеет на него очень серьёзные виды. — Неужели?! Ты, и кем то увлекся? — смех наполняет автомобиль, пока водитель паркует машину у входа в многоэтажное здание. — Поверить не могу! Ты же любишь одиночество. — Он стоит того, чтобы распрощаться со своей холостяцкой жизнью, — выдыхает альфа, вспоминая изысканного омегу с серо-голубыми глазами, в которых он утонул при их первой встрече, а ещё эти безумно пухлые губы, к которым прикоснуться он мечтает уже несколько месяцев. — Да ладно, — прищуривает глаза Мин. Он снова выпрямляется, принимая расслабленное положение, и замолкает, о чём-то задумавшись. Но тут открывается дверь, и молодой паренек в униформе парковщика приглашает выйти из авто. Через десять минут альфы уже сидят в большом зале, где сегодня собралась элита города. В помещении будет проходить аукцион, тут царит элегантная атмосфера роскоши и респектабельности. Блеск и шик окутывают каждый уголок помещения, отражаясь от хрустальных люстр и кристально чистых бокалов, наполняющих воздух аристократическим благоуханием. Омеги в вечерних нарядах, украшенных мерцающими драгоценностями, плавно двигаются по залу, следуя за своими альфами. Их грации и изяществу завидуют даже самые красивые картины, висящие на стенах. Альфы в костюмах и бабочках смотрятся также величественно и уверенно, словно львы на своей территории. Их лица выражают сдержанную силу, а взгляды пронзительно скользят по залу, словно они ищут что-то более ценное, чем просто предметы искусства. Каждый из присутствующих держит в руках табличку, свидетельствующую о его желании участвовать в торгах. Эти белые таблички мелькают по залу, напоминая о бесконечных возможностях, которые ожидают своего хозяина. — Мне тут некомфортно, — присаживаясь на мягкий, широкий стул, обитый велюровой тканью и наклонившись к другу, тихонько произносит Юнги. — Чувствую себя чужим среди этих зануд. Ходят такие важные и рассматривают меня, словно экспонат. — Ничего, привыкнешь. Многие из этих людей могут стать для тебя золотой жилой. А рассматривают, потому, что твоё фото во всех пабликах новостей. Скоро сами будут подходить и знакомиться с новым замом министра по культуре. Ты для них теперь важная шишка, с которой нужно дружить, поэтому держи голову ровно и не смей выдавать тревожность. Тебе ещё многому нужно будет научиться. И как жить среди волков — в первую очередь. Хотя… — альфа запинается, бросая взгляд на Мина. — Ты ещё тот шакал. Уверен, прекрасно справишься со своей ролью. — Зря ты это сказал. Я же и укусить могу, — скалится Юнги, пока музыкальные ноты раздаются на весь зал, наполняя его ожиданием и волнением. <i> Внезапно свет выключается, и помещение погружается в темноту. Затем из темного прохода возле сцены медленно появляется фигура ведущего. Он выходит на сцену с лёгкостью и изяществом, которые характерны только для тех, кто уверен в своём мастерстве. Шаги плавные, а выражение лица спокойное и приветливое. — Добрый вечер, господа! — мелодичный голос, похожий на пение соловья, заставляет наступить долгожданную тишину, и альфа с восхищением рассматривает объект своей любви. — Приветствую вас на сегодняшнем аукционе. Надеюсь, вы сможете приобрести эксклюзив, а заядлые игроки получат удовольствие от участия в торгах. Омега одет в строгий, но стильный бордовый костюм, подчеркивающий его изысканный вкус. На голове прикреплена гарнитура, напоминающая о его статусе ведущего. Микрофон находится в районе губ и приковывает внимание к роскошным и восхитительным чертам лица. По мере того, как омега подходит к стойке, его улыбка становится ещё более яркой, а глаза сияют живым огнем. — Ого! Это кто? — хрипит Мин, отвлекая альфу от эстетического наслаждения полюбоваться Чимином. — Это Пак Чимин. Тот омега, о котором я тебе говорил, — резко отвечает мужчина. — А он в курсе, что нравится тебе? — почему-то уточняет Мин. — Нет. Планирую объясниться, — бросает альфа, вновь отвлекаясь на омегу, приветствующего зал тёплым приветливым жестом. Он безумно красив, и альфа уже без него не мыслит своей жизни. — Ну-ну… — тихо отвечает Юнги, и сидящий рядом друг не замечает, как у того хищно сужаются глаза, словно он завидел добычу.***
Реагируя на валяющийся где-то на полу и неприятно вибрирующий смартфон, Чимин недовольно потирает глаза. Но когда распахивает их и осматривается, на время теряет к нему интерес, завидев своего истинного. Тот тихо посапывает, почти зарывшись лицом в подушку. Вспоминая, что они не спали всю ночь, омега переводит взгляд на шею Чонгука и видит там небольшой укус, что сам и оставил ещё вечером. Так мило. Но телефон продолжает раздражать слух. Приходится осторожно вылезти из хватки крупных рук и сползти на пол. — Слушаю, — шепчет он, найдя свой гаджет и отвечая незнакомому абоненту. — Доброе утро, Чимин, — недовольный и, можно сказать, раздражённый голос альфы сеет в душе тревогу. — Доброе утро. У тебя новый номер? — переспрашивает омега, удивляясь, зачем этот альфа беспокоит его в такую рань. Чимин тихонько покидает комнату Чонгука, что продолжает крепко спать. Он проходит в гостиную, а потом направляется к себе в спальню. Берёт с кровати шёлковый халат, накидывает его на голое тело и подходит к большому зеркалу, чуть не матерясь вслух. В отражении омега разглядывает свою белую кожу, усыпанную засосами и укусами, особенно в области паха и бёдер. Мгновенно чуть не теряет равновесие от воспоминаний о том, что произошло с ним этой ночью. — Неважно, — вырывает из размышлений грубый голос. — Я хочу, чтобы ты сейчас вернулся в комнату Чонгука и открыл окно. — Что? Зачем? — Чимин, — в динамике слышен тяжелый выдох. — В твоих интересах сделать то, о чём я тебя прошу. Омега замирает на месте от звучания этого голоса. Впервые мужчина настолько холоден и требователен по отношению к нему. Этот альфа никогда себе не позволял подобного тона, но тем тревожнее становится на сердце. — К чему эти загадки? И вообще… — Пак не успевает выразить своё возмущение, потому что его обрывает грозный рык. — Я сказал: открой это чертово окно! Ничего не понимая, омега тут же срывается с места. На носочках забегает в спальню Чонгука и бросает на него взгляд. Тот по прежнему лежит на боку, уткнувшись носом в шёлковую ткань, и спит сладким сном, даже немного похрапывая. Его широкая спина оголена до поясницы, а нижняя часть туловища прикрыта помятым одеялом. Чимин принюхивается. Лёгкие мгновенно наполняются любимым ароматом, принося минутное спокойствие и умиротворение. — Я жду! — опять этот строгий голос альфы. Чимин нехотя переводит глаза от истинного к окну и, сделав несколько шагов, отодвигает портьеру в сторону. На улице светит яркое солнце и стоит прекрасная погода, а комната тут же наполняется светом. — А теперь слушай меня внимательно, — звучит из динамика уже тише и более спокойно. — Сейчас ты соберёшь всё необходимое, оденешься и выйдешь на улицу. Внизу тебя ждёт черный автомобиль. — Зачем? Объясни мне, что происходит? Я не собираюсь никуда идти и тем более ехать, — тут же протестует Чимин, пытаясь разговаривать шёпотом, чтобы не разбудить Чонгука. Что за игры устроил этот альфа и почему позволяет себе подобный тон? В конце концов, они не настолько близки, чтобы диктовать условия и принуждать его выполнять не имеющие логики действия. — Я думаю, тебе не стоит спорить. Это не в твоих интересах. — Какого черта? Что тебе нужно?! — чуть громче произносит Чимин, закипая от злости на такие манипуляции. — Хорошо. Я дам тебе мотивацию. Посмотри на Чонгука. Думаю, не стоит меня злить, — голос альфы опять грубеет. В нем слышны ноты ярости и чего-то звериного. Чимин возвращает взгляд на Чона и в ужасе замирает на месте. На спине того в области сердца виднеется красная точка, которая плавно перемещается вверх по шее, останавливаясь на затылке. У омеги от страха начинает интенсивно биться сердце. Его стук отдает в виски, принося пульсирующую боль. Дыхание становится поверхностным и неровным, словно Пак забыл, как вдохнуть и выдохнуть. Мышцы напрягаются, словно готовясь к бою или бегству, но Чимин не может сделать ни то, ни другое, оставаясь на месте. Он словно замирает во времени и пространстве. Чувство беспомощности и безысходности проникает под кожу, и он борется с ним, как с густым туманом, который закрывает ему будущее. — Что тебе нужно? — пытаясь удержаться на ногах, произносит он. В собственном голосе ощутим весь ужас, который блокирует дыхание. — Я же сказал: ты! — летит в ответ нежным голосом. — Я желал тебя ещё два года назад и добьюсь своего любой ценой. Даже если твоего истинного придётся лишить жизни. Понимаю, что ты удивлен, но я устал ждать. Сейчас я готов показать, на что на самом деле способен. Поэтому будь паинькой и не зли меня ещё больше. — Но я не твоя игрушка, — звучит в отчаянии. Чимину кажется происходящее сном. Глупым, страшным сном, где он сейчас проснётся, и всё будет как прежде. — Теперь я готов убить любого, кто будет рядом с тобой. Мне всё равно, кто это — Юнги или Чонгук. Довольно! Я больше тебя не отпущу! У омеги словно вся жизнь проносится перед глазами. Он не может оторвать глаз от ненавистной красной точки, что в любой момент способна оборвать жизнь того, кто сейчас ему дороже собственной жизни. Этой ночью Чимин впервые ощущал себя наполненным любовью и грезил о счастье, которое ждет их впереди. Сейчас же на ватных ногах он двигается в сторону своей спальни, каждой клеточкой тела ощущая боль. Даже если Чонгук проснётся и сможет остановить его сейчас, это не решит ситуации в целом. Ему дали понять, что выбора у него нет. По щекам стекают слёзы, которые он вытирает рукавом халата. На скорую руку принимает душ, одевается, берет свой ридикюль и, стараясь не шуметь, выходит в гостиную. Открытая в спальню Чонгука дверь позволяет с сожалением глянуть на своего истинного в последний раз. Чимин подходит к комоду, на котором лежит стопка листов, и, взяв ручку, пишет короткое «Я всё-таки пожалел…». Кладёт записку на журнальный столик, губами произнося в сторону спящего альфы: — Прости. Я люблю тебя…